скачать книгу бесплатно
Она посмотрела на Веру, та как раз провожала своего кумира взглядом. Не успела вовремя среагировать и отвернуться. Вера, заметив интерес, уже направлялась к ее столу.
– Привет, как дела? – спросила она, усаживаясь на стул, с которого только что встал Игорь.
– Как обычно, вяло, – улыбнулась Милана.
– Что так? Со своим поссорилась?
С Верой они сдружились, как только Милана устроилась на работу в эту фирму. Вера уже трудилась в ней год и помогла быстро освоиться Милане. Ей нравилась эта общительная девушка, правда иногда она уставала от ее болтливости и рассказов о себе. Причем многие вещи та пересказывала по нескольку раз. Про ее семью Милана знала уже все, до мельчайших подробностей.
– Слушай, он случайно про меня не спрашивал? – неуверенно спросила Вера и покраснела.
– Ну, когда ему?.. Видишь, с чем приходится сражаться?
Милана пыталась оправдать невнимание Игоря, который тоже стал ей настоящим другом. Но разве она могла? Временами чувствовала усталость, что подруга так донимает ее им. Она же не сводня. И потом, как можно человека заставить на кого-нибудь обратить внимание, если он в упор отказывается замечать этого кого-то?
– Вер, ну хочешь, я поговорю с ним? – предложила Милана, видя мучения подруги и сочувствуя всем сердцем.
– Да ты что?! Даже не вздумай! – обиделась Вера. – Может я и не супермодель, но тоже не лишена мужского внимания. И так я не хочу…
– Хорошо, как скажешь… Слушай, а как там твой племянник? – решила она сменить тему. – Он же, по-моему, одиннадцатый заканчивает?
– Да ну его, оболтуса, – снова загрустила Вера. – Совсем скатился до двоек. Еще и класснуха ихняя из всего класса выбрала самых отстающих и задала сочинить речь к последнему звонку. Воспитательный момент, так сказать. Он теперь целыми днями таскается за мной, чтобы я ему сочинила. Нашел, тоже мне, писательницу. Слушай… – Она уставилась на Милану, не мигая.
Такая реакция Веры совсем не понравилась. Милана уже была не рада, что завела разговор о ее племяннике.
– Помоги, а? – приглушенно затараторила подруга, вцепившись в локоть Миланы. – Ты же у нас мастер экспромта, литературный гений. Накидай что-нибудь?
– Вер, я же не по этой части…
– Да, тебе ничего не стоит, я знаю. А он хоть отстанет от меня. Давай, прям сейчас, а? А то потом забудем.
Вера деловито выхватила лист бумаги из пачки и положила перед Миланой.
– Пиши, особо не старайся.
Ну что тут поделаешь? Если Вера вбила себе что-то в голову, то себе дороже спорить с ней. И хоть стихи не по части Миланы, подругу это вряд ли смутит. Пришлось настраивать мозг на мышление старшеклассников, вспоминать, как когда-то это происходило с ней самой. Оболтус, учится не совсем плохо, но и звезд с небес не хватает. Если представить себе, что она – это он, какие строки приходят на ум? А никакие не приходят, потому что Милана уже и забыла, каково это – быть старшеклассницей. И стихи сочиняла последний раз тогда же, в школе. Все как один по любовь, а не про учебу. Но Вера ждет и с такой надеждой смотрит на нее, что что-то выдать, да придется.
Милана взяла ручку и быстро записала два четверостишья, первые, что пришли в голову:
Каждый раз, меняя расписанье,
Приходил к нам завуч в класс,
Пугал всегда он обещаньем,
На всех уроках быть у нас
Ему мы «благодарны» были,
И лишь бы гнев его унять,
Усердно все подряд учили,
Мы на одну оценку – пять!
– Я вижу это как-то так. – Она подвинула листок к Вере.
Та вчиталась в написанное, потом громко захлопала в ладоши и полезла обниматься. В итоге еще и рассмеялась на весь отдел, так что в их сторону повернулись все, на время забыв о работе.
– Ланка, ты гений! Представляю, что будет, когда двоечник заявит такое со сцены во всеуслышание.
– Да тише ты, – шикнула на нее Милана. – На нас все смотрят.
– И что? Стесняешься своей одаренности?
– Да отстань ты! И иди уже работай!
В обеденный перерыв в отдел заглянуло солнце. Примерно с таким эффектом Милана сравнивала появление Олега. Он заходил за ней по-царски величественно, держа осанку и гордо неся голову начальника коммерческого отдела. Одновременно настроенный снисходительно ко всем, кого считал ниже себя. Если с Палычем и Игорем здоровался на равных, то с остальными нарочито панибратски, крепко пожимая руку и похлопывая по плечу. Женская половина отдела, почти в стопроцентном составе, смотрела на Олега с обожанием. Мужчины считали его авторитетным человеком и талантливым руководителем, но относились с недоверием.
За три года совместной жизни Милана успела неплохо изучить характер Олега. Ему крайне важно, чтобы все вокруг его любили. Поэтому он тщательно изобретал тактику поведения с людьми. Пожалуй, единственным человеком, с кем он позволял себе оставаться самим собой, была Милана. До поры до времени она гордилась его естественностью, пока не поняла, что в ней мало привлекательного. И все же продолжала закрывать глаза на недостатки, считая, что большинство из них – плоды ее придирок.
– Составишь мне компанию за обедом? – Он подошел к ней сзади, перегнулся через плечо и по-хозяйски поцеловал в губы.
В памяти еще свежо его утреннее поведение, и осадок от ссоры никуда не делся, но обнажать чувства на публике Милана не привыкла, поэтому молча взяла сумку и последовала за Олегом.
– Все еще дуешься? – спросил он. – Планируешь весь обед просидеть за столом молча, ковыряя вилкой в салате? Может, помиримся, зая? Прости меня, пожалуйста. Я был свиньей.
Так, как Олег, никто не умел извиняться. Наверное, именно за это качество она его полюбила когда-то. У него это получалось особенно нежно.
Он взял ее руку и уткнулся лицом в ладонь, а потом пощекотал языком. Милана не выдержала и засмеялась. Лед сломан.
– Перестань, щекотно же. – Она отдернула руку, не переставая смеяться.
– Не представляешь, какая ты сейчас красивая, и как я хочу тебя, прямо здесь…
Как раз это она могла себе представить, зная его любовь к экзотике.
– Тебе так идет эта блузка, она ничего не скрывает, кажется, что ты нагая, – продолжал он.
Правда, что ли? Милана испугалась и осмотрела свой наряд. Обычная бежевая блузка. Ну, просвечивает немного, но не до такой же степени. Лишь увидев притворно-злодейскую улыбку на лице Олега, поняла, что он прикалывается.
– Злодей! Напугал меня, – замахнулась она салфеткой, чувствуя, как плохое настроение рассеивается, и что-то теплое рождается в душе. – Я ведь даже в зеркало на себя не посмотрела перед выходом. И все из-за тебя.
– Вот! – Он поднял вверх указательный палец. – Именно поэтому я планирую загладить вину и приглашаю тебя в театр, в субботу. – Он достал из нагрудного кармана какие-то бумажки и протянул ей.
Бумажки оказались билетами на спектакль одного актера, как Милана любила. Ей почему-то доставляло истинное удовольствие наблюдать, как может один человек столько раз перевоплощаться. Олег смеялся над ее вкусами и называл не от мира сего. Тем приятнее стало, что он взял билет именно на такой спектакль.
Глава 4
Алексей не любил выходные. Может, потому что отвыкал от них, работая пять дней в неделю по двенадцать часов, а возможно, в эти дни ему становилось банально скучно. Он с самого начала договорился с Виктором о таком графике. В субботу и воскресенье его подменяет повар-практикант из училища. Собственно, от желающих подработать студентов-поваров отбоя не было. Алексея вызывали, если планировалось ответственное мероприятие, когда требовались навыки профессионала.
Лиза уже встала, как обычно не заботясь о тишине в квартире. Умывалась эмоционально-шумно, переставляя банки склянки на стеклянной полке в ванной, кофе заваривала, напевая какую-то песенку, а потом старательно шаркала по паркету к своему рабочему столу, чтобы насладиться кофе за работой. По характерному шуршанию бумаг Алексей понял, что она с утра пораньше засела за диссертацию. Неизменно его поражала ее тяга к знаниям – она умудрялась совмещать работу в институте, учебу в аспирантуре и кропотливое написание кандидатской диссертации дома. Иногда он даже завидовал микробиологии, способной порождать такие сильные чувства.
Он перевернулся на другой бок и посмотрел на заваленный бумагами и книгами стол в углу комнаты. Макушка Лизы то появлялась на поверхности, то снова ныряла вглубь ученого хаоса. Иногда до Алексея доносилось бормотание, из которого он не понимал ровным счетом ничего. Потом она принималась стучать по клавиатуре компьютера, и получалось это у нее особенно громко. Она так жала на клавиши, словно верила, что от силы нажатия зависит качество отображаемой на экране буквы. Ее манера печатания напоминала выстукивание азбуки Морзе. Поначалу это Алексея забавляло, а в такие моменты, как этот, слегка раздражало. Все же, Лиза могла бы и побольше считаться с его желаниями, а сейчас он больше всего хотел подремать еще пару часов.
Единственная комната в квартире Алексея служила всем сразу. Благо размеры позволяли, и он разбил ее на функциональные зоны. С появлением Лизы, в комнате нашлось место и для «рабочего кабинета», где она проводила основную часть свободного времени. Алексей же больше всего любил зону сна. В выходной он мог полдня проваляться в постели, слушая музыку или читая книги, хрустя страницами свежей прессы или просто размышляя о чем-то. Вообще он считал, что те, кто не позволяют себе спать вволю, когда есть такая возможность, не умеют отдыхать.
– Проснулся, лежебока? – донеслось из «профессорского угла». – Сейчас принесу тебе кофе.
– Как движется работа? – в свою очередь поинтересовался Алексей. Он ничего не смыслил в микробиологии, но верил, что Лиза занимается полезным делом.
– Да, тухло. Никак не могу найти нужный материал.
Она встала из-за стола, энергично потянулась и побежала на кухню. Именно побежала, а не пошла. И куда только подевались тапочки, которыми она так громко шаркала. Теперь Лиза шлепала по полу босыми ступнями. Складывалось впечатление, что тапочки для нее служили исключительно утренним атрибутом одежды. Иногда Алексею казалось, что ходить Лиза в принципе не умеет. Даже на улице, когда они гуляли, она все порывалась куда-то бежать, и ему приходилось тормозить ее, заставлять идти рядом. Вот и сейчас он наблюдал, как она быстро перебирает босыми ногами, путаясь в полах его банного халата. Надевать его по утрам тоже уже вошло у нее в привычку. В какой-то момент Лиза наступила на пояс и чуть не упала. Алексей невольно зажмурился от страха за нее. В этот момент она как раз несла ему кофе на подносе, ну и конечно же, он здорово расплескался. Но на такие мелочи она не обращала внимания.
Алексей прихлебывал из чашки, стараясь не замечать, что капает на поднос. Он тайком разглядывал Лизу. Она забралась с ногами на кровать и уселась по-турецки. Русые волосы собраны в пучок с торчащим из него карандашом, невыразительные с поволокой карие глаза щурятся, потому что очки сползли с переносицы, и глядит она поверх них. О чем она думает, разглядывая ничем не примечательную стену с бежевыми обоями, беззвучно шевеля губами и тарабаня пальцами по коленкам? Ее мысли для него всегда оставались потемками, возможно, потому что она редко их озвучивала. Таких странных женщин он не встречал раньше. Она всегда оставалась для него загадкой. И даже за время совместного проживания он не узнал ее лучше.
Про таких, как Лиза, люди обычно говорят «странная». Алексей чуть не рассмеялся, вспомнив, как знакомил Лизу с отцом. Это произошло случайно, они встретились с ним в торговом центре, в магазине мужской одежды. Пришли туда покупать Алексею куртку. Там же отец выбирал себе перчатки. Когда тот рассматривал Лизу в пестрой вязаной шапке с выбивающимися из-под нее волосами, короткой дутой куртке непонятного цвета, чем-то отдаленно напоминающего хаки, и длинной бесформенной юбке, из-под которой выглядывали массивные ботинки, выглядел так, словно увидел редкую букашку. Себя Алексей не считал образцом элегантности, предпочитая спортивный стиль в одежде, но как может женщина до такой степени не обращать внимания на то, во что одета, и вообще на свою внешность, не понимал. Не понял этого и отец, брезгливо пожимая протянутую руку с обкусанными ногтями. Вечером позвонил Алексею и высказал свое мнение. Напоследок заявил, что перестанет с ним общаться, если он решит связать свою судьбу с Лизой.
Алексей понимал, что отец несерьезно поставил ему ультиматум, но и на то, что тот изменит отношение к Лизе, не рассчитывал. Он сам не разобрался еще, какие чувства испытывает к этой женщине-ребенку. Ему нравилась ее непосредственность, но она же, граничащая с неряшливостью, выводила порой из себя. Особенно раздражал тот факт, что с самого начала Лиза оккупировала его кухню, заявив, раз он готовит на работе, то дома этим будет заниматься она. При этом она умудрялась до такой степени ее забардачивать, что Алексей, считающий чистоту и порядок на кухне залогом здоровья, практически перестал на нее заходить.
Еще он удивлялся, как непосредственность может уживаться с обидчивостью. При явной ненаблюдательности Лиза умудрялась все время усматривать что-то оскорбительное в его словах и жестах. Дошло до того, что Алексей старался разговаривать с ней как можно реже, так она и на это частенько обижалась. Вообще, дуться так как это делала она, с особым смаком, больше не умел никто. Будучи обиженной, она могла не разговаривать с ним неделю. Впрочем, на примирение, как правило, первой тоже шла она.
– Лиз, – позвал он, выныривая из собственных мыслей, – а ты хотела бы родить ребенка?
Сам не понимал, зачем спросил. Испугался, что последует очередная обида, увидев ее удивленные глаза поверх очков. Но после непродолжительного разглядывания его, Лиза громко рассмеялась.
– Ты что?! Нет, конечно! Какие дети? У меня такие грандиозные планы!..
Развивать тему он не стал, резко пропало желание. Его место заняло раздражение – что за мысли лезут в голову с утра пораньше!
А он хотел детей? К этому вопросу Алексей относился, как к жизни в целом, оставлял все на волю случая. И сейчас, глядя на симпатичную, но до ужаса нелепую женщину, вдруг отчетливо осознал, что хочет детей, но только не от нее.
Она, как видно, вообще не собиралась больше об этом думать, подскочила на кровати, подползла к нему на коленках, поцеловала в губы, расплескав остатки кофе, и заявила:
– Хорош сидеть без дела! Как говорил мой папа, лучший отдых – это смена вида деятельности. Меняем умственный труд на физический.
С этими словами она спрыгнула с кровати и принялась скатывать пушистый ковер, разделяющий зону отдыха от гостиной.
– Что ты делаешь? – он не понимал ее намерения, а потому заранее насторожился. Что еще она придумала, чтобы он не дай бог не заскучал в свой выходной?
– Собираюсь пойти на улицу и выбить ковер. Мы дышим пылью…
– Какой пылью, Лиз? И зачем его выбивать? Есть же моющий пылесос.
– И что? Пылесос не лучше обычной выбивалки!
– Которой у меня нет…
– Тоже мне проблема. Возьму у соседки, я видела, как она колотила вчера дорожки.
Лиза уже свернула ковер и тащила его по полу в коридор. Рулон был длиннее ее в два раза и весил, наверное, во столько же больше. Вот же, упертая! Алексей тяжело вздохнул, поваляться в постели сегодня явно не получится.
– Там дождь моросит, – предпринял он последнюю попытку, бросив взгляд на хмурое небо и стекло окна в редких каплях.
– Моросит же, не льет. Вот тебе и моющий пылесос, – натужно рассмеялась она уже из коридора.
Иногда ему казалось, она ведет себя так намеренно, пользуется отсутствием сопротивления с его стороны. Не могла же она не знать, что элементарно не сможет поднять ковер и вытащить на улицу, и Алексей будет вынужден присоединиться к ней, подоспеть на помощь. Что это? Хваленая женская хитрость или отсутствие гибкости ума вкупе с непонятной наглостью? В такие моменты он сильно раздражался и соглашался с отцом, что эта женщина ему не пара. Правда потом быстро успокаивался, когда она, видя его раздражение, начинала активно подлизываться. Дело обычно заканчивалось близостью, и от раздражения Алексея не оставалось и следа.
– Слушай, может, сходим в театр? – крикнул Алексей.
Он сидел в кресле и читал газету, когда они все-таки выбили ковер и вернулись домой. Лиза хлопотала на кухне, занятая обедом.
– Ты хочешь? – выглянула она из кухни перемазанная мукой. Интересно, что она готовит? – Что за спектакль?
– «Тысяча девятисотый», по пьесе Алессандро Барикко, с Меньшиковым в главной роли, собственно, и единственной.
– Моноспектакль, что ли? – скривилась она. – И тебе нравится такая ерунда?
Нравилось ли ему? Скорее да, чем нет. Но дело даже не в том, что это спектакль одного актера. Алексею захотелось посмотреть, как удастся Меньшикову передать характер пьесы, которую он читал не так давно. Она потрясла его до глубины души. Легенда о подкидыше, что вырос на корабле и стал великим музыкантом, ни разу не сойдя на сушу. Он пошел на дно вместе с судном, которое признали непригодным к плаванию и взорвали. После прочтения пьесы Алексей понял простую вещь – гениальному художнику, обладающему интуицией и чувствительностью, не нужен жизненный опыт, как этому подкидышу со странным именем – Тысяча Девятисотый.
– Да, нравится, – ответил он скорее себе, но Лиза услышала.
– Хорошо, пойдем, – прокричала она с кухни. – Во сколько спектакль?
– В семь.
Он настоял, чтобы в театр она оделась нормально – красиво и женственно.
– Хорошо. Ради тебя я даже вставлю линзы, хоть и терпеть их не могу, – согласилась Лиза.
Алексей смотрел на высокую стройную женщину в маленьком черном платье выше колена, туфлях на каблуке, гладкими прямыми волосами до лопаток и думал, может же выглядеть прилично, когда хочет. Странно, что обычно она к этому не стремится.
В театре было, как обычно, людно. На входе они приобрели программки, а у гардеробщицы – бинокли. Места им достались в партере, билеты они купили непосредственно перед спектаклем. Благо, не премьера, и им хватило билетов.
В зале пахло духами и декорациями. Как же он соскучился по особенной атмосфере театра! И почему в последнее время так редко посещает такие места? От этих мыслей невольно взгрустнулось. Он вдруг подумал, что жизнь зашла в тупик по непонятным причинам, и нужно что-то менять. Но как и, главное, что? Ведь эту жизнь построил именно он. Значит, к такому он и стремился. Или все же нет?
Лиза уверенно лавировала между рядами в поисках нужных мест, словно посещала театр раз в неделю, не реже. Алексей задумался, что в сущности ничего о ней не знает, кроме того, что она сама захотела рассказать. Самое странное, интересоваться подробностями ее жизни не возникало особого желания.
До начала спектакля оставалось несколько минут. Алексей бесцельно шарил по залу глазами, подмечая выражения лиц зрителей, их жесты, как одеты… Он любил коротать время, отводя его наблюдениям. Лиза читала программу с таким видом, словно это бестселлер или трактат по микробиологии.
Взгляд Алексея лениво скользнул с партера на ложу. Невольно подметил разницу в достатке, иллюстрируемую мехами и драгоценностями на украшавших ложу дамах. А потом его сердце пропустило удар, чтобы следом забиться с удвоенной скоростью. Он забыл обо всем, заметив ЕЕ рядом с импозантным блондином, по-хозяйски обнимающего ее за плечи. Руки непроизвольно сжались в кулаки и зачесались от острого желания пустить их в ход. Разве кто-то смеет находиться так близко от нее? Та, кого он привык считать только своей, сейчас напоминала раскрашенную, расцвеченную копию той, которой он любовался в ресторане. Алексей во все глаза смотрел на ее лицо и то, как она улыбается своему спутнику. Ему нравилась ее грусть, но сейчас, впервые встретившись с ее улыбкой, он понял, что не видел ничего прекраснее в жизни. Легкая, едва приоткрывающая ряд белых и ровных зубов, она преображала лицо до неузнаваемости. Из глаз исчезла так хорошо знакомая печаль, на щеках заиграл легкий румянец. Ее словно кто-то подсветил изнутри, отчего она стала еще красивее.
Спутник наклонился и что-то шепнул ей на ухо. Она коротко рассмеялась, запрокинув назад голову. И в этот момент Алексею показалось, что он умирает. Такую бурю восторга испытал от простого человеческого смеха. Нет, не простого. Это же смеялась она – его богиня.
– На кого смотришь? – Лиза приложила бинокль к глазам и посмотрела в сторону ложи. – Да, красивая женщина. Я бы сказала шикарная и неприступная. И мужчина рядом тоже ничего, – повернула она голову чуть правее.
Как четко она ее охарактеризовала. Незнакомка выглядела именно неприступной, возможно, поэтому он ничего не позволял себе, кроме как любоваться ею издали. А сейчас он и вовсе увидел ее словно другими глазами.
