скачать книгу бесплатно
Но все же одно объединяло их воедино – их необычность. Незнакомые миры, события, люди и существа, словно являющиеся реальным отражением чужой жизни, врывались в его сознание, едва он закрывал глаза после долгого, рабочего дня.
Разные планеты в разные эпохи калейдоскопом образов прокатывались по его сознанию, иногда мимолетно, иногда давая целые каскады интереснейших видений и диалогов.
Каждое пробуждение в реальном мире, полном серости и обыденности, вызывало ощущение ирреальности именно последнего. Каждый раз ему приходилось заново привыкать к стандартным процедурам умывания, одевания, хождения на работу – беспросветным обрядам, сковавшим его жизнь на протяжении нескольких лет.
Наскоро умывшись, преодолев по ночному темный коридор, человек вернулся к кровати и отсоединил мобильный телефон от кабеля, питавшего его.
С прищуром взглянув на экранные часы, с облегчением убедившись, что пропущен лишь один звонок за ночь от одного вредного партнера, он включил звук на аппарате.
Могло быть намного хуже. Как хорошего юриста, берущегося за решение разных «неудобных» дел, его могли беспокоить в любое время дня и ночи, совершенно не беря во внимание его личное пространство и жизнь.
С учетом умываний, он примерно предположил, что, как и всегда проснулся в пять пятьдесят пять утра.
«Как по расписанию» совершенно без эмоций подумал он, – «каждое утро я встаю в пять пятьдесят пять. Еще одна странность последних месяцев. Как заколдовали право слово».
Не выпуская из рук телефон, человек всем телом потянулся вверх, хрустнув суставами и сочленениями.
Большое зеркало шкафа отразило в своих серебряных, ледяных глубинах человека среднего роста, пусть не мускулистого, но плотно сбитого, спортивного, имеющего слегка выпирающий живот от легкого пристрастия к вредной еде, под которым все же виднелись остатки усиленно тренируемого в юношестве пресса.
Широкоплечий и слегка ссутулившийся он удивительно гармонировал с окружающей его обстановкой, кажущейся таким же простой и обыденной, как и все, что составляло его жизнь.
Двухкомнатная квартира, в которой проснулся человек, с уверенностью могла бы быть охарактеризована одной крылатой фразой – холостяцкое убежище.
Было видно, что уборка – не частое явление в данном помещении: на компьютерном столе виднелись тарелки, говорящие о вчерашней трапезе за просмотром любимых кинофильмов, во множестве скопившихся на винчестерах массивного системного блока персонального компьютера.
Скомканная одежда на полу, не разобранная до конца спортивная сумка. Обстановка также спартанская – кровать, стол с монитором, мебельная стенка, которая включала в себя большой шкаф для одежды, шкаф для мелочи, несколько ящиков для носков и трусов, над которыми пафосно и не к месту возвышался стоящий там же большой, дорогой телевизор включенный на пустой, шелестящий канал.
Тяжело ступая, человек проследовал на кухню. Заваривая растворимый кофе, он трезво размышлял, что сегодняшний кошмар был, пожалуй, одним из самых страшных за все двадцать восемь лет его жизни.
Схожий ужас он испытывал разве что в детстве, когда почти месячное лежание в больнице с мамой и каждодневные уколы породили в его сознании образы ужасных, серых существ, которые рвали и жалили его плоть каждую ночь.
Потребовалось очень много времени, чтобы изгнать их из себя и превратить детские сны в мирные, легкие сюжеты, дающие отдых человеку и насыщавшие его тело силой.
Однако долгое время после этого, просыпаясь утром, он, тем не менее, испытывал тоскливое чувство, что ушедшие существа забрали с собой то необходимое ощущение адреналина, питавшее по ночам его сознание.
Ныне, человек, поглощая не хитрый, простой завтрак из блюд быстрого приготовления и куриных нагенсов, с удовлетворением отметил, что ужасы и картины сна, доставляют ему так необходимое ощущение энергии и новизны среди серых, рабочих будней, из которых он никак не мог вырваться даже в отпуск.
Единственное, что обычно перебивало ощущение тоски и безысходности был флирт с дамами разного возраста и периодические визиты последних в его холостяцкое убежище.
Он прекрасно понимал, что вроде бы пора жениться, заводить семью, остепениться, но все не мог встретить ту женщину, с которой смог бы раскрыться полностью, сделать родной и надежной спутницей жизни.
Его мрачные размышления прервал телефонный звонок, звонкой трелью новомодного рингтона разрубившей тишину квартиры.
От неожиданности человек вздрогнул всем телом и выронил аппарат из рук на стол, прямо в лужу небрежно не вытертого, расплескавшегося после наливания, кофе.
Чертыхнувшись и обтерев телефон об обнаженное колено, молодой мужчина взглянул на экран полный мокрых разводов – номер был не знаком и не определился в записной книжке аппарата.
Тем не менее, как бы не хотелось обратного, нужно было отвечать – как знать, может быть это звонил новый и очень выгодный клиент?
На секунду закрыв глаза и собравшись с мыслями, он принял входящий звонок:
– Да, слушаю вас, говорите, – по устоявшейся привычке делая вид, что он бодр и работоспособен независимо от времени дня или ночи, четко, по-военному отчитался в трубку молодой человек, – говорите, я слушаю.
– Сергей… Велесов…, – голос в трубке явно принадлежал женщине. Он прорывался сквозь жуткий треск и помехи, – помоги мне, Сергей…
Отчего то, от этого далекого, смутного женского голоса, ведущего специалиста в области гражданских и трудовых правоотношений, как он величал себя на раздаваемых визитках, бросило в озноб.
Стараясь не выдать своего состояния, он постарался ответить, не меняя изначальной, бодрой интонации:
– Да, это я, чем могу помочь? Говорите, пожалуйста, четче, вас не слышно.
– Помоги мне. Избавь. Меня. От. Терзаний… Злой человек. Рядом. Злой. С тобой. Человек, – с трудом разобрал Сергей сквозь треск и помехи, – Избавь. Меня, – вновь треск и свист в телефонной трубке, – Слишком слаба. Слишком… Слаба… – голос сорвался на беспорядочный вой, стремительно врывающийся в уши Велесова сквозь пространство сотовой связи.
Последние слова были произнесены с таким нарастающим ревом безумной, женской истерики, что Сергей, потеряв самообладание, отбросил телефон от себя с такой поспешностью, словно он был ужасным и отвратительным насекомым.
Тяжело ударившись о линолеум кухонного пола, китайский аппарат с треском распался на составные части, прервав тем самым ужасный клекот и вой, раздававшийся из динамика.
В очередной раз за утро, пребывающий в глубоком шоке, Сергей лишь эпизодично помнил порядок своих дальнейших действий. Словно в тумане он поспешно собрался, нацепив на себя мятую белую толстовку с капюшоном и черные, спортивные штаны – удобное одеяние, в котором он каждый день предпочитал добираться до работы.
Даже не почистив черные кроссовки от пыли, он, не помня себя, быстро рванул к выходу, буквально на ходу сметая необходимые документы и деньги с коридорного трюмо.
На лестничной клетке Сергей понял, досадливо стукнув себя ладошкой по лбу, что не закрыл двери квартиры и не поставил на охранную сигнализацию.
Постояв в нерешительности, он все-таки нашел в себе силы, вернутся обратно, прекрасно понимая, что приоткрытая дверь будет являться замечательной приманкой для всевозможных воришек, за время его отсутствия.
– Соберись тряпка! – вслух подбодрил он себя, – это твоя квартира, в которую вложен твой труд. Было бы глупо потерять все нажитое из-за мимолетной слабости. В квартире никого нет.
Несмотря на ободряющую речь, по возвращении на лестничную клетку, закрывание двери происходило все же более торопливо и нервно, чем обычно, выдавая в действиях человека тотальную панику, поразившую его естество.
Подъездная темнота и затхлость давила на сознание как склеп. Словно утопающему, ему был необходим этот морозный, терпкий, послегрозовой воздух улицы, в который он нырнул, выходя из черного зева больших, металлических дверей, как и небольшая прогулка перед началом рабочего дня.
К тому времени, пока он добрался до небольшого, прибрежного, соснового пролеска произрастающего вдоль Братского Водохранилища, через который он предпочитал ходить каждый день по дороге к месту службы, пусть, при этом и немного растягивая маршрут, самообладание, уже прочно укрепило внутри свои позиции и не собиралось отступать под утихающим напором слабеющей паники.
Создав небольшой плацдарм спокойствия в сознании, Велесов выстраивал рациональное мышление буквально заново.
«Что это за звонок? Глупый розыгрыш? Да, вполне» – размышлял он на ходу, медленно проходя по пустынным, пыльным тропинкам прибрежной полосы Братского ВДРХ.
Друзья могли над ним так пошутить, ведь Сергей и сам нередко и довольно жестко разыгрывал их.
«Тогда почему я так среагировал?» вопрошал он себя с толикой досады от того, что видимо, стал надолго посмешищем для товарищей посредством удачной шутки, «ведь клялся же и божился, что как бы они не исхитрялись, пробить мое хваленое самообладание им не удастся!»
Приняв к сведению, что все это лишь последствия дурного сна, повлиявшее на его адекватное восприятие реальности, решительно оттолкнув в глубины сознания легкие подозрения в собственной шизофрении и окончательно успокоившись, Сергей, наконец-то нашел в себе силы слегка улыбнуться красоте природы, царящей вокруг.
Шелест волн, чириканье и гомон воробьев, ведущих яростную битву за хлебную крошку, успокаивало и умиротворяло. Шум потревоженной ветром хвои грустно шептал о краткости таежного лета и грядущих осенних холодах.
Еще немного поразмышляв, Сергей выдвинул еще одну версию о том, что, может быть, он вообще незаметно для себя приспал на кухне, а телефон откинул, резко вскочив от нового кошмара.
Такое уже случалось от предельной усталости, когда он засыпал в коридорах офисных зданий или держась за поручень в общественном транспорте.
Велесов с наслаждением стянул толстовку и, не смотря на погоду, с наслаждением подставил обнаженную грудь струйкам отрезвляющего, прохладного ветерка.
Он неторопливо побрел по самой кромке воды, погружая подошву кроссовок в чавкающую грязь полосы прибоя.
Сергей уже не обращал никакого внимания на то, что ткань спортивных штанов уже были полна засохших, бурых крапинок глины от незапланированной прогулки на природе, что еще более отдаляло его образ от парадно-делового, в котором привыкли представать пред обществом современные юристы.
«Все равно уже замарался» подумал Велесов, садясь на влажную, самодельную скамейку, созданную местным алкогольным контингентом, для более удобного и эстетичного распития низкосортных напитков местного разлива.
Запустив в руки в короткие волосы, облокотившись на точно такой же, неотесанный и грубый стол, Сергей замер, словно истукан, отрешенно наблюдая за тихой красотой открывшегося места.
Легкий ветерок гнал рябь по заливу и качал на небольших волнах маленьких водомерок, суетящихся у самого берега, которые по своему обычаю расчерчивали воду, по известным только им, своим водомерочным, делам взад и вперед.
Отвлекшись на секунду, с недовольным видом похлопав по карманам, он, наконец, до конца осознал, что телефон так и остался на кухне, куда так не хотелось возвращаться.
Буркнув под нос ругательство, Велесов принял прежнюю позу и, минимизировав поток мыслей, стал просто созерцать происходящее.
Из-за большого количества деревьев, склонившихся над водой, свет плохо проникал сюда. Не смотря на то, что холодное, яркое летнее утро уже полноценно вступило в свои права, здесь, под защитой раскидистых крон сосен, сохранялся призрачный полумрак.
Благодаря плеску студеной воды, создавалось ощущение, что время здесь остановилось и ничего не менялось целыми десятилетиями, а может и веками.
В ответ на задумчивые наблюдения Сергея, будто далекий мираж, к заливу прорвался звук надрывно работающего мопеда, и стих, едва коснувшись водной глади.
На том берегу небольшого залива появилась пожилая пара, выгуливавшая собаку. Они так гармонично вписывались в общую картину, что Сергей невольно, сдержанно улыбнулся, любуясь их устоявшейся семейной идиллией, как ему показалось, длившейся уже ни один десяток лет.
Они степенно вышагивали, бережно взявшись за руки и, точно также, степенно шагал большой и старый черный лабрадор, которому не требовалось поводка, чтобы привычно идти с ними в такт, сливаясь воедино, осторожно прижимаясь к ногам старика.
Они приветливо помахали ему и обычно сдержанный Сергей, легко и естественно помахал им в ответ.
Забавно тряхнув короткими, седыми волосами, старый человек крикнул ему:
– Юноша, мы не могли бы подойти к вам, потревожив ваше одиночество? Мы с супругой привыкли сидеть за вашим столиком, ожидая, пока Марс нагуляется и справит свои естественные, природные надобности. Места хватит всем, если вы, разумеется, не против нашего назойливого присутствия. Старость, знаете ли, не щадит и не милует. А более присесть и некуда.
– Нет, что вы, подходите, пожалуйста, я всегда рад новым знакомствам, – соврал Велесов, по своей скрытой натуре тяжело подпуская к себе новых людей. Но сейчас он чувствовал нутром, что это может быть приятым исключением из общего правила.
Пожилая пара широко заулыбалась и тут же направилась по направлению к столику. Уже подходя, седовласый мужчина продолжил:
– Надо сказать, дорогой юноша, нынче редко встретишь даже простого ответа на заданный вопрос. Не хочу быть предсказуемым в своих суждениях, но у нынешнего поколения, совершенно престранные суждения о беседе. Зачастую, они и друг другу то вообще ничего не отвечают, сидя в телефонах и игнорируя друзей. Бестактность… бестактность…
Выговорившись, он подошел очень близко к Велесову, и невесомо облокотившись о стол, буквально перепорхнул через его столешницу ловко присев на середину широкой скамьи, оказавшись с левого бока от Сергея.
Пожилая женщина, недовольно сморщив нос на молодецкую выходку мужа, подобрав подолы длинного сарафана, больше напоминавшего старинное платье, грациозно села рядом с мужем, приняв четкую, выхоленную позу и показав настоящую, аристократическую осанку, кротко представилась:
– Марина Викторовна, но для вас можно просто Марина, – перегнувшись через спину мужа, она протянула морщинистую, небольшую руку, – о, просто пожмите, – мелодично хихикнула она, увидев, как Сергей неумело дернулся ее поцеловать, – Моего мужа зовут Виктор. Он как всегда молодиться и хорохорится, вместо того чтобы соответствовать своему положению и статусу, поэтому иногда забывает представиться.
Назвавшись в ответ по имени, Сергей осторожно пожал протянутую руку, отметив про себя ее мягкость, невесомость и приятный холодок.
Он стал незаметно рассматривать старую пару, которая тихо, будто-бы боясь нарушить магию данного места, наблюдала, как лабрадор лакает воду, распугивая водомерок.
Выглядели они так, словно сошли с Советских, рисованных плакатов о счастливом будущем, пятидесятых годов. Из-за своего положения на лавке Велесову более удобно было разглядеть сидящего рядом мужчину.
Клетчатый пиджак коричневого оттенка, явно добротно и надежно пошитый, из кармана которого уголком вверх торчал белый носовой платок. Такие же клетчатые, чуть коротковатые брюки, обнажавшие серые носки, которые утопали в надежных и прочных коричневых ботинках.
Натянувшаяся на широкой спине ткань пиджака обнажала мощные, натруженные запястья, на одном из которых просматривался треснувший циферблат допотопных «командирских» часов.
Схожие часы, в последний раз, Сергей видел у своего деда еще в далеком детстве: его всегда привлекала их массивность, загадочность, легкое тиканье стрелок, делавшее в глазах ребенка дедушку легендарной личностью, озаряя его образ представлениями о великих делах и грандиозных свершениях им сотворенных.
Велесову казалось, что дед непременно получил их за какие-то подвиги на фронтах далекой войны, о которой он так любил слушать рассказы, сидя вместе с ним возле трещащей дровами, только что растопленной печки.
Сидящий рядом Виктор очень сильно напоминал его родственника, рано ушедшего из жизни, так и не успев посмотреть на выросшего, возмужавшего внука.
Стараясь не привлекать ненужного внимания, Велесов силился разглядеть время на часах, боясь потревожить неподвижность старца и первым нарушить молчание, завязав разговор о делах.
Слегка прокашлявшись, Виктор опередил назревавший вопрос:
– Почти семь часов где-то. Не особо ориентируйтесь на часы, молодой человек, они давным-давно встали и дороги мне, прежде всего, как память. Марина Викторовна давно просит убрать их в дальний шкаф, но… – он выдержал долгую паузу, – мы все как то не можем дойти до этого шкафа, – старик, напоминающий родного дедушку, тепло улыбнулся, повернув голову по направлению к Сергею.
Голубые, глубокие, ясные глаза, с легким, веселым прищуром и сеткой морщин вокруг уставились в лицо собеседнику:
– Странно, у молодежи ныне, постоянно крутится какой-то новомодный гаджет в руках, в котором они сидят, уткнувшись носом и не обращая внимание на жизнь, кипящую вокруг. Они обычно не интересуются временем с наручных часов. Вам на вид лет двадцать восемь – тридцать, я полагаю. Ведь так?
– Да, в точку, – ответил Сергей, – вы один из немногих, кто точно смог определить мой возраст. Обычно мне все дают несколько меньше. Сказывается то, что я выгляжу моложе своих лет.
– Ну вот, я как всегда угадал. Для меня вы молоды и юны. Себя, вы, разумеется, считаете взрослым, пожившим и устоявшимся. Так уж заведено в этом возрасте, когда юношеский максимализм успешно преодолен, а мужчина только начинает просыпаться в молодом теле. Так, где ваше мобильное устройство или планшет?
– Я забыл его дома, – с досадой в голосе ответил Сергей, – Действительно технологические новшества настолько надежно вплелись в нашу жизнь, что я чувствую себя буквально без рук. Слышал, существует даже распространенная фобия, остаться без мобильного телефона. Никогда бы не смог предположить, что я подвластен ее влиянию. Я полон отчаяния и боюсь опоздать на работу, хоть чувствую внутренне, что времени еще предостаточно. Но, к сожалению, мне пора извиниться и оставить вас. Дела не ждут.
– Время, – пожилая женщина оторвалась от созерцания воды и вмешалась в беседу, – как же оно иллюзорно! Мне помниться, в вашем возрасте казалось, что впереди вечность. Целая жизнь, полная событий, свершений, радости. И вот теперь, с вышины прожитых десятилетий, мне чудиться, что стоило моргнуть глазом, и время убежало сквозь пальцы, как вода, зачерпнутая в ладони. Вместе с ней сквозь пальцы убежала и жизнь.
– Конечно, конечно, – ответил старик Сергею, – прекрасно вас понимаю. Мои сверстники любят осуждать молодежь за их некую поспешность. Однако я тоже, когда-то был подающим большие надежды инженером Советской страны, и моя жизнь тоже была полна забот и скорости. Всегда немного торопился жить, хоть головой и понимал всю глупость, абсурдность этой гонки, – старик доверительно прикоснулся к плечу Сергея, слегка придерживая его порыв встать, – позвольте, отниму у вас еще минуту, дорогой юноша. Примите в дар эти часы, как память о нашей встрече и как напоминание, что время жизни конечно. Вас не обидит подобный дар?
– Но, эти часы дороги вам! Я не могу принять их! – Сергей замотал головой, отрицая предложенный подарок.
Старик тепло улыбнулся, от чего в уголках рта собралась целая сетка морщин, и безапелляционно сняв часы с руки, протянул Сергею массивный циферблат.
– Знаете ли, дорогой Сереженька, дорогая Мария Викторовна права. Я чересчур привязан к этой вещи. Может быть, именно вы и будете являться тем символичным шкафом, в который я вложу предмет для большей сохранности. Берите, берите, – настаивал он, не убирая протянутой руки.
Все еще пребывая в нерешительности, Велесов протянул руку в ответ. Холодный металл и кожаный ремешок увесисто коснулись поверхности его ладони.
Монументальные часы, дорогие, раритетные: строгий, черный циферблат. Справа от центра маленькое белое окошко, показывающее текущую дату – 15 июля. Стрелки, под слегка треснувшим стеклом, застыли на хорошо знакомой отметке пять пятьдесят пять. Большое колесо взвода было отшлифовано до блеска от частого взведения, но все же содержало в ребристых углублениях следы золотого напыления. Ремешок выцвел и местами был изрядно пошарпан.
Невольно, Сергей покрутил стрелки часов, коснувшись регулятора, переместив их на двенадцать часов вперед, проверяя работоспособность прочих механизмов и обдумывая можно ли привести часы в исправное состояние. Стрелки описали полный круг на циферблате и замерли будто бы в ожидании чего-то. Вспышкой накатила легкая слабость и помутнение сознания.
Слегка поразмышляв, Сергей еще немного покрутил регулятор, повторно ощутив легкое головокружение, установив время, на одиннадцать часов вечера, предвкушая, как ворвется в пространство своей квартиры для непродолжительного отдыха и сна.
Цифра текущей даты в правом окошке слегка сместилась вверх, показывая самый краешек цифры шестнадцать.
Вдоволь наигравшись, пораженный до глубины души неожиданным подарком и щедростью немолодой пары, Велесов совершенно по-детски, восторженно воскликнул, не замечая ничего вокруг:
– Большое спасибо! Мне даже нечем одарить вас в ответ!
