скачать книгу бесплатно
Занятия с большим трудом стали налаживаться, но в середине сентября, совершенно неожиданно, корпус был переведен в город Новочеркасск. Расположились кадеты в здании бывшего госпиталя, а питались в столовой Новочеркасского кадетского корпуса, аборигены которого встретили одесских кадет очень радушно.
С таким трудом налаженные в Ростове занятия в Новочеркасске уже не возобновлялись, и кадеты были предоставлены сами себе и ничего не делали.
Положение как на фронтах, так и в Области Войска Донского все время ухудшалось, и в середине октября, приказом донского атамана генерала от кавалерии Каледина[63 - Каледин Алексей Максимович, р. 12 октября 1861 г. на хут. Каледина. Из дворян, сын офицера ВВД, казак ст. Усть-Хоперской Области Войска Донского. Воронежский кадетский корпус (1879), Михайловское артиллерийское училище (1882), академия Генштаба (1889). Генерал от кавалерии, начальник 12-й кавалерийской дивизии, командир 12-го армейского корпуса, с 19 июня 1917 г. донской атаман. Георгиевский кавалер. Застрелился 29 января 1918 г. в Новочеркасске.], Одесский корпус был расформирован, а кадетам, имевшим возможность возвратиться по домам, было предложено сделать это, и только те, кому, в связи с обстановкой в центре России, как уроженцы тех мест, не имели возможности возвратиться в свои семьи, были оставлены на попечении донского правительства. Во исполнение приказа донского атамана, кадеты, преимущественно младших классов, большинство которых было из Одессы, начали постепенно, отдельными группами по 20–30 человек, возвращаться домой, так как Одесса в то время еще не была окончательно занята большевиками, хотя власть там очень часто менялась, переходя к различным группировкам украинского толка.
На Дону в это время начались формирования из офицеров и юнкеров зачатков будущей Добровольческой армии, к которым и присоединилось большинство строевой роты Одесского кадетского корпуса. Эти кадеты вошли в различные части Добровольческой армии в самом начале ее формирования и уже оставались в ней до конца.
Им выпала честь быть теми кадетами, которые, будучи в составе офицерских формирований, приняли на себя первый удар красных частей в боях под Ростовом и в Балабановой роще, а наш славный корпус понес первые потери своих питомцев убитыми и ранеными в Гражданской войне.
По окончании боя у Балабановой рощи Офицерский сводный батальон, в составе которого были убитые кадеты, возвратился в Новочеркасск, в соборе которого было совершено отпевание убитых, после чего торжественное их погребение. Во время отпевания почетный караул у гробов убитых несли юнкера. Похоронная процессия прошла через весь город Новочеркасск с отданием убитым воинских почестей.
В числе первых убитых чинов Добровольческой армии, похороненных в Новочеркасске, были два кадета Одесского корпуса – Надольский и Усачев, отдавших свои жизни в первом бою у Балабановой рощи.
В ознаменование подвигов, оказанных нашими кадетами в первый период борьбы Добровольческой армии с большевиками, все наши кадеты, принимавшие участие в этой борьбе, были награждены Георгиевскими крестами, а по окончании Первого Кубанского похода произведены за боевые отличия в офицерский чин.
Возвращение из Ростова в Одессу и конец 1917/18 учебного года
Отдельные группы одесских кадет с большими трудностями и опасностями постепенно добрались из Ростова и Новочеркасска в Одессу, где и сосредоточились к середине ноября 1917 года.
Власть в Одессе все время менялась, причем между отдельными группами непрерывно происходили стычки. Официально Одесса была под властью так называемой «Украинской Державы» петлюровского толка, и население называло носителей власти «гайдамаками», но фактически город переходил все время от одного «батьки» к другому.
Кадеты были собраны в здании бывшего Епархиального женского училища, но уже не как кадетский корпус, а как некое среднеучебное заведение без наименования. Директором был тот же полковник Бернацкий. Начались учебные занятия, объем которых старались по возможности расширить, чтобы наверстать пропущенное время за время переезда в Ростов и обратно. С начала декабря положение в Одессе сильно обострилось, так как определенно выявились две враждующие между собою стороны, между которыми, время от времени, завязывались настоящие бои. Город разделился на две части: припортовую, бывшую в руках матросов-большевиков, и привокзальную, где располагались гайдамаки и украинцы других формаций.
Район, где было здание Епархиального училища, был в руках украинцев, которые особой враждебности к кадетам не проявляли.
К 15 января отдельные мелкие стычки между враждующими сторонами превратились в ожесточенные бои, даже с определением линий фронтов между ними. Из возвратившихся в Одессу кадет, во время этих боев с большевиками-матросами, многие из старших кадет присоединились к разным строевым антибольшевистским частям и принимали участие в боях с большевиками. После двухдневных боев, под давлением красных, украинцы совсем оставили город и ушли куда-то в направлении на станцию Раздельная. Город окончательно попал под власть большевиков, и кадеты, по возможности незаметно, собрались все к зданию училища. Учебные занятия до весны проходили с большими перебоями. Питались кадеты тем, что могли раздобыть, жили или по домам, или у знакомых. В училище приходили только на занятия.
Весной Одесса была очищена от большевиков вступившими в город австро-германскими войсками, и начался период гетманской Украины. Корпус был возрожден, но уже как гетманский.
Здания на 4-й станции Большефонтанского трамвая были возвращены корпусной администрации, и, после очистки и приведения их в порядок, кадеты были опять водворены в старое гнездо, обмундированы в кадетскую форму, но с погонами украинского образца, называемыми кадетами «селедками».
В сравнительно спокойной обстановке кадеты приступили к усиленным занятиям, и к началу лета учебный год был закончен. У кадет тринадцатого выпуска начались выпускные экзамены, после окончания которых окончившим были выданы аттестаты зрелости. Хотя общая обстановка была спокойной, но выпуск был отпразднован очень скромно, без традиционного бала.
По окончании официальной части и раздачи окончившим аттестатов выпускники собрались на квартире командира 1-й роты полковника Самоцвета[64 - Самоцвет Матвей Феофилович, р. в 1867 г. Сын генерал-лейтенанта. В службе с 1885 г., офицером с 1887 г. Подполковник, командир роты Одесского кадетского корпуса. В Добровольческой армии и ВСЮР на той же должности. Полковник. Эвакуирован с корпусом в Югославию, с марта 1920-го по 25 ноября 1921 г. командир роты Первого Русского кадетского корпуса, с 6 ноября 1921-го по 8 мая 1922 г. воспитатель Крымского кадетского корпуса. Умер 28 июня 1936 г. в Сараево.] и после трогательного прощания с ним разъехались по частям Добровольческой армии на фронт, но уже Гражданской войны.
Начало 1918/19 учебного года и эвакуация корпуса в Туапсе
По окончании корпуса тринадцатым выпуском, в течение лета 1918 года, гетманская Украина, при поддержке австро-германских войск, несколько укрепилась и к началу учебного года в корпус в Одессу собралось много кадет Одесского кадетского корпуса, а также кадет других корпусов, оказавшихся, в силу различных причин, на юге. Состав 7-го класса четырнадцатого выпуска достигал почти 100 человек, и новый учебный 1918/19 год начался как будто в относительно нормальных условиях.
Но поздней осенью 1918 года, из-за политических событий в Германии и в Австрии, войска последних стали очищать территорию Украины, что повлекло за собой и ликвидацию гетманской державы.
В Одессе установилась власть командования оккупационных частей Антанты, флоты которой стояли на рейде Одессы. В жизни корпуса опять наступило значительное ухудшение (питание кадет стало очень скудным, с отоплением происходили постоянные перебои), и занятия не были такими успешными.
Ранней весной 1919 года стало известно о предполагаемом оставлении Одессы войсками Антанты и реальной угрозе занятия ее большевиками. Было решено вторично эвакуировать корпус, на этот раз в город Туапсе, район, занятый Добровольческой армией.
Для эвакуации корпуса и Института благородных девиц из Одессы был предназначен огромный корабль – ремонтные мастерские военного ведомства «Кронштадт», на котором институткам были предоставлены верхние жилые помещения корабля, а кадет разместили в трюмах. Судно, на котором должна была произойти эвакуация, оказалось брошенным командой, приведшей корабль в аварийное состояние. Несмотря на это, отвалили от берега, так как команда была частично укомплектована кадетами, которые, к их чести, безупречно выполняли самые тяжелые работы на судне. К аварийному состоянию корабля прибавилась еще его посадка на мель, из-за чего пришлось всех эвакуируемых пересаживать на другие, значительно меньшие суда. Корпус был разбит на две части, из которых первая перешла на небольшой пароход «Шилка», а вторая на пустой угольщик. Вскоре корпус был вновь объединен и пересажен на пароход, плававший под французским флагом, который и доставил кадет в Севастополь. В Севастополе пароход к пристани не подходил и остановился на рейде. Среди кадет распространился слух, что на английском линейном корабле, выходившем в это время из Севастополя, уезжает из Крыма, ввиду его эвакуации, вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Кадеты выстроились на палубе своего парохода со своим оркестром и отдали честь уезжающей Государыне взятием винтовок «на караул» и исполнением Российского Гимна. Не приставая к Севастопольской пристани, пароход проследовал дальше в Новороссийск, где выпускные кадеты четырнадцатого выпуска, последнего выпуска Одесского корпуса на территории Императорской России, получили свидетельства об окончании корпуса и были назначены в части Добровольческой армии, начавшей свое наступление на русские просторы. Остальные кадеты были доставлены в город Туапсе, избранный как место эвакуации Одесского кадетского корпуса.
Директор корпуса полковник Бернацкий из Новороссийска отправился в Екатеринодар, в штаб Добровольческой армии, для того чтобы озаботиться снабжением корпуса всем необходимым для благоустройства кадетской жизни на новом месте.
В Туапсе кадет разместили в непригодном для жилья здании гимназии, приспособленном только для приходящих учеников. Жили в пустых классных помещениях, где жизнь кадет превратилась в хаотический бивак. Не было умывалки, а недостаток и, иногда, отсутствие воды превратились в бедствие. О кроватях и хотя бы самой примитивной мебели не было и речи. Спали на полу вповалку. Из-за отсутствия необходимого количества воспитательского и преподавательского персонала занятия не возобновлялись. Паек был настолько скуден, что кадеты всегда были голодны. Выручали хорошая погода и полуодичавшие за время революции фруктовые сады в окрестностях города, где кадеты находили «подножный корм» в виде фруктов.
Для более бережного сохранения обмундирования у кадет были отобраны сапоги и верхняя одежда, взамен которой была выдана вторая пара нижнего нательного полотняного белья. Свободное время кадеты употребляли на поиски дополнительного питания в окрестных садах. Широко практиковалось купание в море под надзором воспитателя.
Но все же даже в таких примитивных жизненных условиях кадеты сумели, под руководством воспитателя подполковника Болецкого[65 - Болецкий Евгений Богуславович, р. в 1877 г. Из дворян, сын полковника. В службе с 1897 г., офицером с 1899 г. Поручик, воспитатель Одесского кадетского корпуса. Во ВСЮР и Русской Армии на той же должности. Подполковник. В эмиграции в Югославии, с 1921 г. воспитатель Первого Русского кадетского корпуса.] и его супруги, создать любительскую театральную труппу и поставить на открытой сцене городского парка спектакль, который привлек много зрителей из числа горожан и вызвал их восторженное одобрение.
Возвращение из Туапсе и последние дни корпуса в Одессе
Подходила осень 1919 года. Оставаться в тех условиях, какие были в Туапсе, было совершенно невозможным. Для предотвращения могущей быть катастрофы полковник Бернацкий совместно с полковником Орлицким[66 - Орлицкий Сергей Константинович. Поручик, воспитатель Одесского кадетского корпуса. В Добровольческой армии и ВСЮР на той же должности. Подполковник. В эмиграции в Югославии, в 1921–1929 гг. командир роты Первого Русского кадетского корпуса, к 1940 г. воспитатель того же корпуса. Полковник.] отправились в морской штаб в Севастополь для ведения переговоров о переводе корпуса из Туапсе. Морской штаб отнесся сочувственно к нужде кадет и предложил перевезти корпус в Севастополь, где предоставлял для размещения кадет морские казармы на Корабельной стороне. Во время этих переговоров полковники Бернацкий и Орлицкий под очень большим секретом узнали о готовящемся для взятия Одессы десанте Крымского конного полка[67 - Крымский конный полк. Полк Императорской армии. После возвращения полка в конце 1917 г. с фронта в Крым на базе его (около 50 офицеров) была сформирована бригада (полковник Г.А. Бако) из 1-го и 2-го Конно-татарских полков (полковник М.М. Петропольский и подполковник О.-Б. Биарсланов), эскадроны которых поддерживали порядок в городах полуострова и участвовали в боях с большевиками в январе 1918 г. Возрожден в Добровольческой армии. 7 декабря 1918 г. сформирован эскадрон в составе 4-й пехотной дивизии (с января 1919 г. дивизион – 3 эскадрона) полка в Крымско-Азовской армии, который участвовал в боях в Крыму на Акманайских позициях. С 19 июня 1919 г. он входил в состав сформированного Сводно-драгунского полка, где в июле 1919 г. крымцы были представлены 2 эскадронами. 10 августа 1919 г. дивизион развернут в собственный полк (6 эскадронов). На 20 сентября 1919 г. насчитывал 354 сабли и 12 пулеметов. В сентябре – октябре 1919 г. входил в состав отряда генерала Розеншильд-Паулина Войск Новороссийской области. С 16 ноября 1919 г. входил в состав Отдельной кавалерийской бригады (I), действующей против банд Махно. Один эскадрон полка, находившийся при 2-м Лабинском полку Кубанского казачьего войска, принял участие в Бредовском походе. С 16 апреля 1920 г. обращен на формирование другой Отдельной кавалерийской бригады (II), 5 мая 1920 г. сведен в дивизион и влит во 2-й Туземный конный полк (с 8 августа 1920 г. 9-й кавалерийский полк), а 22 августа 1920 г., по его расформировании, – в 7-й кавалерийский полк. К августу 1920 г. насчитывал около 450 человек. Пеший эскадрон, откомандированый 9 октября 1920 г. в состав стрелкового полка 2-й кавалерийской дивизии, погиб 30 октября у д. Мамут под Джанкоем, конный эвакуировался с полком. Командиры: полковник Г.А. Бако (7 декабря 1918-го – начало февраля 1919 г.), полковник Д.И. Туган-Мирза-Барановский (начало февраля 1919-го – 5 мая 1920 г.), полковник Е.А. Зотов (5 мая – июнь, 3 августа – ноябрь 1920 г.), подполковник В.А. Тихановский (июнь – 3 августа 1920 г.). Начальник полковой группы (Кавалерийской дивизии) во Франции – полковник Г.А. Бако.] на побережье Одессы. При содействии морского штаба в Севастополе, полковникам Бернацкому и Орлицкому было дано разрешение направиться в Одессу, совместно с десантной группой, для выяснения положения со зданиями корпуса в Одессе и возможности перевода корпуса непосредственно в Одессу. В начале августа 1919 года Одесса была занята десантными частями Крымского конного полка Добровольческой армии. Полковники Бернацкий и Орлицкий прибыли в здания корпуса, где при большевиках помещалась трудовая школа. Озаботившись приведением в порядок зданий, полковники Бернацкий и Орлицкий возвратились в Туапсе и через некоторое время, в начале октября 1919 года, корпус был перевезен из Туапсе в Одессу, где в последний раз разместился в родном гнезде.
Расположившись в зданиях корпуса, кадеты приступили к нормальным занятиям, но успешность их была много ниже обычной. Причинами этого являлись очень ощутимая нехватка учебных пособий и большой некомплект преподавательского состава. К этому времени в Одессе сосредоточились остатки не только Одесского, но почти всех российских кадетских корпусов, кадеты которых, приказом командования Добровольческой армии, были откомандированы от строевых частей, в которых служили, в Одесский корпус для продолжения образования. До наступления холодов жизнь кадет можно было считать сносной, но, когда ударили морозы, сразу же сказались недостатки обмундирования, топлива и продовольствия. Доходившие до Одессы слухи о перемене положения на фронтах в пользу большевиков тоже не способствовали нормальному ходу жизни.
В конце декабря 1919 года в Одессу был эвакуирован Киевский кадетский корпус, вместе со своим учебно-воспитательским персоналом, который был размещен в здании Одесского кадетского корпуса, но как автономный, и влитым в состав Одесского корпуса не был.
После эвакуации Киева положение еще больше обострилось, и стали усиленно говорить о предстоящей эвакуации Одессы. Корпус все время поддерживал связь с ближайшим соседом – Сергиевским артиллерийским училищем, вместе с которым на 25 января корпусу была назначена погрузка на пароходы для эвакуации.
И вот, 24 января ночью было получено сообщение, что сергиевцы выступают для погрузки на суда ночью, не дожидаясь назначенного для погрузки часа, и предлагают корпусу присоединиться к ним и под прикрытием юнкеров тоже двинуться в порт.
Но по совершенно непонятному упорству директора корпуса полковника Бернацкого корпус остался на месте и на следующий день, 25 января 1920 года, ступил на свою «Голгофу».
«Голгофа»
К утру 25 января 1920 года назначенные штабом Одесского района для перевозки в порт корпусного имущества подводы в корпус не прибыли. Ввиду начавшегося в городе хаоса, рассчитывать на их прибытие не представлялось возможным, и для принудительного сбора подвод в город была направлена полурота 2-й роты.
По ее возвращении, с недостаточным числом подвод, часть корпусного имущества была погружена, и в порт двинулась колонна, под командой полковника Самоцвета, в составе двух полурот Одесского корпуса, всего Киевского корпуса со своим персоналом и обоза с имуществом. Полурота 1-й роты Одесского корпуса должна была прикрывать колонну, полурота 2-й роты Одесского корпуса для погрузки и выгрузки. Недостаточное количество подвод, а также значительная задержка во времени их прибытия и явились причиной того, что корпус был разбит на две части, одна из которых осталась в стенах корпуса в ожидании вторичного прибытия подвод для погрузки остального имущества и выступления оставшихся кадет в порт.
При выходе колонны под командой полковника Самоцвета из корпуса она должна была пробиваться через сплошной поток отступавших из Одессы, в направлении Большого Фонтана, разрозненных частей и обозов.
Преодолев эту «пробку», колонна Одесского и Киевского корпусов благополучно миновала город и добралась до порта. Когда кадеты и обоз были уже в порту, последний подвергся пулеметному обстрелу со стороны Николаевского бульвара. При этом обстреле был убит один кадет. О возвращении подвод в корпус для перевозки остального имущества и оставшихся там кадет нельзя было и думать.
Охрана порта лежала на команде английского крейсера «Церес». Предназначенный для эвакуации корпуса пароход «Св. Николай» был покинут командой и стоял без паров, так что о погрузке на него не могло быть и речи.
Англичане разрешили кадетам погрузиться на крейсер «Церес», конечно, без какого-либо имущества. Погрузка сопровождалась некоторыми эксцессами: так, у капитана Федорова[68 - Федоров Константин Степанович, р. около 1882 г. в Петрограде. Поручик, воспитатель Одесского кадетского корпуса. В Вооруженных силах Юга России на той же должности. Капитан. Эвакуирован в Зеленик (Югославия) в составе Сводного кадетского корпуса, с марта по 28 сентября 1920 г. воспитатель Первого Русского кадетского корпуса. 8 сентября 1920 г. прибыл на пароходе «Владимир» в Крым. В Русской Армии до эвакуации Крыма. Эвакуирован на о. Проти на корабле «Кизил Ермак». Галлиполиец. Осенью 1925 г. хозяин Офицерского собрания Сергиевского артиллерийского училища в Болгарии.] был отобран браунинг, а у кадет отбирались пакеты с личными вещами, которые тут же выбрасывались в море.
Но все же все кадеты и персонал корпусов, добравшиеся до порта, были приняты на крейсер, где их накормили, а потом пересадили на огромный транспорт «Рио Негро», который и доставил находившуюся на нем часть корпуса в Салоники.
* * *
После ухода двух полурот 1-й и 2-й рот в порт оставшиеся кадеты и персонал корпуса ожидали возвращения подвод из порта после разгрузки первой части для окончательного следования всех оставшихся в порт. И когда до 2 часов дня 25 января никто в корпус не возвратился, полковник Бернацкий, под давлением оставшихся, наконец дал распоряжение о выступлении корпуса к румынской границе в походном порядке. Впереди двинулись младшие кадеты, а оставшаяся полурота 1-й роты прикрывала их движение по Большефонтанской дороге. Первая остановка была в немецкой колонии «Люстдорф», куда кадеты добрались к вечеру и где разместились в школе для ночлега. Школа была нетопленой, есть кадетам было нечего, и только поздно ночью одна из соседних отступавших частей приготовила для кадет кашу и слегка подкормила их.
В шесть часов утра следующего дня кадеты были подняты для дальнейшего следования на «Большую Аккаржу», где должна была быть дневка. Регулярного питания ни для кого не было, и каждый ел то, что ему удавалось раздобыть. Особенно тяжело было малышам.
В 12 часов ночи дневка была прервана из-за приближения красных, и корпус двинулся к берегу Днестра на Овидиополь, который был буквально забит ранее отступившими частями, и корпусу опять пришлось расположиться в нетопленой школе.
28 января началась попытка переправиться через Днестровский лиман в Румынию, которая не увенчалась успехом, так как румыны отказались принять кого-либо на свою сторону Днестра. Дабы не допустить поток отступающих на территорию Румынии, румыны подвергли пытавшихся перейти через лиман артиллерийскому обстрелу, и кадеты возвратились в Овидиополь.
Ночью возобновились переговоры полковника Бернацкого с представителями румынской комендатуры Аккермана, и было получено разрешение для перехода кадет на территорию Румынского Королевства. Утром начался вторичный переход корпуса через лиман, и кадеты были пропущены в город Аккерман, где их расположили в здании гимназии. Но казавшееся спасение оказалось миражем, так как румынский комендант отменил свое решение дать убежище корпусу в Аккермане, и на следующий день кадет пинками и ударами опять выгнали на лед лимана и они опять очутились в Овидиополе.
По прибытии корпуса в Овидиополь младшие кадеты, двумя группами, во главе с полковниками Бернацким и Овсянниковым[69 - Овсянников Павел Филиппович, р. 6 января 1864 г. в Полоцкой губ. Полтавский кадетский корпус, Константиновское военное училище (1884). Полковник, командир роты Полоцкого кадетского корпуса. В Вооруженных силах Юга России в Одесском кадетском корпусе. Участник похода из Одессы к румынской границе. Расстрелян большевиками 6 июня 1920 г. в Одессе.], направились обратно в Одессу, а полурота 1-й роты, при четырех офицерах, влилась в отряд полковника Стесселя[70 - Стессель Александр Анатольевич, р. в 1876 г. Сын генерал-лейтенанта. В службе с 1894 г., офицером с 1896 г. Полковник л. – гв. 2-го стрелкового полка, командир 152-го пехотного полка. Георгиевский кавалер. В Добровольческой армии и ВСЮР командир сводного гвардейского стрелкового батальона и полка, с апреля 1919 г. начальник боевого участка Сводно-гвардейского батальона на Акманайских позициях, с 1 июля 1919 г. командир стрелкового батальона в Сводно-гвардейском полку, в июле 1919 г. командир 1-го батальона во 2-м Сводно-гвардейском полку, с 2 сентября 1919 г. командир 2-го сводно-гвардейского полка, затем в батальоне л. – гв. 2-го стрелкового полка 2-й гвардейской пехотной дивизии, в декабре 1919 г. начальник внутренней обороны и комендант Одессы, в январе 1920 г. фактический командир Овидиопольского отряда при походе из Одессы на румынскую границу. Участник Бредовского похода. Эвакуирован в Зеленик (Югославия). На май 1920 г. в Югославии. 8 сентября 1920 г. прибыл в Русскую Армию в Крым на пароходе «Владимир». В эмиграции во Франции, в 1931 г. возглавлял группу л. – гв. 2-го стрелкового полка в Париже, председатель полкового объединения. Умер 1 июня 1933 г. в Париже.], как 2-я рота отряда полковника Алексеева. 31 января отряд выступил в направлении на город Маяки, чтобы пробиваться вверх по Днестру для соединения с войсками генерала Бредова[71 - Бредов Николай-Павел-Константин Эмильевич, р. в 1873 г. Из дворян. 1-й Московский кадетский корпус, Константиновское военное училище (1891), академия Генштаба (1901). Генерал-лейтенант, командир 21-го армейского корпуса. В Добровольческой армии и ВСЮР; с 25 ноября 1918 г. в Киевском центре, с 24 января 1919 г. в резерве чинов при штабе Главнокомандующего ВСЮР; 13 июля 1919-го – 2 марта 1920 г. начальник 7-й пехотной дивизии, затем начальник 15-й пехотной дивизии, командующий войсками в Киеве, затем в Одессе, в начале 1920 г. возглавил поход из Одессы в Польшу. С июля 1920 г. в Крыму. В эмиграции в 1930–1931 гг. в распоряжении начальника РОВСа, председатель Союза «Долг Родине», возглавлял группу 2-й Галлиполийской роты в Софии, в 1930-х гг. заведующий Инвалидным домом в Шипке. В 1945 г. вывезен в СССР и погиб в лагерях.], отходившими на Польшу.
По дороге отряд вошел в соприкосновение с красной кавалерийской бригадой Котовского, поддержанной красной пехотой, и ввязался с ними в бой у немецкой колонии Кандель. В этом бою левый фланг отряда был поручен кадетской роте под командой подполковника Рогойского[72 - Рогойский Георгий И. Подполковник Полоцкого кадетского корпуса. В Добровольческой армии и ВСЮР в 1917–1920 гг. воспитатель Одесского кадетского корпуса, в январе 1920 г. командир роты того же корпуса. Участник похода Одесса – Бессарабия.], при капитане Реммерте[73 - Реммерт Г.Л. Капитан, воспитатель Одесского кадетского корпуса. В Добровольческой армии и ВСЮР на той же должности. Участник похода из Одессы к румынской границе. В эмиграции в Югославии, с марта 1920-го по 1 сентября 1929 г. преподаватель Первого Русского кадетского корпуса. Подполковник.], и бой длился с 9 часов утра до 6 часов вечера. Сплоченные узами товарищества и крепкие духом, кадеты явились лучшей по своей стойкости и организации частью отряда, о которую разбились все атаки противника.
В этом неравном бою с превышавшей во много раз кадетскую роту красной конницей и пехотой кадеты потеряли четырех кадет убитыми и скончавшимися от ран и двух кадет ранеными.
Доблесть и стойкость кадет были отмечены специальным приказом № 17 от 2(15) апреля 1920 года военного представителя Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России в Румынии, генерал-лейтенанта Геруа[74 - Геруа Александр Владимирович, р. 24 марта 1870 г. Из дворян, сын генерал-майора. Пажеский корпус (1891), академия Генштаба (1898). Офицер л. – гв. Егерского полка. Генерал-лейтенант, командир 18-го армейского корпуса. Служил в Красной армии (начальник штаба Северного участка Петроградского района). С марта 1918 г. вел активную работу против большевиков, переправляя офицеров в белые войска Северного фронта. В Добровольческой армии, ВСЮР и Русской Армии; с 13 октября 1918 г. представитель при генерале Бертелло (утвержден 2 февраля 1919 г.), с октября 1919 г. начальник русской военной миссии в Бухаресте от ВСЮР; с апреля 1920 г. военный представитель Главного командования и Великого князя Николая Николаевича в Румынии. В эмиграции в Румынии (Бухарест), на 10 августа 1928 г. в Бухаресте, член объединения л. – гв. Егерского полка, председатель Союза инвалидов в Румынии. В 1944 г. схвачен и вывезен в СССР.], которым 10 человек кадет, участвовавших в этом бою, были награждены Георгиевскими крестами и медалями. Некоторые были ранены, но остались в строю и продолжали свой Крестный Путь с отрядом дальше. Но дорога на Тирасполь, где, по слухам, находились части генерала Бредова, была отрезана, и остаток наших кадет двинулся с отступающими частями Добровольческой армии в Днестровские плавни, чтобы, дождавшись ночи, явочным порядком перейти границу в Румынию. И вот здесь пришло действительное спасение оставшимся 40 кадетам: румынская королева, узнав из телеграммы полковника Бернацкого, которую он успел отправить из Аккермана во время краткого пребывания там, о бедственном положении кадет на румынской границе, распорядилась о пропуске корпуса через Румынию в Королевство С.Х.С[75 - Королевство сербов, хорватов и словенцев (будущая Югославия). (Примеч. ред.)]. Распоряжение королевы пришло в Аккерман после ухода корпуса из Овидиополя. Но королева, одновременно с телеграфным распоряжением о пропуске кадет через Румынию, направила от себя доверенное лицо для оказания содействия корпусу. И вот это доверенное лицо, в поисках кадет, добралось до румынского села Раскейцы, против которого, в плавнях другого берега Днестра, находились остатки корпуса, наконец пропущенные в Румынию у села Раскейцы, откуда на подводах кадет перевезли в Аккерман.
В начале марта все были перевезены в город Рени и в начале апреля – в Бухарест, где на вокзале прибывших встретил генерал Геруа, огласивший приказ о награждении 10 человек Георгиевскими крестами и медалями.
Оставив в Бухаресте раненых и больных, кадеты направились через Плоешти и Темешвар на сербскую границу и 22 апреля прибыли в Панчево, где были встречены на вокзале полковником Самоцветом и кадетами Одесского и Полоцкого корпусов. Тяжкий путь был закончен, и пробившиеся с боями кадеты соединились со своими, выехавшими через Одесский порт.
* * *
После того как румыны буквально «выгнали» персонал и кадет корпуса из Аккермана, полурота 1-й роты, как было сказано выше, влилась в отряд полковника Стесселя, младшие кадеты двумя группами, возглавляемыми – одна полковником Бернацким и вторая – полковником Овсянниковым, двинулись из Овидиополя по дороге на Одессу. До встречи с советскими заставами срезали погоны и пуговицы, прошли спокойно Большую Аккаржу и Люстдорф и только между Люстдорфом и Большим Фонтаном встретили первую советскую заставу.
Начальник заставы направил группы возвращающихся с конвоиром в Одессу, в здание корпуса, где кадет разъединили с воспитателями, большинство которых было арестовано в течение ближайшего времени, а кадет разместили в спальне 2-й роты. Помещения не отапливались, и кадеты сильно мерзли. Кормили очень скудно, и вскоре после прибытия среди кадет начались заболевания, в том числе и тифозные. Постепенно кадеты, имевшие в Одессе родных или родственников, стали расходиться по домам, а через некоторое время власти предложили всем оставшимся отправляться на все четыре стороны.
Для детей, не имевших в Одессе никого, в условиях уже начинавшегося террора, этот вопрос был почти неразрешимым.
Но здесь необходимо подчеркнуть те добросердечие и отзывчивость коренных жителей Одессы, которые они проявили к «своим кадетам». В городе был организован «родительский комитет», который стал распределять кадет, не имевших в Одессе никого из родных или знакомых, в совершенно чужие семьи. Эти семьи, рискуя быть зачисленными в «нелояльные» к новой власти, приняли бедных бездомных детей к себе, как своих родных, и тепло и сердечно давали им приют и стол в течение долгого времени. Были лица, которые брали в свои дома заведомо больных тифом детей, лечили их, ухаживали за ними и, отрывая от себя (в городе уже начались продовольственные затруднения), старались усиленно питать их. К весне и эти одинокие стали разбредаться: некоторые устроились на какие-то работы, некоторые пристали к беспризорным, а многие, вошедшие во всевозможные организации, были расстреляны ЧК. На уличных столбах стали часто появляться списки расстрелянных офицеров и кадет. Очень немногим удалось добраться к своим родным вне Одессы или же выехать за пределы СССР.
Этой главой – с момента отплытия из Одесского порта выехавших и с момента перехода границы выступивших походным порядком – заканчивается описание жизни корпуса, как единого целого на Русской Земле.
Те одесские кадеты, которые попали за границу, послужили ядром для сформирования нового корпуса в Королевстве С.Х.С. И славный Одесский кадетский Великого князя Константина Константиновича корпус, как и все остальные российские кадетские корпуса, прекратил свое существование.
Причины гибели большей части корпуса в январские дни 1920 года
У каждого вдумчивого читателя должен появиться вопрос: как могло произойти то, что повлекло за собой гибель большей части персонала и кадет Одесского корпуса в январские дни 1920 года, и кто виноват в этом?
Все воспоминания наших кадет подтверждают, что с самого начала революции из начальствующего состава корпуса выделились два лица. Они могут быть охарактеризованы как два резко противостоящие друг другу по своему характеру, а по поступкам диаметрально противоположные. Это директор корпуса полковник Бернацкий и ротный командир 1-й роты полковник Самоцвет.
Первый из них, полковник Бернацкий, прибыл в корпус после назначения директором корпуса бывшего инспектора классов генерал-майора Кошлича и занял его должность. После отставки генерал-майора Кошлича в 1917 году полковник Бернацкий был назначен директором корпуса.
Здесь необходимо упомянуть, что инспектор классов на фоне кадетской жизни особенно заметным не был, так как его деятельность в основном протекала в стенах «Учительской», где он, в своем кабинете, был занят разработкой учебных программ и планов и общался больше с преподавателями, нежели с кадетами. Кадеты могли, кроме случайных встреч, не видеть инспектора в течение месяцев.
Исключение в этом отношении составлял полковник, а потом генерал-майор П.Е. Кошлич, который, будучи инспектором, одновременно преподавал в старших классах математику и соприкасался с кадетами почти ежедневно. Его выдающиеся дарования педагога и прекрасного математика, безукоризненно корректное отношение к своим ученикам, исключительная справедливость и всегда благожелательное отношение к кадетам прочно завоевали ему любовь и глубокое уважение последних.
Полковник Бернацкий, будучи инспектором классов, почти никакого общения с кадетами не имел, а потому и являлся совершенно незаметной фигурой корпусной жизни. До революции он ничем себя не проявил. Будучи по своему образованию и по прежней службе военным юристом, он никак не походил на строевого офицера и ему не были свойственны отличительные черты такового: твердость, решительность и умение быстро найти нужное решение. Он скорее производил впечатление штатского человека, и о нем можно было сказать, что «он воспринял революцию как закономерный акт, который обязателен для общего признания».
Второй – полковник М.Ф. Самоцвет – состоял в корпусе со дня его основания и целиком сохранил все лучшие черты строевого офицера. Несколько суровый, решительный, настойчивый и безмерно любящий своих кадет.
Полковник Самоцвет не признал революции и всегда честно проявлял свое отношение к ней. Он умел привязать к себе кадет и был их кумиром. Все свои силы он направлял на воспитание своих питомцев в духе воинских традиций, поддержания дисциплины и беспредельной преданности Престолу и России. Его забота о кадетах проявлялась ежедневно и ежечасно.
Во время первой эвакуации в Ростов-на-Дону полковника Бернацкого как-то совершенно не было заметно, и вся тяжесть возглавления корпуса легла на плечи полковника Самоцвета. Все острые моменты, связанные с конфликтами между кадетами и революцией, разрешал и ликвидировал полковник Самоцвет.
И вот, в судьбоносные дни 24 и 25 января 1920 года оба проявили себя соответственно своему характеру: когда в ночь с 24-го на 25 января Сергиевское артиллерийское училище, не дожидаясь срока, назначенного для эвакуации, – дня 25 января 1920 года, – выступило в порт и предложило корпусу сделать то же, под прикрытием юнкеров, полковник Самоцвет сразу же, на совещании, созванном полковником Бернацким ночью, решительно настаивал на немедленном выступлении корпуса в порт. Полковник же Бернацкий, по своей всегдашней нерешительности, не согласился с ним и задержал выступление корпуса до утра, что и явилось причиной разделения корпуса на две части и гибели большого количества кадет и воспитательского состава. Виновным в этой непростительной нерешительности является только полковник Бернацкий.
* * *
Все старшие кадеты, окончившие корпус в нормальное время, до революции, отдают должную, заслуженную дань их восхищения своим преемникам, младшим кадетам, гордо, с достоинством, не преклонив своих голов, перенесшим на своих юных, неокрепнувших плечах все тяготы начала государственной разрухи.
Разница в обстановке пребывания в корпусе и в самостоятельной, по его окончании, жизни до революции и после нее – велика. В нормальное время 10—11-летний мальчик, поступив в корпус, все 7 лет пребывания в нем проводил беспечно, без забот, не думая о завтрашнем дне. По окончании корпуса автоматически переходил в военное училище и так же производился в офицеры.
Офицеру, честно и добросовестно исполнявшему свой воинский, служебный долг, также много думать и проявлять личную инициативу не приходилось. За него думали старшие начальники – своими приказами. Вся служба офицера проходила по раз строго установленному воинскими регламентами пути. Революционное время резко изменило как вековой уклад самой службы, так и взаимоотношения старших и младших на всех степенях военной иерархии.
Не стало «Так точно!», «Как прикажете!», «Слушаюсь!». Взамен пришло «Быть или не быть – решай сам!». Начальствующие лица, будучи неподготовленными к государственному перелому, оказались в своей массе, за исключением единиц, совершенно беспомощными. Видя их беспомощность, растерянность и нерешительность, дети и отроки кадеты, захваченные импульсом водоворота событий, своей жизнедействующей энергией молодости, без указаний свыше, принуждены были сами разрешать сложные вопросы революционного времени, определяя этим свой собственный дальнейший жизненный путь. За них некому было думать! Личная, не терпящая раздумья инициатива в принятии неотложных, спешных мер в противлении, влекущему их в пропасть государственной гибели, хаосу, довлела над всем.
Этим мужественным противлением, выявляемым ими в различной обстановке, различными видами, они, не уклонившись ни на йоту от вложенных в них корпусом устоев честного, преданного Престолу и Родине воинского служения: «За веру и верность», с честью поддержали на должной высоте имя одесского кадета, возвеличив этим славу нашей родной, военно-отроческой школы – Одесского Великого князя Константина Константиновича кадетского корпуса. Честь и слава им!
Бой под Ростовом у Балабановой рощи[76 - Эти фрагменты написаны бывшими кадетами В.Н. Дюкиным, В.Г. Музыкантовым и Д.В. Оссовским.]
Тем кадетам нашего корпуса, которые задержались в Новочеркасске при отъезде корпуса в Одессу, в конце октября 1917 года выпала честь и слава стать первыми героями-кадетами Одесского корпуса, принявшими на себя первый удар Красной армии. В бою под Ростовом, у Балабановой рощи, пролилась первая кадетская кровь, когда кадеты покрыли себя неувядаемой славой и доблестью.
До сих пор нам не удалось восстановить подробности этого боя, но нам известно, что первыми убитыми в этом бою явились кадеты нашего корпуса Надольский и Усачев. Ранены были кадеты Поляков[77 - Поляков Георгий (Юрий) Петрович (4-й), р. в 1901 г. в Вознесенске. Из дворян, сын генерал-майора. Кадет Одесского кадетского корпуса. В Добровольческой армии и ВСЮР; в 1918 г. на бронепоезде, затем доброволец 11-го уланского полка, с 1919 г. снова в Одесском кадетском корпусе. Награжден Георгиевским крестом 4-й ст. Эвакуирован 25 января 1920 г. из Одессы. На май 1920 г. в Югославии. Окончил Первый Русский кадетский корпус (1921) и Николаевское кавалерийское училище (1923). Корнет 7-го гусарского полка. Член организации Кутепова, был в составе партизанского отряда в СССР. Убит в бою в 1930 г.], Шенгелая[78 - Шенгелая Александр Михайлович. Кадет Одесского кадетского корпуса (выпуск 1918 г.). В Добровольческой армии в конном дивизионе полковника Гершельмана. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 1-м конном полку. Корнет. Во ВСЮР в эскадроне 2-го драгунского полка. Награжден Георгиевским крестом 4-й ст. Неоднократно ранен. Галлиполиец. В эмиграции в Югославии, служил в пограничной страже, затем в Любляне, издавал журнал «Всегда за Россию». Во время Второй мировой войны в РОА. Капитан. После 1945 г. – в Аргентине. Умер 19 января 1954 г. в Буэнос-Айресе.] и Думбадзе[79 - Думбадзе Реваз Самсонович (2-й). Одесский кадетский корпус (1918). В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 1-м конном полку. Награжден Георгиевским крестом 4-й ст. Во ВСЮР в том же полку; с 1 ноября 1919 г. прапорщик. В Русской Армии до эвакуации Крыма, с 1920 г. адъютант генерала Кутепова. Корнет. На 18 декабря 1920 г. в управлении 1-го армейского корпуса в Галлиполи. В 1922 г. выслан из Болгарии. Осенью 1925 г. в составе 1-й Галлиполийской роты в Югославии. Поручик.]. Этот последний был взят в плен большевиками и сильно изувечен, но затем, по взятии добровольцами Ростова, был освобожден из тюрьмы, куда был заточен.
По дальнейшим сведениям, оставшиеся кадеты ушли с Добровольческой армией в Первый Ледяной поход, и судьба большинства из них нам не известна.
* * *
При переходе в 6-й класс, в 1917 году, почти все кавказцы для продолжения образования в корпусе в Одессу не возвратились, а поэтому кадеты Абашидзе, Гогоберидзе, Карцевадзе[80 - Карцевадзе Валериан. Кадет. В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода, доброволец в 1-м конном полку; с 1 ноября 1919 г. прапорщик.], Кикодзе[81 - Кикодзе Арчил Иосифович (Осипович), р. в 1900 г. Одесский кадетский корпус (1918). В Добровольческой армии. Участник боев под Ростовом в ноябре 1917 г. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода, доброволец в конном дивизионе полковника Гершельмана, затем в 1-м конном полку; с 1 ноября 1919 г. прапорщик, с 30 сентября 1919 г. корнет. Начальник пулеметной команды офицерского эскадрона полка. Награжден Георгиевским крестом 4-й ст. Зачислен в кадр 2-го драгунского полка. В Русской Армии в эскадроне того же полка в 3-м кавалерийском полку до эвакуации Крыма. Поручик. Эвакуирован на корабле «Лазарев». Галлиполиец. Осенью 1925 г. прикомандирован в составе 1-й Галлиполийской роты в Болгарии. Поручик. Служил в Русском корпусе и в казачьих частях германской армии. Выдан в Лиенце 19 мая 1945 г. и вывезен в СССР.], князь Цицианов[82 - Князь Цицианов Александр Давидович. Кадет Одесского кадетского корпуса (выпуск 1918 г.). В Добровольческой армии в конном дивизионе полковника Гершельмана. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 1-м конном полку; с 1 ноября 1919 г. прапорщик. Награжден Георгиевским крестом 4-й ст. Во ВСЮР и Русской Армии до эвакуации Крыма. На 18 декабря 1920 г. в составе 2-го кавалерийского полка в Галлиполи. Поручик. Осенью 1925 г. в составе 1-й Галлиполийской роты в Болгарии. В эмиграции в Болгарии, в 1934 г. в Велико-Тырново.], Шенгелая, князь Эристов и Яшвили корпус не окончили. Помню Думбадзе[83 - Думбадзе Григорий Иванович (2-й). Одесский кадетский корпус (выпуск 1915 г.; не окончил), Елисаветградское кавалерийское училище (1915). Прапорщик 5-го Заамурского конного полка. Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1-го Крымско-татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии и ВСЮР; с 1919 г. в Чеченской конной дивизии, с января 1920 г. командир эскадрона 2-го Чеченского конного полка. Штабс-ротмистр. В Русской Армии с весны 1920 г. в Татарском конном полку, с мая 1920 г. в дивизионе Крымского конного полка. Ротмистр. В эмиграции. Служил в Русском корпусе. Убит 2 октября 1944 г. под Якубовцем на Дунае.], бывшего старше меня года на четыре. Он корпуса не окончил и из 6-го класса ушел на войну в 1915 году.
Впоследствии встречался с ним в Добрармии. Почти все кавказцы принимали участие в Гражданской войне, войдя в ряды разных частей Добрармии.
Кикодзе, князь Цицианов и Шенгелая были в корпусе в Ростове-на-Дону и принимали участие в бою у Балабановой рощи под Ростовом вместе со мною и другими кадетами нашего корпуса. Большинство из наших кадет, участвовавших в этом бою, было XIII выпуска – 7-го класса. В этом бою был убит кадет Надольский того же выпуска Относительно другого нашего кадета Усачева я ничего не слыхал и по корпусу его не помню. Всех убитых в этом бою было 9 человек. Тела всех были доставлены в город Новочеркасск в главный собор, где и было совершено отпевание при многочисленном скоплении народа. Похоронная процессия прошла по всему главному району города, и первые жертвы хоронились почти всем городом под три залпа: офицеров, юнкеров и кадет Сводно-офицерского батальона, решившего в то время судьбу города Ростова, а с ним и судьбу Дона.
Почетный караул у гробов в соборе несли юнкера Славной Школы[84 - Распространенное в армии название Елисаветградского кавалерийского училища.] в парадной форме. Офицерский Сводный батальон после боя возвратился в Новочеркасск, где и похоронил свои жертвы. Это были первые жертвы для спасения Дона от большевиков.
В 1919 году, будучи полевым юнкером на бронепоезде «Генерал Дроздовский», наступавшем на Брянск, нам привелось встретиться на одной из станций со славным бронепоездом «Офицер», на котором служил наш однокашник Луцкевич[85 - Луцкевич Михаил Львович. Одесский кадетский корпус (1918). В Добровольческой армии и ВСЮР; с 1919 г. на бронепоезде «Офицер». Произведен в офицеры за боевое отличие. В Русской Армии в бронепоездных частях до эвакуации Крыма. Галлиполиец. На 30 декабря 1920 г. во 2-й батарее 6-го артиллерийского дивизиона. Подпоручик. Осенью 1925 г. в составе 6-го артдивизиона во Франции. Штабс-капитан.] того же выпуска, принимавший участие в бою за Ростов. Мне было очень приятно встретиться со старшим товарищем по боевому крещению и от него узнать, что все кадеты – участники первого боя за Донскую область, приказом Донского атамана генерал-лейтенанта Каледина, были награждены Георгиевскими крестами 4-й степени и приписаны к казакам Всевеликого Войска Донского. Луцкевич в то время уже был поручиком, произведенным за боевые отличия.
* * *
После прибытия по вызову корпуса после летних каникул в Ростов, мы узнали, что в Новочеркасске генерал Алексеев[86 - Алексеев Михаил Васильевич, р. в 1857 г. Сын солдата сверхсрочной службы. Тверская гимназия, Московское пехотное юнкерское училище (1876), академия Генштаба (1890). Генерал от инфантерии, Верховный Главнокомандующий до 11 сентября 1917 г. Основоположник Добровольческой армии. С сентября 1917 г. основал Алексеевскую организацию и формировал добровольческие офицерские отряды. 2 ноября 1917 г. прибыл в Новочеркасск; с декабря 1917 г. член триумвирата «Донского гражданского совета». Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода. С 18 августа 1918 г. Верховный руководитель Добровольческой армии. Умер 25 сентября 1918 г. в Екатеринодаре.] начал формирование Добровольческой армии для борьбы с большевиками.
В один непрекрасный день, когда солдатские страсти уже начали бушевать, мы, в составе 30 или 35 кадет, пешком отправились в Новочеркасск. По дороге нас подобрал паровоз, шедший туда, и мы прибыли на вокзал, где юнкер нам сообщил, что сборный пункт помещается на Барочной улице в доме № 38.
Мы пошли туда в строю и были восторженно встречены первыми чинами Добровольческой армии: юнкерами Михайловского и Константиновского артиллерийских училищ, морскими кадетами и офицерами. Всего было человек 300–400.
Настроение казаков было неустойчивым: большинство сидело в своих станицах и не откликнулось на призыв своего атамана – генерала Каледина.
В октябре, по приказу генерала Алексеева, юнкерский батальон, под командой гвардии капитана Парфенова[87 - Парфенов Василий Дмитриевич, р. около 1892 г. Из дворян. Произведен в офицеры за боевое отличие (1914). Штабс-капитан л. – гв. Измайловского полка. С октября 1917 г. член тайной монархической организации. В Добровольческой армии; с 4 ноября 1917 г. командир 1-й Сводно-офицерской роты – первой части Добровольческой армии, с 15 ноября в Юнкерской роте и Юнкерском батальоне. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 3-й роте Офицерского (Марковского) полка. С мая 1918 г. в Астраханской армии, в начале 1919 г. снова в Добровольческой армии в Сводно-гвардейском полку, в мае 1919 г. капитан, начальник команды конных разведчиков 3-го батальона в том же полку. Летом 1920 г. получил назначение командира пехотного полка. Полковник. Убит по дороге в полк.], был посажен в эшелон и направлен под Нахичевань, дабы освободить уже взятый красными Ростов. Прибыли на заре, тотчас же заняли ров и открыли огонь по казармам какого-то запасного батальона. Солдаты оказали сопротивление, завязалась сильная перестрелка, и вот тогда лежавший рядом со мной наш кадет Коля Надольский высунул голову, чтобы оценить обстановку, и был убит. Под вечер нас сменили юнкера, и мы эшелоном отправились обратно в Новочеркасск. Похороны первых жертв Гражданской войны были торжественны. Генерал Алексеев поблагодарил нас за доблесть, поздравил с первым боевым крещением и, сказав, что нам, кадетам, нужно закончить образование, дабы быть полноценными офицерами, которые будут нужны Великой России, приказал покинуть армию. Мы возвратились в освобожденный Ростов и в полуштатском виде с большим опасением двинулись по домам. Да и Мотя, как воспитатель, беспокоясь за нашу судьбу, ходатайствовал перед генералом Алексеевым, чтобы нас отправили к родителям.
Все же несколько человек из кадет не покинули свои боевые части и в феврале месяце, вместе с Добровольческой армией, выступили в Первый Кубанский Ледяной поход.
Одесса конца 1917-го – начала 1918 года[88 - Эти фрагменты написаны бывшими кадетами Н.Г. Слюсаренко и А.М. Росселевичем.]
Покинув Ростов, по дороге в Одессу, мы узнали о большевистском перевороте, но, по прибытии в Одессу, застали там петлюровско-украинскую власть.
В начале декабря большевиками была сделана попытка захвата власти в Одессе, но она кончилась неудачно. В начале января в Одессе начали формироваться части, якобы для охраны жителей и их имущества. Во главе стал генерал Леонтович. Но цель формирования была иная. Под видом охраны города было желание сформировать стойкие, боеспособные части для борьбы с большевиками. В Одессе в это время было около 11 000 праздношатающегося офицерства. Большинство иногородних. Чтобы привлечь их в отряд, были устроены для них общежития и открыты столовые. Но к сожалению, отклик был более чем слабый. Отозвались юнкера, кадеты и лишь немногие офицеры. «Сила» сформирована не была. Одна такая часть «для охраны имущества горожан» должна была находиться в помещении военного училища. Записался туда и я вместе с проживавшим тогда у меня прапорщиком Беме (XII в.). Когда мы пришли туда, училище уже было захвачено матросами, и мы оказались арестованными. Кроме нас, там еще были офицеры, юнкера, а из наших кадет Климович 2-й (XII вып.), братья Дюкины (XIII в.) и еще несколько кадет. Утром мы были разбужены ружейной стрельбой и разрывами ручных гранат. Оказалось, что большевики пытаются захватить Главный штаб и разоружить курени (батальоны) украинцев, помещавшихся в казармах 14-го стрелкового полка, но они были отбиты. Украинцы, узнав, что в военном училище находятся арестованные офицеры, юнкера и кадеты, пришли нам на выручку и освободили нас. После нашего освобождения мы приняли участие в двухдневных боях украинцев против большевиков в самой Одессе, после чего разошлись по домам. Так как украинцев было мало и власть в городе в середине января окончательно захватили большевики.
* * *
