скачать книгу бесплатно
Проклятые сокровища
Олег Волков
Особый порученец #1
Турана Атиноу, молодого выпускника самого престижного университета Тиллуры для людей со сверхспособностями, к собственному удивлению распределили в сыскную полицию далёкого северного города. Спустя два месяца рутины и бесконечного изучения служебных инструкций судьба, наконец-то, предоставила Турану первое по-настоящему серьёзное дело – раскрыть убийство уважаемого купца. Но! Всё не так просто. Семейные дрязги и серые делишки, воровство и незаконная торговля оружием. Да ещё нишраны, дикий северный народ, и их легендарные сокровища. Как раскрыть запутанное убийство уважаемого купца? Как найти ту единственную ниточку, которая поможет распутать весь клубок? А тут ещё старшая дочь губернатора положила на молодого сыщика глаз.Серия: «Особый порученец» – 1.
Олег Волков
Проклятые сокровища
Глава 1. Мальчик-нишран
Главное, не шуметь.
Вода в широком ручье настолько чистая, настолько прозрачная, что кажется, будто перед тобой маленький овражек с песчаными склонами и каменистым дном. Лишь едва-едва заметная рябь на поверхности намекает, что перед тобой ручей, да и цветные камешки на дне неестественно чистые и яркие. Возле продолговатого слоистого валуна словно маленькая вытянутая тучка висит чёрная рыбина. Полупрозрачные плавники тихо шевелятся. Аппетитная рыбина то и дело открывает круглый беззубый рот. Выпуклые глаза настороженно шарят по сторонам, только она всё равно ничего не видит. Папа учил.
Чалн, мальчик-нишран из рода Дарос, осторожно, словно кошка, подкрался к ручью. Главное, не шуметь.
Папа учил: рыба из-под воды ничего не видит. Можно сколько угодно стоять на берегу, махать руками и корчить рожи. Она не заметит. Но! Стоит хотя бы легонько топнуть ногой или шмыгнуть носом, как она тут же стрелой метнётся в сторону и пропадёт в изгибах ручья и в россыпи камней на его дне.
Чалн склонился над водой. Правая рука сжимает длинную острогу, древко тщательно отполировано куском кремния, три маленьких зубца на самом конце загнуты назад. Сам делал, как папа учил. До рыбины в буквальном смысле рукой подать. Кажется, наклонись и возьми, но нельзя. Прежде, чем рука погрузится в студёную и прозрачную воду хотя бы до локтя, рыба заметит её и уплывёт. Вот почему бить её нужно острогой.
Впрочем, рыбину можно поймать и на удочку. Добротной сетью из прочных ниток было бы ещё легче, но Чалн специально пришёл к ручью с острогой. Он хочет, очень хочет, не просто наловить рыбы, а овладеть острогой.
Чалн осторожно опустился на правое колено. Ему очень, очень хочется стать взрослым. Тогда и только тогда папа будет брать его на охоту. Тогда и только тогда взрослые мужчина рода Дарос будут относиться к нему как к равному. Тогда и только тогда во время еды можно будет сидеть с ними рядом. Но о такой чести нечего и думать, пока он не овладеет острогой, пока не научится бить тюленей и нерп с одного раза. Когда тебе всего десять зим, то рыбалка с острогой в широком ручье с прозрачной водой самая лучшая тренировка. Папа учил.
От возбуждения и страха дрожат руки, кончики пальцев слегка покалывает. Большая аппетитная рыбина в соблазнительной близости. Чал плавно отвёл правую руку назад. Острога с загнутыми шипами уставилась точно в чёрный бок большой рыбины. Если повезёт, будет добрая добыча. Мама непременно обрадуется и погладит по голове.
Выдох и резкий тычок! Острога почти без всплеска проткнула водную гладь.
Ой! Чал едва не свалился в ручей вслед за острогой. Остриё воткнулось в дно ручья, песок и мелкие камешки брызнули в стороны. Три маленьких зубца лишь бессильно толкнули аппетитную рыбину в бок. Такая желанная добыча стрельнула плавниками и пропала, будто растворилась в студёной воде.
Как обидно! Из глаз едва не брызнули слёзы, Чалн шмыгнул носом. Это, это надо же… Опять забыл о водной обманке. Папа учил: целиться нужно не в саму рыбу, а чуть ниже. Тогда и только тогда попадёшь в неё. Но, Чалн тихо вздохнул, ничего не поделаешь. Да смилуется Пресвятая мать, да пошлёт удачу в другой раз. До вечера далеко, ручей длинный, аппетитная рыбина не могла уплыть далеко.
Чалн осторожно потянул острогу на себя. Пальцы едва не проскользнули по гладкому древку. Главное, не обломать загнутые зубцы, иначе тяжкий труд пяти дней навсегда останется в этом ручье. Песок на дне вспух серым облачком, маленькие цветные камешки рассыпались в сторону, но, Чалн осторожно пошевелил древком туда-сюда, что-то не отпускает острогу.
Придётся рискнуть, Чалн нахмурился. Потянуть чуть-чуть сильнее, пальцы на древке побледнели от напряжения. Ещё чуть-чуть! Песок на дне ручья взорвался большим облаком, из мути вынырнул конец остроги вместе с прямоугольной сумкой на длинном ремне. Загнутые зубцы уцепились за серую ткань.
Что это? Чалн аккуратно вытащил странную находку на берег. Чего только не бывает на белом свете. Некогда прочная ткань истончилась от времени. Чалн потянул ремень на себя. Подобные сумки делают люди, которые живут на той стороне Сантарского моря. Только они могут позволить себе переводить дорогую крепкую ткань на какие-то сумки. Тем более интересно.
Что внутри? Чалн освободил загнутые зубцы и аккуратно отложил острогу в сторону. От любопытства и предвкушения щемит в груди. Чалн перевернул сумку дном вверх. Серый клапан легко распахнулся, на траву серой массой высыпалось содержимое.
Какое разочарование, Чалн шмыгнул носом. Ничего интересного. Какие-то насквозь ржавые железяки и ошмётки ткани. Бумага разбухла от воды и превратилась в серую кашу. Теперь она не годится даже на растопку. А это что? Чалн развернул серый узелок, наружу вывалился гладкий камешек насыщенного чёрного цвета.
Люди странные существа. И зачем они таскают с собой камни? Хотя… Чалн повертел странную находку в руке. Камешек очень даже примечательный. Ухватистый такой, размером с ладонь, треугольной формы. А если так? Чалн чиркнул тупым кончиком по валуну рядом.
О-о-о! Здорово! Чалн радостно улыбнулся. На шершавом валуне осталась чёрная полоска. Странный камешек отличная рисовалка. Это, это… От волнения сердце забилось с утроенной силой. Да такое! Это сколько же можно валунов вокруг стойбища изрисовать.
Жгучее нетерпение крутым кипятком разлилось по груди и защипало коленки. Домой! Домой! Скорей домой, показать чудную находку Чигу и Гоге. Ни у кого из друзей такого нет. Просить будут. Но-о-о… Тяжёлый вздох. Чалн запихнул чудный камешек в карман тёплой меховой куртки, он обещал принести маме хотя бы одну большую рыбину. Взрослые охотники всегда держат данное слово. Всегда. Папа учил. А друзья подождут. Чалн поднялся на ноги.
Та чёрная рыбина не единственная в ручье, должны быть и другие. Главное, не шуметь. Вода в ручье и чистая и прозрачная. А ещё, Чалн двинулся вдоль берега, не забыть о водяной обманке. Папа учил.
Глава 2. Путёвка в жизнь
Старинная мебель в приёмной комнате ректора Раконского государственного университета поражает роскошью и величием. Диван на гнутых резных ножках очень удобный. Правая рука покоится на широком круглом подлокотнике, а спина утопает в мягкой спинке. Сидеть на старинном диване одно сплошное удовольствие, только, Туран Атиноу, двадцатипятилетний воспитанник университета, невольно поёрзал на месте, упорно кажется, будто из-под чёрной обивки выпирают тонкие, но очень острые гвозди.
Туран опять, в очередной раз, попытался устроиться поудобней. За спиной осталось семь долгих лет учёбы, а впереди полчаса ещё более продолжительного ожидания. Каждый год в начале июня мастер Ерпанов, ректор Раконского университета, лично даёт воспитанникам последние наставления и отпускает в большой мир. Только почему так долго?
Туран скосил глаза. На левом краю дивана сидит Хик Олеж из 706 группы. Счастливчик, Туран отвернул лицо, для него томительное ожидание вот-вот закончится. Хик тонок и строен, как девушка. Внешне сокурсник спокоен и даже расслаблен, только на самом деле от него исходит сильное внутреннее напряжение, как у перекаченного надувного шарика, который вот-вот громко хлопнет. Нетерпение, страх и неуверенность капля за каплей просачиваются сквозь тонкие щели в пси-барьере Хика. Ещё чуть-чуть, неловкий поворот головы или неосторожное слово, и Хик заорёт дурным голосом, вскочит с дивана и рванёт в кабинет ректора словно разъярённый бык на красную тряпку.
Чего уж там, Туран нервно сжал и тут же разжал кулаки, его собственное эмоциональное состояние не намного лучше. Кажется, будто и у него в груди точно такой же перекаченный воздушный шарик. Тонкие каучуковые стенки дрожат от напряжения. Как бы самому не вскочить с дивана, пинком не распахнуть дверь в кабинет ректора и не рявкнуть во всё горло: «Какого чёрта!!!» Это будет очень глупо, Туран опять попытался устроиться на мягком диванчике поудобней. Создатель ведает, сколько ещё придётся сидеть на этом мягком с острыми гвоздями диванчике и с кислой миной на лице всё накачивать и накачивать воздушный шарик в груди.
Перед дверью в кабинет ректора, как раз напротив дивана, за массивным столом из тёмного дерева восседает угора Нолла, секретарша. Длинные волосы стянуты на затылке в тугой пучок, за нос зацепились очки в толстой оправе, длинные ногти сверкают кроваво-красным лаком. Туран невольно поёжился. Кажется, будто угора Нолла только что порвала очередного выпускника на куски. Эмоциональный фон далеко немолодой секретарши светится деловой сосредоточенностью и напускным спокойствием.
Угора Нолла не мастер, даже самые простые методы сокрытия собственного эмоционального фона ей недоступны. Другое дело, что она так долго живёт и работает среди мастеров и до такой степени научилась контролировать собственные эмоции, что временами кажется, будто за массивным столом сидит большая бездушная кукла в сером платье со стеклянными неподвижными глазами. Хотя, Туран с трудом подавил невольную улыбку, больше всего угора Нолла похожа на сторожевого пса перед воротами хозяйского амбара. Можно сколько угодно стоять на безопасном расстоянии, орать, ругаться и корчить рожи – даже не вякнет. Но! Упаси бог приблизиться, коснуться тяжёлого замка хотя бы пальчиком – тут же сорвётся с места и оттяпает руку. Она может.
Дверь в кабинет ректора с тихим шелестом распахнулась. Наконец-то! Туран резко повернул голову.
– Следующий! – долетел из глубин кабинета голос ректора.
В приёмную стремительным нервным шагом выскочил Пок Вист из 708 группы. Хик Олеж тут же резко сорвался с дивана. Эмоциональный фон выпускника на миг окрасился яркими цветами нетерпения, ужаса и надежды. Дверь в кабинет ректора мягко захлопнулась за спиной Хика Олежа. Но это ладно, Туран повернул голову, гораздо более интересен новоиспечённый мастер Тиллурской империи.
Пок Вист крайне недоволен. Бурные эмоции разорвали его пси-барьер к чёртовой матери. По приёмной комнате расплескались эмоции новоиспечённого мастера. Туран невольно наморщился, пальцы правой руки дотронулись до виска. Лицо у Пока Виста такое, будто ему вместо сладкого пирожка с клубничным вареньем подсунули чёрствую четвертушку чёрного хлеба, к тому же густо намазанную самой горькой горчицей. Пок Вист чувствует себя обманутым до глубины души. Былого страха перед ректором у него больше нет, зато есть желание вернуться в кабинет и надавать мастеру Ерпанову по шее. Так часто бывает, почему-то. Туран с тоской глянул на большой серый конверт в руках Пока Виста. Эх, поскорей бы получить такой же.
Двадцать пять лет назад Туран родился в сельской глуши, в маленькой деревеньке с очень выразительным названием Дальнее. И действительно – дальше некуда. До Шоргана, ближайшего захудалого городка с населением меньше десяти тысяч человек, сотня километров по разбитой дождями и колёсами телег дороге. Ни синематографа, ни газет, ни фабрик, ни заводов в Дальнем отродясь не было. Каменный храм Великому Создателю за деревней на пригорке – единственная на всю округу достопримечательность. И тот нуждается в основательном ремонте.
До пятнадцати лет Туран понятия не имел, насколько велик и огромен мир за околицей его деревни, какие нешуточные страсти кипят на улицах больших городов, как далеко шагнули современные наука и техника. Ему не нужно было учить физику, химию, зубрить юриспруденцию, математику, чистить зубным порошком зубы, гладить рубашки и натирать чёрной ваксой ботинки.
Такой простой, тихий и уютный мир рухнул, когда в 15 лет у него проявились способности эмпата. В тот злосчастный день Туран вдруг заметил, что может читать эмоции людей как раскрытую книгу. Более того: Туран начал чувствовать односельчан и родственников даже в полной темноте или из-за толстых брёвен родительской избы. Деревенский священник настоятельно посоветовал родителям отвезти Турана в Шорган и показать городскому главе. Закон Тиллуры строг: под страхом вечной каторги запрещено укрывать подростков со сверхспособностями. Вот так Туран попал в Раконский университет.
Первые три года в стенах университета Туран провёл как во сне. Он и днём и ночью мечтал лишь о том, как, наконец, закончит учёбу и вернётся в родную деревню. Как, наконец, сбросит идиотские ботинки, сюртук и облачится в гораздо более привычные и удобные холщовые штаны и рубашку. Но!
На четвёртом курсе он вдруг понял, что никогда не вернётся в родную деревню. Учёба, хорошие манеры, ботинки, рубашки и бальные танцы выбили из него крестьянскую наивность, простоту и открытость. И кто он теперь? К какому социальному классу его можно отнести? Вопросы далеко не праздные. Учёба закончилась, а ответы на них так и не нашлись.
Неделю назад под туш местного гарнизонного оркестра отгремел выпуск 9255 года. На плацу перед главным корпусом наставники торжественно вручили молодым мастерам дипломы об окончании Раконского государственного университета. Однако паспорта и направления на службу мастер Ерпанов, ректор, выдаёт каждому выпускнику лично у себя в кабинете без лишней помпы и торжественных речей. Строго говоря, Туран опять поёрзал на мягком диване с острыми гвоздями, только здесь и сейчас он действительно закончит Раконский университет.
Без работы, Туран тайком бросил взгляд на угору Ноллу, он не останется. Другое дело куда его направят? Куда пихнут? А, главное, кем? Ответы за чёрной массивной дверью в кабинете ректора. Ну это ладно, самое печальное другое: самому не понятно, к чему лежит его душа, какому делу стоит посвятить свою жизнь? В Раконском университете он получил высшее образование, самое лучшее и престижное, какое только можно найти в Тиллурской империи. Но все эти семь лет его учили всему понемножку и ничему конкретно. С одинаковым успехом он может работать как счетоводом в каком-нибудь зачуханном земстве, чиновником для мелких поручений или городской главой заштатного городка с населением в два крестьянина и три с половиной коровы.
Ещё одно гадкое обстоятельство никак не даёт покоя: почему из двух сотен выпускников мастер Ерпанов вызвал его самым последним? Очень хочется верить, что это всего лишь случайное совпадение. Ведь кто-то должен быть последним в очереди. А почему именно он? Туран последний не по алфавиту, не по возрасту, не по успеваемости. Не последний даже по происхождению и богатству. Однако мастер Ерпанов именно его ещё неделю назад задвинул в самый конец списка.
– Следующий!
Туран встрепенулся, это надо же было так погрузиться в собственные думы, что забыл обо всём на свете. Дверь в кабинет ректора распахнута. Странно, Туран нахмурился. Если Пок Вист выскочил из кабинета мастера Ерпанова хмурым и злым на весь мир, то Хик Олеж удивлён. Да, точно, новоявленный мастер Тиллурской империи медленно шагает через приёмную с широко распахнутыми глазами. Кажется, будто мастер Ерпанов только что доказал ему, будто Догет имеет форму чемодана. Сквозь прорехи в пси-барьере Хика Олежа струится растерянность. Да и бог с ним, Туран рывком соскочил с дивана. Сейчас его гораздо больше волнует собственная судьба.
Бывать в кабинете мастера Ерпанова доводилось не часто, и слава богу. Туран на деревянных ногах переступил порог. У дальней стены стоит тёмно-коричневый стол, книжные шкафы подпирают потолок, тяжёлая штора с длинной бахромой и лохматыми кисточками бордовой тучей нависает над окном.
Господи! Туран невольно поёжился. По спине сбежал неприятный холодок. За письменным столом ректора стоит узкий шкафчик с прозрачной дверцей. Конечно, страшен не сам шкафчик, а его содержимое. «Высшая мера» – так в университете называют плётку с тремя кожаными полосками. Орудие для публичной порки. Туран отвёл глаза, ни раз и не два собственной спиной и задницей довелось испробовать её вкус на глазах всего университета. Сильнее боли был позор, когда неделю не мог нормально сидеть на стуле. Хвала Великому Создателю, это было давно и неправда.
Мастеру Ерпанову, хозяину кабинета, недавно исполнилось 79 лет. Для человека со сверхспособностями вполне ещё работоспособный возраст. Ректор ростом не вышел, фигура у него не как у гвардейского офицера. Объёмный животик выпирает из-под тёмно-зелёного сюртука с бронзовыми пуговицами. Седые волосы аккуратно зачёсаны назад, старомодные бакенбарды топорщатся в стороны. Всем своим видом мастер Ерпанов показывает подрастающему поколению, как должен выглядеть представитель правящего класса.
Ни усов, ни бороды мастер Ерпанов не носит. Зато глаза, Туран невольно отвернул лицо в сторону. Взгляд старого воспитателя пронизывает насквозь. Когда мастер Ерпанов смотрит на тебя чуть сощурив веки, то невольно возникает острое желание признаться в отлынивании от уроков, а заодно рассказать, кто на прошлой неделе разбил в туалете окно.
Как и полагается ректору единственного в Тиллуре университета для молодых людей со сверхспособностями, мастер Ерпанов эмпат. Прочитать что-либо в его эмоциональном фоне невозможно в принципе. На всякий случай нужно хотя бы попытаться успокоиться и усилить собственный пси-барьер. Туран на миг сосредоточился. Всего-то и нужно прикрыть глаза и представить вокруг себя прямоугольную пирамиду. Но… Куда там! Туран натужно выдохнул через нос. Когда в душе бушуют эмоции, когда грудную клетку распирает от страха и любопытства, нечего и думать о пси-барьере. Дай бог сохранить на лице деловое сосредоточенное выражение.
Мастер Ерпанов восседает за массивным столом. Руки в чёрных нарукавниках лежат на столешнице с зелёным сукном.
– Как я вижу, мастер Атиноу, – ректор сразу перешёл к делу, – вас раздирает бешенное любопытство. Вы понятия не имеете о собственном будущем и страстно желаете как можно скорее узнать о нём.
Попал пальцем в небо, Туран сдержанно улыбнулся. Последнюю неделю каждый выпускник на пороге этого кабинета переживает одни и те же эмоции.
– Не обольщайтесь, вы не один такой, – мастер Ерпанов снисходительно улыбнулся. – Половина воспитанников нашего университета выходцы с низов. Как и вы, впрочем. Мало кто из них может самостоятельно найти своё призвание. Не обратно же в деревню коз пасти. По этой причине появилась традиция выдавать выпускникам направления на службу.
На столе ректора рядом с набором для письма лежит большой серый конверт. Нетрудно догадаться, что спрятано под плотной бумагой.
– Одной из важнейших задач воспитателей нашего университета и моей лично является выявление способностей и предпочтений наших воспитанников, дабы помочь им с выбором дальнейшего места службы.
Туран старательно изображает статую. Правда, получается плохо, щёки пылают от волнения. До чего же ректор любит воду в ступе толочь. Сказал бы сразу: «За грехи твои тяжкие отправляю тебя в Телятнепас на должность старшего помощника младшего дворника». И дело с концом. Так нет же. Туран переступил с ноги на ногу.
– Если мы ошибаемся, а такое, поверьте, бывает редко, то молодой мастер вполне может сменить место службы.
Мастер Ерпанов говорит, говорит, словно дразнит голодную собаку сахарной косточкой. Да когда же ректор перейдёт к делу. Но! Приходится стоят и с благоговейным видном внимать словам старого, опытного наставника.
– Открою вам небольшую тайну, мастер Атиноу.
По мышцам руки и плеч словно пробежал электрический ток, Туран напрягся. Вот, только, небольшой тайны для полного счастья не хватало.
– Несколько высокопоставленных особ из самой Навиры, столицы нашей славной Империи, проявили к вам интерес. Вы пользуетесь спросом.
– Осмелюсь спросить, каким именно спросом? – с трудом вытолкнул из себя Туран.
От волнения голос скрепит как не смазанное колесо. Да и как тут не волноваться, когда твоей скромной персоной интересуются какие-то высокопоставленные особы аж из самой столицы.
– Мало мастеров в нашей империи, очень мало, – мастер Ерпанов хитро улыбнулся. – На всех не хватает. Считается, будто выходцы из крестьянского захолустья менее амбициозны и гораздо более преданы своему начальству. Каждый высокопоставленный чиновник мечтает заполучить в личные секретари эмпата. Иначе говоря, послушного исполнителя собственной воли, мальчика на побегушках. Хотите сразу получить направление в столицу?
Неожиданное предложение словно удар дубинкой по голове, Туран растерянно захлопал глазами. Как-то не думал, не знал, что подобное вообще возможно. Среди воспитанников университета хватает сынков родовитых аристократов и богатых купцов. А страшилкой о Телятнепасе больше и охотней всего пугают выходцев из низов. Чтобы простому деревенскому парню, который до первого курса понятия не имел, что на самом деле у него одна рука левая, а другая правая, да такое счастье? Сразу? Подозрительно.
– Не могу знать, – честно, как на духу, ответил Туран.
– Хорошо, что не можете, – мастер Ерпанов улыбнулся. – Должность личного секретаря при высокопоставленной особе знаменует собой карьерный тупик. Вы ещё слишком молоды и наивны, чтобы знать такие тонкости. Хотите всю жизнь протаскать за какой-нибудь особой портфель с особо важными бумагами?
Ещё один вопрос не в бровь, а в глаз. Туран сжал губы, есть над чем подумать. Мастер Ерпанов, словно преподаватель на экзамене по праву, терпеливо ждёт ответа. Только какого? В голове вдребезги разбился хрустальный бокал. А-а-а вдруг ректор прав? Навира – мечта! Тёплое Лучезарное море, золотые пляжи, широкие проспекты и дорогие рестораны. Цитадель Стунга, коридоры власти, министры, канцлер и сам император Читан 5, правитель Тиллуры. И всё это великолепие в двух шагах. Достаточно сказать «Да» и уже завтра днём можно будет пнуть носком ботинка Парадные ворота Цитадели. Но-о-о… Туран нахмурился. Мальчик на побегушках до седых волос. «Да, мастер. Нет, мастер. Чего изволите, мастер».
Заново, будто в первый раз, Туран окинул взглядом кабинет ректора. Через широкое окно отлично виден зелёный сад. Верхушки столетних дубов достают до третьего этажа. Сквозь кроны проступают кирпичные стены учебного корпуса напротив. Семь лет Империя учила его, одевала и кормила. Семь лет учёбы за высокими кирпичными стенами и крепкими кованными воротами. И ради чего, собственно?
– Сражу же оказаться в столице, – осторожно заговорил Туран, – было бы очень здорово. Но-о-о… Не такой ценой.
Ответ невероятно понравился мастеру Ерпанову. На краткий миг пси-барьер ректора пошёл трещинами. Мастер Ерпанов с шумом выбрался из-за массивного стола.
– Хорошо, – мастер Ерпанов подхватил со стола длинную указку, – тогда я определяю вас на службу в Снорскую губернию в должности следователя сыскной полиции города Снорка.
Кончик деревянной указки ткнулся в маленький красный кружок на самом вверху большой карты Рунии. Снорк находится в северо-западном углу материка, на берегу студёного Сантарского моря.
Глаза от удивления едва не вылезли из орбит. Туран в немом ступоре уставился на карту. Сыскная полиция? Да ещё где – глухомань, тайга, болота, гнус и медведи. Двенадцать месяцев зима, всё остальное лето. Край тюрем, каторжных острогов и каторжан. Снорская губерния всего лишь шестьдесят лет назад вошла в состав Империи. Дыра! До Снорка нет даже железной дороги.
– Вы удивлены? – мастер Ерпанов бросил указку обратно на стол.
– Не то слово, – Туран едва не подавился собственной слюной.
– Напрасно, уважаемый, напрасно. Для работы в сыскной полиции вы подходите как нельзя кстати. Вы обладаете въедливым любопытством и очень быстро соображаете. Да не расстраивайтесь так, уважаемый. Вас ждёт интересная, насыщенная жизнь. Будет о чём внукам и правнукам рассказать.
Куда уж насыщенней, Туран шмыгнул носом. До внуков и тем более правнуков ещё дожить надо. Как бы голову в кустах не оставить.
– С моей стороны будет маленькая просьба, – мастер Ерпанов остановился возле стола, взгляд ректора словно проткнул голову, – проработайте в сыскной полиции хотя бы год. Один только год. Если служба не придётся вам по нраву – возвращайтесь. Я лично выпишу вам направление в Навиру. Слово дворянина. Договорились?
Предложение, прости господи. Северный город далеко не столица, да и до столицы далеко. Ужас как далеко. Но мастер Ерпанов только возглавляет университет больше тридцати лет. Очень хочется поверить ему на слово, тем более на слово дворянина.
– Договорились, – тоном обречённого на казнь произнёс Туран.
– Я был уверен, что вы примете правильное решение, – мастер Ерпанов протянул большой серый конверт. – Вот ваши документы. И последнее: мастер Шандар, губернатор Снорской губернии, буквально в первый же день предложит вам перейти под его начало, занять должность его личного секретаря. Не соглашайтесь! – мастер Ерпанов махнул указательным пальцем перед носом. – Помните о своём обещании – как минимум год. Ну или хотя бы о должности личного секретаря при куда более важной особе в самой Навире.
Туран взял конверт. Пальцы предательски дрожат. Под плотной бумагой прощупывается корочка вожделенного паспорта и тощая стопочка купюр.
– Благодарю вас, – Туран вежливо поклонился. – Разрешите идти?
– Да, да, вы свободны, – мастер Ерпанов махнул рукой.
Туран торопливо выскочил из кабинета ректора, пальцы ещё крепче сжали вожделенный конверт.
***
Наконец-то! Ерпанов, ректор Раконского государственного университета, с превеликим облегчением откинулся на мягкую спинку кресла. Наконец-то последний в этом году новоиспечённый мастер покинул кабинет и отправился в большой мир к карьерным вершинам славы и богатства.
Свежеиспечённые мастера каждый раз по-разному воспринимают направление на службу. Кто-то едва не плачет от горя, кто-то горит желанием вернуться и настучать по шее, а кто-то едва ли не прыгает от радости и готов станцевать на столе танец живота. Упаси господь от такого зрелища, Ерпанов невольно улыбнулся. А вот реакция Турана Атиноу очень даже порадовала. Мальчишка упрямо силился удержать собственный пси-барьер. Да куда уж там! Было бы очень плохо и печально, если бы эмоциональный фон мастера Атиноу окрасился бы цветами жалости к самому себе, к загубленной жизни, страхом или отчаяньем. Ещё хуже было бы полнейшее равнодушие. Но нет: Туран Атиноу удивился, куда уж без этого, но не расстроился. Очень, очень хороший признак.
Сейчас бы домой, Ерпанов мечтательно закатил глаза. Велеть бы крепкого чаю с бубликами, присесть бы в любимое кресло в библиотеке возле камина и… как следует отдохнуть бы с пухлым бумажным томиком в руке. Отправить во взрослую жизнь 189 молодых мастеров – тяжкий труд. Вот уже тридцать четыре года он лично вручает каждому выпускнику паспорт и направление на службу. Каких высот спустя годы достигают бывшие воспитанники, какие дела творят на самом высоком уровне. Расслабляться ещё рано, осталось ещё одно очень важное дело.
Ерпанов сел прямо. Золотое перо нырнуло в чернильницу. Крупным каллиграфическим подчерком на белом листе Ерпанов вывел: «Ваша просьба удовлетворена. Мастер Туран Атиноу направлен мною в Снорк для службы следователем сыскной полиции». Ниже широкая неразборчивая подпись.
Золотое перо в очередной раз нырнуло в чернильницу. На конверте появился адрес: «Навира. Обер-полицмейстеру Игнису Канзичу Тирзану». Чуть ниже очень важная приписка: «Лично в руки».
Мастер Тирзан, Ерпанов опустил золотое перо на подставку, большой человек. Далеко не каждому по плечу пост начальника столичной полиции. Но и ректор Раконского университета, Ерпанов самодовольно усмехнулся, далеко не последний человек в Империи.
Раконский университет – единственное учебное заведение в Империи, которое наставляет молодых людей со сверхспособностями на путь истинный. Без должного воспитания, образования любой из них может таких дел наворотить. Таких! В недалёком прошлом именно невоспитанные и необразованные мастера с низов трясли основы общества. Ерпанов склонил голову, взгляд упал на узкий шкафчик рядом со стулом. За прозрачной дверцей плётка с тремя кожаными полосками отсвечивает отполированной рукояткой.
Тридцать четыре года он возглавляет Раконский университет. В своё время этой самой плёткой довелось пороть и ныне действующего канцлера Истилла и самого обер-полицмейстера Тирзана. Помнят воспитанники, кто им в задние ворота ума загнал, кто на путь истинный наставил, кто путёвку в жизнь дал. Обратный адрес на конверте – самая лучшая гарантия, что обер-полицмейстер столицы лично вскроет его.
Немного капнуть сургуча и поставить личную печать. Ерпанов грузно поднялся из-за стола. Домой, домой и только домой. В отпуск. На неделю, не меньше. В приёмной Ерпанов остановился перед столом угоры Ноллы.
Уважаемая, – Ерпанов опустил на стол секретарши запечатанный конверт, – наклейте марки и отправьте как можно быстрее.
