скачать книгу бесплатно
Высшие кадры Красной Армии. 1917–1921 гг.
Сергей Сергеевич Войтиков
Анатомия армии
Что из себя представлял «триумвират наркомов», якобы выбранных II Всероссийским съездом Советов? Как велась тайная война с Германией после подписания Брестского мира? Действительно ли левые эсеры были полусумасшедшими «революционными романтиками», стоявшими на позициях «священной войны» без регулярной армии? Как Красная Армия стала мощнейшим политическим институтом? Каков коллективный портрет «кадров Троцкого»? Как военная контрразведка стояла на страже Красной Армии? Что представляла собой оборотная сторона советского военного строительства?.. На эти и многие другие острые вопросы отвечает в своей книге историк Сергей Войтиков. Автор анализирует период Гражданской войны, когда руководство Красной Армии проходило путь становления – от создания Комитета по делам военным и морским и до масштабной реорганизации центрального аппарата управления РККА, начавшейся в феврале 1921 года. Основана книга на многих неизвестных документах, в большинстве ранее не привлекавшиеся к исследованию, впервые выявленные более чем в 40 фондах четырех архивов: трех федеральных и одного регионального. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Сергей Войтиков
Высшие кадры Красной Армии
1917–1921 гг
© Войтиков С.С., 2010
© ООО «Алгоритм-Книга», 2010
© ООО «Издательство Эксмо», 2010
* * *
Введение
Всем известна фраза «кадры решают все». Приход ее автора к власти представляется многим историей гениального бюрократа, который победил в 1923–1926 годах своих оппонентов, опираясь на расстановленные им партийные кадры. Учитель Иосифа Сталина – основатель и признанный лидер большевистской партии Владимир Ленин – в своем политическом завещании пророчил: «Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». Однако мало кто обращает внимание на то, что в «чрезмерном увлечении чисто административной стороной дела» Ленин обвинял совсем другого лидера партии – Льва Троцкого[1 - Ленин В.И. Избр. произв. в 4 т. Т. 4. 2-е изд. М., 1988. С. 440.]. И это не случайно: его военно-организационная деятельность до сих пор изучена крайне недостаточно.
Сам Троцкий со свойственным ему отсутствием скромности писал впоследствии в своих воспоминаниях, что в годы Гражданской войны в его руках сосредоточилась практически «беспредельная» власть. Насколько объективно было такое заявление? На этот вопрос можно ответить, лишь исследовав вопрос о высшем руководстве Красной Армии в 1917–1921 годах.
Литература по теме исследования условно делится на четыре группы трудов: о Льве Троцком как главе военного ведомства; о высших военных коллегиях Советской России; о военных специалистах на службе революции; об аппарате управления РККА в годы Гражданской войны.
О личности Троцкого писали Д.А. Волкогонов, В.Г. Краснов и В.О. Дайнес, Ю.Я. Киршин. Д.А. Волкогонов в книге «Троцкий: Политический портрет»[2 - Волкогонов Д.А. Троцкий: Политический портрет: в 2-х кн. М., 1997.], на основе опубликованных и архивных материалов, выявленных по его заданию в Центральном государственном архиве Советской Армии и затем незаконно увезенных в США, выстраивает образ Троцкого-политика. Вся деятельность председателя Реввоенсовета Республики (РВСР) трактуется с позиций политической истории. Военно-организационному аспекту уделяется недостаточное внимание.
В.Г. Краснов и В.О. Дайнес в книге «Неизвестный Троцкий. Красный Бонапарт: Документы. Мнения. Размышления»[3 - Краснов В.Г., Дайнес В.О. Неизвестный Троцкий. М., 2000.] рассматривают военную и частично политическую деятельность Л.Л. Троцкого, сразу делая оговорку: «военная деятельность Троцкого охватывает широкий спектр проблем, касающийся различных сторон строительства Красной Армии и Флота и руководства вооруженной борьбой». В книге «предпринята попытка на основе как ранее опубликованной литературы, так и архивных материалов, малоизвестных и не вводившихся до этого в научный оборот, показать военную деятельность Троцкого в годы Гражданской войны и в мирное время». Хронологические рамки книги – март 1918 – январь 1925 года. В этот период Троцкий возглавлял РВСР (с 1923 г. – РВС СССР) и Наркомвоенмор. Для более полного освещения личности Троцкого в поле зрения авторов попадают жизнь и деятельность предреввоенсовета на данном посту и – в основном – после его оставления. Особое внимание авторы уделяют событиям, в которых Троцкий принимал непосредственное участие. В.Г. Краснов и В.О. Дайнес привлекли действительно огромное количество документов и литературы. Но, к сожалению, в книге полностью отсутствуют ссылки на издания. Документальную базу, безусловно, составляли фонды Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Российского государственного военного архива (РГВА) и Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), исследователи ссылаются на сборник «Реввоенсовет Республики. Протоколы. Т. 1: 1918–1919 гг.». Также регулярно исследователи делают лирические отступления о литературе[4 - Там же. С. 5, 6, 422, 433, 457 и др.]. Об использованных в работе книгах почти ничего не сказано[5 - В частности, повествуя о направлениях деятельности РВСР, исследователи не дают ссылку ни на предисловие к сборнику протоколов Реввоенсовета, ни на последнюю монографию М.А. Молодцыгина, хотя активно используют и то и другое (см.: там же. С. 78 и др.).]. Книга представляет собой фактически аннотированную публикацию документов. Форма изложения в комментариях суха и лаконична, но произведение, что свойственно научно-популярной литературе, грешит существенным пафосом в выводах и изначальной заданностью в трактовке исторического деятеля[6 - Уже на обложку книги вынесен следующий ее фрагмент: «Троцкого можно сравнить с неким пришельцем с планеты «Мировая советская федерация». И если допустимо такое сравнение, он, как варяг на Древней Руси, был призван на военный трон, чтобы обеспечить победу над внутренними и внешними врагами».].
Определенным ответом на книгу Д.А. Волкогонова стала монография Ю.Я. Киршина о теоретических представлениях Льва Троцкого. Исследователь, признавая заслуги Д.А. Волкогонова в освещении личности Троцкого, обвиняет его в том, что «в двух книгах Волкогонова нет ни одной строки о Троцком как о военном теоретике»[7 - Киршин Ю.Я. Лев Троцкий – военный теоретик. М., 2003. С. 11.]. Целью работы, соответственно, становится исправление допущенной несправедливости. Однако, «восстанавливая справедливость», Ю.Я. Киршин, на наш взгляд, в свою очередь недостаточное внимание уделяет вопросам соотношения теоретических и практических аспектов деятельности Троцкого. Теоретические воззрения Троцкого рассмотрены К.Я. Киршиным максимально полно, однако в рамках основных аспектов деятельности Троцкого поданный исследователем материал выстроен не по хронологии.
Иными словами, в исследовании недостаточное внимание уделяется эволюции взглядов Троцкого. К тому же постоянные повторы о политическом значении военного ведомства не помешали Ю.Я. Киршину упустить из виду тот факт, что теоретические построения большевиков, как и их лозунги, были направлены на завоевание социальной опоры, а потому шли врознь с реальными действиями и были крайне противоречивы. Политикам вообще и Троцкому в частности свойствен макиавеллизм в политике, и потому исследователю, на наш взгляд, не везде удалось отличить реальные теоретические построения Троцкого от его политической демагогии. Очевидно, Ю.Я. Киршин пал жертвой предмета своего исследования и выбранной в соответствие с ним источниковой базы. В подавляющем большинстве источниками исследования было творческое наследие самого Льва Троцкого (хотя привлекались отдельные документы из фондов РГАСПИ, РГВА и ГАРФа).
Поскольку деятельность Троцкого на посту председателя РВСР не является предметом исследования Ю.Я. Киршина, она лишь частично анализируется в главах «Троцкий – идеолог и создатель Красной Армии» и «Троцкий и Гражданская война». К тому же в монографии Ю.Я. Киршина четко прослеживаются два изначально заданных момента. Исследователь стремится, во-первых, доказать подготовленность Троцкого к военной работе (несмотря на признание самого Троцкого в обратном); во-вторых, умалить организационный и стратегический талант Сталина, основываясь на крайне субъективном мнении Троцкого[8 - Киршин Ю.Я. Лев Троцкий – военный теоретик. М., 2003. С. 238 и др.]. Причем, желая доказать в первой главе своего исследования подготовленность Троцкого к военной работе, Ю.Я. Киршин обвиняет Троцкого… в избытке скромности, которым председатель РВСР никогда не страдал. Впрочем, Ю.Я. Киршин убедительно доказывает наличие существенных теоретических познаний в военной области на момент назначения наркомвоеном и председателем Высшего военного совета.
О высших военных коллегиях Советской России писали М.М. Славин, Г.И. Герасимов, Н.В. Романова. М.М. Славин, исследовал «правовую природу» РВС (РВС Республики, РВС фронтов и армий): их компетенцию, функции, роль в строительстве местного военного аппарата и становлении советской военной юстиции, а также отчасти их структуру. Диссертация охватывает 1918–1919 годы. Так как особо важными в эти годы были Восточный и Южный фронты, за основу М.М. Славин взял РВС именно этих фронтов, а также их армий. В исследовании предпринималась попытка определить место РВС фронтов и армий, а также РВСР в системе органов государственной власти; осветить вопросы деятельности РВС по организации советской власти в прифронтовых районах и на освобожденной от врага территории, по руководству ревкомами, по организации советской военной юстиции и руководству ею и т. д. Следует заметить, что М.М. Славин проанализировал РВС как юрист, а не как историк – его вклад, по сути, ограничен анализом организационной (но не кадровой) преемственности между РВС Восточного фронта и РВС Республики[9 - Славин М.М. Революционные военные советы в годы Гражданской войны. М., 1972; Он же. Реввоенсоветы в 1918–1919 гг. М., 1974; Он же. Реввоенсоветы в годы Гражданской войны // Советское государство и право. 1972. № 2. С. 71–74; Он же. Создание Реввоенсоветов в годы Гражданской войны // Проблемы государства и права на современном этапе. Вып. 1. М., 1970. С. 215–232.].
Г.И. Герасимов просчитал с помощью специальной компьютерной программы протоколы и приказы высших военных коллегий (РВСР – РВС СССР, Военного совета при наркоме обороны и Главного военного совета Красной Армии) за 1921–1941 годы и установил: количество вопросов материально-технического обеспечения армии, рассмотренных указанными органами; количество соответствующих докладов, сделанных членами этих коллегий, а также число принявших участие в прениях по докладам. Г.И. Герасимов также подсчитал общее количество присутствовавших на заседаниях высших военных коллегиальных органов, решавших вопросы материально-технического обеспечения РККА, с решающим голосом[10 - Герасимов Г.И. Высшие военные коллегиальные органы и создание технической базы Красной Армии (1921–1941) // Клио. 1999. № 1 (3). С. 213–223.].
Н.В. Романова осветила отдельные направления практической деятельности РВС Республики в 1918–1923 годах, но сделала это в настолько широком контексте создания Красной Армии и ее демобилизации, что невольно возникает вопрос о степени научной новизны большей части ее кандидатской диссертации. Выводы соответствуют задачам: 1) «РКП(б)… ставила перед собой задачу создания боеспособной классовой армии, при этом РВСР (СССР), образованный по ходу Гражданской войны как орган высшего военного управления, в первую очередь был призван неукоснительно проводить в жизнь политику правящей партии в области военного строительства». И это при том, что РВСР был создан вопреки воле основателя и лидера ВКП(б)! 2) «Концептуальные решения органов высшего партийного и военного управления в сфере военного строительства в конце 1918-го —1923 году…выдерживались в жесткой системе координат классового подхода к оценке событий и явлений, а общечеловеческие ценности девальвировались»[11 - Один фрагмент автореферата достоин полноценного цитирования: «Обобщенный в диссертации исторический опыт по проблеме деятельности РВСР (СССР) по организационному укреплению РККА в 1918–1923 гг. позволяет извлечь ряд уроков: Первый урок. Организационное укрепление Вооруженных сил должно стать одной из главных задач государства, поскольку именно армия является залогом существования государства, особенно в условиях ведения военных действий и смены цивилизационных ориентиров, что отражено в Военной доктрине РФ. Второй урок. Решение всего комплекса проблем, связанных с Вооруженными силами, не может происходить вне рамок общечеловеческих ценностей, проявляющихся на практике в тесном диалектическом единстве с общенациональными интересами, ядром которых является безопасность Отечества. Применительно к сегодняшнему дню это подразумевает наличие четкой научно обоснованной военной доктрины, которой неукоснительно должно руководствоваться государство при проведении как внешней, так и внутренней политики» (Романова Н.В. Деятельность Реввоенсовета Республики (СССР) по организационному укреплению Красной Армии в 1918–1923 гг.: дис. … канд. ист. наук. Самара, 2007). Конечно, стоило писать диссертацию для того, чтобы извлечь столь ценные «уроки»!]. Не вполне понятно, где в прагматичных постановлениях РВСР исследователь обнаружила «классовый подход» и какой вообще учет «общечеловеческих ценностей» она искала в условиях Гражданской войны. Тем более – как их можно было найти в документах высшей военной коллегии?
Как видим, РВСР рассмотрен преимущественно с точки зрения практической деятельности этого органа, а потому его история раскрыта односторонне. Создается и такое впечатление, будто исследователи забыли, что «История – это наука о людях во времени»: ни в одной из этих работ не видно ни членов РВСР, ни политической интриги, связанной с историей учреждения и эволюции этой высшей военно-политической коллегии.
Об общем привлечении военных спецов на службу в РККА писали С.А. Федюкин, А.Г. Кавтарадзе, С.В. Волков, Я.Ю. Тинченко. С.А. Федюкин на волне хрущевской «оттепели» поставил вопрос об использовании военных специалистов в Красной Армии[12 - Федюкин С.А. Об использовании военных специалистов в Красной Армии // Военно-исторический журнал (ВИЖ). 1962. № 6.]. А.Г. Кавтарадзе выпустил монографию о привлечении бывших офицеров на службу в РККА[13 - Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. М., 1988.]. К сожалению, цензура не позволила опубликовать труд А.Г. Кавтарадзе в полном объеме: в процессе «редактирования» текст был резко урезан и искажен. Так, лишь в поздних статьях А.Г. Кавтарадзе ввел незначительную часть специально выявленного им материала о выпускниках ускоренных курсов Императорской Николаевской военной академии[14 - Он же. «Советское рабоче-крестьянское правительство…признало необходимым и учреждение… высшего военно-учебного заведения» // ВИЖ. 2002. № 10. С. 32–40; Он же. Николаевская военная академия при Временном правительстве // ВИЖ. 2002. № 9. С. 40–43.]. С.В. Волков в своей крайне информативной монографии привел ряд статистических данных об офицерах в годы Гражданской войны – в частности, служивших в Красной Армии[15 - Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 1999.]. Я.Ю. Тинченко, в рамках исследования чекистского дела «Весна» 1929–1931 годов, взглянул на «Гражданскую войну глазами военспецов». Впервые, на основании уникального комплекса документов, отложившихся в Государственном архиве Службы безпеки Украины, он воссоздал атмосферу службы бывших офицеров в Красной Армии[16 - Тинченко Я.Ю. Голгофа русского офицерства в СССР, 1930–1931 годы. М., 2000.]. Все работы этой группы не ставили своей целью специальное рассмотрение специфики подбора и расстановки кадров в верхушке ведомства Троцкого, воссоздание коллективного портрета служащих центрального аппарата управления РККА.
Об аппарате управления РККА писали прежде всего С.М. Кляцкин, Я.Г. Зимин, М.А. Молодцыгин и А.В. Крушельницкий.
В монографии С.М. Кляцкина кратко рассмотрены история создания и деятельности высшего военного коллегиального органа – Высшего военного совета; основные направления военного строительства в годы Гражданской войны, дана краткая информация о РВСР и системе подчиненных ему центральных органов военного руководства. При этом предметом исследования С.М. Кляцкина стало военное строительство вообще, информация о центральном военном аппарате для С.М. Кляцкина – средство, а не цель. Исследователь не ставил своей задачей анализ организации и деятельности центрального и местного военного аппарата[17 - Кляцкин С.М. На защите Октября. М., 1965.].
Я.Г. Зимин стал автором первого исследования по истории строительства высших и центральных органов советского военного руководства. К сожалению, идеологические установки не позволили Зимину осветить целый ряд сюжетов, связанных с конфликтами в руководстве Наркомвоена, роли левых эсеров в советском военном строительстве, созданием РВСР и др.[18 - Зимин Я.Г. Создание и развитие органов военного руководства Советского государства в годы гражданской войны: дис. … канд. ист. наук. (1917–1920 гг.). М., 1970. С. 17.]. Однако Я.Г. Зимин заложил прочный фундамент для последующих исследований. В статье «120 дней Наркомвоена» М.А. Молодцыгин впервые проанализировал организацию руководства военным ведомством в период с 3 марта (времени создания Высшего военного совета) по июль 1918 года (V Всероссийский съезд Советов) и смену руководства военного ведомства в марте 1918 года; основные составляющие «нового курса» и первые шаги по его претворению в жизнь. В 1997 году вышла фундаментальная монография М.А. Молодцыгина, по сути подведшая итог плодотворнейшей работы исследователя. Исследователь проанализировал первые шаги Наркомвоена по формированию РККА; курс на воссоздание боеспособной армии; вопросы формирования руководящей коллегии военного ведомства; впервые четко определил функции и место Высшего военного совета и РВС Республики[19 - Молодцыгин М.А. 120 дней Наркомвоена // ВИЖ. 1989. № 8. С. 47–62; № 10. С. 36–55; Он же. В.И. Ленин и строительство военного аппарата в первый год Советской власти // ВИЖ. 1978. № 4. С. 80–84; Он же. Из истории слома старых органов местного военного управления // Революционное движение в русской армии в 1917 г.: Сб. ст. М., 1981. С. 257–266; Он же. Из истории создания декрета СНК об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии // Исторический опыт Великого Октября. М., 1986. С. 349–357. М., 1997.]. Однако, к сожалению, как исследователь М.А. Молодцыгин основное внимание уделял проблемам взаимоотношений рабочих и крестьян в годы Гражданской войны: именно над этим вопросом он работал в совете академика И.И. Минца[20 - См.: Он же. Рабоче-крестьянский союз. М., 1989.].
В кандидатской диссертации А.В. Крушельницкого рассмотрен процесс создания и начальный этап становления советского центрального военного аппарата (октябрь 1917—март 1918 г.). А.В. Крушельницкий впервые исследовал процесс овладения большевиками центральными органами Военного министерства в октябре-ноябре 1917 года; уточнил первоначальный состав коллегии Наркомвоен; рассмотрел конкретные основные направления сворачивания структур старого Военного министерства и начальный этап становления новых – «советских». В статьях А.В. Крушельницкого проанализирован персональный состав коллегии Наркомвоена; уточнены представления о ликвидации контрреволюционного саботажа в Военном министерстве, имевшего место после Октябрьской революции. В соавторстве с М.А. Молодцыгиным по протоколам заседания коллегии проанализированы первые шаги советских военных руководителей по реорганизации доставшегося им центрального военного аппарата[21 - Крушельницкий А.В. Народный комиссариат по военным делам в первые месяцы диктатуры пролетариата (конец октября 1917 г. – март 1918 г.): дис. … канд. ист. наук. М., 1985; Крушельницкий А.В., Молодцыгин М.А. Наркомвоен в первые месяцы Советской власти: По протоколам заседания коллегии // Советские архивы. 1985. № 6. С. 34–38; Крушельницкий А.В. Ликвидация контрреволюционного саботажа в Военном министерстве в первые месяцы Советской власти // Исторический опыт Великого Октября. М., 1986. С. 162–171.]. Исследование не лишено отдельных недостатков, бывших следствием идеологических установок в 1980-х годах. Так, например, в его работе было выделено то, что объединяло членов первоначальной коллегии Наркомвоена, но умалчивалось о том, что их разделяло. Предпринятые после выхода монографии М.А. Молодцыгина, после достаточно длительного перерыва в начале 2000-х годов, единичные обращения к истории советского военного строительства в годы Гражданской войны невозможно расценивать иначе как неудачные. Авторы демонстрировали не только пренебрежение к трудам предшественников, но даже непонимание различий между органами высшего военного руководства и центральными органами военного управления. При всем этом отмечались крайне произвольное манипулирование опубликованными и архивными материалами, узость источниковой базы. Без преувеличения можно констатировать, что эти работы лишь дискредитируют отечественную историографическую традицию, не внося ничего положительного нового в воссоздание исследований истории советского военного строительства[22 - Стрекалов И.И. Строительство Красной Армии в войсках Завесы (Март?октябрь 1918 года): дис. … канд. ист. наук. М., 2004. 237 с.; Фоменко М.В. Центральные органы управления Вооруженными Силами Советского государства в октябре 1917 – августе 1923 гг.: Дис. канд. ист. наук. М., 2008. При этом диссертация И.И. Стрекалова почти дословно повторяет работу Н.Д. Егорова (Егоров Н.Д. Создание и деятельность войск Завесы обороны в 1918 г.: дис. … канд. ист. наук. М., 1989.); в диссертации М.В. Фоменко безосновательно проигнорирована историография вопроса (диссертационные исследования Я.Г. Зимина и А.В. Крушельницкого) и заужена до недозволительного минимума архивная группа источников. Ряд статей выпустил и известный специалист по истории Оренбургского казачества А.В. Ганин, механически надергав цитат из документов, а также позаимствовав факты из других работ – А.А. Здановича, В.Г. Кикнадзе, С.С. Войтикова, в отдельных случаях их исказив, незаслуженно раскритиковав, а в ряде случаев и попросту их проигнорировав. (Подр. творения А.В. Ганина с их «критическим анализом» источников проанализированы в работе: Войтиков С.С. Дело Г.И. Теодори в историографии // Военно-исторический архив (ВИА). 2010, № 12).].
В данной книге раскрываются следующие сюжеты: что из себя представлял «триумвират наркомов», якобы выбранных II Всероссийским съездом Советов; как велась тайная война с Германией после подписания Брестского мира; действительно ли левые эсеры были полусумасшедшими «революционными романтиками», стоявшими на позициях «священной войны» без регулярной армии; как Красная Армия стала мощнейшим политическим институтом; каков коллективный портрет «кадров Троцкого»; как военная контрразведка стояла на страже Красной Армии; что представляла собой оборотная сторона советского военного строительства.
Хронологические рамки книги определяются периодом от создания Комитета по делам военным и морским и до масштабной реорганизации центрального аппарата управления РККА, начавшейся в феврале 1921 года
Основу источниковой базы данной книги составили неопубликованные документы, в большинстве ранее не привлекавшиеся к исследованию, впервые выявленные более чем в 40 фондах четырех архивов: трех федеральных и одного регионального. Кроме того, привлечен существующий корпус опубликованных источников. В целом источники по теме исследования зримо разделяются на три группы.
Первую группу из них составляют источники, традиционно используемые при исследовании начального периода истории советского государственного и, в частности, военного строительства. Это, прежде всего:
1) законодательные акты первых лет Советской власти – законодательные[23 - Декреты Советской власти. Т. 1–3; СУ РСФСР. 1917–1918. М., 1919.], а также и ведомственные нормативные акты советского военного ведомства[24 - РГВА. Сборник приказов Наркомвоена за 1918 г.; Там же. Сборники приказов РВСР за 1918–1921 гг.];
2) документальные публикации 1960 – 1980-е гг. [25 - Пятый созыв ВЦИК Советов Р., К., К. и К. депутатов. М., 1919; Организация Красной Армии. 1917–1918 гг.: Сб. документов и материалов. – М., 1943; Директивы Главного командования Красной Армии: 1917–1920 / отв. сост.: Т.Ф. Каряева. М., 1969; Директивы командования фронтов Красной армии. / отв. сост.: Т.Ф. Каряева. В 4-х т. М., 1971–1978; Октябрьская революция и армия. 25 октября – март 1918 г.: Сб. документов. М., 1973; Главнокомандующий всеми вооруженными силами Республики И.И. Вациетис (Вацетис): Сб. документов. Рига, 1978; В.И. Ленин и ВЧК: Сб. док. (1917–1922 гг.). М., 1987; Красная книга ВЧК. Т. 1–2. М., 1989; На службе в Красной Армии: Документы и материалы о деятельности П.П. Лебедева / сост.: В.И. Авдеев и др. Чебоксары, 1991.];
3) документы большевистских руководителей советского государства – В.И. Ленина[26 - Ленин В.И. Пол. собр. соч.], Я.М. Свердлова[27 - Свердлов Я.М. Избр. произведения. В 3 т. М., 1959.], Л.Д. Троцкого[28 - Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. Т. 1. М., 1923.], Г.Е. Зиновьева[29 - Об итогах VIII съезда РКП(б): Стенографическая запись доклада Г.Е. Зиновьева // Известия ЦК КПСС. 1989. № 8. С. 185–198.], а также несправедливо забытое издание «Биографической хроники» Ленина, вышедшее на излете Советской власти и практически не введенное в научный оборот;
4) материалы ведомственных печатных органов Наркомвоена и Московского окружного военкомата, центральных печатных изданий[30 - Рабочая и Крестьянская Красная Армия и Флот; с 1 апреля 1918 г. – Известия Народного комиссариата по военным делам; Известия Московского окружного комиссариата по военным делам; Известия ЦИК Советов и Московского совета; Правда.]. Материалы левоэсеровской газеты «Знамя труда» впервые привлечена для анализа вклада в советское военного строительство левых эсеров;
5) воспоминания руководителей Наркомвоена и его структурных подразделений – В.А. Антонова-Овсеенко, С.И. Аралова, М.Д. Бонч-Бруевича, И.И. Вацетиса, С.И. Гусева, К.Х. Данишевского, К.С. Еремеева, М.П. Ефремова, А.Ф. Ильина-Женевского, Л.М. Кагановича, М.С. Кедрова, Н.В. Крыленко, К.А. Мехоношина, Н.И. Подвойского, Н.М. Потапова и др.[31 - Антонов-Овсеенко В.А. Записки о Гражданской войне. Т. 1–4. М.; Л., 1924–1933; Он же. Строительство Красной Армии в революции. М., 1923; Аралов С.И. Ленин вел нас к победе. 2-е изд. М., 1962; Бонч-Бруевич М.Д. Знакомство с Лениным // Воспоминания о В.И. Ленине. Т. 3. М., 1969. С. 186–191; Он же. Вся власть Советам. М., 1964; Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 1983; Вацетис И.И. Моя жизнь и мои воспоминания. Даугава, 1979; Геруа А.В. Стихия Гражданской войны // Военная мысль в изгнании. Творчество русской военной эмиграции. М., 1999; Гусев С.И. Гражданская война и Красная армия. М.; Л., 1925; Данишевский К.Х., Каменев С.С. Воспоминания о Ленине: Ленин и Гражданская война. Сб. 1. М., 1934; Еремеев К.С. Встречи с Лениным // Об Ильиче: Воспоминания питерцев. Л., С. 86?87; Ефремов М.П. Памятные встречи с В.И. Лениным // Воспоминания о В.И. Ленине. Т. 3. М., 1969. С. 36–39; Ильин-Женевский А.Ф. Большевики у власти: (1918 г.). Л., 1928; Он же. Брестский мир и партия // Красная летопись. 1928. № 1/25; Он же. Июль 1917 года. Л., 1927; Каганович Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного партийного и советского государственного работника. М., 1997; Каменев С.С. Записки о Гражданской войне и военном строительстве: Избр. ст. М., 1963; Кедров М.С. Из красной тетради об Ильиче // Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1956. Т. 1. С. 475–485; Т. 2. С. 94–110; Крыленко Н.В. Смерть старой армии / публ. В.Д. Поликарпова // История и историки: Историограф. ежегодник. 1978. М., 1981. С. 280–317; Мехоношин К.А. От захвата власти к овладению аппаратом: Воспоминания о первом периоде Наркомвоена // Война и революция. 1928. № 2. С. 32–36; Наш товарищ Андрей: Воспоминания уральцев о Я.М. Свердлове / сост.: В.В. Баженов. Свердловск, 1985; Подвойский Н.И. В Октябрьские дни // Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1956. Т. 1. С. 636–638; Он же. В.И. Ленин и организация Красной Армии // Военная мысль. 1957. № 9. С. 3—10; Он же. Строительство Красной Армии // ВИЖ. 1968. № 12. С. 68–85; Потапов Н.М. Начало // Воспоминания о В.И. Ленине. Т. 3. М., 1969. С. 41–41; Тер-Атутюнянц М.К. В.И. Ленин – военный руководитель в период становления Советской власти // Воспоминания о В.И. Ленине. Т. 3. М., 1969. С. 26–35; Троцкий Л.Д. Моя жизнь / вступ. ст. И. Розенталя. М.: Вагриус, 2001; Этапы большого пути / ред. – сост. В.Д. Поликарпов. М., 1963.]
Вплоть до совсем недавнего времени сказывалось в полной мере констатированное еще в 1970 году Я.Г. Зиминым «отсутствие документальных публикаций и неразработанность архивных фондов» как «объективная причина, сдерживавшая (с 1950-х гг.!) изучение истории строительства верховного командования в Гражданской войне»[32 - Зимин Я.Г. Создание и развитие органов военного руководства Советского государства в годы Гражданской войны. М., 1970. С. 16.]. Ситуация, как известно, начала меняться только в 1990-х годах с рассекречиванием нового массива документов в постсоветских условиях.
Вторую группу источников составили фундаментальные документальные публикации середины 1990—2000-х годов, принципиально расширившие и обновившие источниковую базу исследований начального периода истории советского государственного и военного строительства[33 - Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. М., 1996; Левые эсеры и ВЧК: Сб. док. Казань, 1996; Реввоенсовет Республики. Протоколы. Т. 1. 1918–1919. М., 1997; Т. 2. М., 2000; Меньшевики в большевистской России, 1918–1924. Т. 1. Меньшевики в 1918 г. / отв. ред. З. Галили, А.П. Ненароков. М., 1999; Партия левых социалистов-революционеров: Сб. документов / авт. – сост. Я.В. Леонтьев. Т. 1. М., 2000 (далее – Сб. ПЛСР); Союз эсеров-максималистов: Документальная публицистика, 1906–1924 гг. / отв. ред. В.В. Шелохаев. М., 2002; Военная промышленность в России в начале ХХ в. (1900–1917): Сб. документов. Т. 1. М., 2004; Ф.Э. Дзержинский – председатель ВЧК – ОГПУ: 1917–1926. Документы. М., 2007; Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Т. 2. М., 2007.]. В них, в частности, впервые раскрыты те аспекты взаимо- и противодействий большевиков – руководителей советского военного ведомства, Совнаркома и ВЦИК, которые насущно необходимы для выработки достоверных представлений о высших кадрах Красной Армии, процессах становления и организационной трансформации аппарата военного управления РСФСР. Наиболее значимы с этой точки зрения протоколы заседаний СНК первых месяцев Советской власти и сборник документов РВСР в 1918–1919 годах.
Эти документы, фактически впервые ставшие доступными для исследования, серьезнейшим образом корректируют известную картину строительства механизма советского военного руководства, основывавшуюся ранее практически исключительно на официальных директивных документах и отчасти на весьма несовершенных воспоминаниях отдельных участников, в том числе – предельно политизированных и изощренно тенденциозных «воспоминаниях» Троцкого. Сборник документов РВС Республики позволяет изучить вклад конкретных высших военных руководителей в принятие важнейших решений по военному ведомству, основные направления деятельности РВСР.
Третью группу источников, ставшую и по своему объему, и во многом по своей информативности, основной для данного исследования, составил комплекс документов, выявленных в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), Российском государственном военном архиве (РГВА), Центральном архиве общественно-политической истории Москвы (ЦАОПИМ). Подавляющее большинство архивных документов вводится в научный оборот впервые.
В РГАСПИ изучены документы следующих фондов: личный фонд В.И. Ленина (Ф. 2); секретариат В.И. Ленина (Ф. 5); Центральный комитет РКП(б) (Ф. 17); Совет народных комиссаров и Совет труда и обороны (Ф. 19. Оп. 1 и 3); коллекция документов об оппозиции в ВКП(б) (Ф. 71); личный фонд Ф.Э. Дзержинского (Ф. 76); личный фонд Я.М. Свердлова (Ф. 86); Всесоюзное общество старых большевиков (Ф. 124); личный фонд К.С. Еремеева (Ф. 131); личный фонд Н.И. Подвойского (Ф. 146); личный фонд Л.Б. Каменева (Ф. 323); личный фонд Л.Д. Троцкого (Ф. 325); Центральный комитет Партии левых социалистов-революционеров (Ф. 564); личный фонд А.И. Рыкова (Ф. 669).
В ГА РФ – Совет народных комиссаров (Ф. 130); ВЦИК Советов (Ф. 1235).
В РГВА – Управление делами Народного комиссариата по военным делам (Ф. 1); Высший военный совет (Ф. 3); Управление делами при Наркоме обороны СССР (быв. Управление делами РВСР, Наркомата по военным и морским делам и РВС СССР) (Ф. 4); секретариат Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики (Ф. 5); Полевой штаб РВСР (Ф. 6); Штаб РККА (Ф. 7); Всероссийское бюро военных комиссаров (Ф. 8); Высшая военная инспекция (Ф. 10); Всероссийский главный штаб (Ф. 11); Главное артиллерийское управление (Ф. 20); Центральное военно-техническое управление (Ф. 22); Всероссийский совет воздушного флота (Ф. 28); Главное управление военно-воздушного флота (Ф. 29); Управление военных сообщений РВСР (Ф. 30); Управление военных сообщений Штаба РККА (бывш. Центральное управление военных сообщений) (Ф. 33); Главное военно-ветеринарное управление (Ф. 37); Военно-законодательный совет (Ф. 44); Центральное управление по снабжению армии (Ф. 46); Главное военно-хозяйственное управление (Ф. 47); Центральная комиссия по продовольственному снабжению (Ф. 50); Главный комиссариат военно-учебных заведений (Ф. 62); Демобилизационный комиссариат (Ф. 79); Главное военно-квартирное управление (Ф. 152); Редакция сборника «Красная Армия и Флот» (Ф. 612); Московский военный округ (Ф. 25883); Ленинградский военный округ (Ф. 25888); личный фонд Н.И. Подвойского (Ф. 33221); секретариат председателя РВСР – РВС СССР (Ф. 33987); секретариат первого заместителя председателя РВСР – РВС СССР (Ф. 33988); личный фонд К.А. Мехоношина (Ф. 37618); личный фонд И.И. Вацетиса (Ф. 39348); Научный военно-исторический отдел Генерального штаба РККА (Ф. 39352); коллекция послужных списков и личных дел на командный, начальствующий и политический состав РККА (Ф. 37976).
В ЦАОПИМ – Московский комитет РКП(б) (Ф. 3).
Отдельные положения книги публиковались на страницах журналов и сборников статей: «С чего началась история Красной Армии» (Отечественная история, 2006. № 6. С. 126–133); «Развитие взглядов высшего руководства Советской России на военное строительство в ноябре 1917 – марте 1918 г.» (Вопросы истории, 2007. № 10. С. 3—12); «Высшее военное руководство Советской России на пути к созданию Реввоенсовета Республики» (Военно-исторический журнал, 2008. № 9); «Становление центрального аппарата советского военного ведомства (март-август 1918 г.)» (Новый исторический вестник, 2007. № 2. С. 192–199); «Во главе советского военного ведомства» (Военно-исторический архив, 2008. № 11. С. 32–44; № 12. С. 156–168); «Всероссийская коллегия по организации и формированию РККА (1917–1918 гг.)» (Государственные учреждения России XX–XXI вв. М., 2008. С. 153–157); «Документы Верховного главнокомандующего Н.В. Крыленко о несогласии с военной политикой В.И. Ленина» (Вспомогательные исторические дисциплины – источниковедение – методология истории в системе гуманитарного знания. Ч. 1. М., 2008. С. 235–238); «Троцкий и его кадры, или «коней на переправе не меняют»?» (Гражданская война и военная интервенция в России 1917–1922 гг.: Взгляд сквозь десятилетия. Самара, 2009. С. 318–335); «Коррупция в «военной контрразведке», или «центр тяжести работы перенести в экономическую область»» (Вопросы истории, 2010. № 8, в соавторстве с П.В. Батулиным).
Автор выражает благодарность за помощь в работе над книгой руководству и сотрудникам ГА РФ, Главархива Москвы, ГПИБ, РГАСПИ, РГБ, РГВА и ЦАОПИМ, и лично – доктору исторических наук Н.С. Тарховой, доктору исторических наук А.С. Сенину, доктору исторических наук В.А. Невежину, Н.А. Тесемниковой, кандидату исторических наук В.А. Арцыбашеву, А.В. Карандееву, кандидату исторических наук М.Ю. Морукову, Л.С. Наумовой, М.В. Страхову, И.Н. Селезневой.
Автор благодарит за помощь в подготовке издания доктора исторических наук Т.Г. Архипову и кандидата исторических наук А.В. Крушельницкого.
Пролог
«Безусый юноша с горящими революционным огнем и вдохновением глазами»: Первые шаги второго вождя революции
Лев Давидович Бронштейн (настоящая фамилия Троцкого) родился в 1879 году в еврейской крестьянской семье. В революционном движении с момента окончания реального училища в Николаеве в 1896 году. В это время Троцкий идейно примыкал к народовольцам, позднее встал на марксистские позиции. Фактически единственным источником о жизни Троцкого в это время остается книга его воспоминаний 1929 года, представляющая собой, по сути, не биографию, а политический труд.
В «Моей жизни» Лев Троцкий назвал 1896 год переломным: он поставил «вопрос о… месте в человеческом обществе». В это время Лейба Бронштейн учился в 7-м классе и жил в семье, где были взрослые дети. Всегда склонный к заносчивости, он, по собственному признанию, на словах первоначально давал отпор «социалистическим утопиям», причем «тоном иронического превосходства». Однако через несколько месяцев наступил перелом, у Бронштейна появилась нелегальная литература, он завел знакомства в среде революционеров и стал свидетелем споров пока еще малочисленных марксистов с народниками. С помощью этнического чеха садовника Швиговского Троцкий добыл новые книги и начал «нервное чтение»: молодой «революционер» боялся, что жизни не хватит, чтобы все прочесть. Не дочитав «Логику» Дж. Стюарта Милля до середины, он переключился на «Первобытную культуру» Липперта; затем также – на «Историю французской революции» Минье. Чтение велось бессистемно. Рассорившись с семьей, Троцкий вместе со Швиговским организовали «коммуну» из 6 человек. Первая статья Бронштейна, написанная для народнического издания в Одессе, не была напечатана. По поздней оценке автора, «никто от этого не потерял, меньше всего я сам». Первый политический успех (организация на общем собрании членов общественной библиотеки протеста против повышения абонементной платы и переизбрания правления) сблизил Троцкого со старшим из братьев Соколовских – Григорием. Несмотря на провал идеи об организации университета «на началах взаимообучения», вина за который лежала, прежде всего, на Соколовском, они с Троцким временно вышли из коммуны и стали писать драму, проникнутую «общественными тенденциями на фоне борьбы поколений». Фабула была не без романтического элемента: «разбитый жизнью революционер старшего поколения влюбляется в марксистку, но она отчитывает его немилосердной речью о крушении народничества». Рукопись впоследствии была утрачена, Троцкий, по его заявлению в 1929году, мирился с этим тем легче, что впоследствии у него пропадали «рукописи несравненно большего значения»[34 - Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 2001. С. 107–112.].
В феврале 1897 года сожгла себя в Петропавловкой крепости курсистка Ветрова. Это событие вызвало мощный резонанс в революционной и студенческой среде. В Николаеве насчитывалось около 8 тыс. заводских и 2 тыс. ремесленных рабочих, причем в подавляющем большинстве своем грамотных. Соколовский познакомил Троцкого с «сектантом» (по специальности – пиротехником) Иваном Андреевичем Мухиным, вскоре ставшим «главной фигурой организации». Знакомясь с Мухиным и его друзьями, Бронштейн назвал себя Львовым. Эта первая конспиративная ложь вроде бы далась «нелегко»[35 - Там же. С. 114–116.]. По воспоминаниям Троцкого, «рабочие шли к нам самотеком, точно на заводах нас давно ждали. Каждый приводил приятеля, некоторые приходили с женами, несколько пожилых рабочих вошли в кружки с сыновьями. Не мы искали рабочих, а они нас. Молодые и неопытные руководители, мы скоро стали захлебываться в вызванном нами движении. Каждое слово встречало отклик. На подпольные чтения и беседы, по квартирам, в лесу, на реке собиралось 20–25 человек и более. Преобладали рабочие высокой квалификации, недурно зарабатывавшие. На николаевском судостроительном заводе уже тогда существовал 8-часовой рабочий день. Стачками эти рабочие не интересовались, они искали правды социальных отношений. Некоторые из них называли себя баптистами, штудистами, евангельскими христианами. Но это не было догматическое сектантство. Рабочие просто отходили от православия, баптизм становился для них коротким этапом на революционном пути. Впервые недели наших бесед некоторые из них еще употребляли сектантские обороты и прибегали к сравнениям с эпохой первых христиан. Но почти все скоро освободились от этой фразеологии, над которой бесцеремонно потешались более молодые рабочие»[36 - Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 2001. С. 116.].
Как писал Макс Истман по воспоминаниям Троцкого, «Организация состояла из “кружков”, которые делились и размножались таким же образом, каким размножаются клеточки, составляющие ткани человеческой жизни. Ядром, или (как говорил устав) «организатором» первого кружка был Троцкий и Александра Львовна (Соколовская. – С.В.). И быстрота роста этого первого кружка была почти невероятна. Достигнув назначенного уставом предела в 25 человек, он разделился на 2 кружка; ядром одного остался Троцкий, а другого – Александра Львовна. Во вновь образовавшихся кружках каждый из них должен был привлечь к себе новое лицо, способное стать руководителем, так чтобы при новом разделении было бы готовое ядро для каждого из новых кружков. Таким путем в продолжение весны и лета было организовано 8 или 10 кружков в городе, насчитывающем около 10 000 рабочих; более 200 состояло действительными членами из организации, а остальные знали о ней, и большая часть читала их прокламации с сочувствием или возбужденным протестом. Эти прокламации были чрезвычайно убедительны и чрезвычайно просты… Было еще достаточно детского в Троцком, чтобы наивно обнаружить чувства, которые привели его к этой жизни, полной опасности и жертв»[37 - Истман М. Юношеский портрет. Цит. по: РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 15. Л. 27.].
Для сравнения: Марк Истман так описывает возвращение Троцкого – «Это был долгий год – все заметили перемену, происшедшую в Троцком. Когда он вернулся в Одессу, чтобы согласовать работу в обоих городах, его одесские друзья не могли больше сомневаться в устойчивости его энтузиазма. Если раньше было немного петушиного задора в его радикализме, теперь он исчез… Он всегда был немного отчаянным, всегда несколько похожим на вулкан – т. е. он может быть улыбающимся, дисциплинированным, весьма рассудительным и покладистым, но если что-нибудь вызовет его негодование и он начнет плевать огнем, будет швырять огненные плевки без всякой скромности, не принимая во внимание размер ландшафта. Чувство правильности и неправильности у Троцкого так же нетерпимо, как у Христа, и оно не смягчается сильной любовью к врагам. Но для тех, с кем он работает и живет и для рабочих масс всего мира – он воля, хотя столь небрежная в своей силе, будет всегда дающей, а не захватывающей». Да здравствует вождь мировой революции товарищ Троцкий! В публикуемом документе, тем не менее, он предстает совсем иным человеком.
Одной из наиболее ярких фигур Лев Троцкий в своих мемуарах назвал 40-летнего «сектанта» Андрея Степановича Бабенко. Двадцатисемилетний Мухин сразу же после знакомства свел Троцкого «со своим приятелем, тоже из сектантов, Бабенко, у которого был свой небольшой домик и свои яблони на дворе. Бабенко был хром, медлителен, всегда трезв и научил меня пить чай с яблоками, вместо лимона. Вместе с другими Бабенко был арестован, изрядно посидел, потом опять вернулся в Николаев. Судьба нас развела совсем. Случайно прочитал я в какой-то газете в 1925 году, что на Кубани проживает бывший член Южнорусского рабочего союза Бабенко. К этому времени у него отнялись ноги. Мне удалось добиться – в 1925 году это было уже нелегко – перевода старика в Ессентуки для лечения. Ноги опять стали ходить. Я посетил Бабенко в его санатории. Он не знал, что Троцкий и Львов – одно и то же лицо. Мы опять с ним пили чай с яблоками и вспоминали прошлое. То-то, должно быть, он удивился, что Троцкий – контрреволюционер!» Здесь, вероятно, ошибка памяти: о судьбе А.С. Бабенко Троцкий не вычитал в газете, о положении «сподвижника» ему доложил коммунист М. Донецкий 18 апреля 1924 года. Не исключен и другой вариант: Троцкий сознательно перенес время получения известий о судьбе А.С. Бабенко и оказания ему помощи на год, подчеркнув тем самым свою готовность отстаивать своих людей даже в те моменты, когда самому приходилось туго…
О начале пути Демона революции:
Письмо
заместителя редактора ежедневной газеты «Красное знамя» – органа Кубано-Черноморского областного комитета РКП(б) и Кубано-Черноморского губернского исполкома – М. Донецкого председателю Революционного военного совета СССР Л.Д. Троцкому
Краснодар, Куб[ано]-Черн[оморская] обл.
18 апреля 1924 г.
Дорогой товарищ Троцкий!
Вчера случайно я узнал, что в Краснодаре живет один из ветеранов рабочего движения – Ваш сподвижник по «Южнорусскому рабочему союзу» – тов. Бабенко.
Командированный мною к нему сотрудник редакции передает свою беседу с тов. Бабенко (подчеркнуто Л.Д. Троцким) так:
Андрей Степанович Бабенко, ныне 68-летний старик, ютится в маленькой клетушке с семьей в 6 человек.
Меня встретила радушно и приветливо старушка – жена Бабенко.
– А где ваш старик?
Старуха показала на кровать, где лежал ее больной муж. Видимо, А.С. Бабенко очень болен: лицо исхудалое, голос слабый, глаза апатичные, усталые.
Но он как-то сразу весь ожил, заискрился каким-то светлым, молодым чувством, когда я объяснил ему цель посещения – поговорить с ним о его революционной работе и, главное – о тов. ЛЬВОВЕ, с которым он вместе сидел в тюрьме в г. Николаеве.
– У меня на квартире, – начал А.С. Бабенко, – работал нелегальный кружок, входящий в «Южнорусский рабочий союз». В кружке участвовало нас, рабочих, до 30 человек.
Мы все, нутром, чувствовали гнет капиталистического строя и видели несправедливости и обиды, причиняемые нам капиталистами, но совершенно не знали, где выход.
Тут на помощь явились молодые, образованные, знающие революционеры, как тов. Львов, Соколовский и др.
Представьте себе, я совершенно не знал, до самого последнего времени, что тот самый молодой, безусый юноша, с горящим революционным огнем и вдохновением глазами, который всегда так просто и задушевно говорил с нами и которого мы знали под именем Львова – это Вождь нашей Красной Армии тов. Троцкий…
Только недавно я случайно узнал об этом из письма моего сына, работающего на одном из заводов в Одессе. Сын также случайно узнал об этом из статьи, посвященной умершему в Николаеве старому члену нашего союза И.А. Мухину, что Львов и Троцкий – одно и то же лицо («Изв[естия] Одесского губисполкома» от 19 февр[аля] [19]24 г. № 1263).
Да, хорошее то время было! В нашем кружке, собиравшемся на моей квартире большей частью по ночам, подобрались все серьезные, хорошие ребята из передовых рабочих, которые стремились все [о]сознать, до всего дойти своим умом, чтобы потом начать борьбу за торжество рабочего дела.
Было у нас 2 руководителя: один по экономическим вопросам, которого мы знали под именем ГИРА, а другой по общественно-политическим – тов. Львов. Последнего мы как-то сразу горячо полюбили…
– Удивительный человек был этот Львов, – говорит старик Бабенко. – Совсем юноша, без усов, ну совсем еще молодой, а обо всем уже понимал, во все вникал, прекрасно знал нашу жизнь, наш рабочий язык, на все давал ясные, толковые ответы.
Поражал нас своим образованием: мог разъяснить все по-научному, а не так чтобы зря болтать. Мы считали его за студента.
Держался тов. Львов очень просто, так что мы, рабочие, в то время очень темные и дичившиеся образованных людей, его как-то сразу перестали стесняться.
Бывало, обступим мы его кружком и про нашу жизнь все равно как на духу рассказываем. И когда заговорит, бывало, тов. Львов, как-то особенно верилось, что наше рабочее дело не погибнет, что наша рабочая правда победит. Как-то особенно радостно бывало…
Тов. Львов приходил к нам большей частью ночью и занимался по несколько часов. Наш кружок, как и остальные два, работал благополучно около года.
21 января 1898 года в 2 часа ночи я был арестован и препровожден в Николаевскую тюрьму[38 - Массовые аресты произвели 28 января 1898 г., всего захватили свыше 200 чел.; «пошла расправа. Один из арестованных, солдат Соколов, был доведен запугиваниями до того, что бросился из тюремного коридора второго этажа вниз, но отделался тяжелыми ушибами. Другого из заключенных, Левандовского, жандармы довели до психического расстройства. Были и еще жертвы. Среди арестованных было много случайного народу… Николаевская организация получила жестокий удар, но не смертельный. Нас скоро заменили другие. И революционеры, и жандармы становились опытнее» (Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 121–122).]. Я сидел с И.А. Мухиным, а напротив, в камере № 1 – тов. Львов вместе с Гиром[39 - По воспоминаниям Л.Д. Троцкого, в январе 1898 г. его арестовали «не в Николаеве, а в имении крупного помещика Соковника, куда Швиговский перешел на службу садовником… Старая николаевская тюрьма совсем не была приспособлена для политических, да еще в таком числе. Я попал в одну камеру с молодым переплетчиком Явичем. Камера была очень велика, человек на 30, без всякой мебели и еле отапливалась. В двери был большой квадратный вырез в коридор, открытый прямо на двор. Стояли январские морозы. На ночь нам клали на пол соломенник, а в 6 утра выносили его. Подниматься и одеваться было мукой. В пальто, в шапках и калошах мы садились с Явичем плечо к плечу на пол и, упершись спинами в чуть теплую печь, грезили и дремали час-два. Это было, пожалуй, самое счастливое время дня. На допрос нас не звали. Мы бегали из угла в угол, чтоб согреться, предавались воспоминаниям, догадкам и надеждам. Я стал заниматься с Явичем науками. Так прошло недели три». Потом Л.Д. Троцкого перевели в херсонскую тюрьму (Там же. С. 123).]. В тюрьме мы узнали, что были выданы провокатором Ананием Нестеренко[40 - По воспоминаниям Л.Д. Троцкого, когда слежка за членами «Южно-русского рабочего союза» стала слишком явной, его организаторы решили на несколько недель разъехаться, чтобы «оборвать полицейскую нить». Перед отъездом Троцкого Нестеренко «потребовал, чтобы я ему непосредственно передал пачку прокламаций. Он назначил встречу за кладбищем поздно вечером… Ночь была лунная. За кладбищем открывалось совершенно пустынное пространство. Нестеренко я нашел в условленном месте». Но в момент передачи пакета с прокламациями «от кладбищенской стены отделилась фигура и прошла близко возле нас, задев Нестеренко локтем. «Кто это?» – спросил я с удивлением. «Не знаю» – ответил Нестеренко, глядя уходящему вслед. Он уже был тогда в связи с полицией. Но мне и в голову не пришло заподозрить его» (там же, с. 121).].
Обращались с нами тюремщики очень грубо, и у многих из нас упало настроение. Но в это время мы сумели войти в связь с тов. Львовым посредством ручной азбуки, показываемой в волчок. Тов. Львов ободрил нас, призывая стойко держаться и верить в торжество рабочего дела.
Такие беседы, урывками, показали нам, что тов. Львов и в тюрьме больше помнит и заботится о нас, чем о себе, а сам-то он, как я уже сказал, был совсем молодым человеком, которому, казалось бы, жить, да жить беззаботно…
На прогулке с ним нам не удавалось встречаться: за ним всегда зорко следили. Только несколько раз видел в волчек, как проводили Львова мимо нас… Как сейчас помню я картину: молодой, стройный, бледный юноша, с гордо поднятой головой, с сурово сжатыми губами, шагающий так свободно и смело… Точно и там, в царском застенке, он знал, что будущее принадлежит рабочему классу и что он сам будет стоять во главе его Красной Армии – на одном из самых ответственных постов в Рабоче-крестьянской Республике…
– Ну, простите, товарищ, устал я – больше не могу… – Старик устало поник на постели.
Оглядываюсь кругом: убогая, бедная обстановка: не комната, а какая-то клетушка – и в ней 6 душ.
– А кто вас кормит?
– Да когда старику немного лучше бывает, чинит он часы, замки и исполняет мелкие слесарные работы… Зарабатывает гроши, потому что работу дают соседи – все беднота больше. А еще дочь бубликами торгует – вот и все заработки. Живем впроголодь, – ответила старуха, нахмурившись. И отвернулась.
«С тяжелым чувством ушел я из этой маленькой комнатушки, где на постели, покрытой какими-то грязными лохмотьями, лежал старик Бабенко – один из ветеранов русского рабочего движения» – так закончил наш сотрудник тов. Крапивин свое описание посещения тов. Бабенко.
Пишу Вам, тов. Троцкий, полагая, что Вам не безынтересно знать кое-что о судьбе одного из Ваших сподвижников.
А судьба А.С. Бабенко – далеко не завидная! Сегодня тов. Бабенко навестят, очевидно, предисполкома тов. Толмачев, секретарь обкома тов. Аболин и редактор «Красного знамени» тов. Письменный. Несомненно, вопрос о поддержке тов. Бабенко будет разрешен сегодня же.
Прилагая фотографию А.С. Бабенко, тюремную и единственную у него, которую он очень охотно отдал для отсылки «тов. ЛЬВОВУ», т. е. Вам.
С коммунистическим приветом, М. Донецкий
Редакция «Красного знамени».
Р.S. Сегодня был у тов. Бабкова (так в постскриптуме именуется А.С. Бабенко) вместе с зав. Истпартом[41 - Истпарт – Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б), занималась собиранием, научной обработкой и изданием материалов по истории Коммунистической партии и Октябрьской революции.]. Редакцией, впредь до назначения пенсии, оказана тов. Бабкову матер[иальная] поддержка.
Фотография, о которой я говорю в конце письма, взята в Истпарт для переснятия, после чего, во исполнение желания старика, я пришлю ее Вам вместе с другой – в теперешней обстановке т. Бабкова.
М. Донецкий
РГВА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 19. Л. 16–17.
Подлинник – машинописный текст с автографом.
