скачать книгу бесплатно
Шурочка скептически посмотрела на подругу.
– Ну и разбирайся, – сказала она, – кто против, только давай без фанатизма, – она потрясла ключами, – слушай, мы едем или нет?
* * *
Кристина Левонова не сказала Ксении всей правды. Она знала, что убитый Левицкий был связан с проектом Североевропейского транспортного коридора. Незадолго до своей смерти именно Левицкий обратился к ней за подготовкой презентации интеграционного проекта, и непосредственно Кристина отвечала за представление его преимуществ по сравнению с «турецким конкурентом». Кристина подготовила проект и в очень короткий срок, совершенно поразив на предварительных консультациях специалистов из Еврокомиссии выявленной связью Североевропейского транспортного коридора с реализацией целей устойчивого развития в контексте общеевропейской безопасности. Доклад Кристины в целом повторял её научные работы, которые она время от времени писала для многих журналов соответствующей тематики. Её авторитет в этих вопросах только подогревал преимущества проекта. И вот теперь, когда наступила фактически завершающая стадия и были назначены переговоры в Кранцберге, Левицкого убивают, а с ней в тот же день связались из МИДа Великоруссии и недвусмысленно попросили продолжить работу над проектом транспортного коридора, уже для финальных переговоров.
Кристина была не из тех, кто отказывается от выгодной работы, но она не любила, когда вокруг неё происходили события, смысла которых она не понимала. Особенно, когда события были опасные. Кристина считала, что она не сможет завершить работу над проектом, если не поймет: имеет ли убийство Левицкого отношение к Североевропейскому транспортному коридору. Именно поэтому она так легко согласилась на предложение Ксении. Так она всегда будет близко к расследованию, тем более что эта близость обеспечивала ей некоторую свободу действий. Кристина Левонова привыкла пользоваться преимуществами.
Раевский, похожий на нахохлившегося барсука, встретил её с очень озадаченным лицом.
– Капитан Мациевский позвонил и сказал, что вам нужна какая-то информация, Кристина Сергеевна? – спросил он. – Помня наше давнее знакомство, я с удовольствием помогу, чем смогу.
Кристина кивнула.
– Ксения привлекла меня в качестве консультанта в сфере последних событий, – прямо сказала девушка, – и у меня, собственно говоря, один вопрос: что вы найдете уместным сказать по поводу убийства бизнесмена Сосновского, вы же вели это дело?
Раевский хмыкнул.
– Только на ранней стадии, – сказал он, – в дальнейшем нас от дела отстранила служба безопасности, вас что-то интересует по этому делу?
Кристина кивнула.
– Меня интересует Сергей Александрович Адашев, – сказала она, – он действительно проходил по делу свидетелем?
– Проходил, – подтвердил Раевский, – само дело в общем типичный «висяк», могу только сказать, что убийца был очень профессионален и не оставил никаких следов.
– Сосновскому действительно перерезали горло? – спросила Левонова.
Раевский улыбнулся.
– Я понимаю, к чему вы клоните, – сказал он, – да, ему перерезали горло, но сказать определенно, что это был тот же удар, что и в случае с Левицким и девочкой, я не могу. Дело, как я говорил, практически сразу забрали в СБР, и все экспертизы проводили они, а потом, как вы, наверное, знаете, материалы сгорели.
Кристина поджала губы. Другого ответа она и не ждала.
– А Адашев? – спросила она. – Что есть о нём такого, чего я не знаю?
– А что Адашев? – риторически вопросил Раевский. – Если кратко, то Адашев – генерал-лейтенант службы безопасности, в отставке. Начинал ещё в КГБ в пятом управлении, так сказать, защищал советскую власть от разложившихся элементов и агентов запада. А вот потом, уж не знаю за какие заслуги, его перевели в Первое главное управление КГБ – внешнюю разведку. Находился в тени до 1991 года. Во время августовских событий активно поддерживал ГКЧП, состоял в штабе нашего тогдашнего министра обороны.
– И что, никаких санкций против него не было? – поинтересовалась Кристина. – Люстрация, всякое такое?
Раевский покачал головой.
– Нет, никаких, – сказал он, – больше того, уже после обретения Понти?ей независимости его назначили начальником управления контрразведки в структуре новообразованной Службы безопасности Республики. Два года он находится в этой должности, а в 1994-м уходит на дипломатическую службу в США, что он там делал, не знаю, но вернулся он оттуда борцом с режимом, коррупцией и советской оккупацией. Так что делайте выводы.
– А шефом Службы безопасности он стал после «Торга»?
Раевский кивнул.
– Да, – сказал он, – Адашев был одним из активных её участников, и ему доверили, как говорится, должность по профилю, но когда власть сменилась, то его вежливо попросили освободить место.
Кристина изобразила на лице задумчивую гримасу.
– А с Тополевичем они пересекались?
– Не знаю, – сказал Раевский, – по крайней мере, здесь они не пересекались точно, возможно, встречались за границей, ведь именно Тополевич придумывает разные теории свержения власти, а у вас на него что-то есть?
Левонова пожала плечами.
– Ничего особенного, – сказала она, – просто разные предположения, уж слишком похожие убийства… а никого не осталось из сотрудников, которые работали по делу?
Раевский улыбнулся, он как будто ждал этого вопроса.
– Нет, – сказал он, открывая ящик стола, из которого достал тонкую визитку, – но один контакт я вам дам. Здесь телефон Николая Добровольского – он начальник охранного агентства «Стрела»…
– И был начальником охраны Сосновского, – догадалась Кристина.
Раевский кивнул.
– Да, – попробуйте его разговорить, он много знает, я не могу поручиться, что он вам что-то расскажет, но шанс есть шанс. Скажите, что от меня, я предупрежу.
– Благодарю, – вежливо поклонилась Кристина. Итак, предположительно имелся ещё один труп с похожим способом убийства. Адашев фигурировал в обоих делах, однако если его заинтересованность в убийстве Левицкого и Сосновского понять было несложно, то какой смысл ему заказывать похищение и убийство молоденькой школьницы? Убийство девочки никак не укладывалось в устранение политических конкурентов, а должно было. Её настораживала, а вернее, смущает некоторая… театральность происходящего. Обычно, когда кому-то надо чего-то добиться, то всё делается тихо, не привлекая внимания, а здесь всё было напоказ и Кристина ни на минуту не сомневалась, что это было случайно. Эта журналистка заинтересовала её. Что-то в ней таилось странное, как и во всей истории. Касаткину не только пустили на конференцию, но и дали ей задать вопрос и даже на него ответили. Касаткину пришла с конкретной целью привлечь к себе внимание, и, если эти ребята действительно замешаны в убийстве Левицкого, это верное самоубийство. Чтобы там ни оказалось на самом деле, но ей очень хотелось познакомиться с госпожой Касаткиной, а значит, она тоже поедет в Кранцберг.
* * *
Лениво клонясь к закату, солнце ещё одаривало жителей Кранцберга своими лучами. Покончив с изнурительной работой, Анастасия и Шурочка уже морально отдыхали в предвкушении выходных. Погода обещала быть настолько хорошей, насколько позволяла осень, а планы на выходные были столь грандиозными (Александр пригласил их загород, в скит-клуб), что подруги отринули неприятности и предавались мечтам. Правда, одно дело всё-таки ещё осталось. Машину необходимо было забрать со штрафстоянки. Если честь по чести, то Анастасия делать этого особенно не хотела. Она с неохотой представляла, как ей сейчас придется выслушивать нравоучения дорожных инспекторов по поводу того, что её машина всю ночь мешала прохожим и транспорту, хотя это была неправда, Анастасия четко помнила, что оставила машину в положенном месте, на котором нахождение автомобиля никак не ограничивалось временными рамками. Но девушка была уже такой уставшей, что решила ничего не доказывать, а просто заплатить положенный штраф и уехать.
Добравшись до адреса, по которому находилась штрафстоянка, Анастасия, однако, поняла, что странности не закончились. По тому адресу, на который они приехали, никакой штрафстоянки, а вполне обычная парковка.
Выражая явное недоумение, Шурочка, пожав плечами, плавно въехала во двор и запарковала машину напротив ворот.
Выйдя из машины, подруги направились к окну контролёра. По другую сторону окна сидел парень лет девятнадцати. Он вежливо выслушал Анастасию и сказал, что эта автостоянка для обычных автомобилей и уж никак не для эвакуированных. Анастасия, переставая что-либо понимать, назвала номер автомобиля. Парень постучал по клавишам компьютера и радостно объявил, что действительно, белый «мини» был поставлен сегодня в три часа утра, на десятое место, и простоял там весь день. На закономерный вопрос Анастасии, а кто, собственно, поставил её машину сюда, парень ответил, что не знает, так как он вчера не видел владельца и обнаружил автомобиль только под утро, когда проводил дежурный обход стоянки. Но он предполагает, что раз девушка называет себя хозяйкой автомобиля, а судя по документам это так, то, вероятно, сама хозяйка и поставила.
Вконец запутавшись, Анастасия расплатилась за постой машины и вместе с Александрой они пошли разыскивать автомобиль.
К необъятной радости девушки, её «мини» стояла там, где указал контролер. Анастасия достала ключ и проверила, стоит ли машина на сигнализации, «мини» радостно улюлюкнула и подмигнула фарами. Действительно, машина стояла на сигнализации.
Странно, подумала Анастасия, она ещё могла представить, что кто-то угнал машину и поставил её сюда, хотя не понимала зачем. Но как угонщик снял её с сигнализации? Ведь ключ-то был всегда при ней, а даже если допустить, что угонщику удалось каким-то невероятным образом отключить сигнализацию, то как ему удалось включить сигнализацию обратно? Подойдя к автомобилю, Анастасия открыла дверь. В салоне стоял ужасный запах, как будто здесь перевозили что-то тухлое. На водительском сиденье лежал целлофановый пакет, в котором обнаружились молоток, веревка, а ещё… Анастасия неприязненно отпрянула. Из пакета выпал белый конверт, точь-в-точь как предыдущий.
Шурочка резким движением схватила конверт, чтобы он не достался подруге.
– Давай лучше я прочту, – сказала она, – а то потом тебя точно придется везти к психиатру.
Шурочка, осторожно вскрыв конверт, вынула несколько листов и стала читать…
«Dorogoj dnevnik, mozhno ya budu tebya nazyvat', tak zhe, kak i moya podruga, tvoya hozyajka? Nadeyus', ona ne slishkom obiditsya, chto ya napishu neskol'ko strok tut. Segodnya v moj pervyj voskresnyj vecher v Shvejcarii, v kachestve studentochki-yuristochki, my pokidaem dom mistera Chiluella. Voditel' dolzhen razvesti nas po domam. Aleksandr uekhal segodnya noch'yu na elektrichke. On skazal, chto s utra emu nado byt' v Zheneve. Dumayu, eto ne svyazanno s pyatnichnym sporom s misterom Chiluellom, tak kak na sleduyushchee, subbotnee utro, ona byla uzhe zabyta. Mister Chiluell skazal, chto nekotorye iz suzhdenij Aleksandra ochen' vernye i posle zavtraka lyubezno priglasil ego v svoj kabinet. Ya ne znayu, chto mezhdu nimi proizoshlo, no vernulis'oni iz kabineta luchshimi druz'yami. Navernoe, eto cherta muzhskoj psihologii, hotya ya ne razbirayus'. Vsyu subbotu my s misterom Chiluellom i Tomom byli na nastoyashchej anglijskoj ohote. Chuvstvovala sebya, kak geroinya «Sagi o Forsajtah», nado budettol'kopodumat'kakaya. Ohota byla prelestnoj. Ya ne pervyj raz strelyayu iz ruzh'ya, i ot goda k godu moe masterstvo uluchshaetsya, po krajnej mere, Tom skazal, chto ya strelyayu, kak professional. Nadeyus' ne potomu, chto ya v subbotu emu priglyanulas'.Hotya nado s nim budet poznakomit'sya poblizhe, tem bolee chto Nastya ne budet vozrazhat'. Ona,kak skazala Sveta Rusakova, krutit sejchas roman s Verhovskim. Interesno, kogda eto oni uspeli? Ya ne mogla okrutit' etogo parnya za tri goda obshcheniya, a Nastya, esli verit' Svete, za odin vecher. A mozhet eto prosto vnezapnyj poryv podderzhki i sostradaniya? Ne znayu. V voskresen'e utrom byl proshchal'nyj zavtrak, ya vpervye uvidela mladshih brat'ev Toma, takie zabavnye, kak dva homyachka. Za zavtrakom uzhe ne bylo nikakih sklok. My sobralis', I sev v mashinu, uekhali. Tom vzyal u menya telefon, nu nado zhe, kak vse bystro proiskhodit, a ya ved' eshchyo nichego ne sdelala i dazhe povoda ne davala. Nastya, pomnitsya, menya preduprezhdala naschet ego strasti k devushkam, no ya kak-to ne vosprinyala eyo slova v ser'ez. Nado byt' ostorozhnee. Nu, chtozhe, kak govorit'sya, moya ostanovka. Nastye privet».
Шурочка отложила тетрадь и воззрилась на подругу, так, как обычно смотрели на людей, стремясь получить ответ на непонятный вопрос.
– Что смотришь? – спросила Анастасия. – Убедилась? Шурочка была бы рада убедиться, только не знала, в чём именно ей убеждаться. Если кто-то хочет скомпрометировать Анастасию, то почему он подбросил ту часть дневника, где писала Саша, может быть, хотят скомпрометировать их обеих, тогда почему этот таинственный некто подбрасывает только самое начало дневника? Шурочка прекрасно помнила, что в остальных «главах» подробности их совместной жизни в Женеве более пикантные и, так сказать, обвинительные. Да и зачем подбрасывать страницы из дневника им, когда куда как лучше подбросить их, скажем, на телевидение или в газету. Учитывая появившегося убийцу и то, что произошло в пансионате, на карьере Анастасии можно будет поставить крест, если это, конечно, является целью этого некто. Или нет?
Странная штука жизнь, однако.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ГЛАВЫ
Глава III. Знамения
А я – то всегда был уверен, что дети – это просто сказочные чудовища – заметил единорог.
Льюис Кэрролл
Среда 17 октября
ДАЙ! – раздался крик, и через секунду желто-синяя пластиковая тарелка улетела в неизвестном направлении, а ещё через секунду она превратилась в пыль после попадания в неё дроби.
Скит был одним из немногих спортивных увлечений состоятельных людей, которое нравилось Александру Верховскому, прежде всего за то, что в этом виде спорта он был предоставлен сам себе. Ему не надо было отвечать на вопросы журналистов постоянно касающихся его будущих планов, о которых Александр ещё ничего не знал. Ему не надо было обсуждать и спорить с кем-либо и о чём-либо. Здесь ему было необходимо только ружьё и меткий взгляд. Скит для Александра был ещё возможностью выпустить свою энергию, поглощаемую мониторами своих компьютеров и нудной бумажной работой. Отправляя дробь за дробью в небо, и превращая в ничто тарелочку за тарелочкой, Александр казался машиной, так быстро и четко реагировал он на появление целей, которые выбрасывал ему метательный аппарат.
Анастасия Урусова тоже любила скит, он помогал ей развеяться после рабочей недели. Ходить по светским вечерам она не любила, тем более что сейчас ей совершенно не хотелось видеть псевдосочувствующие взгляды окружающих, за которыми ясно просматривались злорадство и удовольствие от того, что с ней случилось. А за выбиванием тарелочек можно было вполне забыть обо всех несчастьях и проблемах и оставить их на потом. К скиту их обоих приучила Шурочка, которая с детства привыкла к летним поездкам на охоту и ружье держала, наверное, лет с семи, благодаря чему ещё до поступления в университет она профессионально занималась стрельбой и как-то раз, ещё в Швейцарии, зазвала Александра и Анастасию с собой в клуб, ну и пошло-поехало. Из их «Женевской четверки», как, подражая битлам, называли себя друзья, только Света Русакова не ходила в скит-клуб, так как с детства противилась любому оружию, пусть даже спортивному.
Сегодня развеяться никак не получалось. Скорее всего потому, что проблемы, которые коснулись Анастасии, касались и её близких друзей. Даже такое крохотное воспоминание о Женеве вызвало в памяти всю цепь произошедших с ними тогда событий. Плюс ещё добавилось беспокойство. Если этот таинственный «почтальон» прислал не только страницу, написанную от её имени, но и от имени Саши, то он может прислать и остальные «части» дневника. Вот уж о чём, а об этом она точно не хотела разговаривать с Александром, но если ей пришлют «продолжение», это и его коснется. Он должен был знать.
Женева, восемь лет назад
Прошла неделя с той памятной поездки к Чилуэллам. Деревья украсились желтой и красной листвой, и уже кое-где стал подувать северный ветер – предвестник скорых холодов. Девушки сидели на занятиях по французскому. Анастасия отвлеченно слушала, как педагог объясняет грамматическое правило. Голову сейчас, правда, занимало другое. Её мысли постоянно возвращались к тому, что произошло между ней и Александром во время поездки к Чилуэллам. К тому, как она, зачарованная его смелостью в отстаивании своей позиции, позволила себе явно лишнее в отношениях с малознакомым молодым человеком, а точнее сказать, совсем незнакомым. Больше всего на свете ей хотелось все прояснить, дать понять, что между ними нет и не может быть… ну, хотя бы недоговоренностей. Бесспорно, Александр был красавцем, и даже его манера изъясняться имела свою прелесть. Ей понравилось, как он стойко держался тогда вечером. Из уст Александра любая его идея начинала казаться привлекательной. За ним было вообще тепло и комфортно. В этом таилось какое-то дьявольское наваждение, от которого она никак не могла избавиться. Нет, она не могла отрицать, что он ей симпатичен, но временами от Александра веяло авантюризмом. Она заметила, что в любой ситуации он всегда пытается пробивать свой путь, не считаясь с мнением окружающих, и вот это в нём… нет, не отталкивало. Пугало. А ещё её бесило, что подруги вместо того, чтобы подсказать, как действовать дальше, просто из кожи вон лезли, чтобы Анастасия потеряла равновесие.
– Где вы витаете, Анастасия? – осведомилась педагог. – Я вас, кажется, просила озвучить правило образования passе composе.
Анастасия промычала что-то не совсем понятно. Педагог усмехнулась.
– По-моему вы думаете о чём-то далеком от французской грамматики, – заметила она.
Вверх метнулась рука одной из учениц.
– Прошу, Наталья, – педагог перевела взгляд на другую девушку.
– Passе composе образуется при помощи вспомогательного глагола avoir или ?tre в настоящем времени и participe passe, – отчеканила девушка.
– Совершенно верно, – сказала педагог, записывайте, а вы, Анастасия, перестаньте витать в облаках.
Анастасия тихо выругалась и, открыв тетрадь, стала злобно чиркать в ней ручкой.
– Почему ты ничего не говоришь нам о том, что произошло между тобой и Александром? – полюбопытствовала сидящая рядом Шурочка, – нам-то могла сказать.
В её голосе даже чувствовалась какая-то обида.
– О чем тут говорить? – вспылила Анастасия, усиленно пытаясь не обратить на себя внимания педагога. – Обычный поцелуй.
– Обычный? – Шурочка засмеялась, достаточно громко, чтобы Анастасия поняла реакцию, и достаточно тихо, чтобы не услышал педагог. – Обычный?! Ты вообще-то заметила, как он на тебя смотрит? Или в голове сплошная учеба?
– Саша! Прекрати!
– Парень в тебя влюблен по уши, – продолжала подруга. – Скажешь, что ты у нас такая маленькая и глупенькая, что даже не заметила?
– Я не маленькая и не глупенькая, Саша, – холодно отрезала Анастасия. – Мы с Александром – друзья. Наши отношения – чисто дружеские.
– Ой, не могу!!! – в восторге зашлась Шурочка. – Ты ещё скажи – товарищеские! Наверное, я с ним целовалась у озера!
– Света, скажи ей, чтобы она замолчала!
Светлана, сидевшая по правую руку от Шурочки, не обращала внимания на подруг и старательно выполняла упражнение.
– Хорошо, хорошо, допустим, что ты слепая и не видишь ничего, – продолжала рассуждать Шурочка, – но если ты хочешь знать мое мнение, то ты просто трусиха.
– Хватит! – зашипела Анастасия, топнув ногой. Шурочка засмеялась ещё громче, чем всё-таки заставила обратить на себя внимание педагога.
– Ваша личная жизнь, безусловно, интересна, – услышала она за спиной голос педагога, – однако сосредоточьтесь на упражнении, будьте любезны.
Анастасия посмотрела на подругу уничтожающим взглядом.
До конца пары они прекратили разговор. Она решила использовать паузу для подготовки аргументов.
– Мы просто переживаем за тебя, – заботливо и мягко произнесла Светлана, так, как если бы она говорила с неразумным ребенком.
Сейчас они шли от кабинета французского языка по направлению к столовой.
– И ты туда же! – воскликнула Анастасия. – Я думала ты, как человек более взвешенный, скажешь что-то путное, вместо этого ты поддерживаешь ее. – Анастасия гневно посмотрела на Сашу.
Девушки вошли в столовую и сели за один из круглых столиков.
– Почему ты говоришь всякие гнусности про меня и Александра? – спросила она надменно.
– Почему гнусности? – удивилась Саша.
– Ладно, не гнусности. Вздор.
– Почему вздор?
– Хорошо. Всякие вещи.
– Потому что они очевидны, – хмыкнула Шурочка. – Сейчас ты и сама не отрицаешь.
Анастасия со вздохом откинулась на спинку кресла. Большего Шурочке и не надо было. Наверное, нужно обидеться, решила Анастасия.
– Ты так носишься со своей актерской мечтой, что не обращаешь внимания на желания, – Шурочка лукаво подмигнула ей. – Даже когда дело касается Александра. Даже когда речь идет о твоих чувствах к нему.
– Ты ничего не знаешь о моих чувствах!
– Может быть, потому что их нет? – парировала Шурочка. – Ты тоже понятия не имеешь о чувствах. Ты боишься даже подумать о них. Учиться на отлично и быть чьей-то подружкой – вещи вполне совместимые, знаешь ли.
