скачать книгу бесплатно
– Здорово, внучок. Чай будешь?
– Не откажусь.
– А оладьи?
– Фирменные? С вареньем из китайки?
– Со сливовым. То кончилось.
Николай закивал. Дед пек удивительно пышные и вкусные оладьи. Варенье тоже сам варил. Получалось изумительно.
– Или медку хочешь? Могу и его достать.
– Как бы не слиплось у меня. Варенья достаточно будет.
– Тогда я тебе баночку липового с собой дам.
– Да у нас есть еще.
– И что? Вот помру, где будешь брать? Не на ярмарке ж меда во Дворце культуры. Там такую дрянь продают.
– Умирать вам, Михаил Ильич, рановато, есть у вас еще дома (и не только) дела, – перефразировал Коля старую песню.
– Вот Мишку, – Коля назвал сына в честь деда, – в первый класс отведу, и можно со спокойной душой…
– Нет, дед, нельзя. У тебя, кроме нас, родственников, собака, пчелы, куры… И еще новый питомец, – он кивнул на кота.
– Нет, этот хиппи не хочет иметь дом. Бродит от двора к двору. – Старик снял кошака с колен, пересадил на стул. – Ты по делу или просто так?
– Пожалуй, по делу.
– Я так и думал.
– Потому что я заявился без предупреждения?
– Лицо у тебя озабоченное. Рассказывай, что случилось.
– Труп нашли у водонапорной башни. Судя по всему, жертву столкнули. Потерпевшая – женщина. И она сестра Родиона Эскина.
– Мальчишки, что покончил с собой лет двадцать назад?
– Помнишь его?
– И его, и дело. Оно было моим последним. Закрыв, ушел на пенсию.
– Парень точно на себя сам руки наложил?
– Доказательств обратному не нашлось. – Дед принялся греть оладьи на большой чугунной сковороде. В нее кинул кусок сливочного масла и накрыл крышкой. – Но предсмертной записки не оставил, и это заставило его мать думать, что парня убили.
– Он сбросился с высоты или утопился?
– Сиганул с башни. Но берег тогда крутым был, и Родион, кувыркаясь, свалился вниз, упал в воду. В ней пролежал часов десять. Его не унесло, камыши помешали да коряги.
– Ему лет пятнадцать было?
– Да. Родя подавал большие надежды. Был невероятно талантлив, артистичен. Занимался в актерской студии, выступал на сцене, снимался.
– Снимался? – переспросил Коля.
– В «Ералаше» и в какой-то рекламе мелькнул, когда постарше стал. Жвачки, что ли. Он был на самом деле очень перспективным. Художественный руководитель студии не мог на него нарадоваться.
– Как зовут того руководителя?
– Павел Печерский. Актер, режиссер. Он живет в «Лире».
– Не знаю такого…
– Потому что ты спортом занимался, а не театральным искусством. И смотрел боевики с Ван Даммом. Печерский же снимал детские фильмы. Но в прошлом веке. В середине девяностых он отошел от дел, переехал в «Лиру» и стал тут заниматься с подростками. Вел кружок. На энтузиазме, потому что платили ему копейки. Ставил спектакли, даже снимал короткометражки. Он-то и пристроил Родиона в рекламу, как и в «Ералаш». И других своих подопечных пропихивал, но те не дотягивали до нужного уровня.
Оладьи нагрелись, стали потрескивать. Дед снял с огня сковородку. Разлил чай по кружкам. Достал сметану и варенье. Накрыл на стол.
– У парня началось головокружение от успехов? – спросил Коля, цапнув оладушек, лежащий сверху горки.
– Возможно. Мы так и не поняли, почему он покончил с собой. Наверное, это был порыв души творческой, мятущейся, еще до конца не сформированной личности. На водонапорной башне, откуда Родион спрыгнул, было последнее выступление. На Дне города они с ребятами из кружка ставили спектакль. Что-то романтическое. Родя играл принца или мореплавателя, девочка, занимавшаяся с ним, его возлюбленную. Они дружили. И кто-то думал, что между ребятами романтическая связь. Быть может, так и было. Но девочка это отрицала.
– А что ты можешь сказать о его сестре?
– Ничего. Я ее не помню. Только мать. Она всю плешь мне проела. Не верила, что сын с собой покончил. Она, кажется, покойная уже?
– Да. Скончалась от инфаркта.
– Выходит, никого из семьи не осталось. Печально.
– Но сестру Роди, Киру, убили.
– Не рано ли выводы делаешь?
Коля пожал плечами. Он, как правильно отметил коллега Костя Пыжов, не имел опыта раскрытия запутанных преступлений. Майора ему не за заслуги дали, а потому что нужно было кого-то продвигать по служебной лестнице, делать начальником, а Грачев, во-первых, внук самого Ильича, а во-вторых, именно он нашел тех, кто вломился в дом мэра. Ими оказались друзья его сына-мажора. Пришлось и этих дурачков отмазать. В долгу перед Николаем не остались, повысили.
– Ты послал кого-то в квартиру покойной? – спросил дед, полив оладушки вареньем.
– Нет. Решил с тобой посоветоваться сначала.
– Советую: езжай туда. Проводи детальный обыск.
– Коллеги за мной заедут, и направимся. Я пешком.
– И с Печерским поговори. Он знал и сестру Роди, они вместе начинали заниматься в его студии, но она талантом не блистала, а Павел уделял время только самым одаренным. Девочка меньше года была под опекой Павла, а мальчик почти четыре. Он покончил с собой в неполные шестнадцать. Осенью. Его сестра тогда уже училась в Москве в институте. Когда Родя погиб, Печерский помогал семье Эскиных. Он винил себя, как мне казалось. Как наставник должен был понять, что с подростком творится что-то неладное.
– Странно, что я ничего этого не помню. Разве что спектакль на башне, но смутно.
– Ничего странного, ты совсем малым был. – Дед заметил, что Коля съел только один оладушек, и нахмурился: – Что, невкусно?
– Смеешься? Это пища богов.
– Преувеличивать не надо, – проворчал дед, но ему явно было приятно. – Я тебя не амброзией угощаю.
– Хиппи своровал сметану, – заметил Николай. Кот забрался на разделочный стол, смахнул баночку на пол, спрыгнул сам и принялся слизывать лакомство с линолеума.
– Пусть ест, не жалко. Там на дне осталось.
– Меня ты за любые проделки по заднице бил.
– Не ремнем же, ладошкой. И я тебя учил, а не наказывал. А кота без толку.
– Хорошо, что у тебя есть животные. Мишка просит питомца, но Наташа против. У нее на шерсть аллергия, птиц она терпеть не может, а рыбок не потискаешь.
– Как у вас с ней, кстати?
– Нормально. А что?
– Да что-то она в последнее время нашему обществу не рада. Вы приезжаете, она через час-полтора убегает.
– Дед, сейчас комарья полно. И мошки. У нее кожа чувствительная. Накусают, все воспаляется. А если чесать, болячки не заживают долго. Вспомни, она в мае и июне всегда быстро сбегала.
– Если так, то хорошо. А я уж забеспокоился.
Кот, слизав всю сметану с пола и со стенок банки, развалился, подставив пузо для того, чтобы его чесали. Но ревнивая Шурка долбанула его лапой по морде. Нечего выпрашивать ласки у ЕЕ хозяина. Хиппи зашипел. Собака загавкала. Пришлось Ильичу шугануть обоих. Наблюдая за этой картиной, Коля пил чай и давал себе возможность ни о чем не думать…
Быть может, это последние минуты безмятежности.
Глава 2
Леше Раевскому очень повезло с родителями!
Умные, интеллигентные, веселые, они обожали друг друга и своего сына. Оба работали в «Союзмультфильме». Папа Аркадий режиссером, мама Соня мультипликатором. Познакомились в конце семидесятых, будучи уже зрелыми людьми. Сначала дружили, потом, когда отец развелся с известной артисткой дубляжа, поженились. Маме на тот момент было уже за тридцать, но брак для нее стал первым. Мужчины считали ее чудачкой и простоватой внешне, поэтому не спешили взять в жены. И только отец, имеющий за плечами опыт долгого и выматывающего брака со стервозной красавицей с нереализованными актерскими амбициями, смог разглядеть в ней идеальную спутницу жизни: милую, легкую, открытую, по-детски чистую, а не глупенькую или странную.
Своих детей ни у одного из супругов не было. Отец воспитывал приемную дочь с малых лет, но та его только терпела. И то до поры. Вступив в переходный возраст, стала предъявлять даже больше претензий, чем матушка. После развода она вовсе отказывалась общаться с отчимом, но только не от денег, что он ей присылал на праздники.
Раевские, Аркадий и Софья, мечтали о детях, но у них долго не получалось завести их. Уже отчаялись. Смирились с тем, что их семья будет состоять из двух человек, как на свет появился Леша. Мама и до этого беременела, но скидывала на разных сроках. Сын тоже недоношенным родился. И очень болезненным. Не недели или месяцы, годы провел в больнице. Были проблемы с легкими, селезенкой, суставами. Леша не помнил первых пяти лет своей жизни, потому что это был ад.
Об этом говорила мама и… шрамы на его теле.
Леша пошел в школу в восемь. Но его еле дотянули до конца первого учебного года. И это при том, что он умел не только читать, писать, считать, но даже умножать двухзначные числа и сочинять стихи. У мальчика были проблемы с коммуникацией. Он не ладил ни с педагогами, ни с одноклассниками. Не конфликтовал, просто чурался их. Когда его вызывали к доске, молчал, а на переменах сидел за своей партой, читал или рисовал. В итоге Лешу перевели на домашнее обучение. Это помогло. Он стал отличником. А начальную школу окончил вместе со сверстниками, перескочив через класс.
Здоровье его тоже поправилось. Леша окреп, стал спортивным. С родителями он катался на лыжах и коньках. Летом играл в волейбол. В одиннадцать его отдали в бассейн. Мальчик научился плавать на Черном море, будучи дошкольником. Вода была его стихией.
Первое время мама водила сына в бассейн и очень за него переживала. Он нырнет, она вскочит, проверит, не захлебнулся ли. А после кидалась с полотенцем и банным халатом, чтобы согреть. Тренер наблюдал за ней пару месяцев, потом отвел в сторонку и объяснил, что она только мешает Леше. Он осторожничает при ней. И в глазах других ребят смешно выглядит, а ему нужно учиться дружбе со сверстниками.
Мама послушала его и стала ждать сына в фойе вместе с остальными родителями. Те, правда, водили малышню, и только она без пяти минут подростка (в те времена дети были самостоятельными). На следующий год Леша уже ходил в бассейн один. И у него появился друг Олежка, толстый мальчик, которого отдали на плаванье, чтобы он похудел. Тренера же Леша считал чуть ли не своим сенсеем. У того была семья, жена и две дочки. Одна – ровесница Раевского. Она стала его первой любовью. Но тайной. Он так и не научился нормально общаться со сверстниками. С мальчишками получалось худо-бедно, девочки же его пугали. Леша зажимался, прятал глаза, нес всякую чушь.
Увы, ему пришлось бросить плаванье в четырнадцать. Начались проблемы с дыханием. Врачи диагностировали астму. Предложили, как альтернативу, аквааэробику. Уж коль он так любит воду. Но мама решила, что все проблемы от хлорированной воды, и наложила вето на посещение бассейна. Зато она увозила сына на все лето на юг. Ради него она ушла с работы. А папа, наоборот, начал работать еще больше, чтобы обеспечить жену и сына всем необходимым.
…Леше очень повезло с родителями!
По окончании школы он поступил в машиностроительный. Мама хотела, чтоб в институт культуры. Туда, где училась сама. Но отец отговорил и ее, и сына. Времена не те, чтобы становиться поэтами, искусствоведами, библиотекарями. А юристов и экономистов, которых там тоже готовили, пруд пруди. Инженер-конструктор, вот это профессия! Даже если не получится устроиться на завод-гигант, то без работы все равно не останешься. Диплом престижного вуза и полученные за годы учебы навыки помогут. В крайнем случае можно на мебельное производство устроиться проектировщиком.
Учился Леша легко. Но без особого удовольствия. Если бы он знал, кем хочет стать, то пошел бы в другой вуз. Тот же «кулек». Он смог бы убедить отца. Но Алексей не нашел своего призвания. А коль так, надо получать хорошую профессию в престижном университете. Для души он рисовал и сочинял стихи. Но только для себя. Этим занятиям Леша жизнь посвящать не собирался.
Он окончил вуз с красным дипломом. Таких, как он, работодатели расхватывали тут же. Можно сказать, бились за них. Леша выбрал лучшее для себя место и начал работать в крупнейшем машиностроительном холдинге Москвы и области. Родители очень гордились сыном. Такого парня вырастили! Осталось его женить и можно спокойно умирать.
Мама очень хворала. Отец, хоть и был старше, чувствовал себя лучше и все равно стремительно сдавал. Но оба бодрились. Даже организовывали выезды в лес, как в былые времена, но на лыжах не катались, а топтались. Леша делал вид, что тоже устал, и предлагал просто погулять. В свой первый отпуск он повез родителей в Карловы Вары, вместо того чтобы отправиться с приятелями с работы в развеселую Коста-Браву или с единственным другом Олежкой в Паттайю. Мама с папой важнее. А им так хотелось именно в Чехию. А конкретно в Карловы Вары. Были там еще в семидесятых. Для них то был лучший город-курорт.
На следующий год они опять же вместе поехали в Европу, но теперь в Грецию. Отец мечтал побывать на острове Родос. Туда с Раевскими отправился и Олежка. Это не пенсионерский курорт, а вполне себе молодежный. В городе Родос есть и дискотеки, и бары, и стриптиз-клубы. Олежка оставался таким же толстым, как в детстве, но теперь его это не смущало или, как он сам говорил, «не парило». Обаяния Олежке было не занимать. Он очаровывал дам галантным обхождением, шутками, открытой улыбкой. А еще щедростью. Деньгами сорил направо и налево, поэтому зачастую нарывался на корыстных особ, среди которых попадались и профессионалки. На одной путане он чуть не женился. Но пронесло! Мадама, как выяснила, что Олежка сорит деньгами не потому, что очень богат, а просто крайне расточителен, передумала выходить за него.
С личной же жизнью Леши творилось неладное. Он научился ладить с людьми, с женщинами в том числе, но влюблялся по-прежнему платонически. Он встречался с несколькими барышнями, с одной чуть ли не год, но все они ему только нравились. С теми же, кто его действительно будоражил, Леша держался холодно и отстраненно.
Поэтому не дожили родители до его свадьбы. Сначала умерла мама от затяжной болезни. А папа ушел за ней. Как шептались пожилые соседки, зачах от тоски.
Леша остался один. Из родственников – никого. Если и имелись, то он с ними не знался. А Олежка находился в другой стране и не мог выехать из-за закрытия границ. Девушка же, с которой Леша на тот момент встречался, не была близкой, и он оставил ее. Или она его, потому, что не получала привычного внимания?
Уже не важно…
Он долго отходил от потери. Захандрил, стал хуже работать, особы противоположного пола перестали его волновать. Стихов Леша тоже больше не писал. Только рисовал, но картины его были мрачны. Через полгода он вступил в права наследства, и оказалось, что Раевским принадлежала не только квартира, но и дача. Находилась она в ста километрах от МКАД. Далековато, конечно, от Москвы, но они семьей и большие расстояния преодолевали, желая выбраться на природу. У отца была старая, но весьма надежная «Волга», и они на ней даже на юг ездили. Не говоря уже о городах Золотого кольца. Так почему же не наведывались на дачу? Леша посмотрел по карте и выяснил, что она находится в живописном месте. Рядом вполне развитый город. И сам кооператив престижный. Называется «Лира». Участки в нем давали деятелям искусства.
– Развалилась наверняка ваша дача, – предположил Олежек. Он все же смог вернуться с Бали, где застрял на лишние семь месяцев, но все равно не похудел, хоть, по его словам, недоедал и много серфил. – Если она вообще была.
– Судя по документам, да.
– Времянка, может? Или фургон железный, который поржавел?
– Съездишь со мной в эту «Лиру»?
– Не вопрос. Когда стартанем?
Они стартанули в субботу утром. У Леши был выходной, а Олежка не утруждал себя работой. Он сдал свою хату, улетев в Индонезию. А когда вернулся, поселился у друга. Временно, конечно. Ждал, когда договор аренды закончится. Он был заключен на год, но пролонгировался еще на столько же из-за невозможности хозяина вовремя вернуться. Оставалось еще пять месяцев, но Лешу, как и Олежку, это не парило. Они отлично уживались.
…До поселка добирались долго. Пробки, будь они неладны! Да еще Олежек то есть просил, то пить, то устроить «зеленую стоянку».
– Я уже жалею о том, что попросил тебя составить мне компанию, – проворчал Леша, когда другу вдруг вздумалось купить на трассе сушеной рыбы.
– Соскучился по нашим окушкам. На Бали креветки, кальмары, омары… Надоели!
– Ты же там вроде голодал.
– Ну! Это разве еда? Я бургеры люблю. Картошку фри. А морские гады эти… – Олежек передернулся. – Останови, будь котиком. Я куплю окуней и пива. Попирую, когда приедем на твою дачу.
– Если я исполню твою просьбу, обещай больше не называть меня котиком. И не требовать остановки.
