скачать книгу бесплатно
– Так что ж, осаду предлагаешь?
– Обмозговать надо…
Он обернулся к длинной змеевидной ленте оленьих нарт, растянувшейся по льду реки. Задумчиво обронил:
– И ведь стан нигде не разобьёшь. Один лес кругом…
– И что с того? – спросил неопытный в ратном деле Сбышек Волосовиц.
– А то, что в лесу к тебе любой подползти может. Глазом моргнуть не успеешь, как получишь стрелу меж лопаток.
– И что же делать?
– Поляну искать надо. Луговину.
Он опять обернулся, крикнул воям:
– Стан будем устраивать, ребятушки! Кто место углядит, маши мне.
Зимний обоз тронулся по льду меж набрякших от мороза ресниц лесного бога. Буреломы сменялись редкостоем, вспученные таёжные болота – выглаженной как скатерть снежной периной, а места для стоянки всё не находилось. Наконец, воевода скомандовал остановку и разослал по окрестным рощам разведчиков. Остальные вои на всякий случай спрятались за щитами. Разведчики долго где-то болтались, наконец, вернулись и сообщили, что нашли неподалёку голую сопку, подобную той, на которой ютился вражеский городок.
– Двинем туда, – сказал воевода.
Пока люди проталкивали сани меж задубевших деревьев, лезли на сопку и ставили чумы, Ядрей с боярами, житьими людьми и проводником размышлял над дальнейшими действиями. Дождавшись, пока вои разобьют стан, он отправился ещё раз осмотреть крепость. С ним пошла и вся знать с челядинами.
Снизу, от еловой опушки, городишко выглядел совсем нестрашно, этакое сельцо, огороженное заплотом. При княжеских сшибках на Руси такие посёлки горели десятками. Но здесь, в подмороженной северным океаном Югре, штурм представлялся делом накладным.
– Слышь, пермяк, – сказал Ядрей Арнасу. – Может, потолкуешь с ними? Авось так сдадутся?
– Аптя – кнеса гордый, – с сомнением ответил зырянин. – Не кланяться. Даже с кан спорить.
– Так-таки и гордый? Вот мы ему зад-то подпалим, чтоб гордость умерить. А ты всё же погуторь с ним. Вдруг уладится.
– Сделать, войвода, – кивнул Арнас и устремился на лыжах к городку.
Сбышек Волосовиц вздохнул:
– С ним пойду. Мало ли что. – Подозвал к себе двух холопов с бронями и отправился следом.
Ждать возвращения послов пришлось долго. Русичи продрогли до костей, заиндевевшая одежда их переламывалась в складках. Издали слышались весёлые голоса ушкуйников, стук оглоблей, треск хвороста, стук топоров. Ядрей смотрел, как посланцы его вскарабкались на холм, и Арнас замахал кому-то рукой. Сбыслав со своими людьми остался на склоне.
Над тыном показалась чья-то голова в ушастой шапке, начала говорить. Пермяк слушал, кивал, что-то спрашивал, затем, окончив беседу, спустился к купцу. Вместе они направились обратно к воеводе.
– Ну что, сдаются они? – нетерпеливо спросил Ядрей.
– Сдаются, воевода, сдаются, – залопотал зырянин. – Аптя уже нет. Мёртвый. Кан убил.
– Лихо! – подивился воевода. – Знать, Господь на нашей стороне.
– Просить, чтоб в град не входила. Сами всё отдать.
– Ну ладно коли так. Скажи им, что скоро с войском приду, дань будем делить. И пусть не вздумают шутить! Разнесу их острожек по брёвнышку.
Арнас опять поехал к крепости, а воевода спросил у Сбышека:
– Кто говорил-то с ним? Что за харя в шапке?
– Да вроде младший брат князька местного. Того, которого ихний главный князь убил.
– А за что убил?
– О том не говорил.
Они повернули лыжи к стану. Подъезжая, увидели идущего к ним по колена в снегу отца Ивана.
– Дурное ты место выбрал, воевода, – объявил поп. – Рядом с югорской кумирней.
– И что с того? Богов ихних боишься?
– Не богов, а демонов. Чую я, полно здесь нечисти шныряет. Порубить бы идолов надо. Или стан перенесть.
– Вот ещё! Буду я из-за каждого истукана людей гонять. Ежели боязно тебе, иди, вали этих идолов. А мы и так проживём.
Священник поджал губы и, укоризненно качая головой, удалился.
Весть о том, что городок сдался без борьбы, обрадовала новгородцев, но в то же время и расхолодила их. Вступая в югорскую землю, они не знали, чего ждать, а потому готовились к худшему. Теперь же, одержав лёгкую победу, русичи вмиг растеряли свою настороженность и решили, что югра – это та же чудь: задиристая, пока враг далеко, и робкая, когда он рядом. Воеводе не могли понравиться такие разговоры, но он и сам теперь не ведал, как следует держаться с местными. По опыту он знал, что одни народы любят ласку, а другие уважают только силу. Грозить тем, кто согласен покориться без боя, не имеет смысла и может только повредить делу. Зато допустить слабину с горделивым племенем – значит, обречь себя на долгую и трудную войну. И вот, пребывая в сомнениях, Ядрей вызвал к себе пермяка и уединился с ним в чуме, подробно расспрашивая о Югорской земле.
На склон холма жители городка выволокли пять неглубоких вогульских нарт, гружёных соболиными, песцовыми, горностаевыми и лисьими шкурами, серебряными блюдами, подвесками, браслетами, рыбьим зубом и костью мохнатого зверя маммута, которого живьём никто не видел, зато частенько находили вмёрзшим в землю. Воевода с боярами, житьими людьми и Буслаем шёл вдоль нарт и придирчиво перебирал меха и украшения. Спрашивал:
– Что скажете, братцы?
– Маловато будет на такую ораву-то, – заметил Буслай.
– А вы что скажете, господа вятшие?
– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – миролюбиво ответствовал боярин Завид Негочевич. – Чего ж ты ожидал от такого острожка? Дальше-то князьки побогаче будут, с них возьмём больше.
– Я думаю, таятся они, – предположил Савелий. – Не дают всего, что есть.
– А нам больше и не надобно, – возразил ему Яков Прокшинич. – Мы сюда не только дани пришли собирать, а ещё и власть новгородскую утвердить. Если этот городишко обдерём и тем довольствуемся, толку от нашего похода мало будет.
– Нас сюда не вече послало, – огрызнулся Савелий. – Пошли по своей охотке за добычей. Другой нужды не было.
– Ежели тебе выгода новгородская не дорога, подумай о товарищах своих, тех, что после нас сюда сунутся. Незамирённая югра хуже чудинов будет.
– Они пускай сами о себе заботятся. Чай не дети малые…
Ратники, вытянувшись цепочкой вдоль берега, зябко постукивали нога об ногу, прикидывая, сколько каждый получит хабара. Им тоже казалось, что пять саней с городка слишком мало, но они предпочитали помалкивать, опасаясь спорить с начальниками. Со стен города за пришельцами наблюдали югорцы. Держа в руках луки, они осторожно высовывались из-за тына, в любое мгновение готовые выпустить сотни стрел. Из городка вышел их князёк с несколькими приближёнными в шубах, перепоясанных широкими цветастыми поясами со множеством висящих на них фигурок зверей и птиц. Остановившись чуть поодаль, они тихо переговаривались и ждали решения новгородского воеводы.
– Ну что же, братья? – вновь спросил Ядрей. – Берём или нет?
– Берём – чего ж не взять! – воскликнул Завид Негочевич. – Только пускай они нас жратвой снабдят.
– Эк ты, боярин, лихо за всех решил, – язвительно промолвил Савелий. – А вои как же? Они тоже голос имеют.
Завид презрительно покосился на него.
– Перед чадью заискиваешь, Савка? Не доведёт тебя до добра эта дорожка.
– А ты за меня не тревожься, боярин. Лучше о себе подумай.
– Савелий прав, – вступился за товарища Сбышек Волосовиц. – Ратники волноваться будут…
– Это какие? Ушкуйники что ль? – небрежно осведомился Яков Прокшинич.
– Они самые.
– Ушкуйнички делают, как им Буслай велит. А Буслай завсегда на нашей стороне. Верно, сотник?
– У меня с этим строго, – прогудел тот.
– Тогда и спорить не о чем. Принимаем дань, берём у них жратву и скотину с нартами и двигаем к стольному граду. Там-то разживёмся на славу.
– Добро, – провозгласил воевода. – Решили. Дань принимаем, скотину и еду забираем, людишек не трогаем. Пятая часть идёт Святой Софии, остальное делим поровну, чтоб никто в обиде не остался.
– Что здесь делить-то? – пробурчал Савелий, но Ядрей уже не слушал его – он развернулся и направился к ратникам.
В тот же вечер югорский князёк устроил пир для гостей. Пригласил к себе вятших людей, воям хотел выкатить бочки с брагой, но Ядрей не позволил.
– Нечего им тут кутить. В чужой стране вой должен себя блюсти, чтобы враг подступиться не мог. А то перепьются сейчас, и бери их тёпленькими.
– А сам-то к князю идёшь, – попрекнул его Савелий.
– Я иду, потому как воевода. Дело государственное, понимать должон.
– Я и понимаю.
Всё же надо было обезопасить себя на случай югорского вероломства. С нехристей станется: заманят к себе всех вятших и всех перережут. Воевода спросил об этом боярина Якова, тот присоветовал:
– Пусть поклянутся, что не замышляют злого.
– Чём же они тебе клясться будут? Писанием, что ль? – усмехнулся Ядрей.
– Зачем? Пусть присягнут на медвежьей шкуре. Медведь у них – зверь уважаемый, его обмануть не посмеют.
– А ежели посмеют?
– Куда им! Они своих божков боятся пуще, чем мы Христа. Будь спокоен, воевода: ежели поклянутся на шкуре, вернёшься цел и невредим.
На том и порешили.
К городку подъехали на санях: впереди, развалясь словно пьяный купчина, двигался воевода с Арнасом, стоявшим на запятках, следом, нахохлившись в песцовых шубах, мчались сидевшие лицом друг к другу Яков и Завид, а за ними неслись Савелий и Сбыслав. Впереди и позади ехали на нартах человек пятнадцать боярских челядинов с мечами, в мохнатых лисьих шапках.
Стемнело. Леса потонули во мраке, кроны деревьев клочьями волос тянулись на фоне звёздного неба, словно дым, вырвавшийся из земли и застывший от лютого мороза. Сани скрипели на снегу, с громким скрежетом задевая за ледяную корку; олени выдыхали облака пара, тут же исчезавшие в синем мраке. Югорские дебри стояли недвижимы и безмолвны, будто окоченели от жутких объятий Войпеля – бога холодов.
В хоромах югорского князька было не разойтись. Одно название, что терем, а по сути – обычная курная изба, разве что чуть пошире, да наполовину врыта в землю. В красном углу на полке лежал медвежий череп с лапами. Ядрей, войдя, сослепу хотел было перекреститься, да заметил ошибку и чуть не плюнул с досады. Хорошо ещё, что батюшку не взял, он бы тут устроил изгнание бесов…
Через всю горницу тянулся прямоугольный стол, заставленный яствами и брагой в размалёванных корчагах, а вдоль стен выстроились низенькие пузатые горшочки, испускавшие слабый дымок. Вошедшие новгородцы морщились от странного запаха, кашляли с непривычки.
Князёк, одетый в простую холщовую рубаху и штаны, улыбнулся, что-то произнёс дружелюбно, широким движением руки указав гостям на стол.
– Говорит, счастье видеть вас в доме, – шёпотом перевёл воеводе Арнас.
– Ну-ну, поглядим, что за счастье, – недоверчиво буркнул Ядрей. И громко добавил: – Благодарствую за приглашение. Как ты к Новгороду, так и Новгород к тебе.
Арнас перетолмачил. Князёк закивал, заулыбался ещё шире, моргая круглыми глазками; серебряные и медные амулеты на его широком цветастом поясе забренчали, стукаясь друг о друга.
Гости расселись. Князёк пристроился рядом с воеводой, на другом конце стола разместились югорские бояре. Забегали слуги, разливая по кубкам брагу. Завид Негочевич, принюхавшись к запахам, шепнул Якову:
– Не пойму я, терем это или капище. Для кого воскурения?
– Обычай такой, – пояснил боярин.
– Ага, обычай… Ты глянь на медвежьи лапы: это ж Волос, скотий бог, коим смерды навий отпугивают.
– Что ж с того? Не слыхал разве, что югорцы Христа не знают?
– Наши-то смерды одну только лапу на дворе вешают, а эти целую голову выставили. К чему бы?
– Испугался что ль?
Завид не ответил. Повернувшись к Сбыславу, спросил:
– Слышь, у вас там на Волосовой улице беровы головы тоже ставят?
– Да с чего бы? – удивился тот.
– Да с того… Ты разве скотьему богу треб не кладёшь?
Житый человек нахохлился.
– А ты будто нет!
– Не о том я сейчас. Череп медвежий видишь? Никак, в кумирню мы попали, а?
Сбышек зыркнул на лапы и череп, отпил из кубка.
– Волос – бог добрый, – промолвил он. – Он людей не ест.
