скачать книгу бесплатно
– Пожалуй, я пойду в дилижанс, – пробормотал Штейн, уязвлённый этими взглядами.
– Да и нам пора, – подытожил возница, вставая.
Все поднялись и, вытерев руки, направились к экипажу.
По мере того, как дилижанс спускался в долину, природа становилась всё богаче. Земля покрывалась разноцветьем, обочины дороги зарастали соснами и можжевельником. Опять начало пригревать солнце, его лучи словно растапливали сердца путешественников, озаряя радостью их лица. Один из американцев запел лёгкую песенку:
Прибыл я из Алабамы
с банджо за плечами,
Еду я в Луизиану,
пусть любимая встречает.
Дождь всю ночь хлестал, а днём
перестало капать;
Было жарко, я же мёрз;
Сюзанна, хватит плакать.
О, Сюзанна, ты не плачь,
Ведь я здесь с тобою,
С банджо за спиною.
В другую ночь мечталось мне,
когда луна светила,
Что девушка моя на холм
стремительно всходила.
Меня увидела, но слёзы
продолжали капать.
Я сказал: «Ведь я с тобой!
Сюзанна, хватит плакать».
Буду в Новом Орлеане
и тебя найду я,
И немедля пред тобой
колени преклоню я.
Ну а если не найду, и дождь
продолжит капать,
Пусть уж лучше я умру;
Сюзанна, хватит плакать.
Полные светлых ожиданий, они ехали навстречу солнцу, навстречу теплу, и, как ни печально, навстречу войне. Из русских газет офицеры уже знали, что за последние месяцы северяне добились крупных успехов в борьбе с сепаратистами: отразили наступление генерала Ли под Геттисбергом, взяли Виксберг на Миссисипи и отрезали южные штаты от Техаса и Дикого Запада. Однако прочность этих завоеваний была пока сомнительна, повсюду свирепствовали партизаны, а на территории племён полыхала настоящая индейская война.
Учитывая всё это, русские не рассчитывали добраться до Нью-Йорка без приключений, прекрасно понимая, что по мере приближения к эпицентру боевых действий количество непредвиденных препятствий будет возрастать. Но они никак не думали, что первое препятствие возникнет уже в Неваде. Заворожённые авторитетом возницы, офицеры рассматривали земли, непосредственно примыкавшие к Калифорнии, как островок мира среди стихии войны. Это убеждение разделяли и их спутники-американцы. По всему было видно, что те вовсе не опасались южан. Спрошенные Штейном, что они думают об этом, парни лишь усмехнулись, показав на пустые карманы. Отсутствие средств делало их бесстрашными. Русских, конечно, такой довод не слишком утешал, но и они пребывали в спокойствии, твёрдо веря в слово хозяина дилижанса. Как оказалось, напрасно. Ещё не спустившись с гор, на очередном изгибе лесной дороги путешественники угодили прямиком в засаду.
С двух сторон из-за деревьев выскочило несколько человек с ружьями, двое из которых схватили под уздцы лошадей, а остальные наставили стволы на возницу и пассажиров.
– Выходи по одному, – раздался грозный приказ, как только дилижанс остановился. – И без шуток!
Чихрадзе и Штейн переглянулись.
– Вот тебе и безопасная трасса, – горько проронил лейтенант.
Распахнулись дверцы экипажа, в проёме показались небритые люди в широкополых шляпах, с ружьями наперевес. Среди них не было ни одного в мундире или с каким-то знаком отличия, и это наводило на мысль, что нападавшие принадлежали к славному братству разбойников с большой дороги. Один из американцев встал и, подняв руки, направился к выходу, на мгновение заслонив собой проём. Этого мига Чихрадзе оказалось достаточно, чтобы сориентироваться в обстановке. Он выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в сторону нападавших. Тут же раздались ответные выстрелы, американец, продырявленный в живот и грудь, рухнул на пол, громко крича и корчась от боли. Повозка дёрнулась, пассажиры попадали друг на друга. Возница издал яростный вопль, лошади рванулись вперёд. Вслед им защёлкали выстрелы. Дилижанс трясся и подпрыгивал на ухабах, пассажиров швыряло от стенки к стенке, они ругались на четырёх языках, едва успевая хвататься за ушибленные места. Раненый выл и плакал, истекая кровью, возница то и дело свистел, подхлёстывая лошадей. Вдруг экипаж начал резко тормозить и, наконец, совсем остановился. Путников с силой вжало в переднюю стенку. Дверь распахнулась, хозяин дилижанса торопливо замахал рукой.
– Вылезайте, быстро. Надо развернуть повозку поперёк дороги. – Он увидел раненого и выругался. – Мать твою так, этого ещё не хватало. Вытаскивайте его.
Он убежал распрягать лошадей, а очумевшие от скачки путешественники, покачиваясь, начали по одному спрыгивать на землю. Раненого отнесли его в лесок. Тот стонал и сыпал отборнейшими ругательствами.
– Что вы делаете? – спросил у возницы Штейн, глядя, как старик уводит лошадей вглубь соснового бора.
– Ставьте дилижанс, я сейчас вернусь. Скорее же! – ответил старик.
– Не понимаю. Что он задумал? – спросил лейтенант у Чихрадзе, когда они вместе с американцами, взявшись за оглобли, принялись разворачивать повозку.
– Возводит укрепление, – усмехнулся гардемарин. – Старик не дурак. Сообразил, что далеко мы на этой колымаге не уедем – бандиты наверняка на лошадях – и решил поставить баррикаду. Сто очков ему за тактическое мышление.
Они успели как раз вовремя. Мгновением спустя на дороге показались всадники. Обороняющиеся пальнули в них несколько раз, и всадники тут же умчались, оставив одного убитого. Вернулся хозяин дилижанса. Пригибаясь, он подбежал к своей повозке и присел за колесом.
– А вы говорили, что дорога безопасна, – с укоризной сказал ему Штейн.
– Моя безопасность – мой длинный кольт. Если тебе что-то не нравится, можешь убираться на все четыре стороны.
Лейтенант побледнел от обиды.
– Что он сказал? – спросил Чихрадзе.
Штейн перевёл.
– Сволочь, ведь знал наверняка, что здесь могут быть грабители, и вешал нам лапшу на уши, – пробормотал грузин.
– Ты думаешь?
– Конечно. Посмотри на него.
Штейн бросил взгляд на возницу.
– Учтите, мы сообщили российскому послу о своём маршруте, и если с нами что случится…
– Далековато будет отсюда ваш посол, – процедил старик, не сводя глаз с дороги.
– Мы под охраной дипломатического статуса, – надменно заметил Штейн. – А вас ждут крупные неприятности. Вы лгали нам, лгали с самого начала. Как вам не стыдно?
– Не учи меня жить, юноша. Если я буду говорить всем правду, то останусь без гроша в кармане.
Один из американцев закашлялся от смеха.
– Ну и мерзавец же ты, Джо.
– Попридержи язык. Я старше тебя в два раза, щенок.
Новое появление бандитов прервало их спор. На этот раз грабители действовали осторожнее – они слезли с лошадей и начали приближаться к дилижансу короткими перебежками, прячась за стволами деревьев. Началась оглушительная стрельба, кругом засвистели пули, послышались крики раненых. Обороняющиеся подстрелили ещё двух разбойников, но и сами не обошлись без потерь – Штейн упал на землю, в его штанине чуть ниже колена зияла дыра. Сказались недостатки дилижанса – он хорошо прикрывал туловище, но оставлял незащищёнными ноги.
– Чёрт возьми, – охнул он. – Давид, кажется, меня задело.
Чихрадзе обернулся и выругался. Старик что-то сказал ему, показывая на лес.
– Ты прав, дед, – ответил грузин. – Надо его оттащить. – Он нагнулся над раненым. – Встать можешь? – Штейн решительно помотал головой. – Тогда хватайся за меня.
Он перекинул руку лейтенанта через свою шею и поволок его к ближайшим деревьям. Вдруг откуда-то из рощи раздался ещё один выстрел, и Штейн, ойкнув, уронил голову на грудь. Чихрадзе вздрогнул. Он увидел, как несколько бандитов, обойдя дилижанс с тыла, прятались за стволами сосен и что-то кричали обороняющимся. Лейтенант обмяк и не подавал признаков жизни.
– Сволочи, мерзавцы, – пробормотал гардемарин сквозь зубы.
Всё ещё держа недвижимого Штейна, он в растерянности обернулся. Его спутники стояли с поднятыми руками, их пистолеты валялись тут же в пыли. Возница что-то сказал ему, кивнув на револьвер в руке. Чихрадзе ещё раз посмотрел на разбойников, целившихся в него из-за деревьев, и нехотя выпустил оружие. Затем осторожно положил на землю бесчувственного лейтенанта. Разбойники вышли из леса, приблизились к дилижансу, окружили его, держа на мушке защитников. Один из них собрал брошенные пистолеты, другой принялся обыскивать раненых. Ещё один подошёл к старику и заговорил с ним, недобро усмехаясь. Возница коротко отвечал, держа руки над головой. Чихрадзе скосил взгляд на Штейна. Тот лежал с опущенными веками и не дышал. «Вот и конец нашему походу», – подумал гардемарин. К нему подошёл бандит, что ранее разговаривал со стариком, и произнёс несколько слов, прищурив глаза. Чихрадзе спокойно посмотрел на него, не опуская взор. Он знал, что сейчас умрёт. Но разбойник вдруг размахнулся и ударил его кулаком в челюсть. Гардемарин упал, почувствовав, как рот его наполнился кровью. Возница что-то быстро залопотал, обращаясь к бандиту. Тот обернулся, затем с некоторым удивлением опять посмотрел на медленно поднимающегося гардемарина. Бросил короткое слово и приподнял брови как бы в знак некой озадаченности. Разбойник, обыскивавший Штейна, издал торжествующий возглас и вытащил у того из-за пазухи толстую пачку долларов. Кинул деньги своему командиру, пошарил ещё немного и извлёк большой конверт из промасленной бумаги, в котором находились карты размещения англо-французских эскадр. Начальник отобрал у него конверт, разодрал его и, достав одну из карт, в недоумении уставился на неё. Затем повернул голову к Чихрадзе. Спросил что-то, гардемарин злобно откликнулся:
– Да, сухопутная крыса, это морские карты. Тебе, остолопу, не понять.
Ответ его, как видно, удовлетворил разбойника. Он свернул карту, засунул её обратно в конверт и медленно подошёл к Чихрадзе. Возница опять что-то сказал, показывая взглядом на гардемарина. Бандит злорадно посмотрел на офицера. Произнёс несколько слов, похлопав его по плечу и ухмыляясь. Затем обошёл дилижанс и не спеша направился по дороге обратно к месту засады. Чихрадзе почувствовал, как в спину его воткнулся ствол револьвера. Приказ был понятен, и он без слов побрёл за разбойником. Обернувшись напоследок, он успел ещё заметить, как один из разбойников оттаскивает тело Штейна в лес, а остальные, смеясь, закуривают папиросы и обыскивают пленных.
Бандит отвёл офицера в лес, где шагах в ста от дороги был оборудован небольшой лагерь. Стояло пять шалашей, меж ними в центре находился потухший очаг. От дерева к дереву тянулись верёвки, на которых сушились портки. Чуть поодаль, привязанные к стволам мохнатых сосен, переступали с ноги на ногу лошади. Их было немало, десятка три, что говорило о значительной численности отряда. Навстречу прибывшим вышло несколько человек. Командир отдал несколько приказаний, разбойники затолкали Чихрадзе в один из шалашей, связали ему ноги и руки. Сквозь дыру в проходе гардемарин видел, как начальник отряда отошёл в сторону и снова достал из конверта русские карты. Это удивило офицера. Неужели люди, промышляющие грабежом, могут заинтересоваться морскими картами? Может, они рассчитывают извлечь из них какую-то выгоду? Тогда у него есть шанс выжить.
Словно в подтверждение этой мысли, со стороны дороги раздались новые выстрелы. Чихрадзе встрепенулся, подумав, что в засаду угодили новые горемыки, но вскоре понял, что это не так. Спустя какое-то время послышался хруст веток, и в лагерь пришли те люди, которые оставались у дилижанса. Они были веселы, с оживлением пересчитывали доллары, найденные у Штейна. Остальные разбойники встретили их радостными возгласами, поднялся галдёж, который успокоил только грозный окрик командира.
Чихрадзе вдруг понял, что означали эти выстрелы: бандиты избавлялись от свидетелей. Они убили всех, кроме него. Почему? Вывод напрашивался сам собой – его спасли те самые карты, которые с таким любопытством разглядывал командир отряда. Но раз так, значит, это не простые разбойники? Неужели ему довелось встретиться с партизанами Конфедерации?
Разрешения этой загадки Чихрадзе пришлось ждать целых три дня. Именно столько занял путь до какого-то передвижного военного лагеря в невадской пустыне, куда его, посадив на коня и связав руки за спиной, отвезли десять разбойников во главе с командиром. Гардемарин не понимал, куда он попал, но имел все основания подозревать, что захватившие его люди были мятежниками. Это его несколько утешило – во всяком случае, забрезжила надежда, что его не расстреляют среди прочих. За время путешествия он изрядно зарос и покрылся коростой грязи. В лагере его обрили и накормили. В качестве жилья отвели крытую повозку, круглосуточно охраняемую несколькими солдатами. Впрочем, караул был скорее для проформы. Бежать всё равно было некуда, кругом расстилалась безводная каменистая пустыня, изрезанная скалами и солончаками. Солнце поджаривало путников с пяти утра до двенадцати вечера, а ночью было так душно, что Чихрадзе спал, не закрывая рта. Даже ему, теплолюбивому жителю Кавказа, было не по себе среди всех этих колючек и мёртвой растрескавшейся земли. Южанам, как видно, тоже было здесь невмоготу, потому что дня через три после того, как гардемарина доставили в лагерь, его обитатели пришли в движение, выстроили повозки двойной шеренгой и отправились в путь. Вечером, когда партизаны расположились на привал, Чихрадзе повели на допрос к их начальнику.
Глава третья
Нежданные встречи
В помещении было темно и пыльно. Сквозь заколоченные окна утром просачивался свет, но уже с полудня всё погружалось в полумрак. Как видно, комната выходила на восток. Костенко сидел на старом провалившемся диване и потирал шишку на затылке. Ударили его от души. Хорошо хоть, череп не раскроили. Кормили плохо, два раза приносили какую-то баланду с чёрствым хлебом и давали стакан воды. Это было всё, что он ел за последние сутки. Во всяком случае, ему так казалось. Он не знал, сколько пролежал без сознания, но голодное урчание в животе подсказывало, что срок прошёл немалый. Он пытался прислушиваться к звукам с улицы, однако там стояла такая тишина, что можно было подумать, будто он на кладбище. Возможно, так оно и было.
Он не видел своих похитителей. Когда ему приносили еду, Костенко должен был стоять лицом к стене и не оборачиваться. На все его вопросы похитители молчали. Скоро Семён Родионович совсем извёлся от тоски и неизвестности.
Наконец, к нему пришли для разговора. Это произошло где-то на третий день его заключения, по очень примерным выкладкам Костенко, который не мог видеть восходов и закатов, а потому опирался на свои внутренние часы. Лиц он опять не увидел. Ему велели отвернуться к стене, завязали глаза, затем посадили на кровать. Он услышал, как в комнату вошло несколько человек. Повисла тишина, вошедшие молча разглядывали его. Затем кто-то произнёс:
– Вы – чиновник по особым поручениям министерства иностранных дел России.
Это был не вопрос. Говоривший просто констатировал факт. Костенко не счёл нужным подтверждать его слова. Вместо этого он спросил:
– Кто вы?
– Это не важно, – последовал ответ. – Важно то, что сейчас вы находитесь в наших руках. От нас зависит, будете вы жить или умрёте.
Поставленный перед этим выбором, Семён Родионович решил промолчать.
– Вы прибыли на русской эскадре, – продолжал тот же голос.
«Что за странный акцент?» – подумалось Костенко. Американцы не говорят так. У них более мягкое «р», а звуки словно размазываются по слову. Здесь же всё было наоборот, как будто голос принадлежал иностранцу. Или же выходцу из какой-то американской глубинки, где были свои правила произношения.
– Нам известно, что вы имеете задачей борьбу с польским капёрством. Вы обращались по этому поводу к госсекретарю и руководству местного отделения Демократической партии. Мы также знаем, что вы намерены действовать на морских коммуникациях в случае войны с Великобританией или Францией.
«Интересно, кто нас продал? – подумал Костенко. – Неужели Стекль?».
Голос выдержал паузу.
– Вы подтверждаете мои слова?
– Кто вы такие? – опять спросил Костенко и тут же получил мощный удар поддых. У него перехватило дыхание, в груди разлилась сильная боль, а в глазах запрыгали искры.
– Отвечайте, пожалуйста, на мои вопросы, – вежливо попросил голос.
– Вы правы, я – русский чиновник, – с трудом выговорил Костенко, глотая ртом воздух. – Что вам от меня надо?
– Нам нужны те данные, которыми на сегодняшний день располагает ваш капитан, а также планы его действий. Желательно, с картами. Нам также нужна информация относительно намерений вашего внешнеполитического ведомства и полная картина расстановки сил во властных структурах России.
– У нас нет никаких властных структур. У нас есть государь.
Послышался снисходительный смешок.
– Даже в такой отсталой стране как Россия монарх не один управляет страной. У него есть министры. Они оказывают на него влияние – кто больше, кто меньше. Нам бы хотелось поподробнее узнать об этом.
– Тут я вам не помощник. Найдите кого-нибудь поважнее.
– Тогда расскажите нам о планах адмирала Лесовского, – помедлив, сказал голос.
«Чёрт побери, ну что же это за акцент?» – опять подумал Костенко.
– Я не вхож в капитанскую рубку, – ответил он, и немедленно получил новый удар. На этот раз – в левый бок.
– Семён Родионович, не морочьте нам голову, – мягко посоветовали ему. – Так будет лучше и для вас, и для нас. Ведь вам вручили какие-то инструкции в Петербурге, верно? И вы общались по этому поводу с господином Лесовским. И ездили в Вашингтон к вашему послу. Видите, нам многое известно. Так что не заставляйте нас прибегать к насилию. Поверьте, нам бы этого очень не хотелось.
Отпираться было бесполезно.
– Да, я говорил с Лесовским по поводу польских капёров, – прохрипел Костенко, мучаясь болью в брюшине. – И ездил к барону Стеклю. Это он вас навёл на меня?
Теперь удар пришёлся в челюсть. У Костенко хрустнула левая скула, он повалился на диван и застонал.
– Семён Родионович, прошу вас, – ласково обратился к нему голос. – Вопросы здесь задаём мы. А вы на них отвечайте. Без дерзостей, пожалуйста.
Костенко промолчал. Он медленно сел и подвигал челюстью. Вся левая часть лица горела как в огне, рот стремительно наполнялся кровью.
– Ладно, – проговорил он. – Слушайте. Я не знаю, что планирует наш Генштаб и военное министерство. Если вы для этого похитили меня, то лучше сразу убейте. Мне неизвестны их планы. Я лишь знаю, что после стоянки в Нью-Йорке Лесовский намерен оперировать в Карибском море против баз пиратов, ежели таковые обнаружатся. Что касается английских и французских кораблей, то эскадре велено избегать столкновений с ними, покуда между державами сохраняется мир.
– Какую информацию собрал адмирал, пересекая Атлантику?
– Никакой. Мы так спешили в Нью-Йорк, что не имели времени на сбор информации.
Ему показалось, что похитители оживились.
