скачать книгу бесплатно
– Здравствуйте, мне б хозяйку увидеть, – обратилась к Богеме Мара.
– Заходите, милости просим.
Та перешагнула через порог, стала разуваться и замерла в наклоне.
– Это ж ты, Богема?
– Ага.
– Фига се, тебя жизнь потрепала. Бухаешь или колешься?
– Ты оказалась не такой дипломатичной, как Ленка.
– Ты и с ней виделась?
– Я тут, – вышла из-за пенала с охотничьим обмундированием та.
– Привет, Ленка, – улыбнулась старой подруге Мара. Она очень изменилась за ту половину жизни, что они не виделись. Всем было по четырнадцать-пятнадцать, сейчас двадцать девять – тридцать. Были девчонками, стали женщинами. Хотя Мара больше на молодого человека походила, а она, Элиза, на старушку. К ней иногда обращались «бабуля». А Ленка расцвела. И мнение Богемы подтвердилось: – Шикарно выглядишь, мать! Такая фитоняшка…
– Она тренер в крутом спортклубе, – сообщила Элиза и повела подруг к себе.
Семья Бобковых наблюдала за их передвижениями настороженно. У Элизы не бывало гостей, а тут сразу две дамочки заявились. Да наглые такие!
Оказавшись в комнате, Мара поморщилась.
– Ты чего помещение не проветриваешь, мать? – спросила она и сделала шаг к окну.
– Ой, не трогай. Тут все на соплях. – Элиза отогнала ее и осторожно приоткрыла фрамугу. – И чем у меня пахнет? Я не чувствую…
– Пылью. – Хорошо, что ею. Богема уж думала, стойким перегаром. А ведь она так гордилась тем, что научилась справляться со своим пороком. Не победила его, но обуздала. – Тащи таз с водой, тряпки, чистящее средство. Я тебе тут порядок наведу.
– Мар, не надо.
– Надо. Ты знаешь, как я отношусь к бардаку.
О да, она знала. Когда Маринка жила на даче Элизы, заброшенной, ветхой, то буквально ее вылизала. Все пересушила, выбила, отмыла, отчистила, даже покрасила окна, отыскав в подвале давно забытую олифу и скипидар.
– Но нам поговорить нужно…
– Ничего, за работой у меня рот и уши будут свободными. Тащи все!
Пришлось подчиниться. Средства для уборки стояли в кладовке. Она была небольшой, и обитатели квартиры договорились не захламлять ее личными вещами. Особенно теми, что пахнут рыбой или могут поранить – сын Бобковых туда засунул свои коньки, и они свалились на дядю Пашу, ладно, только поцарапали.
Через пару минут Элиза вернулась к себе. А там уже Мара развела бурную деятельность. Она нашла пылесос, который мгновенно перегревался и отключался, каким-то образом его разобрала и стала чистить.
– Так засрать хорошую вещь, – причитала она. – Настоящий японский пылесос. Таких давным-давно не делают.
– Он отжил свое.
– Не выдумывай. Просто забиты фильтры, и мотор перегревается. Дай тряпку.
– Мар, ты специально время тянешь? – подала голос Ленка, что сидела в кресле с какой-то книгой. – Чтобы отсрочить разговор?
– Да, – коротко ответила та и принялась яростно тереть внутренности пылесоса. – Но порядок навести тоже надо. А еще Богеме волосы покрасить, ходит как кикимора…
– Могу сбегать за краской, – сказала Ленка, захлопнув книгу.
– Девочки, нам всем грозит опасность! – вскричала Элиза. – Мы можем поплатиться за общий грех в скором времени… Так какая разница, какими мы умрем? Седыми или крашеными?
Она подошла к Маре и вырвала из ее рук трубку пылесоса.
– Кто-то знает, что мы натворили пятнадцать лет назад! – уже тихо, но яростно проговорила Богема, уставившись ей в лицо своими разноцветными глазами. – И он сделает все, чтоб мы за это поплатились!
– Этого не может быть. Та тайна похоронена.
– Да? А что ты скажешь на это? – И достала из кармана почерневшую цепочку с кулоном. Увидев его, Мара вздрогнула, а Ленка вскрикнула. Бурый Мишка. Симпатичный щекастый, в пояске с пятью кольцами. Символ Олимпиады-80 в Москве. – Узнаете?
Такой был у человека, которого они четырнадцать лет назад закопали в землю. Глубоко-глубоко…
– Мало ли таких, – пожала плечами Ленка.
– Таких – да. – И перевернула кулон, а на обратной стороне царапина в форме молнии. Ее нанесла на металл их подруга консервной крышкой. Целилась в горло, но олимпийский мишка послужил щитом… Временным!
– Где ты его взяла? – спросила Мара, потянувшись к кулону, но тут же отдернув руку.
– Нашла в почтовом ящике. А до этого фотографии. Ленке я уже их показывала. Теперь ты смотри. – И бросила на пол два снимка.
На одном они своей компанией, на втором – ныне мертвый человек, на шее которого болталась цепочка с олимпийским мишкой. Первое фото было у них у всех, но они избавились от каждого экземпляра, второе видели и тоже изничтожили. И вот оба перед ними. И они проткнуты. На групповом у каждой девочки выколоты глаза и пронзены сердца. А на портрете – прорезь в форме молнии в районе шеи.
Изучив снимки, Мара встала, взяла ведро и направилась к столу, чтобы начать уборку с него. Элиза с поверхности даже крошки не смахнула.
– Я не верю в то, что прошлое восстало из могилы, – проговорила Ленка и зачем-то тоже схватила тряпку. – Мы же не в кино. Помните, мы смотрели «Я знаю, что вы сделали прошлым летом»? И ржали над сюжетом. Только не говорите мне, что мы попали в такой же ужастик!
– В какой-то другой, Ленка, – вздохнула Богема. – Пусть и с похожим сценарием.
– Нет, какая-то херня…
– Согласна, – закивала Мара и бросилась к стеллажу, чтоб протереть пыль там.
– Я так же говорила себе, – поджала губы Элиза. – Списывала все на «белочку». Все, думаю, пришла! Протрезвела, а фотографии никуда не делись. Стало страшно.
– Когда это было?
– Точно не скажу. В запое была, говорю же. – Она решила отбросить вуаль и предстать перед подругами во всей своей «красе». – Протрезвела неделю назад. Тогда же стало страшно. Начала ограничивать себя в алкоголе, чтобы соображать более или менее здраво, но и не сходить с ума от страха. А вчера нашла в почтовом ящике кулон. И тут поняла, это не херня! Прошлое восстало из могилы! Теперь мы все умрем…
– Тихо, тихо, – бросилась к ней Ленка и стала гладить по голове.
– Я же тут всю жизнь живу, вот мне это и подкидывают. А вас найти трудно. Хотя я смогла…
– До нас не дошла очередь? – предположила Мара. До нее доперло наконец, что у них не просто проблемы – беда. – Или именно тебя хотят свести с ума?
– Сердца на фото проткнуты у всех нас, – напомнила Ленка. – И кому потребовалось доводить до психушки Элизу?
– Соседям, например. Если она с собой покончит, они смогут выкупить ее комнату.
– Они хотели, – встрепенулась Богема.
– Но мало предложили?
– Да, но я и задорого не продам. Это мое родовое гнездо. Я никуда не уеду из этой квартиры. Сейчас я понимаю, какой была дурой. Профукала почти все…
– Не вини себя.
– А я виню! Ладно бы, совсем была молодой. Или пьяной. Так нет, двадцать два года, почти двадцать три, трезвая, не глупая, но дала себя охмурить!
– Ты же говорила, что тебя риелторы кинули, – встряла Ленка.
– Не они. Мужик! Из-за него я в долги влезла. А когда бросил меня, опустил ниже плинтуса. Кто-то сильнее становится после ударов судьбы, а я превращаюсь в кашу… В моем случае в водку. Вся в отца. Когда дед умер, он же мог какие-то права на его произведения получить. Выбить льготы. Хотя бы приличный памятник поставить на могилу, пусть и спустя несколько лет. Но ему было проще упиваться, жаловаться на судьбу и ничего не делать. И вот она я, истинная дочь своего отца!
Богема оттолкнула Ленку и выбежала из комнаты.
Ей нужно было успокоить нервы, чтобы не рассказать ВСЕЙ правды.
Пока она не готова.
Глава 5
Она стояла у плиты, помешивала в глубокой сковороде макароны с фаршем и кетчупом, которые в их доме назывались пастой «Болоньезе», чтобы они не слиплись. Борщ уже был готов, он томился. В духовке доходили пышки. Дашутка выключила газ. Ужин она приготовила, осталось подать его.
Мурлыча под нос незатейливый мотивчик, Даша стала накрывать на стол. Тарелки, салфетки, приборы, хлеб, сметана к борщу, да не простая, а с укропом и чесноком, две стопочки под водку. Масик любил выпить за ужином. Она составляла ему компанию.
До прихода Масика оставалось пять минут. Дашутка решила потратить их на себя. Она умылась, припудрилась, халатик сменила. Муж не заставил себя ждать. Явился вовремя. Даша встретила его в прихожей, расцеловала, подала тапочки, приняла из его рук сумку.
– Пахнет корицей, – поведя носом, проговорил Масик.
– Пышки с ней сегодня. И с апельсиновой цедрой. – Саму мякоть они съели, но в их доме было безотходное производство.
– Вкуснятина!
Масик грузно сел на табурет и стал разуваться. Даша помогла бы ему, но знала, он этого не любит.
– А что у нас еще сегодня на повестке дня? – спросил Масик (Максик, он же Максим Борисович).
– Все, что ты любишь: борщ и «Болоньезе».
– Ты ж моя малышка. – Он улыбнулся, и его три подбородка манишкой повисли на груди. – Обожаю тебя.
Масик весил сто восемьдесят килограммов. Когда они познакомились четыре года назад, меньше на пятьдесят кило. Но и тогда он был огромен. Что и привлекло Дашутку. Она обожала толстяков.
– Иди мой руки, а я начну разливать борщ, – сказала она мужу.
– И водочку?
– Конечно. Как без нее? У нас же на первое борщ.
И Дарья с легкостью понесла свои пятьдесят кило в кухню, тогда как Масик потащил свои в ванную.
Оттуда он вышел в халате. Чехле на танк, как говорил он сам. Тот был потерт, чуть выцвел, но купить новый не получалось. Мало шили одежды на тучных людей. Были бы деньги, заказали бы, но они едва концы с концами сводили.
Масик сел за стол. Сграбастал своей пухлой лапой стопку, которая казалась в ней наперстком. Чокнулся с женой, они выпили и приступили к трапезе. Максим Борисович ел с аппетитом, быстро, но не жадно и очень аккуратно. Толстяки, которые закидывают в себя пищу, как в топку, Дашутке не нравились. Они просто заправлялись, как «КамАЗы». Она не могла оторвать взора от тех, кто поглощал пищу со смаком. И не ронял ее себе на грудь. Не чавкал. Пальцы не облизывал. Масика она полюбила в момент, когда увидела, как он расправляется с курицей гриль. Разрезает ее на четыре части, берет одну и за минуту съедает, обсасывает косточки, откладывает их, вытирает рот салфеткой и приступает к следующему куску. Между делом пьет фанту через трубочку. Пять минут – и курицы нет. Вместо нее на тарелке горка костей и пять использованных салфеток.
Масик работал в котельной крупного завода. Его туда одиннадцать лет назад устроила мама, начальник одного из отделов (увы, ныне покойная). Максим Борисович только получил диплом инженера, но первое время трудился простым оператором. Потом его повысили до старшего смены. Сейчас он занимал должность заместителя начальника. Чем гордился. И Дашутка вместе с ним. Жаль, повышение на зарплате почти не отразилось. За ночные смены оплата двойная, а Масик на пятидневке теперь.
Сама Дарья работала на дому. Плела изделия из бисера и продавала через интернет. Так думал муж. На самом деле она хоть и занималась рукоделием, но больше для себя. В семейный бюджет она вносила лепту, это безусловно, но брала деньги из заначки. Смогла заработать пять лет назад приличную сумму. Чудом! Хотела приобрести на них квартиру под сдачу, да недвижимость резко подорожала. Перевела в валюту. Рассчитала так: если жить не шикуя, заначки хватит на десять лет. И это если не работать. Но первое время Даша торговала бижутерией в ТЦ. Там и почерпнула идеи для дизайна украшений. Вскоре Дашутка познакомилась с Масей, они сыграли скромную свадьбу и стали жить-поживать, ничего не наживать.
– Крошка, борщ великолепен, – похвалил стряпню жены Мася.
– Спасибо, я старалась.
– А сама почему не ешь?
– Я напробовалась, пока варила. Буду только пасту.
– Тогда приступим к ней.
Дашутка быстро убрала суповую тарелку в раковину. А на блюдо выложила макароны. Себе тоже положила, но в блюдце. Налила еще водочки. Чокнулись, выпили за хозяюшку.
– Как день прошел? – спросила Даша.
– Нервно. Главный инженер приходил с проверкой…
Он говорил, она кивала, хоть и не слушала. Смотрела, как ест. И улыбалась. Как же она любила своего Масика! Ей даже секс с ним нравился, хотя, чтобы им заняться, приходилось очень постараться. Да и случался он редко. Но Дашутка ждала!
Перед тем как собрать соус хлебушком, Максим Борисович принял на грудь еще стопочку. То была его норма. Ни разу Даша не видела мужа пьяным. Он пил, как и ел, со смаком и удовольствием. Только пищи ему требовалось значительно больше. На нее уходили почти все деньги. В будни Даша готовила завтрак: кашу, яйца, гренки с маслом и вареньем, собирала Масику остатки ужина с собой, минимум в двух больших контейнерах, а вечером вставала к плите вновь. На выходных же они ходили есть в закусочные или, если есть повод, рестораны. Масик давал отдохнуть жене от готовки. Она была благодарна ему за это и не жалела тысяч, что они оставляли каждый месяц в «Макдаке» или «Хачапури».
Жизнь пары была скучной. Масик работал, Дашутка ждала его с накрытым столом. По выходным прогулки до парка или точки общепита. А в отпуск они ездили на Клязьму, где у предприятия, на котором трудился Максим Борисович, была своя база отдыха. Правда, разок слетали в Турцию. Естественно, во «все включено». Но Масику там не понравилось. Лететь тяжело, он едва втиснулся в кресло, а еда непривычная. И водочка какая-то не такая.
– Все было очень вкусно, спасибо, малыш, – поблагодарил жену за ужин Масик и встал из-за стола.
– Ты не будешь пышки? – поразилась Даша. Уж не заболел ли ее благоверный? Не было такого, чтоб он от десерта отказывался.
– Чуть позже. Хочу сначала в душ сходить. Убегался на работе, провонял.
Да, Масик попахивал потом, но Даше запах мужа нравился. Впрочем, она не видела в нем ни одного недостатка.
Зазвонил сотовый. Дарья глянула на экран, поморщилась и отключила на телефоне звук. Через минуту он заурчал – пришло сообщение.
«Выходи к подъезду, если не хочешь, чтобы МЫ завалились к тебе домой!»
