Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

скачать книгу бесплатно


Хотя житие и не касается непосредственно отношений Руси с Ордой, косвенно оно всё-таки затрагивает интересующий нас вопрос, описывая деятельность Петра после поставления его в митрополиты: «И пришедъ [митрополит Петр] во свою митрополью, и нача учити заблудшаа крестьяны, ослабевшаа нужа ради поганыхъ иноверець, протолкуя Евангельскаа писаниа и апостольскаа, якоже великий Василей, Иоанъ Златоустый, Григорей, та ученья излагаа и къ семоу свое смирение являя, и темъ утверждая истинную веру во крестьянехъ, преходя Волыньскую землю и Киевьскую, и Суздальскую землю, уча везде вся»[93 - Цит. по: Макарий. История русской церкви. СПб., 1866. Т. IV. С. 309—310.]. Татарская власть над Русью для автора жития – «нужа (т.е. насилие) поганых иноверец». Автор был приближённым московского князя, и высказанное им мнение несомненно отражает точку зрения самого Калиты.

Ещё более определённо эта точка зрения выражена в описании татарского карательного похода против Твери, содержащемся в московской летописи: « [Татары] шедъ ратью, плениша Тферь и Кашинъ и прочия городы и волости, и села, и все княжение Тферское взяша и пусто сътвориша, и бысть тогда земли великая тягость и много томлениа, множества ради грехъ нашихъ, кровь хрестианская проливаема бываше отъ поганыхъ Татаръ, овыхъ въ полонъ поведоша, а другиа мечи изсекоша, а иныа стрелами истреляше и всякимъ оружиемъ погубиша и смерти предаша, а князь Александръ побежалъ съ Тфери въ Псковъ. Того же лета убиша князя Ивана Ярославичя Рязанскаго. Великии же Спасъ милостивыи человеколюбецъ Господь своею милостию заступилъ благовернаго князя нашего Ивана Даниловичя и его ради Москву и всю его отчину отъ иноплеменникъ, отъ поганыхъ Татаръ»[94 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 90.]. Вспомним, что речь идёт о военных действиях против княжества, бывшего тогда злейшим врагом Москвы. Тем не менее, симпатии московской княжеской летописи здесь целиком на стороне страдающих тверичей, а отношение к татарам целиком враждебное, хотя они, как казалось бы, действуют в интересах московского князя. Однако его собственное положение и положение его княжества при этом оказывается чрезвычайно шатким, несмотря на внешнюю лояльность по отношению к татарам, – летописец приписывает спасение Москвы от татарского погрома только божьей милости.

Об отношении Ивана Калиты к Орде можно судить не только по памятникам московской письменности. Показательно строительство им в Кремле собора Архангела Михаила, ставшего усыпальницей московских князей, и прежде всего дата его освящения: «Дата закладки Архангельского собора неизвестна. Освящен он был 20 сентября 1333 г. Это единственный случай, когда, по сведениям летописи, новый каменный храм в московском Кремле освятил сам митрополит Феогност. 20 сентября отмечалась память князя Михаила Черниговского, убитого в Орде в 1246 г. за отказ поклониться местным святыням. Имя этого князя символизировало готовность к самопожертвованию, непокорность Орде. Особой популярностью пользовался Михаил Черниговский в ростовской и брянско-черниговской землях, то есть как раз в тех районах, откуда шел основной поток переселенцев в московское княжество. Освящение Архангельского собора в день памяти Михаила Черниговского означало поминовение погибших от рук ордынцев и обещание отомстить за них. Этот образ прочно вошел в московский „пантеон“ и московское искусство. Михаил Черниговский и погибший вместе с ним боярин Федор представлены в росписи московского Благовещенского собора 1508 г., многие сюжеты которой восходят к росписи 1405 г. (Интересна композиционная деталь этой росписи: композиция „Чудо Георгия о змие“, символизировавшая победу над вековым врагом Руси – Золотой Ордой, зрительно как бы опирается на фигуры Михаила Черниговского и его боярина Федора. Это сочетание самостоятельных композиций создает своеобразный живописный диптих, выражающий мысль о подвиге и самопожертвовании как подлинной основе торжества Руси над врагом.)»[95 - Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе XIV – XV веков. М., 1986. С. 62, 77.].

Александр Михайлович не оказал сопротивления татарам, а ещё до прихода ордынской рати бежал из Твери. Сначала он попытался закрепиться в Новгороде, однако новгородцы, следуя своей традиционной вражде с тверскими князьями, отказались его принять. Тверских наместников в Новгороде сменили московские: «И присла князь Олександръ послы к новгородцемъ, хотя бечи в Новъгород, и не прияша его. Того же лета присла князь Иванъ Даниловичь наместникы своя в Новъгород…»[96 - Новгородская I летопись. ПСРЛ. Т. 3. С. 98.]. В отличие от Новгорода, Псков согласился дать убежище тверскому князю: «Великий же князь Александрь Михайловичь, не трьпя безбожныхъ крамолы, оставль княжение Руское и вся отечества своа, и иде въ Пъсковъ съ княгынею и съ детми своими, и пребысть въ Пьскове»[97 - Тверская летопись. ПСРЛ. Т. 15. С. 415—416.].

В отношении великого княжения хан Узбек принял необычное решение, разделив его между Суздалем и Москвой. Владимир с великокняжеским титулом и Поволжье достались суздальскому князю, который также участвовал в походе на Тверь, а Великий Новгород и Кострома – московскому: «Озбякъ поделилъ княжение имъ: князю Ивану Даниловичю Новъгородъ и Кострому, половина княжения; а Суждальскому князю Александру Васильевичю далъ Володимеръ и Поволжье»[98 - Археографический список Новгородской I летописи. ПСРЛ. Т. 3. С. 469.]. В этом очевидно проявилось желание Орды ослабить власть великих князей владимирских, чтобы не допустить с их стороны неповиновения, которое случалось в предыдущие годы.

Только в 1331 г., после смерти Александра Васильевича Суздальского, Ивану Калите удалось добиться в Орде передачи ему всего великого княжения и вдобавок к нему половины Ростова. Принять это решение, явно противоречащее интересам ордынской власти, татар побудили обильные дары московского князя. Для покрытия своих долгов Калита в 1332 г. потребовал от Новгорода выплаты закамского серебра, что привело к первому в истории московско-новгородских отношений конфликту: «Великыи князь Иванъ приде изъ Орды и възверже гневъ на Новъгородъ, прося у нихъ серебра закамьского, и в томъ взя Торжекъ и Бежичьскыи верхъ за новгородскую измену»[99 - Новгородская I летопись. ПСРЛ. Т. 3. С. 98.]. Отношения Калиты с Новгородом были восстановлены в 1334 г.

Видимо, именно с долговыми вопросами была связана поездка московского князя в Орду зимой 1332—1333 гг. Следующая поездка Ивана Даниловича к хану состоялась зимой 1336—1337 гг. Тогда он «прииде изо Орды съ пожалованиемъ въ свою отчину»[100 - Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 47.]. По всей видимости, Калите удалось добиться присоединения к великому княжению выморочного Галицкого княжества, последний князь которого Фёдор умер в 1335 г.

В это время Ивану Даниловичу пришлось вновь столкнуться с Александром Михайловичем Тверским. Ещё в 1328 г. московские и новгородские послы ездили в Псков, чтобы передать бежавшему туда тверскому князю приказ хана Узбека явиться в Орду: «Ходи князь великыи Иванъ Данилович и Костянтинъ Михаилович, а новгородци от себе послаша Федора Колесницю, въ Орду кь цесареви; и отпусти я цесарь, повелевъ искати князя Александра. И посла князь Иванъ свои послы, а новгородци от себе владыку Моисия и Аврама тысячьского къ князю Олександру въ Пльсковъ, веляче ему, абы пошелъ въ Орду, и не послуша»[101 - Новгородская I летопись. ПСРЛ. Т. 3. С. 98.].

В следующем году Калита лично явился в Новгород вместе с другими низовскими князьями и возглавил поход на Псков, который вынудил псковичей изгнать от себя Александра Михайловича Тверского: «Приде в Новъгород на столъ князь великыи Иванъ Даниловичь, внукъ Олександровъ, марта 26, на сборъ архангела Гаврила; бяху же с ним и тферьскыи князи Костянтинъ и Василии, и Олександръ Суждальскыи, и иныхъ много русскыхъ князии… Того же лета поиде князь Иванъ со всеми князи и с Новымьгородомь къ Пльскову ратью; и уведавше пльсковичи, выпровадиша князя Олександра от себе, а къ князю Ивану и к новгородцемъ прислаша послы с поклономь въ Опоку, и докончаша миръ»[102 - Там же. С. 98—99.]. Александр бежал в Литву, но в 1331 г. вернулся и сел в Пскове в качестве вассала великого князя литовского Гедимина: «…плесковици изменили крестьное целование к Новуграду, посадиле собе князя Александра из литовъскыя рукы»[103 - Новгородская I летопись младшего извода. ПСРЛ. Т. 3. С. 344.]. С этого момента Литва становится постоянным фактором ордынской политики Москвы, поэтому необходимо вкратце разобрать её собственные отношения с татарами.

Самое раннее свидетельство о подобных отношениях датируется 1319 годом. В этом году состоялось сражение между войсками Литвы и Тевтонского ордена, в котором, согласно сообщению Мацея Стрыйковского, передовой отряд великого князя Гедимина составляли татары[104 - Stryjkowski M. Kronika polska, litewska, zmodska i wszystkiej Rusi. Warszawa, 1846. T. 1. S. 360—361.]. Это свидетельствует о союзных отношениях между Литвой и Ордой, включавших оказание военной поддержки. Кроме того, татары уже тогда начали селиться на землях Великого княжества Литовского. Под 1324 г. анналист Францисканского ордена сообщает: «Наши братья, отправленные для обращения в христианскую веру литовских земель, нашли весь народ погружённый в язычестве, поклоняющийся огню, и между ними скифов, пришельцев из владений какого-то хана (Chani), и которые в своих молитвах употребляют азиатский язык»[105 - Lucae Wadingi Annales ordinis Minorum ab anno 1208 ad an. 1540. Lugduni 1672. Т. 1. С. 459.].

Перемену в дружественные литовско-татарские отношения внесли события 1323 г. В этом году погибли последние галицко-волынские князья Лев и Андрей Юрьевичи. В их землях образовался политический вакуум, которым не преминул воспользоваться великий князь Литвы Гедимин, чтобы подчинить их своей власти. В 1323 г. он захватил Волынскую землю (Галицкая земля ещё до этого была захвачена поляками и венграми), а в 1324 г. – Киевское княжество. Подобные действия не могли не вызвать реакции со стороны Орды, обладавшей верховной властью над Галицко-Волынским и Киевским княжествами. По сообщению Мацея Стрыйковского, в составе волынских и киевских полков во время войны с Литвою находились татарские отряды[106 - Stryjkowski M. Op. cit. S. 363, 365.]. Русское летописание также сообщает о войне между Ордой и Литвой в 1324 г.: «царь Азбяк посылал князей Литвы воевати; и много зла сотвориша Литве, и со многим полоном приидоша во Орду»[107 - Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. Х. С. 189.].

Однако уже в ноябре того же года в Вильну прибыли послы хана Узбека, о которых мы знаем благодаря сообщению посланников папских легатов и архиепископа Риги, посетивших Гедимина одновременно с ними: «И на следующий день король [Гедимин] прислал [к нам] того же самого своего уполномоченного с некоторыми другими из [людей] своего совета, чтобы они поговорили с нами наедине, потому что сам король не мог говорить с нами лично, так как был занят с татарами»[108 - Послания Гедимина. Вильнюс, 1966. №14. С. 136.]. Стороны заключили компромиссное соглашение, по которому завоёванные Гедимином Волынская и Киевская земли продолжали признавать верховную власть Орды, но должны были непосредственно управляться литовскими князьями при участии татар.

Некоторые подробности этого мы знаем благодаря сообщению русских летописей о том, как в 1331 г. новгородский епископ Василий, возвращавшийся из Владимира-Волынского, где он был возведён в сан митрополитом Феогностом, подвергся нападению киевского князя Фёдора и баскака: «Поиха Василии владыка от митрополита; яко прииха под Черниговъ, и ту научениемъ дияволимъ пригнася князь Федоръ Киевьскыи со баскакомъ в пятидесят человекъ розбоемъ, и новгородци остерегошася и сташа доспевъ противу себе, мало ся зло не учинило промежю ими; а князь въсприимъ срамъ и отъиха, нь от бога казни не убежа: помроша коне у его. И оттоле поиха владыка на Брянескъ и прииха в Торжокъ, на память святого священномученика Акепсимы, и ради быша новоторжьци своему владыце; а в Новегороде печалне быша, занеже не бяше вести, нь сица весть промчеся, яко владыку Литва яле, а детеи его избиша»[109 - Новгородская I летопись младшего извода. ПСРЛ. Т. 3. С. 344.]. Правивший в Киеве князь Фёдор был братом Гедимина. Наличие при нём татарского баскака указывает на литовско-татарское двоевластие, установленное в Киевском княжестве соглашением 1324 г.

Этим соглашением Литва и Орда также возобновили свой военный союз, направленный теперь против Польши и Венгрии, захвативших Галицкую землю. В 1325 г. папа Иоанн XXII в своих буллах в лагере противников польско-венгерских войск называл «схизматиков (т.е. русь), татар, язычников (т.е. литву) и другие неверующие народы»[110 - Vetera Monumenta Poloniae et Lithuaniae. Romae, 1860. T. I. P. 215, 216.]. Война закончилась компромиссом, по которому с санкции хана Узбека правителем Галицко-Волынского княжества стал Болеслав-Юрий Тройденович.

Отношения между Литвой и Ордой вновь испортились в начале 1330-х гг. По всей видимости, причиной этому стало стремление Гедимина вопреки договоренности с Узбеком установить свою власть над русскими княжествами, признававшими верховную власть Орды. В 1331 г. великий князь литовский посадил в Пскове «из своей руки» Александра Михайловича Тверского. В 1333 г. татары вместе с брянским князем Дмитрием Романовичем совершили поход на Смоленск, закончившийся заключением мира со смоленским князем Иваном Александровичем: «прииде ратью Дмитреи князь Бряньскыи на Смоленескъ съ татары Калънтаи и Чирича съ многымы воеводами и взяша миръ с Ываном»[111 - Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 47.]. В договоре, заключённом с Ригой ок. 1340 г., Иван Александрович Смоленский именовал себя «младшим братом» Гедимина: «Се язъ князь великии смоленьскыи Иванъ Олександровичь оунукъ Глебовъ… докончалъ есмь по деда своего докончанью и по старымъ грамотам докончалъ есмь и по тому докончанью како то брат мои стареишии Кедименъ докончалъ и его дети Глебъ и Алкерд»[112 - Смоленские грамоты XIII – XIV веков. М., 1963. С. 69—70.]. Очевидно, в 1333 г. смоленский князь уже признавал себя вассалом Гедимина, что и послужило причиной похода брянских войск и татар.

В подобной напряжённой обстановке литовско-татарской вражды сидевший в Пскове Александр Михайлович начал предпринимать попытки вернуться на княжение в родную Тверь. В 1335 г. он отправил из Пскова в Орду своего сына Фёдора. В том же году Иван Калита собирался идти на Псков ратью, но отказался от этого замысла после переговоров с новгородцами: «Того же лета князь великыи Иванъ хоте ити на Плесковъ с новгородци и со всею Низовьскою землею, и бысть ему по любви речь с новгородци, и отложиша ездъ; а плесковицемъ миру не даша»[113 - Новгородская I летопись младшего извода. ПСРЛ. Т. 3. С. 344.]. В следующем году Александр Михайлович лично приехал в Тверь за своим сыном, вернувшимся из Орды. Исход переговоров, проведённых там Фёдором Александровичем, оказался положительным, судя по тому, что в 1337 г. тверской князь лично отправился в Орду и получил обратно от Узбека своё княжество: «Князь Александръ поиде во Орду изо Опьскова и обишедши всю землю Роусскую прииде къ безаконному царю Озбяку и рече ему: господине царю, аще много зло сътворихъ ти, во се есмь предъ тобою, готовъ есмь на смерть. И отвеща ему царь, аще тако еси сотворилъ, то имаши животъ полоучити, многы бо послы слахъ, не приведоша тя. И приатъ пожалование отъ царя, въсприимъ отчину свою… На ту же зимоу прииде князь великии Александръ изъ Орды во Тферь, а съ нимъ послы силны Киндякъ и Авдулъ, беяше въ годину осеннюю и много сътворишеться тягости христианомъ»[114 - Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 48.].

При этом, как сообщает московская летопись, договориться с Калитой ему не удалось: «Князь Александръ Михаиловичь Тферьскии поиде въ орду, а не укончавъ съ княземъ съ великимъ с Ываномъ съ Даниловичемъ»[115 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 92.]. В самой Твери имелось значительное количество сторонников московского князя: «А бояре мнози отъеха на Москву къ великому князю Ивану»[116 - Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 49.]. Вероятно, Иван Данилович почувствовал опасность того, что Узбек станет использовать тверского князя как противовес чрезмерно усилившемуся великому князю владимирскому. Зимой 1338—1339 гг., видимо, чтобы заручиться поддержкой Узбека в противостоянии с Александром Михайловичем, Калита поехал в Орду со своими старшими сыновьями Семёном и Иваном, а младшего сына Андрея отправил в Новгород. Из Орды он вернулся «въ свою отчину, пожалованъ Богомъ и царемъ»[117 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 92.].

В 1339 г. Узбек вызвал в Орду Александра Тверского (его сын Фёдор ещё ранее отправился туда вместе с татарским послом Авдулом). Согласно рассказу тверской летописи, судьба их долгое время была неясна: «и пребысть единъ месяць въ Орде, много льсти приатъ отъ безаконныхъ Татаръ, и инии глаголахоу: княжение ти великое даетъ царь, а инии глаголахоу: оубиту ти быти»[118 - Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 49.]. Нет оснований считать, что слова о возможности передачи Александру Михайловичу великого княжения были лишь татарской «лестью». Весь период своего правления хан Узбек проводил сознательную политику, направленную на удержание Великого княжества Владимирского под своим контролем. Чрезмерное усиление Калиты, каким бы внешне послушным он ни был, не отвечало его интересам. В этом свете возможность передачи великокняжеского стола тверскому князю не выглядит невероятной. Это было понятно и московскому князю, который вслед Александру послал в Орду всех троих своих сыновей, видимо, чтобы показать в столь критической ситуации свою лояльность хану.

28 октября 1339 г. Александр Михайлович Тверской и его сын Фёдор были казнены в Орде. Зачастую казнь тверских князей приписывают интригам Ивана Калиты, однако с подобной точкой зрения невозможно согласиться. Борьба между двумя русскими княжествами не могла послужить для татар основанием для уничтожения правителей одного из них. Тем более, что это существенно усиливало другое, что противоречило политике ослабления русской великокняжеской власти, проводившейся Узбеком. Александр Михайлович проявил свою полную лояльность хану – сначала отправил к нему своего сына, потом явился лично, вернулся в Тверь с татарскими послами, собрал дань, отправил с нею в Орду своего сына, а затем приехал сам. Причину казни тверских князей необходимо видеть в другом, а именно во вновь обострившейся вражде Орды с Литвой. В 1338 г. состоялся поход татарских войск на Литву: «Того же лета Татарове воеваше Литву»[119 - Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. Х. С. 208.]. Именно литовские связи Александра Михайловича должны были сыграть роковую роль в его судьбе.

Это подтверждается и тем, что сразу же вслед за казнью тверских князей, зимой 1339—1340 гг., состоялся поход на Смоленск, который, как мы уже говорили выше, в это время признавал верховную власть Гедимина. Во главе похода стоял придворный Узбека Товлубий, руководивший казнью Александра Михайловича Тверского и его сына: «Тое же зимы выиде изъ орды посолъ, именемъ Товлубии, егоже царь послалъ ратью къ городу къ Смоленьску, а съ нимъ князь Иванъ Коротополъ Рязанскии»[120 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 92—93.]. По приказу хана Иван Калита отправил в поход своё войско вместе с рядом подчинённых ему князей: «Князь великии Иванъ Даниловичь послалъ же свою рать съ Товлубьемъ къ Смоленску по цареву повелению, а отпустилъ князя Констянтина Суждальскаго, князя Констянтина Ростовскаго, князя Ивана Ярославичя Юрьевскаго, князя Ивана Дрютскаго, Федора Фоминскаго, а съ ними воеводу Александра Ивановичя, Феодора Акинфовичя. И стоявши рать у Смоленьска немного днеи, и отступивъ поиде прочь, а города не взяша; милостию же Божиею съблюдена бысть рать вся Русская и ничимъ же не врежена бысть»[121 - Там же. С. 93.]