скачать книгу бесплатно
Но на этом положительные эмоции заканчивались. В прошлый раз всю эту гору грузили шесть человек. Подождите, Барок нахмурился. В его воспоминании тележек было … три? И тут же, словно подтверждая состоятельность его приобретенной памяти, из ворот показались еще две тележки. На каждой из которых громоздились ничуть не меньшие кучи. И это все ему одному?! Барок, помнится, за все эти дни не съел и двадцатой доли того, что громоздилось на тележках. Ничего себе милейший Рудольф жрать горазд….
Ой-ей-ей. Ошарашенный Барок поднял прилавок, служивший одновременно перегородкой, и поводил браслетом перед первой тележкой, тут же сунувшейся к нему. Непонятно, что она там «унюхала», но, тем не менее, чуть повернувшись, бодро пошелестела куда-то за спину Бароку. За ней устремились остальные две. Отчаянно пытающийся придумать выход Барок замыкал процессию, вертя головой в поисках дополнительной информации.
Вроде, нашел. По парк-полю то тут, то там сновали такие же тележки. Одни, или в сопровождении людей. Изредка попадались и караваны, похожие на его. Барок чуть подуспокоился: не один он такой. Как выяснилось, успокаивался он рано.
Ноющая спина ознаменовала победу над первой из терпеливо ожидающих своей очереди тележек, когда с трудом разгибающийся Барок (да уж, шести дней тренировок для этого, не такого уж и молодого тела явно недостаточно) краем глаза заметил движение, вектор которого был направлен в его сторону.
Так. Еще гости. Кто на сей раз?
Гости оказались и «еще» и те же. По ровному покрытию парк-поля в сопровождении быстро перебирающего ногами Тиллоева к Бароку шел какой-то старик. Барок присмотрелся внимательнее. Нет, не старик. В отношении приближающегося человека уместнее было использовать слово «старец».
Величавый шаг, длинное одеяние. Окладистая седая борода, такие же белоснежные волосы. Густые брови, из-под которых на Барока внимательно смотрели выцветшие от возраста глаза. Тут в голове у Барока произошла некоторая путаница. С одной стороны, воспоминания Рудольфа говорили о том, что вид старца – это нормально и привычно. А с другой, облик приближающегося старика настолько диссонировал с окружающим миром, стартующими ботами, роботами-тележками, удобной и практичной одеждой проходящих мимо людей и многим прочим-прочим, что предстоящий разговор обещал быть каким-то … неестественным.
– Здравствуй, Рудольф, – голос старца полностью соответствовал его облику. Глубокий, величавый.
– Здравствуй…те, Серафим Гермионович, – в последний момент память все подсунула правильный вариант обращения.
Барок с трудом выпрямился. В пояснице что-то хрустнуло, и он против воли схватился за больное место.
– Я смотрю, работа над грантом одновременно и идет тебе на пользу, и нет, – старец чуть сощурил глаза.
Барок промолчал. Информации в вопросе старика было ноль, а как себя вести с ним, память Рудольфа не сообщила. В связи, кстати, с этим Барок чуть нахмурился. А действительно, как-то странно все это…. Человека он помнит, что он делал и когда – тоже, а вот как к этому относиться….
– Что с твоими случилось? – не дал ему додумать мысль до конца старец. – Почему один работаешь?
– А что, что-то не так? – автоматически ощерился Барок, игнорируя слабые предупреждения памяти. Да пошел он…. Какое его дело, один он работает, или нет?
– Именно это я и хотел узнать, – глаза старца-Серафима буровили Барока, нервируя и мешая сосредоточиться. – Ты появляешься здесь после длительного отсутствия. Один, без помощников. Разговариваешь, как автомат. Небритый, немытый, грязный….
«А что надо мыться?» удивился Барок. Зачем? И что такое «бритый»? И как только задался вопросом, тут же получил ответ: ой, а ведь и, правда, надо. Детос тагоч, в голове как будто открылся шлюз в ангар, где лежали до этого никому не нужные воспоминания, высыпавшиеся на него, как снежный сугроб. Барок не спрашивал, Рудольф не говорил. Вот и не нужны они были. А как только ситуация привела его к этому, тут же выяснилось…. Фу, как же он воняет….
– … резкий, – продолжал старец, не обращая внимания на «открытие» Барока. – До заявленного тобой срока остался месяц, а ты забираешь из магазина точно такой же набор материалов, который заказывал до начала работ. Что произошло? Преимущества твоей идеи были не настолько очевидны, чтобы бездумно расходовать деньги Коллегии. Твое финансирование далеко не бесконечно.
Вот опять. Барока охватило то самое чувство. Из новораскрытого шлюза воспоминаний на него высыпался ворох информации, а что с ней делать, куда пристроить, он не знает. То, что некая Коллегия дала ему денег, он помнил. Что этот старец имел право спрашивать про них – тоже. А вместе эти, и еще огромная куча фактов, как-то не сходились. И еще вонь эта….
– Что ты вертишься? – подозрительно поинтересовался Серафим Гермионович, заметив, наконец, метания Барока.
– И в самом деле, – Барок сморщил нос, оглядывая себя в поисках места, откуда воняло сильнее всего. – Я давно не мылся. Запустил себя. Это неправильно.
– Совершенно неправильно, – подтвердил несколько сбитый с толку старец. – Но я спрашивал о другом.
Барок перестал вертеться и посмотрел на старика. О чем? Ах да, деньги. Какие деньги? Ну же, память, обратился Барок к наследству Рудольфа. Давай, работай. Что он от меня хочет? Что я кому должен? И как мне от него сбежать?
Последний вопрос оказался правильным. Проявившиеся в голове образы сами собой сложились в нужную картину.
– Все в порядке, – облегченно сообщила автоматическая память Барока, ничуть не кривя душою. – Работы ведутся в соответствии с графиком. Опытный образец уже готов….
Да? Изумился про себя Барок. Готов? Надо же. А, интересно, образец чего?
– … Эти материалы необходимы для изготовления дубля. Сдвоенное исполнение, я считаю, позволить добиться должного синергетического эффекта.
Барок замолчал, удивляясь собственному языку. Это что он только что сказал? И кому? Старец тоже взял секундную паузу.
– Вот теперь я верю, что с тобой все нормально, – неожиданно усмехнулся он. Правда, усмешка вышла несколько пренебрежительной. – Все те же самые сказки. Сплошная болтовня и никакого результата. Только деньги уходят, как в песок. Немалые, между прочим, деньги. Такие нужные для общины. Расходующиеся на … ерунду.
Барок слушал старца, расходящегося все больше и больше, но эмоций не проявлял никаких. Даже странно. Вроде, не в его правилах, его древних правилах, было терпеть подобное обращение. Но, нет. Ярость молчала, не желая тратить себя на брызжущих слюной стариков. И правда, что он, воевать с ним будет?
Но эмоции пришли оттуда, откуда их не ждал никто. Серая пелена в голове вдруг колыхнулась, подалась вперед. Дала трещину. И рот остолбеневшего Барока вдруг сам собой распахнулся….
– Ерунду? Да вы… как вы можете? Вы, никогда не удосуживавшиеся выглянуть из своих шор…. Не считающиеся ни с чьим мнением. Ерунду? Мой новый взгляд …. Я… докажу вам ….
– Точно, все в порядке, – презрительно скривил губы старец. – Тот же словесный понос, те же громкие слова, за которыми ничего не стоит.
Он кивнул на тележки.
– Дубль, говоришь? Синергетический эффект? Ну-ну.
– Да вы…, – захлебнулся было возмущением вылезший из своей скорлупы Рудольф (надо же как его зацепило, все блоки Барока слетели в секунду).
– Да вы….
Но тут с удивленным интересом наблюдавший за этой сценой Барок решил, что пора брать управление на себя. А то с таким подходом, соседушка, ты далеко не уйдешь. Конечно, если так блеять, кто ж тебя слушать-то будет.
Он покопался в голове, собирая справочную информацию, собрал и резко зашвырнул истерящего Рудольфа обратно за серый полог. Все, ты себя уже показал, хватит. Пришла пора нормального разговора.
– Да вы…, – щелк, Барок вернулся в разговор. – Срок исполнения гранта не закончен. Полномочия, выданные мне Коллегией, позволяют мне расходовать выделенные средства по моему усмотрению. Данный разговор не имеет смысла. До свидания.
Барок развернулся и взял со второй тележки верхнюю коробку. И правда, хватит болтать, а то он до утра тут грузиться будет.
Старец заткнулся. Непонятно, то ли Барок и правда его уел, то ли потерял дар речи от подобной наглости, то ли ошарашен мгновенной сменой действующих персонажей. Барок мельком пожалел, что так резко сменил стиль разговора. Как бы еще сумасшедшим не объявили. Но, как бы то ни было, а через несколько секунд, за которые Барок успел перегрузить еще одну коробку, от старца донеслось нечто, смахивающее на змеиное шипение.
– Посмотрим.
Краем глаза пыхтящий Барок увидел взметнувшееся одеяние. И тут же раздались удаляющиеся шаги. Вот и все. Вроде, пронесло. Больше языками болтали. Но впредь надо быть осторожнее со знакомыми. Слишком мало информации для общения. Мало? А ведь нет, информации более чем достаточно. Тогда что?
– Встретимся на заседании Коллегии через месяц, – донеслось до Барока.
Так, похоже, у него теперь есть временные ограничения по вхождению в местную жизнь. Ну что же, будем разбираться. Барок поджал губы, таща очередную коробку. Он непростительно мало времени уделял окружающему миру. Придется это исправить. Для начала неплохо бы выяснить, а он вообще где?
Глава 5
Либрация осталась позади. Грузовой отсек бота был под завязку забит товарами с тележек, спина ныла, руки отваливались, измотанное тело категорически отказывалось совершать любые движения, голова раскалывалась, но Барок не дал себе ни секунды расслабления. Произошедшее на парковке говорило о том, что у него не будет шанса тихонько пожить в новом теле, постепенно осваиваясь в незнакомом мире, неспешно и методично набирая информацию. И поэтому все полетное время Барок посвятил получению из памяти Рудольфа справочной информации о своем новом мире. К моменту прилета домой обладал уже более чем приличным набором знаний.
Теперь он знал, что значит «галактика». Видел почти целиком заселенный и обжитый рукав Персея, слоями поделенный между основными расами и государственными образованиями людей. Вместе с Рудольфом активно не одобрял всю эту мелочную суеты: деление власти, обжитых планет, ресурсов. Видел крошечные слои государств в соседних рукавах галактики, которые, за недостатком человеческих ресурсов всего лишь номинально обозначали присутствие государств в той или иной части рукава. Знал, что то, что называется Мирами Авангарда – это просто звездные системы, до которых еще не дотянулись ничьи руки. И в этих Мирах Авангарда, в малообжитом рукаве Стрельца, с краю, возле «азиатского» про-слоя, он видел маленькую систему двойных звезд с шестью пригодными для жизни мирами, в которой вращался аккуратный зелено-голубой шарик – уютная планета под названием Алидада.
Система, помимо Алидады включающая в себя еще пять условно обжитых планет, носила название, которое сразу сообщало любому ею заинтересовавшемуся о пристрастиях и государственном устройстве занявших ее людей.
«Технократия». Барок покатал на языке, попробовал произнести слово вслух. Ничего. Никаких эмоций и ассоциаций. Только значение. Вот это-то и настораживало. Почти полное отсутствие каких-либо эмоций.
С момента попадания в тело Рудольфа, Барок был настолько занят решением насущных физиологических проблем, что не придал этому никого значения. Просто не увидел этого. А вот сейчас, начав копать конкретную проблему и выстроив сравнения, Барок тут же наткнулся на тот факт, что почти все эмоции, которые он испытывал, были его собственными. Принесенными из полумрака. За ре-едким исключением.
Писк автомата, сообщающего, что до дома остается менее десяти минут полета, заставил Барока отложить аналитическую деятельность. На время.
Совершать второй подвиг за день, в одиночку разгружая бот, было полнейшим идиотизмом. И Барок, наплевав на скоропортящиеся продукты (выискивать их среди прочего хлама было делом безнадежным), выдернул из груды первую попавшуюся коробку с чем-то, судя по надписям, съедобным, и потащился в дом. Поесть, попить, сходить в туалет и засесть за обдумывание проблемы. Похоже, миляге Рудольфу в этот раз не отсидеться в теплом уголке.
Все намеченные процедуры заняли у Барока меньше часа. Еда приятно тяготила желудок, усталое тело просило отдыха, но все, на что расщедрился Барок, была большая чашка напитка, название которого он случайно подцепил в ревизуемой памяти. Сказать по правде, если бы напиток не обладал тонизирующими свойствами, то не было бы и его. Барок послаблений ни себе, ни своему новому телу делать был не намерен. Их и так до его прихода сюда было более чем достаточно. У всех. Хотя память четко показывала, что Рудольф в прежней, добароковской, жизни выпивал не менее четырех чашек этого самого «кофе» в день. Ну, это туда же, к послаблениям….
Всё, естественные потребности выполнены, технические условия соблюдены, пришла пора размышлений. Усевшись на так ни разу за все эти дни и не заправленную кровать (старец был прав: мыться и поддерживать чистоту необходимо, но это позже, не сейчас), Барок сделал большой глоток обжигающего напитка, скривился от горечи и отставил чашку в сторону.
Так, теперь попробуем разобраться, что происходит. Барок посмотрел внутрь себя. Все, что он смог понять из своих наблюдений, говорило об одном: похоже, серенький тихоня Рудольф поделился с ним только физиологическими ощущениями. Ну, еще знаниями, голой информацией. Но взамен оставил себе…. Что? Пришла пора детального анализа.
Барок прислушался к себе и начал вытаскивать изо всех дальних уголков памяти старательно запрятанные воспоминания, которые там, в полумраке, между бесконечных волн струящегося бытия, могли его убить, освободи он их хоть на минуту. Тогда он бы не выдержал груза памяти. Сейчас – другое дело. Сейчас все остатки воспоминаний были более чем кстати. Потому что сравнивать ему его новые ощущения больше не с чем.
Начали. Он вертел эти осколки так и эдак. Сравнивал, фильтровал, сегментировал. Пытался моделировать различные ситуации с их применением. Вспоминал примеры из последних дней. Время от времени прикладывался к чашкам с кофе, который уже не казался таким противным. Час, два, три…. И, наконец, нашел. Понял, в чем проблема.
Смотрите, господа. Вот он видит, например, стул. Видит? Видит. Ощущает? Без сомнения. Осознает? Конечно. А что именно он осознает? А осознает он только черно-белую картинку. Факт существования физического объекта с набором определенных функций. Для него стул – это предмет мебели. Интерьера. Предмет, на котором сидят. А еще? А, пожалуй, и все.
Вот. Вот оно. Он не понимает, хорошо это, или плохо, не чувствует ничего, что может быть связано с этим предметом. Этот стул, он красивый? А что это такое? Информация об этом слове была, а чувств, чувств самого Рудольфа, не Барока, – не было. Хорошо, попробуем по-другому. Крепкий? Барок покачал заскрипевшую конструкцию. Пожалуй, да. А удобный? Опять не с чем сравнивать. И голова молчит. Барок даже немного ошалел. Ну ничего себе. Вот так засада. Вот так Рудольф. Это что же ты, паразит такой, лишил меня столького…. А, самое интересное, что он, Барок, об этом даже не подозревал. Жил себе и жил все эти дни. Как тупой механизм вроде автомата в боте. Конечно усатый Тиллоев испугался, когда увидел перед собой начисто лишенное эмоций тело, монотонным голосом повторяющее его слова. Испугаешься тут….
Э-э-э нет, дружок, растянул губы в плотоядной усмешке Барок, так не честно. А личностные ощущения и оценки где? Где эмоции? Все, а не только те, которые Барок с трудом вытянул из своих загашников, или на которые наткнулся самостоятельно, изучая свой новый мир. Всё, прятки кончились. Пришла пора, «соседушка», рассказать немного больше о том мире, где мы с тобой собираемся жить. Он опять заглянул себе в голову и почти сразу наткнулся на большой кусок, как будто стеной огороженный от «его» территории. Стена дрожала от напряжения: Рудольф не собирался отдавать то немногое, что у него осталось. Барок вздохнул. И жалко этого бедолагу, и жить как-то надо. Старец-то, судя по всему, с живого с него не слезет. А то, что Рудольф приготовился к драке? Стена, не пускающая его дальше? Барок вздохнул еще раз. Это было бы серьезно, если бы он не видел мира полумрака. Если бы не плавал в волнах его отчаяния. Если бы не бился не так давно как раз в эту же стену. Только огораживающую всю личность целиком, а не кусок сломленного и оглушенного сознания.
Даже не думай, мысленно посоветовал Рудольфу Барок. Он взялся за «стену» и начал медленно, чтобы не вызвать шока, еще сам себя угробишь, поднимать ее. Стена затрепетала. Рванулась вниз. Барок нажал. Стена не поддалась. Ну, что же….
В борьбе прошло несколько минут. В итоге Барок разозлился. В его голове отчетливо вспыхнул растянутый узор, и воля Барока полыхнула в унисон с ним. Двойного напора Рудольф не выдержал. Стена треснула, подалась в стороны. Барок уверенно схватился за ее края.
Но надо отдать должное Рудольфу. Он не сдался. Края «стены» вывернулись из «рук» Барока и отступили. Не разлетелись клочьями – Рудольф тоже не хотел умирать – отодвинулись. Подались назад все еще охраняя, сберегая что-то.
Барок скривился: голову пронзила резкая боль, как будто ее было сегодня мало. Да уж, нелегко бороться со своим собственным сознанием. Но боль прошла, и Барок рванулся вперед, жадно роясь в ворохе отвоеванных эмоций. Моё, ура! Несколько секунд, и его губы растянулись в довольной улыбке. Есть. Наконец-то. То, что просили. Вот теперь он знает что, к чему. Огромная куча чего-то, представляющегося Бароку горой ярких осенних листьев, рухнула на него, закружила, заставила задохнуться от восторга обладания новой, неведомой, но прекрасной жизнью. Вот это да…. Вот это счастье….
Восторженный вопль сдержать было трудно, и Барок не стал его сдерживать. Тесная захламленная комната вновь услышала победный клич. Новая жизнь шла вперед.
Когда эйфория схлынула, и чувства начали потихоньку укладываться на полочках в голове, Барок присмотрелся к недорушенной серой стене. А еще есть? А ведь вроде, да.
Но тут, похоже, его ждал бой не на жизнь, а на смерть. Если обыкновенные эмоции Рудольф просто не хотел отдавать наглому захватчику, то скрывающееся за стеной сейчас, он намертво увязал с остатками своей жизни. И все же, и все же…. Барок опять попытался поднять край невидимой стены. Голову свело судорогой, дыхание прервалось. Нет, тут Рудольф будет стоять до конца. Но интересно же…. Задыхающийся от напряжения Барок все же приподнял край стены. И тут же опустил. Нет, это ему точно не надо. Первая любовь, теплое молоко вечерами, любимая поза для сна, запах сена – на это он не претендует. Еще не хватало.
Ф-фух. Борьба закончилась, голову отпустило, и Барок с удовольствием потянулся. Глотнул остывшего кофе и весело огляделся по сторонам, как будто впервые увидев свой новый дом. Ну что, будем сравнивать ощущения? Так, и что у нас тут к чему относится?
За окнами давным-давно царила ночь. Глухая ночь. Прошедший день был переполнен событиями. Истерзанное тело молило об отдыхе, но Барок никак не мог остановиться. Он бродил по дому, дотрагиваясь до каждого предмета, и с восхищением прислушивался к волне чувств и эмоций, возникающей в душе. Тело на мгновение наполнялось непередаваемым чувством новизны, которое отзывалось в голове острым удовольствием. Один раз, другой, третий…. И Барок понял, откуда берется это удовольствие. Каждое открытие было сродни детской радости от обнаружения новой, неизвестной игрушки. А что может быть счастливее возвращения в детство?
И он бродил и бродил по комнатам, хватая и хватая новые предметы, стараясь насытиться этим чувством, наестся до отвала, до изнеможения. А оно все не приходило и не приходило.
Плед. Старый и потертый. Но до чего теплый и уютный. Барок тут же завернулся в него и некоторое время так ходил, наслаждаясь необычными ощущениями. Потом под руку подвернулся уникомп….
Вот это вещь! Сказка наяву. Да он же…. Это же…. Да это же целый мир под подушечками пальцев. А он-то, он-то…. Ха, теперь Барок свободен. Он может получать любую информацию, не основываясь на мнении Рудольфа. Ура! Так, а откуда приходит эта информация. Так, так, так….
Связь. О! Вот это да. Что это? Барок потратил час, разбираясь с настройками и принципом работы ком-центра. И в итоге понял, что куча народа пытается с ним связаться, чтобы…. Что? Ой, нет, не сейчас. Барок с опаской вновь отрубил доступ и постарался сделать вид, что ком-центр и не работал никогда. Не сейчас. Потом. Когда он разберется со своей новой оболочкой.
Он поднял голову и уперся взглядом в новую игрушку. Ух ты, а это что? Витранс? Надо же, надо же…. Так, где включается?
Ай! Наплевав на уже почти не работающие мышцы, Барок одним прыжком оказался за выступом стены. С плоского экрана на него скалилась отвратительная оскаленная морда неизвестного чудовища. Барок изготовился к бою: просто так он не дастся. Но морда вдруг исчезла, уступив место запыхавшемуся человеческому лицу. И запоздалая память подсказала, что это просто постановка. Развлечение.
Нет уж, Барок отрубил питание витранса от греха подальше. Ему и без чудовищ на ночь развлечений сегодня хватит. Какой идиот придумал эту гадость показывать? Для развлечения, ха. Барок презрительно сощурился в сторону погасшего экрана. Он был готов спорить на что угодно, что создатель этого «развлечения» толст, рыхл и слаб. Развлечение? Пойди пробежку сделай. Окунись воду. Отожмись раз пятьдесят. Вот тебе и развлечение. А если ты все это сделаешь, то тебе никакие чудовища уже грезиться не будут. Фу, гадость. Не понравилось.
Барок уже было отвернулся от мертвого экрана, как вдруг его царапнула мысль…. Стоп. А оно, это отвратительное создание больше не появится? Не то, чтобы он боялся, но лишний раз бездумно рисковать не хотелось совершенно. Особенно теперь, когда жизнь стала настолько интересной.
Так, обратимся к памяти. Барок посмотрел вглубь себя. Память тут же объяснила, что подобные страхи – это из разряда пятилетних детей. Спасибо, скривился Барок. Он не местный, всего неделю здесь. Можно для него отдельно лекцию? Память пожала плечам и объяснила. Так, угу, ага. Про сигналы, технологии передачи и сжатие информации Барок понял. А как гарантировать, что оно не вылезет? На это хихикнула даже собственная память. Как, как? Прервать канал, вытащить блок связи. Отключить питание. Все, вроде. Чего еще?
Блок связи витранса представлял собой тонкую пластину. К счастью, Рудольф уже имел проблемы со своим стареньким экраном и поэтому знал, как он меняется. На всю процедуру у Барока ушло секунд тридцать. Теперь осталось питание.
Нет, он прекрасно знал, что никто ниоткуда не вылезет. Конечно же, это глупость чистейшей воды. Ну как может вылезти из плоского металлопластикового полотна живое существо, которое есть всего лишь набор импульсов? Никак. Это Барок, благодаря Рудольфу знал совершенно точно.
Вот только что-то странное-странное в памяти, его, Барока, памяти, не рекомендовало быть настолько категоричным. Что? Барок присмотрелся внимательнее. Ну и конечно, под пристальным взглядом, это странное тут же испарилось. Растаяло, как ненадежный сон поутру. Ищи не ищи, не найдешь.
Но осадок остался. И Барок решил все же довести до конца начатое. Так, энергия. До глубокого копания, что есть «энергия», Барок решил пока не опускаться, и без того голова отказывается работать, а выяснить, откуда она, эта энергия, приходит на витранс надо.
Ух ты. Небольшая пристройка к дому (новая память Барока подсказала, что эта конструкция типовая для таких домов) была как будто окутана невидимым облаком. Невидимым, но, тем не менее, явственно ощутимым. Барок не понял, это его чувство или Рудольфа, но вникать не стал, сил нет. Четкие линии потоков энергии входили и выходили из причудливой формы конструкции, располагавшейся в хорошо экранированном помещении. В середине негромко гудел центральный блок, на который приходила энергия извне (из городского ретранслятора, это понятно, но о нем не сейчас, позже). На этот блок крепились все остальные, ответственные за передачу энергии непосредственно на приборы-потребители. Барок уверенно подался вперед.
«Схема», тут же напомнила память. «Зачем?», удивился он. И так все ясно. Вон он, витрансовый канал. Ярко-красный. Такой же, как и ощущения от самого витранса. Что непонятного? Память удивленно замолчала. Шаг вперед, и к ее удивлению добавилось еще что-то. Что-то странное, ожидающее. Злорадное….
И только взявшись за гудящий блок, потянув его на себя, Барок мгновенно, вспышкой, понял «что». И «кто»…. Голой рукой – за работающий транслятор….
Он рванулся остановить свое движение, но было поздно. Понимание «зачем» этот «кто» сделал «это» пришло несколько позже. Когда обжигающий, оскаленный зверь вырвался огненным змеем из выдернутого блока и бросился на потревожившего его размеренный покой. Куда там чудищу из витранса. Ослепительная искра, рванувшаяся навстречу, в одно мгновение погасила сознание Барока.
Последним угасло острое сожаление: надо же было так попасться….
Глава 6
На орбите сумерек нет. Сигма Лося или Колокол, светило Изюбра, либо за диском планеты, либо – светит. И наступление биологически близкого к человеку вечера с ним никак не связано. Люди сами себе определяют, когда считать вечер, а когда – утро. Для удобства орбитального трафика вся орбита вместе с наземными службами еще со времен первооткрывателей были поделены на четыре условных сектора: Север, Запад, Юг, Восток. И, соответственно, все орбитальные объекты, используемые людьми не для производства (жилые, офисные, развлекательные) развешивались на геостационарных орбитах в порядке прикрепления к одному из них.
И вот сейчас в секторе «Север» начинался вечер. На орбиту хлынул поток ботов. Большей частью, частных. Многоместные транспортники, перевозящие рабочих ферм и заводов, клерков и монтажников чаще встречались в «Юге» и «Западе». «Восток» был вотчиной силовиков, военных, спасателей, полиции. А в секторе «Север» в основном проживали управленцы все мастей, небедная творческая интеллигенция и просто обеспеченные люди. Самому Донкату на время приобретения жилья о покупке домика в «Севере» можно было только мечтать, хватило только на «Запад», поэтому сейчас ему каждый день приходилось пробираться через плотные рукава транспортных потоков, чтобы попасть в свой бар, расположенный на огромном орбитальном комплексе «Изюбр-младший». Это не радовало, но менять место жительства сейчас было совершенно не с руки.
Степа в кои-то веки в час-пик отдал управление автомату, а сам сидел, уставившись невидящим взглядом в мягко подсвеченную панель управления. Улыбался. Забытая сигарета обожгла пальцы. Донкат беззлобно зашипел.
– Вызов Декстер, – негромкий голос автомата заполнил кабину. Сигнал пришел на суперфон, но умный автомат, помня, что в ботах не используются сторонние устройства звука и изображения, перебросил вызов на систему связи «Параболы».
– Принять, – отозвался Степа.
– Привет, партнер, – гулкий, как рокот двигателей крейсера, голос спрессовал воздух в кабине. – Ты где?
– На подлете, – рассеянно сообщил Донкат.
– На подлете? – непонятно, чего больше, удивления или возмущения, было в голосе сакса. – На каком, …, подлете? Я думал ты уже на месте.
– Я тоже так думал, – Степа окинул взглядом приборы. – А ты, вот, позвонил, и я понял, что мне еще минут десять лететь. Пробки.
– Что? – изумленно переспросил Декстер. – Какие пробки?
– Обыкновенные, – несколько отрешенно отозвался Донкат. – Ты в первый раз слышишь, что к вечеру на орбиту возвращается куча народу?
