скачать книгу бесплатно
– Ваш злоумышленник нашелся, – сказал Александр в ответ на вопросительный взгляд Алекс. – Мы обыскали его владения и в них и нашли ваше имущество. Это как раз Сергей Дмитриевич Быков, он часто странно себя ведет.
– Его странности не дают повода красть чужое, – возмущенно вспыхнула Алекс, но внезапно замолчала. В ее голове зрел план, как попытаться узнать больше о пропавших пять лет назад девушках, о которых пока не пожелал говорить доктор.
– А хотя знаете, я передумала, – задумчиво произнесла Александра, еще обдумывая все детали своей мысли: – Раз он не в себе, результата все равно не будет. Пусть вернет колеса, и я не стану подавать заявление.
Франц нахмурился, но спорить не мог – девушка была во многом права, и все же от ее стремительного решения появилось нехорошее предчувствие.
Александра же посчитала разговор исчерпанным и направилась в ту сторону, куда несколько минут назад Степан увел незадачливого вора, и от этого подозрения Франца только усилились. Но следить за девушкой он не мог, а потому пошел на компромисс со своей совестью и после недолгого ожидания все же направился к дому Быкова, почему-то уверенный, что впереди его ожидает день, столь же непростой, как и утро.
Глава 4
Забор давно покосился, да и калитка плохо закрывалась, но Сергея Быкова это не беспокоило. Вся деревня говорила, что у него золотые руки, когда не пьет. Дураки. Он свободный человек, сам работает, зарабатывает, имеет право выпить и расслабиться. Вот только Маргарита бы не приходила… не надо ей приходить, не надо…
Быков придавил калитку тяжелым бревном и осмотрелся. Заброшенный двор с ветхим покосившимся сараем зарастал американкой, лопухом, чертополохом… На тропинку упорно вылезала крапива, и Сергей поморщился, когда она полоснула его своими листьями. Мужчина направлялся к другому концу забора, где посреди лебеды высилась конопля. Он усмехнулся, собрал несколько веточек и направился к дому со старым крыльцом с прогнившей ступенькой и большими резными окнами, закрытыми ставнями. Сергей растер листья конопли в пластмассовой чашке, лежавшей у ржавой бочки с водой и вдруг замер, а потом медленно обернулся.
– Маргарита… – тихо сказал он. – Зачем ты ходишь за мной?
Алекс едва заметно вздрогнула, но не подала виду, аккуратно открыв калитку и медленно войдя во двор по тропинке. Сергей казался странным, но в его состоянии не было ничего удивительного. Запущенный двор, старый дом, этот опустившийся от горя человек вызывал смутное сочувствие у девушки, и она посмотрела на него:
– Я пришла просто по-соседски, поговорить, – осторожно сказала Александра, следя за мужчиной. Быков медленно отложил чашку и вдруг улыбнулся такой же непонятной улыбкой, как и его взгляд.
– Поговорить… – задумчиво сказал он. – А я соскучился, Рит… Ну проходи, я чай сделаю, ты же любишь чай, я знаю. И песочное печенье…
– Люблю, – кивнула Алекс, решив не спорить: Сергей был вполне разговорчивым, а девушка очень хотела узнать подробности пропажи девушек пять лет назад. Она осторожно, чтобы не споткнуться, поднялась по крыльцу, открыла тяжелую деревянную дверь, обитую клеенкой, и, миновав простые сени, вошла в дом.
Горницу желтым светом освещала одинокая лампочка без абажура на крашенном когда-то белом потолке. По старым переплетенным проводам ползали мухи, в углу напротив небольшой печки старательно гудел маленький холодильник. У двух окон, выходящих на улицу, стоял большой деревянный стол с давно не чищенным чайником. Столешница не была прикрыта ничем, на ней возвышалась гора грязной посуды. На серых занавесках на окне еще угадывался какой-то рисунок. У стола стояли две табуретки и колченогий стул. Стоящий у стены сервант был полон книг, посуды, каких-то вещей, а напротив него под большим старым ковром с оленями на стене стоял продавленный диван. Повсюду в пыльном беспорядке валялись вещи, инструменты и даже гармонь.
– Видишь, не складывается у меня без тебя, – произнес Сергей позади Алекс, и девушка вздрогнула, быстро обернувшись. – Ну, садись, – улыбнулся он, взяв видавший виды чайник с окалиной по бокам. – Сейчас принесу чай…
Алекс медленно кивнула, не выпуская из поля зрения дверь, и еще раз огляделась. Форточка на окне была узкая, внутренняя рама держалась только на нескольких гвоздях. Обычный старый дом, где всю жизнь прожили работящие крестьяне – их фотография висела над ковром: некрасивая женщина в косынке и суровый мужчина в простой рубахе. Еще один истертый ковер был на полу. Александра внимательно присмотрелась к нему и чуть нахмурилась: в доме все было в пыли, а дальний угол у печки почему-то чистый…
Девушка тихо встала, подошла к ковру и, помедлив, приподняла один его край. Отчетливая ясная линия выпиленных досок говорила об одном: в доме был небольшой погреб. Алекс приподняла дверцу за небольшую выемку и заглянула вниз. Помещение явно было выложено кирпичом, но лестницы вниз не было… зато на крае, на досках девушка заметила отчетливые темные следы даже при неярком свете. Она их узнала – однажды она проезжала мимо страшной аварии, и точно так же на темном асфальте виднелись темно-бурые пятна запекшейся крови…
Прикрыв рукой рот от ужаса, она подняла голову и вдруг увидела, как в комнату вошел Сергей.
– Не надо трогать ковер! – закричал он, и в два шага оказался у Алекс, схватив ее. – Я же говорил, не надо тебе ходить за мной!
Александра дернулась, больно ударив захватчика локтем так, что тот аж взвыл, а в следующее мгновение в глазах у девушки потемнело – борьба не продлилась долго, поскольку у этого сумасшедшего все еще был в руках чайник…
Александр Константинович все же привык доверять своей интуиции и направился следом, оставшись незамеченным, а услышав крики, плюнул на свою якобы конспирацию и поспешил в дом и ворвался как раз тогда, когда оглушенная ударом Алекс упала. Глаза Сергея были стеклянные и горели каким-то маниакальным блеском – он сосредоточенно смотрел на золотистые волосы и словно бы напряженно над чем-то размышлял вслух:
– Маргарита… Любила совать свой нос в чужие дела. Ты на нее похожа, но все же не она.
Александр увидел лежавшую Алекс, заметил в руках этого помешанного ковер с бурым пятном и не стал задаваться смыслом изречений Быкова, а быстро скрутил его и вывел на улицу. Тут же появилось несколько зевак, охочих до зрелищ, но Франц тут же подозвал кстати подоспевшего Степана и велел увести задержанного, вызвать криминологов из района, а до тех пор никого в дом не пускать. И, дождавшись, пока верный помощник разгонит хотя бы большую часть собравшихся жителей, Александр вернулся за девушкой и быстрым шагом отнес ее в дом доктора – по счастью, Артур Робертович был дома и никуда не уехал.
– Ее ударили по голове, – сухо отрапортовал Франц, избегая прямого взгляда на доктора: – Вероятно, сотрясение, но вам как врачу необходимо удостовериться, что угрозы для жизни нет.
Доктор потрясенно взглянул на Александра, и тот даже побледнел:
– Вы же не думаете, что это сделал я?..
– Нет-нет, конечно, – поспешно качнул головой доктор и, стряхнув с себя шок, перешел к действиям: посчитал пульс, проверил зрачки и поспешил в кабинет, попросив Франца закрыть дверь в гостиную, чтобы Варвара случайно не увидела Александру в таком состоянии.
Артур Робертович быстро сдвинул стол в сторону, разложив кушетку, на которую Франц осторожно опустил Александру. Девушка была бледна, и Александр задержал ее ручку в своей руке, которую она непроизвольно сжала, а потом все же выпустила. Доктор щелкнул замком походного чемоданчика врача и взглянул на Франца:
– Обморок может продлится долго – она получила сильную травму головы. Что-то известно будет только завтра, – выразительно сказал Артур Робертович, и в голосе доктора звучали холодные ноты.
Александр медленно кивнул, но не сдвинулся с места, пока Миллер тщательно осматривал Алекс и делал все необходимое. Взгляд доктора выражал возмущение, но Франц и сам был недоволен собой. Он пошел за Алекс к дому Сергея из какой-то смутной тревоги, неясного подозрения, и теперь корил себя за то, что опоздал на несколько минут и не смог предотвратить нападение. Он должен был предположить, что сумасшедший механик способен вытворить всякое, он должен был догадаться…
Франц ушел от доктора полчаса спустя, и на прощание мужчины обменялись многозначительными взглядами. Артур Робертович даже едва заметно покачал головой с легким прищуром, но начальника местной полиции позвал Степан: по его сбивчивым словам ничего не было понятно, хотя голос выдавал большое волнение. Поймал себя на тревоге и сам Александр, все время возвращаясь мыслями к Алекс и отгоняя дурные мысли о всевозможных последствиях. Он быстро пересек центральную улицу деревни, нашел своего верного коня и через несколько минут был уже в отделении.
– Я залез в подвал, а там вот… – сходу начал Степан, и Александр вынырнул из своих мыслей, посмотрев на фотографии: веревка с пятнами крови, клочок яркой ткани и проржавевшая заколка для волос. – На полу были следы, будто что-то тащили, а на лестнице и стенах такие же бурые пятна, что и на половицах…
Александр сжал зубы и коротко и резко кивнул. Совершенно очевидно, что девушка была в этом погребе. Он еще раз посмотрел на найденные вещи, потом резко развернулся и направился в другой флигель отделения, где была камера предварительного заключения.
Быков сидел на полу у железной койки и смотрел в никуда отсутствующим взглядом. Его руки были сцеплены в замок, а сам он слегка раскачивался из стороны в сторону.
– Сергей, ты меня слышишь? – позвал его Александр, подойдя к самой решетке камеры. – Сергей Быков!
Голова мужчины сделала еще несколько движений вправо и влево, и лишь потом Быков поднял глаза на Франца.
– Она смеялась надо мной, – проговорил он. – Они обе смеялись, и получили то, что заслужили. Все справедливо… все по делу…
И, запрокинув голову, он расхохотался, демонически, с надрывом, словно это был не смех, а крик, переходящий в плач, в зловещий звук, который так же резко оборвался, как и начался, и Быков снова замер, впав в апатию.
– Прочешите весь двор его дома, – медленно произнес Александр, все еще пристально глядя на заключенного в камере. – Они могут быть где угодно.
Степан замер с вопросом на губах, затем перевел взгляд на раскачивающегося механика за решеткой и кивнул.
– Ты сообщил коллегам, что мы нуждаемся в их помощи? – негромко поинтересовался мужчина, и когда Степан поспешно кивнул, заверив своего начальника, что криминологи будут на месте уже завтра, Александр удовлетворенно кивнул: – Что ж, мы наконец заставим этого помешанного ответить за смерть Маргариты…
Франц осекся, стараясь прогнать из головы пугающую мысль о том, что в череде этих преступлений могла быть и третья девушка, Алекс, и постарался заставить себя думать о хорошем. В конце концов, претензий к доктору у Александра Константиновича до сегодняшнего дня еще не было, и он вполне справлялся с врачеванием… Разумеется, если случится кризис, они и в этом вопросе запросят помощи, но пока доктор не выразил особенно сильного беспокойства, да и перевозить девушку в таком состоянии крайне нежелательно.
Солнце над Михайловкой уже давно клонилось к западу, и Александр, решив все деловые моменты, вышел прочь из участка, где на него, казалось, давили даже стены, и направился куда глаза глядят, думая глубоко о своем и все же по неизменной привычке все замечая. Вот Лешка-пастух возвращается с поля после долгого и жаркого дня… Вот старая Евдокия опять на чем свет ругает свою невестку, а та отвечает ей столь же громко и витиевато, так, что мужу вновь приходится разрываться между матерью и женой, а когда понял, что в ближайшее время мир все равно не будет восстановлен, хлопнул со злости калиткой и скрылся в направлении ближайшего питейного заведения. Александр мрачно усмехнулся: он уже пять лет во всей красе наблюдал этот колорит деревенской жизни, но все же так и не смог стать его частью.
– Здравствуйте, Александр Константинович, – от размышлений Франца отвлек мягкий голос, и мужчина, неуловимо вздрогнув, улыбнулся Варваре:
– Здравствуй. Неужели ты одна ходила в лес?
– Папа утром был занят, а я решила для него и для Александры Федоровны испечь пирог – вот, ходила за черникой. А вы видели моего папу?
Александр, помедлив, кивнул, лихорадочно пытаясь сообразить, какой предлог ему изобрести, чтобы Варя еще немного задержалась – прошло слишком мало времени, и доктор мог еще не закончить оказывать помощь.
– Знаешь, если ты сейчас вернешься, твой папа и Александра все увидят и это не будет сюрпризом, – наконец нашелся что ответить Франц, стараясь поддерживать говорить непринужденно: – Поэтому позволь тебе помочь. Мы испечем пирог и удивим Артура Робертовича и… Александру Федоровну.
Варвара чуть внимательнее присмотрелась к лицу мужчины, но он всегда казался девочке угрюмо-сосредоточенным, а сейчас даже улыбался, отчего зеленые миндалевидные глаза выражали ожидание, и Варя кивнула:
– Это вы хорошо придумали… Тогда идемте, ведь надо торопиться – а то папа будет волноваться, что меня долго нет.
Когда Александр и Варвара вошли в гостиную, в доме доктора было тихо. Слишком тихо. Франц невольно вздрогнул – в голове вновь пронеслась мутная пугающая догадка, но мужчина взял себя в руки, ободряюще, хоть и немного фальшиво улыбнувшись девочке, и они вошли. Увиденное изумило Александра: в гостиной сидели двое, Артур Робертович и Алекс, оба вели тихую непринужденную беседу за чашкой чая. Приятный аромат мяты разносился по комнате, и Франц, стряхнув с себя оцепенение, немного неловко улыбнулся:
– Александра Федоровна. Вы прекрасно выглядите.
Девушка, помедлив, взглянула на мужчину с выразительным блеском в глубине голубых глаз:
– Благодарю, Александр Константинович. Вы принесли нам угощение?
Варвара с радостью поведала, что подарок для папы и их гостьи они приготовили вместе, и Александр, вдруг почувствовав себя лишним, уже было развернулся, глядя на дверь, когда негромкий голос Алекс окликнул его:
– Александр Константинович, вы не останетесь с нами?
Франц замер от звука ее голоса, и вдруг почувствовал, что его ноги ему не подчиняются. Он медленно обернулся, встретил взгляд Алекс, мягкий и теплый, и еще немного нерешительно улыбнулся, когда Варя радостно утвердила:
– Конечно, останется, – она перевела ясный взгляд на Александра, и отказать светлой надежде в глазах девочки он не мог. Варвара придвинула стул к столу, и Александр оказался напротив доктора и Алекс. Варя налила из самовара душистый чай и протянула чашку Францу, а сама убежала на кухню за пирогом.
– Я очень рад, что все обошлось, – сказал Александр Константинович, размешивая в чашке сахар, а потом переводя взгляд на Алекс: – Вы совершенно случайно нашли следы старого преступления, Быков пока не признался, но уже назначены все экспертизы, и следствие…
– Спасибо вам, Александр Константинович, – слова Алекс прервали такую почти официальную речь Франца и он замер, когда ее пальчики коснулись его руки. – Если бы не вы, я даже не знаю, что было бы…
Доктор немного замялся и поднялся приоткрыть пошире окно, чтобы после дневной жары пустить в дом немного прохлады, а Александр и Алекс целое мгновение смотрели в глаза друг другу, а потом Франц покачал головой:
– Я всего лишь следовал долгу и своим предчувствиям, – ответил он. – Простите, я должен был все это предвидеть…
Александра слегка повела бровью – кажется, только она заметила легкую краску на лице этого на первый взгляд совсем бесстрастного и нелюдимого мужчины, а потом чуть улыбнулась и взяла простую, но очень вкусную конфетку из вазочки.
– А вот и пирог! – торжественно объявила Василина, внося в горницу большое блюдо, накрытое белым вышитым полотенцем – от всяких любопытных насекомых.
Глава 5
Варвара хоть с удивлением и отметила слишком бледный вид Александры, с тактичностью умного и развитого ребенка воздержалась от расспросов. Все хвалили пирог девочки, и Варя чувствовала себя на редкость счастливой – она смотрела на отца, который улыбался ей, и была рада, что он наконец смог отвлечься от работы и немного повеселиться. Когда часы пробили половину десятого, Артур Робертович мягко отставил чашку и ласково взглянул на дочку:
– Иди спать, милая…
Варвара хотела было найти поддержки в лице Александры, но девушка согласно кивнула:
– Я приду к тебе чуть попозже.
Угадав, что взрослым нужно о чем-то поговорить, девочка поднялась, пожелала доброй ночи и ушла в свою комнату. После ее ухода еще несколько мгновений в столовой длилась слегка напряженная пауза, которую прервал гневный шепот доктора:
– Александр Константинович, как вы такое допустили? А если бы этот псих в припадке убил Александру? Или его приступ бы произошел тогда, когда рядом оказалась бы моя дочь?!
Франц замер от внезапности этого обвинения, но в глубине души почувствовал, что доктор прав, и эти слова Артура Робертовича, продиктованные беспокойством, являлись отголоском его собственных мыслей, и что на это возразить, Александр не знал. Однако, к его удивлению, заговорила сама Александра:
– Вы несправедливы, Артур Робертович, – ее непривычно тихий голос напоминал обоим спорящим, как для девушки болезненны громкие звуки: – Александр Константинович сделал даже больше, чем мог. Он предупреждал меня держаться подальше от этого сумасшедшего, а я пропустила его слова мимо ушей, уверенная, что ничего страшного не случится, если я сама попробую найти разгадку странного поведения этого человека. К тому же, вам ли не знать, сколько невменяемых и буйных находится среди нас…
Доктор выдохнул, пытаясь успокоиться, и взглянул на нее поверх очков уже спокойнее:
– Хорошо, я вас понял. Но что же мы будем делать дальше? Боюсь, уже завтра вся деревня станет обсуждать такую новость, а значит, Варя все узнает…
– Не узнает, – неожиданно жестко отчеканил Франц и встретился со слегка удивленным взглядом Александры: – Я уже велел Степану передать всем, кто там толпился, что это дело не подлежит обсуждению. Он прекрасно ладит с деревенскими и, я думаю, без труда убедит местных любителей посудачить, что открывать свой рот им не следует.
Артур Робертович слегка покачал головой, то ли оценивая слова полицейского, то ли осуждая такой подход, но ничего не сказал, и Александр, понизив голос, продолжил:
– Доктор, вам и Александре нужно будет некоторое время взаимодействовать со следствием. И возможно, мне понадобится ваша профессиональная помощь…
Артур Робертович встретился с зелеными глазами Александра и, помедлив, кивнул:
– Поверить не могу, что все дошло до такого… – задумчиво покачал головой доктор и, не удержавшись, высказал вслух свои мысли: – Значит, это он убил бедную Маргариту? Но что эта несчастная девушка ему сделала?
Франц задумчиво коснулся пальцами своего виска, сжав светлую серебристую прядь удивительно вьющихся волос: Александра невольно проводила взглядом этот жест, совершенно некстати поймав себя на мысли, что до этого она как-то не обращала внимания на то, что у него такая своеобразная прическа.
– Маргарита была самой близкой подругой вашей жены, не так ли? – медленно спросил мужчина, и доктор вздрогнул, словно от удара током, а Алекс изумленно ахнула, не в силах поверить услышанному, и повернулась к Артуру Робертовичу:
– Вы… Вы женаты?
Доктор замешкался с ответом и с вызовом взглянул на Александра – тот смотрел в упор, но в глубине его глаз мелькнула усмешка.
– Я был женат много лет назад, – тихо заговорил доктор, испытывая щемящее чувство неловкости от того, при каких обстоятельствах ему приходится рассказывать эту правду: – Я работал хирургом в известной московской клинике. Как раз тогда я и женился на Анне Лукиной… Вскоре после свадьбы у нас родилась Варя. Моя жена, однако, не находила удовольствия в том, чтобы заниматься маленьким ребенком, когда вокруг столько развлечений, ведь мы жили в столице. Я очень хорошо зарабатывал и беззаветно любил ее, а она… Нечасто ночевала дома. Когда происходили сцены, она угрожала, что разведется и заберет ребенка. Мне не хотелось это проверять, и я продолжал терпеть ее выходки, надеясь, что она перебесится и наконец поймет, что у нее есть семья и ответственность перед дочерью, – доктор встретился с глазами Франца, ожидая вновь увидеть там насмешку, но Александр смотрел серьезно, понимая, как тяжело мужчине говорить все это. – Я не ищу себе оправдания, но теперь, оглядываясь назад, мне кажется, что из-за этих постоянных скандалов и бессонных ночей я и совершил эту ошибку, после которой моя жизнь круто изменилась. Однажды Анна пришла в два часа ночи, разбудив нас с дочкой, и сказала, что подала на развод. Что ее новые друзья знают людей, которые помогут ей развестись без суда – ведь я был против этого, и она наконец избавится от необходимости терпеть нас обоих. Остаток ночи мы провели в выяснении отношений, а сразу утром я должен был оперировать ребенка. И… Операция прошла неудачно, – вздрогнув, закончил доктор, встречаясь с глазами Александры: – Я до сих пор не знаю, чья в этом вина: моя, ассистента или же вмешалась сама судьба… После этого стали поступать угрозы, меня заставили уйти из клиники. Без этой работы стало нечем платить ипотеку, в которой была наша уютная квартира, и Анна окончательно уверилась в своем решении о разводе. Но она связалась с весьма опасной компанией, во главе которой был этот Быков… Их задержали по обвинению в изготовлении и распространении наркотиков. Она этим, конечно, не занималась, но сам факт, что ее задержали в такой компании, позволил бы мне выиграть суд, и она, поняв, что шантажировать меня больше не сможет, пошла на попятный – ради дочери я ее простил. Я согласился на программу по переезду и получил весьма скромное жилье, но, по крайней мере, теперь оно принадлежало мне и дочке. Первое время Анна вела себя тихо и даже, можно сказать, примерно – впервые она старалась быть хорошей матерью, и оттого мне больнее было видеть, что это притворство… Как искренне Варя тянулась к ней, а моя жена то терпела это, то отгоняла ее прочь… Через полгода из тюрьмы вышел этот Сергей и, к моему ужасу, приехал сюда же, в Михайловку. Что я мог предъявить? Требовать от постороннего человека, чтобы он уехал? Нет, но я стал приглядываться к Анне и с ужасом замечал, что все возвращается к тому, от чего я бежал. Спустя год после нашего переезда Анна просто не вернулась… Поиски ничего не дали. Поговаривали, что она сбежала, и я до сих пор этого не знаю. По закону ее признали без вести пропавшей, и с тех пор я старался не вспоминать всей этой истории.
За столом воцарилось мрачное молчание. Алекс, пребывая в каком-то оцепенении, медленно размешивала уже не существующий сахар в чашке остывшего чая, Франц сжимал в руках салфетку, и все избегали смотреть друг на друга. Александр прежде не знал всех подробностей истории доктора Миллера, хоть и догадывался кое о чем: драма разрыва между супругами разыгрывалась на глазах у всей деревни, и Франц помнил еще, как сердился на доктора, что тот не смог принять его как раз после одного из таких скандалов с женой. Тогда начальнику местного отделения полиции казалось, что это обычная бытовая ссора, хотя где-то в глубине сознания и практики все же билась мысль: вот именно из таких бытовых конфликтов и вырастают самые жуткие трагедии. А вскоре Анна пропала.
– Доктор пришел к нам на следующий день после пропажи супруги, – продолжил рассказ Миллера Франц, отвечая на взгляд потрясенной всем услышанным Александры. – Я, конечно, сначала и не придал этому особого значения: девушка вела себя свободно, проявляла внимание ко многим в нашей деревне. Но мы начали поиски, обошли каждый дом, прочесали лес на этом берегу и на том… Но последнее, что удалось установить – ее видели, как она шла по берегу куда-то на окраину.
Франц замолчал: перед его глазами встали картины из прошлого. Он и его верный помощник Степан прочесали тогда всю деревню, привлекли даже ребят дорожно-патрульной службы, и они на стареньких «жигулях» и «нивах» проехали везде, где можно и где нельзя. Но ни в овраге в сторону соседнего поселка, ни в заводях извилистой Каменки, ни за плотиной у мельницы ничего не нашли. А к вечеру пришла еще одна новость.
– Маргарита пропала тем же днем, пока мы искали Анну, – Франц мрачно посмотрел за окно в темноту летней безлунной ночи. – Кто-то пустил слух, что видел подружек вместе на тропинке через перелесок, ведущий к трассе. Якобы они собирались в город. Мы нашли в кустах у дорожки женскую туфлю, правда, больше никаких улик не было…
Александр замолчал, вдруг подумав, что его дополнение рассказа было сейчас излишним. Доктор, натянутый как струна, копошился с жаровым самоваром, то ли желая слить оставшуюся воду, то ли распалить угли, и делал это излишне старательно. Алекс с сочувствием смотрела на мужчину, и Франц снова почувствовал неуместность своего здесь присутствия, хотя сейчас как никогда прежде ему захотелось поспорить с очевидным положением вещей.
– Возможно, Анна действительно уехала, – тихо сказала Александра вопреки своему внутреннему чувству, глядя на доктора. – И однажды…
– Меня спасла Варя, – доктор наконец справился с самоваром и подлил себе чаю. – Она почти сразу все поняла, что мама ушла и больше не вернется, и мы никогда с ней не говорили об этом. Я готов сделать все, что в моих силах, – поднял он глаза на Александра, и тот медленно кивнул, все понимая и медленно поднимаясь.
– Благодарю вас за чай, – он протянул руку доктору и снова встретился глазами с голубым взглядом Алекс. Оба замерли, и девушка вдруг отметила, что у этого серьезного начальника полиции взгляд вовсе не суровый или предвзятый, а с какой-то тайной печалью. Момент продлился намного дольше, чем было уместно, и оба смутились своего любопытства, а Франц поспешил к дверям.
– Александр Константинович! – вдруг окликнула его Алекс, и он обернулся – слишком быстро для обычного гостя. Девушка же чуть заметно и тепло улыбнулась и добавила: – Доброй вам ночи…
После всей этой правды Александра не знала, как себя вести – и сделала то, что обещала, а именно поднялась в комнату Варвары и невольно улыбнулась: девочка не смогла ее дождаться и уснула, прямо со включенным светом. Алекс коснулась выключателя, но не ушла, а, помедлив, опустилась на краешек кровати, мягко отведя локон золотисто-каштановых волос от лица Вари.
«Надеюсь, твоя мама просто сбежала и однажды она вернется – правда, не знаю, сможешь ли ты ее простить. Хочу верить, что сможешь», – подумала Алекс, поднимаясь.
Девушка вернулась в свою комнату и вдруг осознала, что несмотря на то, что ее дом уже возвращен в благопристойное состояние, она почему-то совершенно не хочет уезжать от доктора и его очаровательной дочки. И все же сделать это надо – преступник пойман, и ей более ничего не угрожает. Да и вряд ли репутацию доктора повысит ее пребывание в доме на правах загостившейся особы… После этого осознания медленно и словно бы нехотя, но сон все же пришел к Александре – в отличие от доктора. Артур Робертович вновь вернулся в кабинет, зажег свечу, оставшуюся с прошлого раза, когда отключали свет, и глубоко задумался. Как говорил один его знакомый врач-психиатр, любивший цитировать Фрейда, наши подавленные чувства никуда не исчезают. Мы зарываем их в землю, чтобы потом они вырвались в еще более отвратительном виде… Миллер был готов с этим согласиться: ему казалось, что прошлое навсегда погребено в его сердце, но сегодня оно вырвалось наружу и отзывалось той острой болью, о которой, как ему казалось, он давно уже забыл. Счастливым он себя чувствовал совсем недолго…
Головокружительный роман с такой яркой девушкой закончился быстро и прозаично – свадьба и через полгода рождение дочки. Артур был счастлив этому событию: прямая противоположность его жене, которая сначала молчала, а потом открыто сказала ему, что не готова к детям, а потому передала все заботы и всю ответственность новоявленному отцу. И все же Миллер заботился о Варе, как мог: что-то познавал сам при помощи интернета, но большей частью все же благодаря советам коллег-матерей.
И все же из-за своей временами ненормированной работы Артур не знал, с кем оставить девочку – в такие моменты происходили сцены. Анна не собиралась тратить свою молодость на ненужного ей ребенка. И вот однажды он, словно почувствовав неладное, вернулся пораньше домой от незадачливого пьяницы, уснувшего в ноябре на поле, а в коридоре без сознания лежала его Варя, над которой стояла его благоверная супруга, сжимавшая в руке туфлю с острой шпилькой. Тогда все произошло, как в тумане, – словно действовал не он, а кто-то другой его руками. Одной пощечиной он отшвырнул женщину на другой конец комнаты, а сам кинулся к дочери. Несколько швов и неделя восстановления…
Миллер вздрогнул и открыл глаза, едва было задремав. За окном уже занимался рассвет, и доктор, устало потерев переносицу, водрузил на нее очки, чувствуя, что больше он все равно не уснет. Едва вскипятив воду для кофе, Артур Робертович услышал осторожный стук в дверь и, вздохнув, впустил раннего гостя – это оказался Степан, неловко переминавшийся с ноги на ногу и просительным взглядом смотревший на доктора:
