скачать книгу бесплатно
Витвицкий с таким остервенением закусил кончик ручки, что хрустнул пластик.
– Вы, кажется, не завтракали, Виталий Иннокентьевич, – вывел его из задумчивости голос Ирины.
Мужчина повернулся на голос. За окнами было уже совсем светло. В нескольких шагах от него стояла старший лейтенант с сумкой и улыбалась.
– Здравствуйте, Ирина, – опешил Витвицкий. – Почему вы так решили?
– Надо быть очень голодным, чтобы есть шариковую ручку, – рассмеялась Овсянникова, подошла вплотную и принялась выкладывать на стол термос и свертки с бутербродами.
– Угощайтесь, – пригласила она. – Нам с вами здесь весь день куковать.
– Нам? – не понял Виталий.
– А вы как думали? Я же говорила, инициатива наказуема. Ваше начальство в этом, как я смотрю, с моим солидарно: неугодных – в архив, чтоб под ногами не путались.
Девушка сняла крышку с термоса, налила в нее кофе и протянула Витвицкому.
– Вот кофе. Угощайтесь.
Благодарно кивнув, Витвицкий принял исходящую паром крышку, пригубил. Овсянникова тем временем шарила взглядом по столу, отметив разделенный на три стопки ворох дел, блокнот с пометками. Было видно, что капитан успел основательно потрудиться.
– А я смотрю, вы здесь давно.
– Я плохо спал, – нехотя признался Витвицкий. – Мысли, знаете… Вот и…
Он обвел рукой разложенные на столе дела. Овсянникова взяла стул и села рядом.
– Что-то нашли?
Психолог пожал плечами.
– Пока пытаюсь найти что-то общее. Какую-то закономерность.
– Вы уверены, что она есть?
– Она должна быть. Это единственное, в чем я уверен.
Овсянникова потянулась было за блокнотом, но в последний момент спохватилась, задержала руку и посмотрела на Витвицкого:
– Можно?
Капитан кивнул, уткнув нос в материалы раскрытого дела и вновь погружаясь в свои мысли.
Ирина взяла блокнот, углубилась в записи, перелистывая страничку за страничкой. Дела, кучами разложенные на столе, на глазах превращались из абстрактных стопок в систематизированный материал. Овсянникова бросила уважительный взгляд на коллегу – что-что, а работать с данными он явно умел и, судя по объемам обработанного материала, делал это невероятно быстро. Захочешь, а не догонишь. Но это не повод бездельничать.
Ирина взяла папку из не разобранной еще стопки. Снова поглядела на Витвицкого. Капитан сидел над делом с полной кофе крышкой от термоса в руке и вид имел отсутствующий.
– Пейте кофе, Виталий Иннокентьевич, остынет, – подбодрила девушка.
– Что? – встрепенулся Витвицкий. – А… да… спасибо.
Он рассеянно пригубил кофе и вдруг, словно в голове его переключили какой-то тумблер, резко отставил крышку термоса и поднялся из-за стола.
– Ирина, скажите, а где находится троллейбусное депо, в котором задержали Шеина?
– Двадцать вторая линия, – оторопев от такой перемены, обронила Овсянникова. – Это в Пролетарском районе. А зачем вам?
Витвицкий, казалось, уже не слышал ее, снова заблудившись в своих мыслях.
– Я скоро вернусь, – бросил он, шагая к дверям, но вдруг, будто вспомнив что-то, развернулся и возвратился обратно. Заговорил, возбужденно жестикулируя: – В правой стопке дела, созвучные с нашим. Левая неразобранная. Обращайте внимание на жертвы: многочисленные ножевые, изнасилование либо попытка изнасилования… Это важно.
Старший лейтенант молча кивнула.
– Вы меня прикройте, если что, – немного виновато улыбнулся Витвицкий.
– Само собой… – ответила она.
Мужчина махнул рукой, что-то хотел сказать, но передумал и поспешно вышел. Овсянникова ошалело смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Интересно, сколько еще сюрпризов таится в этом несуразном человеке?
* * *
Щелкнул выключатель, бобины магнитофона неспешно пришли в движение. В кабинете за столом с микрофоном на этот раз сидели оба – Жарков и Шеин. Вокруг привычно расселись Ковалев со своими сотрудниками и Кесаев с московской командой. Недоставало только сосланных в архив Овсянниковой и Витвицкого.
– Гражданин Шеин. Гражданин Жарков, – голос Ковалева звучал предельно официально. – Вы дали показания, признав свою вину в убийстве несовершеннолетнего Игоря Годовикова. Расскажите еще раз, под запись, как именно это произошло. Начнем с вас, Жарков.
Жарков оглядел присутствующих, приосанился. Ему явно льстило всеобщее внимание. Шеин смотрел на приятеля с некоторой ревностью.
– Ну, эта… Я, короче, шел от электрички. С платформы этой… Пригородной, короче, – начал подозреваемый.
– Мы шли, – ревниво поправил Шеин.
Жарков замолчал, повернулся и посмотрел на Шеина как на пустое место. Шеин подобрался, принимая вызов, набычился, но в последний момент сдержал себя.
– Шел, короче, я, значит, по дорожке, – продолжил Жарков. – Ну, тропинка там такая. К лесополосе. Ну и эта…
Парень снова сделал паузу, ему явно не хватало слов. Он беспомощно пробежал взглядом по лицам собравшихся в кабинете, словно пытаясь найти поддержку. Наткнулся на внимательный и даже благожелательный взгляд Ковалева, приободрился и закончил:
– Вот, короче, я пацана этого и эта… Короче, в кусты и затащил. Вот.
– Ты шо, баклан, припух? – не выдержал внимательно следивший за рассказом Шеин. – Это я… Я шнурка затащил! Я, понял, бля?!
Жарков посмотрел на подельника с превосходством.
– С хуя ли ты? – снизошел он до вопроса.
– А кто, бля? Ты, что ли? – негодовал Шеин.
– Мы затащили! – примирительно подытожил Жарков.
Ковалев постучал карандашом по столешнице, прерывая спор и призывая к порядку.
– Гражданин Шеин, у вас будет возможность изложить свою версию. Гражданин Жарков! Продолжайте.
Получив официальное разрешение продолжать, Жарков снова приосанился, придал лицу торжествующее выражение и продолжил:
– Ну, короче, я его в кусты затащил и там… – он сделал нарочито театральную паузу и выпалил: – Завалил. Наглушняк.
Обвел взглядом слушателей, будто ожидал эффекта разорвавшейся бомбы. Но ожидаемой реакции не последовало.
– Каким образом вы совершили убийство несовершеннолетнего Годовикова? – сухо уточнил Липягин.
– Шо? – растерялся Жарков.
– Орудие убийства какое, Жарков? – раздраженно перевел вопрос заместителя Ковалев.
– А, орудие… – протянул подозреваемый. – Ну эта… Короче, пописал я его. Притыкой… Ну, короче, ножиком.
Продолжавший внимательно следить за подельником Шеин снова взорвался.
– Кого вы слушаете, бля? – заорал он в негодовании. – Пиздабола ростовского! Не было у него притыки, во, зуб даю!
Шеин быстро щелкнул ногтем по переднему зубу, провел большим пальцем под подбородком и трижды сплюнул, как положено по «понятиям» во время блатной клятвы.
– А у кого была? – тут же среагировал Липягин.
– У меня, ясное дело, – перехватил инициативу Шеин, не желая отдавать подельнику всеобщее внимание.
– Да хуй! Это мой кесарь, – возмутился Жарков. – Я у Жендоса в секу выиграл, – доверительно поделился он с Ковалевым, чувствуя в нем главного.
Полковник кивнул.
– Ну, ну, дальше?
– Это я, бля! – снова вклинился Шеин. – Я шнурка завалил! Он, сучонок, дергаться начал, и я его… Руку вон поцарапал удочкой этой ебаной.
Шеин потянул рукав, оголяя предплечье и демонстрируя самое весомое свое доказательство – царапину на руке.
– Ну-ка прекратить жаргон! – гаркнул Липягин. – Не в блатхате. Подозреваемый Шеин, ответите по существу, когда вас спросят. Жарков, продолжайте.
– Закройся, короче, понял? Ты вообще кого завалить можешь? – мстительно огрызнулся Жарков на Шеина, снова чувствуя себя в центре внимания, и поделился с Ковалевым: – Мы в седьмом классе кошку хотели зажарить. Ну, на костре, короче. Поймали мурку, решили ее повесить вначале, так этот даже петлю зассал затянуть… Ссыкло!
Последний пассаж был адресован лично Шеину и прозвучал до крайности обидно. Тот резко вскочил из-за стола.
– Сам ты ссыкло! Я кошек жалею, бля, понял? А тебя, пидораса, не пожалею нихуя.
– Шеин! Сядьте! – осадил Ковалев.
– Шо? Как ты меня назвал?! – взвился Жарков, тоже поднимаясь из-за стола.
– На место! Оба! – гаркнул Ковалев.
Но подельники уже никого не видели и не слышали. Мир для них сузился до незначительного пространства. Они стояли, разделенные столом, и с ненавистью сверлили друг друга взглядами.
– Шо ты хочешь? – первым перешел от гляделок к действию Шеин. – Шо, бля, блатной в натуре? На, сука, с ладошки!
Он подался вперед и унизительно шлепнул Жаркова открытой ладонью по лицу. Пощечина сработала не хуже спускового крючка. Тот с невероятной скоростью перемахнул через стол и кинулся на Шеина, пытаясь ударить обидчика по лицу. Шеин увернулся, удар прошел вскользь. Не получивший удовлетворения Жарков навалился на субтильного подельника и принялся беспорядочно молотить его. Шеин, растеряв весь свой блатной гонор, повалился на пол, скорее от страха, чем от ударов. Прикрыл лицо руками и завизжал:
– Сука, я псих! Притыку дайте, завалю! А-а-а!
– Растащите их! – рявкнул первым пришедший в себя Ковалев.
Жарков сидел верхом на поверженном противнике. Он уже не бил, чувствуя себя победителем, лишь замахивался и рычал:
– Кто тут пидорас?! Шо, захлопнулся? Кто тут пидорас?
Кабинет ожил, люди засуетились. Подоспели милиционеры, оттащили зло зыркающего Жаркова, подняли напуганного Шеина.
– Хруленко, запись останови, твою мать! – рыкнул Ковалев на застывшего у магнитофона офицера. – Уведите обоих! Успокойте, приведите в чувства. Допрос продолжим через полчаса по одному. Первый Шеин. Жаркова в одиночку.
Арестованных поволокли к выходу. Услышав распоряжение Ковалева, Шеин победоносно истерично расхохотался:
– В одиночку пойдешь, сука, понял?!
– Баклан хуев! – с ненавистью огрызнулся Жарков, он попытался вывернуться, но милиционеры держали крепко.
– Да уведите вы их! – устало поморщился полковник. – Пока все свободны.
Переругивающихся Шеина и Жаркова вывели в коридор. Ковалев мял виски. От духоты и неожиданно возникшего бардака разболелась голова. Сотрудники потянулись к выходу. Подошел недовольный Кесаев, посмотрел на сидящего начальника ростовского УГРО сверху вниз:
– Вам не кажется, Александр Семенович, что это какой-то цирк?
– Что для вас цирк? – окрысился на московского коллегу Ковалев. – Зверское убийство ребенка?
– Не передергивайте. Вы прекрасно понимаете, о чем я.
– Нет, не понимаю.
– Эти двое, чтобы они ни говорили, менее всего похожи на убийц, уж поверьте моему опыту.
– У меня опыт не меньше вашего. И этот опыт подсказывает, что никто, ни один человек, не возьмет на себя такое убийство по собственной воле, – Ковалев поднялся из-за стола и говорил теперь, глядя прямо в глаза собеседнику.
Обычно под этим взглядом люди ломались, отводили глаза, но Кесаев взгляд выдержал.
– Видно же, что эти двое – мелкая шпана. Обычные гопнари, говоря их языком.
– Вы так считаете, Тимур Русланович?
Ковалев продолжил давить взглядом, но Кесаев смотрел прямо и был спокоен.
