скачать книгу бесплатно
Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова
Сергей Сергеевич Войтиков
Сталиниана
Период революционных потрясений, Гражданской войны и активной политической борьбы является одним из наиболее напряженных в отечественной истории. В это тяжелое время даже злейшие враги и политические конкуренты создавали недолговечные причудливые альянсы ради уничтожения более сильного общего врага. Часто такие подковерные интриги маскировались борьбой за классовую справедливость и искоренение остатков старорежимных порядков.
Так в начале 1920-х годов развернулось нешуточное противостояние между титанами российского политического Олимпа – Лениным, Сталиным, Троцким и Зиновьевым. В этой книге читатель найдет много новой информации о предпосылках внутрипартийных конфликтов, истинных мотивах их участников и тех жертвах, которые они приносили на алтарь победы. Благодаря тщательной работе с подлинными документами тех лет и архивными данными этот труд будет интересен не только любителям истории, но и профессиональным исследователям эпохи.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Сергей Сергеевич Войтиков
Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова
© Войтиков С.С., 2023
© ООО «Издательство «Вече», 2023
Памяти Марка Андреевича Молодцыгина – замечательного исследователя истории партийного, государственного и военного строительства России эпохи Гражданской войны
3 октября 1918 г. член большевистского Центрального комитета (ЦК), нарком И.В. Сталин в письме основателю и члену ЦК, председателю рабоче-крестьянского правительства – Совета народных комиссаров (СНК, Совнарком) и вождю мировой революции В.И. Ленину призвал, «пока не поздно, обуздать» другого члена ЦК, главу военного ведомства Л.Д. Троцкого – «призвав его к порядку»[1 - Сталин И.В. Сочинения. Т. 4. М., 1947. С. 68–69.]. С чем было связано столь резкое предложение и как ленинское руководство «обуздало» человека, не вполне заслуженно вошедшего в Историю в качестве Второго вождя Октябрьской революции – читайте в настоящей книге.
Ключевым в истории руководящего ядра ленинской «партии нового типа» следует признать 1918 г., удостоенный в советский период фундаментального исследования академика И.И. Минца[2 - Минц И.И. Год 1918-й. М., 1982.], когда большевики столкнулись с новым положением вещей: первая, а с июля единственная правящая партия вступает в конфликт с Антантой вследствие сепаратного договора с Германией и продолжает одновременно отбиваться от наступающих в нарушение договора немецких частей, внутри страны сражается с разнообразными силами контрреволюции, среди которых спровоцированные ее собственной политикой крестьянские выступления.
В настоящей книге впервые в отечественной историографии создание осенью 1918 г. двух высших чрезвычайных государственных органов РСФСР: Революционного военного совета Республики и Совета рабочей и крестьянской обороны – анализируется сквозь призму борьбы за власть в большевистской партии, развернувшейся после ранения В.И. Ленина и завершившейся на VIII съезде РКП(б) 1919 г., в т. ч. в его военной секции. В книге предложен новый взгляд на природу военной «оппозиции», анализируется военная дискуссия на VIII съезде большевистской партии. Кроме того, исследована эволюция персонального состава Совета обороны как военно-политического и военно-экономического центра ленинской власти вплоть до реорганизации в Совет труда и обороны при СНК РСФСР в 1920 г.
В книге изучены источники и литература по проблеме (раздел I); формирование узкой группы вождей большевиков, персональные качества В.И. Ленина, Я.М. Свердлова, Л.Д. Троцкого и И.В. Сталина (раздел II); цековское закулисье создания Реввоенсовета Республики, проведение решения высшего руководства РКП(б) о властной рокировке в условиях ранения В.И. Ленина «в советском порядке» на заседании ВЦИК и формирование цековских блоков после выздоровления вождя мировой революции (раздел III); борьба за власть после возвращения Ленина во власть и создание Совета рабочей и крестьянской обороны (раздел IV); две важнейшие дискуссии в преддверии подведшего итоги внутрипартийного противостояния VIII съезда РКП(б) и решение военного вопроса на съезде (раздел V); становление и эволюция Совета обороны – Совета труда и обороны от центра военно-политического к военно-экономическому (раздел VI).
Книга основана на материалах пяти архивов – федеральных и региональных: Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного военного архива (РГВА), Центрального государственного архива города Москвы (ЦГА Москвы) и Центрального государственного архива Московской области (ЦГАМО), а также опубликованных документах.
Отдельные фрагменты настоящего исследования были обсуждены на XIX Всероссийской конференции «Исторические чтения на Лубянке», проходившей в Москве 10–11 декабря 2015 г. (доклад «Коррупционное дело члена Реввоенсовета Республики П.А. Кобозева»), и опубликованы на страницах журналов «Военно-исторический архив» (ВИА), «Новейшая история России» (НИР) и «Новый исторический вестник» (НИВестник): Как был создан Реввоенсовет Республики? // ВИА. 2013. № 2 (158). С. 90—103; Военная оппозиция 1919 г. // ВИА. 2014. № 1 (169). С. 85—104; № 2 (170). С. 84—102; «Разногласие есть и вынесено в печать»: дискуссия по военному вопросу в Советской России во второй половине 1918 – начале 1919 г. // НИР. 2014. № 2. С. 8—24; «Официального заместителя не назначать». Попытка перехвата власти Я.М. Свердловым после ранения В.И. Ленина // НИВестник. 2015. № 2.
* * *
Автор признателен за ценные советы коллегам – архивистам и историкам: д.и.н. Г.А. Бордюгову («АИРО-XXI»), Д.С. Богданову, к.и.н. А.В. Крушельницкому (Историко-архивный институт РГГУ); М.М. Горинову, А.В. Карандееву (Главархив Москвы); Н.А. Апанасенко, О.А. Гришиной, Е.И. Логачёвой, Л.Л. Носыревой (Центральный государственный архив города Москвы); И.Н. Селезневой, И.П. Кремень, Т.А. Сихимбаевой, Е.К. Тарасовой, М.С. Шрубак, к.и.н. Г.А. Куренкову, М.В. Страхову (РГАСПИ); д.и.н. Н.С. Тарховой, Д.Г. Узенкову (РГВА); Н.А. Демидовой (ЦГАМО); Т.Н. Осиной, д.и.н. А.А. Здановичу, к.и.н. О.И. Капчинскому («Общество изучения истории отечественных спецслужб»); к.и.н. М.Ю. Морукову, д.и.н. В.А. Невежину (ИРИ РАН), к. филос.н. В.С. Ещенко (журнал «Военно-исторический архив»); к.и.н. С.В. Карпенко (журнал «Новый исторический вестник»), д.и.н. В.Г. Кикнадзе (журнал «Наука. Общество. Оборона»), д.и.н. М.В. Ходякову (журнал «Новейшая история России»).
Автор глубоко благодарен д.и.н. М.И. Мельтюхову и к.и.н. В.Н. Шепелеву за ценные замечания, полностью учтенные при подготовке книги к изданию.
Данная книга представляет собой переработанное и дополненное издание монографии «Узда для Троцкого», подготовленной под руководством д.и.н. Г.А. Бордюгова и опубликованной в 2016 г. в издательстве «АИРО-XXI». Автор выражает благодарность за объективную критику первого издания книги С.Д. Гарнюку и к.и.н. И.С. Ратьковскому.
Раздел I
Литература и источники
Глава 1
Литература
Здесь и далее будут рассматриваться преимущественно труды исследователей, которые изучают взаимоотношения внутри советской партийной, государственной и военной верхушки и историю высших органов военного руководства и центрального военного аппарата РСФСР в годы Гражданской войны и написаны по итогам многолетних научных изысканий. В некоторых трудах заметна гражданская позиция их авторов, однако заставить себя подойти «без гнева и пристрастия» к отнюдь не утратившим политическую актуальность сюжетам представляется делом крайне сложным[3 - Не случайно два оригинальных автора в названиях своих книг использовали не что иное, как воровскую феню (Тополянский В. Вожди в законе: Очерки физиологии власти. М., 1996; Фельштинский Ю.Г. Вожди в законе. М., 2008).].
Конфликты внутри большевистской верхушки в 1918 – начале 1919 г. изучали А.Л. Литвин, В.Д. Тополянский и Ю.Г. Фельштинский.
Один из наиболее опытных специалистов по истории Гражданской войны в России А.Л. Литвин сделал ряд тонких наблюдений. Изучив острый кризис правящей партии летом 1918 г., он впервые указал на факты падения авторитета Владимира Ленина с одновременным усилением властных позиций второго главы Советского государства – председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК), члена большевистского ЦК и вполне реального руководителя центрального партийного аппарата – Секретариата ЦК РКП(б) – Якова Свердлова. Поставив вопрос о цековском блоке Свердлова с председателем Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) Феликсом Дзержинским, А.Л. Литвин подвел под эту гипотезу обоснование: Свердлов активно решал кадровые вопросы в ВЧК и потому состоял в постоянном контакте с руководством советского карательно-репрессивного аппарата, а позиции во власти Дзержинского серьезно пошатнуло антибольшевистское выступление временных попутчиков большевиков во власти – левых эсеров, а потому Дзержинский нуждался в серьезном союзнике в ЦК РКП(б) для своей партийной «реабилитации». А.Л. Литвин показал, как, будучи человеком принципиальным, Дзержинский нередко выступал против Ленина. Со свойственной профессиональному историку аккуратностью А.Л. Литвин признал блок «вполне вероятным» и уточнил: «Большевистская элита вкусила власти за примерно годичное правление и брала пример со своих лидеров, не стеснявших себя никакими ограничениями, дабы ее (власть. – С.В.) не потерять»[4 - Литвин А.Л. Фейга Хаимовна Каплан // Фанни Каплан, или Кто стрелял в Ленина. Казань, 1995. С. 25–28.].
Автор биографий ряда выдающихся большевистских вождей В.Д. Тополянский в своей статье «Загадочная испанка» и книге «Изнанка покушения» убедительно показал стремление к лидерству в большевистской партии «сгоревшего на работе» накануне VIII съезда РКП(б) 1919 г. Якова Свердлова. В.Д. Тополянский первый четко проанализировал ситуацию, сложившуюся к лету 1918 г.: «вся верховная власть в стране сосредоточилась в руках Ленина и Свердлова, а т. н. коллективное руководство государством и партией свелось фактически к единоличным указаниям того или другого повелителя»[5 - Тополянский В.Д. Загадочная испанка // Континент. – 2002. № 112. С. 284–315; Он же. Изнанка покушения. М., 2021.]. В очерке о председателе Революционного военного совета СССР Михаиле Фрунзе книги «Вожди в законе» В.Д. Тополянский доказательно раскрыл, что смерть этого кандидата в члены Политбюро ЦК РКП(б) стала лишь эпизодом в череде загадочных «кончин» советских партийных и государственных деятелей, в т. ч. alter ego Троцкого в центральном аппарате управления РККА Эфраима Склянского[6 - Он же. Лунная рапсодия // Тополянский В. Вожди в законе: Очерки физиологии власти. М., 1996. С. 88—171.], который – добавим от себя – скрупулезно собирал переписку «вождя Красной армии» с вождем мировой революции.
Ю.Г. Фельштинский проанализировал природу взаимоотношений большевистской партии и Германии, большевистско-левоэсеровский блок, альтернативу создания «однородного социалистического правительства», закулисье разгона Учредительного собрания и Брестского мира и др. искаженные в советской историографии темы исторических сочинений. Исследователь поставил вопрос о самостоятельной политике Свердлова, однако эта линия не получила самостоятельного исследования в работе[7 - Фельштинский Ю.Г. Крушение мировой революции: Брестский мир. Очерк 1-й: Окт. 1917 – нояб. 1918. М., 1992; Он же. Вожди в законе. М., 2008.]. Как доказал Ю.Г. Фельштинский, «безупречный авторитет Ленина в партии большевиков – одна из многочисленных не соответствующих истине легенд советской историографии. Игнорирующий директивы Ленина ЦК партии, Петроградский совет, во главе которого стоит «межрайонец» и очевидный конкурент на место Ленина в революции Троцкий; собирающийся в октябре 1917 г. II Всероссийский съезд Советов: ни один из этих институтов не смотрел на Ленина как на своего вождя и руководителя, ни один из этих составных элементов октябрьского вооруженного восстания в Петрограде не собирался подчиняться его воле»[8 - Он же. Вожди в законе. С. 57.].
С.А. Павлюченков доказал, что у вождя мировой революции были постоянные проблемы с руководителями Секретариата ЦК РКП(б) – Н.Н. Крестинским, затем И.В. Сталиным. Однако из текста его последней монографии[9 - Павлюченков С.А. Орден меченосцев. М., 2008.], как это ни удивительно, не следует, что неприятности с центральным партийным аппаратом у В.И. Ленина начались с Я.М. Свердлова.
Согласно заявлению В.П. Булдакова и П.В. Волобуева революцию 1917 г. и Гражданскую войну следует рассматривать «как часть системного кризиса [Российской] империи»[10 - Булдаков В.П., Волобуев П.В. Октябрьская революция: Новые подходы к изучению // Вопросы истории. 1996. № 5–6. С. 29.]. Исследователи признали, что «о большевиках до сих пор пишут либо в хвалебных, либо в ругательных тонах. Фигуры Ленина и Троцкого – этих наиболее рельефных функциональных величин русской и мировой революции – обычно предстают либо объектами умиления, либо брезгливого отторжения. Лишь немногие авторы (Ф. Помпер, Р. Сервис) нашли в себе силы и способность измерить вождей революции на шкале большого исторического времени; у других авторов (Р. Пайпс, Д. Волкогонов) они выступают ключевыми фигурами сегодняшнего обывательского неприятия советского прошлого». П.В. Волобуев и В.П. Булдаков признали Ленина и Троцкого «не…палачами, а…«героическими жертвами» переломного времени», подчеркнув: любые личности должны быть рассмотрены в контексте своей эпохи[11 - Там же. С. 36.].
В своей монографии В.П. Булдаков проанализировал происхождение и особенности достигшего своего апогея в 1917–1920 гг. революционного насилия[12 - Булдаков В.П. Красная смута: Природа и последствия революционного насилия. М., 1997 (2-е изд. М., 2005, далее – Красная смута—2).]. В.П. Булдаков – категорический противник «конспирологических» теорий. У исследователя сложились традиционные для постсоветской историографии представления о лидерах партии большевиков: реальными руководителями Октябрьской революции В.П. Булдаков признал исключительно Ленина и Троцкого, Сталина он вполне в духе Троцкого назвал «серой кляксой», Свердлова в один ряд с другими большевистскими лидерами не поставил принципиально[13 - Булдаков В.П. Красная смута: Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С. 585. Сам Троцкий считал психологически и социально «значимой» якобы сформулированную им в разговоре со Склянским иную характеристику Сталина – «наиболее выдающаяся посредственность нашей партии» [Троцкий Л.Д. Смерть Ленина и сдвиг во власти // Военно-исторический архив. 2009. № 1 (109). С. 33].][14 - Булдаков В.П. Красная смута—2. С. 404 и след.]. Свердлова В.П. Булдаков как бы вывел за рамки «товарищества революционных вождей» (выражение С.А. Павлюченкова). Характерно, что в книгах В.П. Булдакова Свердлов упоминается лишь разово в сравнении с другими вождями. Предельно уважительно отзываясь о трудах С.А. Павлюченкова, В.П. Булдаков вместе с тем демонстративно процитировал из «Ордена меченосцев» едва ли не единственный сомнительный пассаж этой книги о «сгорании» Свердлова на посту[15 - Там же. С. 498.]. Основание для такого подхода, очевидно, лежит в сравнении разнообразных оценок Ленина, из которых, судя по набору цитат, прямо следует, что вождь всегда был непререкаемым лидером. Даже Троцкий, по мнению В.П. Булдакова, «мог поднять на гребне революционной смуты, но вряд ли мог удержаться на ней без Ленина»[16 - Там же. С. 408.]. Исследователь посчитал более продуктивным изучение «т. н. сталинского Термидора […] не в рамках борьбы за власть, а в системе многомерного столкновения традиционализма и модернизаторства» и указал в сноске: «В частности, тема непрерывной борьбы за власть в большевистском руководстве пронизывает весьма содержательную книгу С. Павлюченкова». Здесь В.П. Булдаков прямо критикует концепцию книги С.А. Павлюченкова[17 - Там же. С. 559.].
В устных выступлениях В.П. Булдаков еще более категоричен. По его мнению, за ранением Ленина 30 августа 1918 г. скорее всего стояли «непримиримые революционеры, выступавшие в марте против Брестского мира и считавшие Ленина предателем революции». Прежде всего В.П. Булдаков склонен подозревать в организации покушения левых эсеров, хотя против Брестского мира выступали и левые коммунисты, т. е. фракция РКП(б). Основания для предположения о левоэсеровском следе имеются: 15 мая 1919 г. член ЦК Партии левых социалистов-революционеров Мария Спиридонова писала товарищам по партии: «Нас беки разгромили, пересажали по тюрьмам и взяли заложниками. Мы ответили постановлением о терроре»[18 - Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 2. Оп. 1. Д. 11068. Л. 1. Подчеркивание к В.И. Ленину никакого отношения не имеет. Документ – копия с копии.]. В.И. Ленин, который ознакомился с одной из последующих перепечаток, написал на документе: «лев[ые] СР»[19 - Там же.]. Правда, точно датировать постановление о терроре ЦК ПЛСР затруднительно. К тому же сами большевики позднее обвиняли во всем не левых, а правых эсеров. Впоследствии (1922), в разгар подготовки московского процесса ЦК правых эсеров, Г.Е. Зиновьев, критикуя меньшевистского вождя Ю.О. Мартова с его попытками защитить будущих подсудимых в печати, четко заявил: «Мартов обнаруживает при этом, что будто бы Коноплева находится в какой-то родственной связи с Семеновым (террористы, вроде бы участвовавшие в покушении на Ленина. – С.В.), почему обесцениваются ее данные. Меньшевики выступили от своего ЦК с целым рядом заявлений. Я думаю, товарищи, что нам надо хорошенько отметить в своей памяти и протоколах, что когда дело шло о группе определенных террористов, тех самых террористов, от руки которых т. Ленин до сих пор носит две пули в своей груди, от которых погибли [большевики В.В.] Володарский и [М.С.] Урицкий, когда дело шло о них, то Мартов находит, что это благородные люди, и целиком защищает их»[20 - Одиннадцатый съезд РКП(б). Март – апрель 1922 г. М., 1936. С. 233–234.]. При этом в официальном «Отчете за год работы ЦК РКП» (1922) говорилось следующее: «Опубликованные теперь старым бывшим эсером, боевиком Семеновым, а затем старой эсеркой Коноплевой данные о боевой, в частности террористической, работе «эсеровской партии» и ее ЦК в 1918 г. являются одним из выдающихся изобличительных документов против этой партии. Эти документы выжигают клеймо предателей рабочего класса на знамени когда-то бывшей революционной партии, именующей себя Партией социалистов-революционеров»[21 - Там же. С. 649.]. Таким образом, если уж приписывать организацию покушения на вождя эсерам, так логичнее, как и большевики поначалу (впоследствии, в годы сталинского террора, покушение на В.И. Ленина, а заодно подготовку к аресту и / или убийству Я.М. Свердлова и не игравшего в 1918 г. ключевой роли в партии и государстве И.В. Сталина «списали» помимо правых эсеров и на эсеров левых, и на Л.Д. Троцкого, и на Н.И. Бухарина[22 - См.: Ярославский Е.М. Заговор против В.И. Ленина в 1918 году // Ярославский Е.М. Брестский мир и борьба партии большевиков против троцкистско-бухаринских провокаторов войны. Ярославль, 1938. С. 36–48.]), правым.
Так или иначе, обратив внимание на тот факт, что у историков нет источников для внесения в вопрос окончательной ясности, В.П. Булдаков назвал версию о плохо организованном заговоре Свердлова «совершенно дикой»: вся ситуация лета 1918 г., когда большевики могли слететь, не располагала, по убеждению исследователя, к организации покушения на лидера партии, а, наоборот, заставляла партию сплотиться; Свердлов «ни по каким параметрам на роль заговорщика не подходил»; поспешный расстрел Фанни Каплан связан с тем, что большевики быстро поняли: реального исполнителя задержать не удалось, эсерка не виновата, но вполне подходит для роли «козла отпущения».
Сторонников теории «Кремлевского заговора» (намек на А.Л. Литвина, Ю.Г. Фельштинского, В.Д. Тополянского) В.П. Булдаков назвал людьми, имеющими склонность «спрямлять причинно-следственные связи»[23 - Болтянская Н., Булдаков В.П. Красная смута: Природа и последствия революционного насилия // Эхо Москвы [офиц. сайт], 14.02.2009 // www.echo.msk.ru/programs/staliname/572003-echo/]. Вне всякого сомнения, основания для соответствующих выводов есть, хотя детальный анализ событий внутрипартийной истории второй половины 1918 – начала 1919 г., который в задачи исследования В.П. Булдакова не входил, дает основания и для иных утверждений.
Как справедливо заметила Л.В. Борисова, на настоящий момент «…нет достаточных данных, безусловно подтверждающих или опровергающих версию о заказном характере покушения, но совершенно очевидно, что это событие было выгодно большевикам», поскольку «полностью развязывало» им «руки в кровавом уничтожении любого противостояния»[24 - Борисова Л.В. Военный коммунизм: Насилие как элемент хозяйственного механизма. М., 2001. С. 96.]. В условиях, когда прямых доказательств непосредственной организации покушения на Ленина его «лучшим другом и младшим братом» во власти Свердловым нет и, видимо, уже никогда не будет, а «Кремлевский заговор» как рабочая гипотеза полностью отработан в трудах А.Л. Литвина, В.Д. Тополянского и Ю.Г. Фельштинского, на наш взгляд, следует перенести исследование в иную плоскость, а именно сосредоточиться на борьбе за власть, развернувшейся после ранения Ленина. РКП(б) не могла удержать власть, если бы она осталась обезглавленной, а посему после покушения, что совершенно естественно, во главе партии встали новые лидеры. И, как свидетельствуют источники, они отнюдь не спешили уйти в тень после выздоровления вождя мировой революции.
Институциональный аспект противостояния вождей после ранения В.И. Ленина до сих пор не изучен, хотя было бы большим преувеличением утверждать, что в историографии не нашли освещения ни созданный 2 сентября 1918 г. под председательством Л.Д. Троцкого Революционный военный совет Республики (РВСР, Реввоенсовет Республики), ни созданный 30 ноября под председательством В.И. Ленина Совета рабочей и крестьянской обороны (Совет обороны).
Реввоенсовету Республики как государственному органу, действовавшему вплоть до преобразования в Революционный военный совет СССР в 1923 г., уделено определенное внимание и в отечественной, и в зарубежной историографии[25 - Достаточно полный перечень трудов советских историков, в которых в той или иной мере затрагивались сюжеты, связанные с РВСР, см. в: Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М., 1987. С. 701–707. При этом, однако, «вершиной» советской историографии в данном случае явился изданный Политиздатом в 1991 г. сборник биографических очерков (весьма неравноценных по своим качествам) о членах РВСР: Реввоенсовет Республики (6 сент. 1918 г. – 28 авг. 1923 г.). М., 1991.]. Из вышедших в постсоветский период следует выделить труды Г.И. Герасимова и Ю.В. Щербакова. Г.И. Герасимов с помощью специальной компьютерной программы просчитал протоколы и приказы высших военных коллегий (РВСР – РВС СССР, Военного совета при наркоме обороны и Главного военного совета Красной армии) за 1921–1941 гг. и установил: количество вопросов материально-технического обеспечения армии, рассмотренных указанными органами; количество соответствующих докладов, сделанных членами этих коллегий, а также число лиц, принявших участие в прениях по докладам. Г.И. Герасимов также подсчитал общее количество присутствовавших на заседаниях высших военных коллегиальных органов, решавших вопросы материально-технического обеспечения РККА, с решающим голосом[26 - Герасимов Г.И. Высшие военные коллегиальные органы и создание технической базы Красной армии (1921–1941) // Клио. 1999. № 1 (3). С. 213–223.]. Дискуссии, связанные со строительством Красной армии, и в частности с созданием и становлением РВСР, стали предметом исследований Ю.В. Щербакова[27 - См., напр.: Щербаков Ю.В. Управление строительством Красной армии в первые годы Советской власти: Дискуссии в высшем государственном руководстве // Управленческое консультирование. 2016. № 8. С. 115–121.].
Однако до настоящего времени отсутствуют специальные исследования истории создания и организационного развития РВСР. А многочисленные упоминания этого органа на страницах исторических и историко-правовых трудов носят по преимуществу отрывочный и односторонний характер. Как правило, РВСР рассматривается только в качестве военной инстанции, – без учета политической составляющей. При этом неизменно подчеркивается руководство им В.И. Ленина как лидера ЦК РКП(б). Символично, что крупнейший советский специалист по истории Красной армии в годы Гражданской войны – Ю.И. Кораблев – заявил в биографическом очерке о Л.Д. Троцком: результатом обсуждения вопроса о необходимости создания единого высокоавторитетного высшего военного органа руководства и стало создание РВСР «…под руководством Ленина (который в это время был тяжело ранен. – С.В.) в ЦК»[28 - Кораблев Ю.И. Троцкий Лев Давидович // Реввоенсовет Республики. 6 сентября 1918 – 28 августа 1923 г. С. 40.]. Аналогичная точка зрения утвердилась и в зарубежной историографии: по заявлению Р. Пайпса, Реввоенсовет Республики был учрежден «правительство[м] (даже формально – Всероссийским центральным исполнительным комитетом, т. е. парламентом. – С.В.)» и действовал «непосредственно под руководство[м] ЦК компартии»[29 - Пайпс Р. Россия при большевиках. М., 1997. С. 66, 67.].
Конец весны – лето 1918 г. характеризовалось для Советской России ситуацией системного кризиса. В начале июня Л.Д. Троцкий признался одному из сотрудников германской дипломатической миссии: «Мы уже фактически покойники, теперь дело за гробовщиком»[30 - Ботмер К. Указ. соч. С. 151.]. 4 июня В.И. Ленин прямо заявил на объединенном заседании ВЦИК, Московского совета и профсоюзов: «Перед нами теперь […] может быть, один из самых трудных, самых тяжелых и самых критических переходов нашей революции…»[31 - Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 36. М., 1969. С. 398.] В тот же день сотрудник германской миссии в Москве Рицлер доложил послу Бергену: «За последние две недели положение резко обострилось. На нас надвигается голод, его пытаются задушить террором. Большевистский кулак громит всех подряд. Людей спокойно расстреливают сотнями. Все это само по себе не так плохо, но теперь уже не может быть никаких сомнений в том, что материальные ресурсы большевиков на исходе. […] Никто не в состоянии предсказать, как они встретят свой конец, а их агония может продлиться еще несколько недель»[32 - Николаевский Б.И. Тайные страницы истории / Ред. – сост. Ю.Г. Фельштинский. М., 1995. С. 384.].
В данном контексте крайне нелогичен в историографии (в т. ч. современной) тезис, что созданный в условиях прогрессирующего кризиса Реввоенсовет Республики был нацелен лишь на укрепление военной организации[33 - См., напр.: Предисловие // Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1918–1919 гг. М., 1997. С. 4.]. Представляется, что такая оценка серьезно упрощает действительность. Во-первых, произвольно смешивается собственно РВСР как реальная коллегия высших военно-политических руководителей и «РВСР» как условное обозначение руководящего военного аппарата. Во-вторых, не учитывается эволюция организационного устройства (компетенции, функций, персонального состава) этой коллегии. В-третьих, преувеличивается значение преемственности между РВСР и его «предшественником» в лице Высшего военного совета. И главное: недооцениваются особенности конкретно-исторических обстоятельств зарождения замысла создания РВСР и первоначального этапа его реализации.
В советской историографии утверждалось, что факт создания РВСР никак не повлиял на расстановку внутриполитических сил в стране, несмотря на то что создание новой высшей государственной институции неизбежно влечет за собой кадровые перестановки. Понятно, что советская историография военного строительства РСФСР в годы Гражданской войны исходила из двух идеологических постулатов: все военное строительство – результат ленинского руководства; в этом процессе участвовала «единая когорта ленинской гвардии». Причем в данном случае советской историографии вторила и «троцкистская», ведь Л.Д. Троцкий еще в 1920?е гг. активно создавал миф о «ленинском режиме» в партии[34 - Ср.: Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Т. 2. М., 2007. С. 585, 596.], вполне оправдывая этим наклеенный на него членом Политбюро ЦК Я.Э. Рудзутаком ярлык – «опытный, квалифицированный клеветник»[35 - Там же. С. 574.].
Историографический «канон» для трудов по истории созданного 30 ноября 1918 г. Совета рабочей и крестьянской обороны заложили сами большевистские лидеры в годы Гражданской войны и сразу после ее окончания. «Кратким курсом» стал для историографии подготовленный в июле 1921 г. И.В. Сталиным набросок плана брошюры «О политической стратегии и тактике русских коммунистов»[36 - Сталин И.В. Сочинения. Т. 5. С. 62–87.]. Сталин четко связал создание Совета обороны с «военным периодом, наложившим печать на всю внутрен[нюю] и внеш[нюю] жизнь России». Ни о какой политической борьбе в контексте создания Совета обороны Сталин ни в это время, ни впоследствии в публичных выступлениях не высказывался, поэтому все излагалось в советский период во вполне традиционном, идеологически-выдержанном ключе.
Весьма характерна дискуссия о месте и роли ленинского Совета рабочей и крестьянской обороны, развернувшаяся на излете хрущевской «оттепели».
20 февраля 1963 г. на теоретической конференции по теме «Ликвидация последствий культа личности в освещении вопросов Великой Отечественной войны» на использование И.В. Сталиным в 1941 г. ленинского опыта 1918 г. указал советский историк Ф.И. Тамонов: «Из первого периода [Великой Отечественной] войны мне бы хотелось остановиться только на одном вопросе, который не получил у нас в литературе полного освещения. Я имею в виду систему стратегического руководства войной. Формально как будто эта система соответствовала ленинскому периоду Гражданской войны. Я тщательно проследил по документам, как это выглядело. – Политическое руководство обороной страны при Ленине, как известно, осуществлялось Советом РКО (рабочей и крестьянской обороны. – С.В.) во главе с Лениным. – Стратегическое руководство войной – РВСР и Главкомом, который был членом РВСР. – Политическое руководство обороной страны в годы Великой Отечественной войны осуществлял ГКО. – Стратегическое руководство – Ставка Верховного Главнокомандования.
Повторяю: формально как будто система соблюдена точно по-ленински. Но, вдумываясь в сущность системы, мы приходим к выводу, что при Ленине руководство обороной страны и стратегическое руководство войной было коллективным в полном смысле этого слова, при руководящей роли ЦК РКП(б). Председатель Совета рабочей и крестьянской обороны, [председатель] Реввоенсовета и Главком – это были разные люди. Главком был, как известно, подчинен Реввоенсовету [Республики], Реввоенсовет подчинен Совету РКО и СНК, последний – ВЦИК и ЦК партии. Все важнейшие вопросы военной политики, строительства вооруженных сил и их использования на театрах войны решались по указаниям ЦК партии, а иногда даже съездов партии.
Известно, что за три года Гражданской войны (до ноября 1920 г. – С.В.) состоялось три съезда партии, две партийные конференции и 13 Пленумов Центрального комитета; известны решения ЦК по крупнейшим стратегическим операциям Гражданской войны – таким, как разгром Колчака, Врангеля, оборона Петрограда, война с Польшей.
Совершенно другую картину мы видим в прошлой войне. Сталин кроме войны (помимо двух высших военных постов – Верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами СССР и наркома обороны СССР. – С.В.) возглавил кроме Центрального комитета (формально не возглавлял даже аппарат ЦК, будучи одним из его секретарей. – С.В.) и Совет народных комиссаров, Государственный комитет обороны (прямой аналог ленинского Совета обороны образца 1918 г. – С.В.) – короче говоря, сосредоточил в своих руках все высшие политические, государственные и военные органы в стране.
Съезды партии и Пленумы ЦК в ходе войны (кроме одного в 1944 г.) не созывались. Вследствие этого Сталин сосредоточил в своих руках всю полноту власти и оказался вне контроля высших конституционных органов нашей партии и нашего государства.
Учитывая тяжелые условия войны, на которых я сейчас не останавливаюсь, получилось не ослабление культа [личности], как некоторые считают, а дальнейший отход Сталина от ленинских принципов в руководстве войной»[37 - РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 22. Д. 108. Л. 67, 68.].
С Ф.И. Тамоновым не согласился заведующий Отделом истории Великой Отечественной войны генерал-майор Е.А. Болтин, в годы Великой Отечественной войны трудившийся под руководством А.С. Щербакова в Советском информбюро. Е.А. Болтин не согласился с тезисом об укреплении «культа личности» И.В. Сталина. Однако и вопрос о том, что в советской историографии называлось «ленинским руководством обороны страны», вызвал не меньшие возражения со стороны Болтина: «Очень интересную мысль т. Тамонов высказал в отношении сопоставления руководства в период Гражданской и Великой Отечественной войн. Но при этом он допустил фактическую ошибку. Совет рабочей и крестьянской обороны никогда не был органом политического руководства войной (на самом деле в 1918 г. он был органом ленинского политического руководства страной. – С.В.). Если вы прочтете Положение о Совете рабочей и крестьянской обороны (либо постановление о создании Совета обороны, либо, что вероятнее, более позднее постановление о Совете труда и обороны. – С.В.), вы в этом убедитесь, что это не был орган политического и военного руководства и никогда Реввоенсовет Республики не был подчинен ему. Поэтому из фундамента рассуждений т. Тамонова выпадает основной кирпич. Совет рабоче-крестьянской обороны был органом мобилизации всех сил страны и прежде всего экономических сил на ведение войны. А политическим руководством войной ведал и занимался Центральный комитет партии. Об этом неоднократно говорил В.И. Ленин»[38 - Там же. Л. 71.].
Если бы Ф.И. Тамонов поставил вопрос о природе «ленинского руководства войной» не в то время, когда «оттепель» сменялась «заморозками», весьма вероятно, мы бы имели другую историографию не только Совета обороны, но и высшего руководства РСФСР в годы Гражданской войны. Однако сложно не обратить внимание на тот факт, что Е.А. Болтин перспективное направление исследовательской мысли попросту похоронил.
Центральными исследованиями о Совете обороны позднесоветского периода стали брошюра Ю.С. Кукушкина, монографии А.Л. Кубланова, М.П. Ирошникова, С.В. Липицкого, Э.Б. Генкиной, А.Е. Ненина.
Брошюра Ю.С. Кукушкина по истории Совета обороны – с 30 ноября 1918 г. до его реорганизации в Совет труда и обороны весной 1920 г. – оценила создание Совета как реакцию на необходимость усиления обороноспособности РСФСР, перестройки жизни страны на военный лад, укрепления Красной армии и ее тыла[39 - Кукушкин Ю.С. Совет обороны (1918–1920). М., 1969. С. 8.]. Подчеркнув, что персональный состав Совета за время Гражданской войны изменялся, а функции эволюционировали от военно-экономических к чисто военным[40 - Там же. С. 9.], Ю.С. Кукушкин рассмотрел деятельность Совета сквозь призму основных направлений деятельности его председателя Ленина – в силу ограниченного объема брошюры предельно схематично.
Обстоятельная монография А.Л. Кубланова о Совете рабочей и крестьянской обороны в 1918–1920 гг. была основана на материалах десяти архивов, ключевыми следует признать привлеченные исследователем документы личного фонда В.И. Ленина (Центральный партийный архив, совр. РГАСПИ) и документы вождя как включенные в полное собрание его сочинений, так и не вошедшие в данное издание. Завершение истории Совета рабочей и крестьянской обороны А.Л. Кубланов связывал, естественно, «с решающими победами на фронтах, выразившимися в разгроме Колчака, Юденича и Деникина» и приведшими к «серьезным изменениям внутренней и международной обстановки»[41 - Кубланов А.А. Совет рабочей и крестьянской обороны: 1918–1920 гг. Л., 1975. С. 7.]. О взаимоотношениях Совета обороны и лично вождя большевиков с Реввоенсоветом Республики и тем более с его председателем в монографии А.Л. Кубланова по идеологическим соображениям, естественно, не было написано ничего. Монография фундаментальна, но ее положения нуждаются в серьезнейшей корректировке, т. к. исследование изначально было задумано как гимн ленинскому руководству обороной страны.
Известнейший специалист по истории создания и становления советского правительства М.П. Ирошников поставил своей целью раскрыть в первой монографии 1976 г.[42 - Ирошников М.П. Во главе Совнаркома. М., 1976.] даже не историю деятельности Совнаркома, но историю деятельности В.И. Ленина на посту председателя СНК. Исследование основано на достаточно ограниченной источниковой базе: преимущественно на сочинениях самого вождя и воспоминаниях о нем. М.П. Ирошников показал, что «в результате решительных экстренных мер, принятых Коммунистической партией и советским правительством, фактически вся экономическая и социально-политическая жизнь страны в 1918–1920 гг. была перестроена применительно к условиям военного времени»[43 - Цит. по: Там же. С. 70.]. Во второй, фундаментальной, монографии[44 - Он же. Председатель Совнаркома и Совета обороны Н. Ульянов (Ленин). М., 1980.] предмет исследования был несколько изменен: им стали Совнарком и Совет обороны, при этом личность вождя отошла на второй план. М.П. Ирошников проанализировал методику принятия решений в СНК и Совете обороны, деятельность этих органов, их место в системе высших государственных органов РСФСР, рабочий аппарат, хотя в последнем случае, естественно, без традиционного гимна ленинскому руководству не обошлось. Историк детально изучил вклад Совета обороны (и СНК) в военное строительство. М.П. Ирошников использовал в своей работе количественные методы, вследствие чего монография представляет особый интерес.
С.В. Липицкий, поскольку в вышедшей на тот момент «исторической литературе высказывалась точка зрения, будто основные функции Совета обороны состояли в организации материально-технического снабжения Красной армии»[45 - Липицкий С.В. Ленинское руководство обороной страны: Создание и деятельность высших органов руководства обороной Советской республики. 1917–1920. М., 1979. С. 129.], заострил внимание читателей своей монографии о ленинском руководстве обороны страны на «активной роли» Совета обороны «в решении государственно-политических и оперативно-стратегических вопросов»[46 - Там же. С. 131.].
Э.Б. Генкина в виртуозном источниковедческом исследовании проанализировала вклад В.И. Ленина в государственное строительство, и прежде всего его деятельность в СНК и Совете обороны – Совете труда и обороны РСФСР[47 - Генкина Э.Б. Протоколы Совнаркома РСФСР как исторический источник. М., 1982.]. При этом Э.Б. Генкина не ставила специальной целью своей работы изучение вклада других членов и участников заседаний Совета обороны в деятельность этого органа по руководству государственным строительством и военной экономикой.
Последним вкладом советской историографии в изучение истории ленинских Совнаркома и Совета обороны можно считать вышедшие в постсоветский период монографии А.Е. Ненина. Проанализировав опубликованные работы вождя мировой революции, его биографическую хронику, а также достижения историографии советского партийного и государственного строительства, исследователь пришел к выводу, что «историческая заслуга лидера большевистской партии В.И. Ленина заключалась во всестороннем развитии марксистского принципа подбора и расстановки руководящих кадров по политическим и деловым качествам, в обосновании права ЦК партии большевиков на распределение, расстановку и систематическое обновление работников государственного аппарата, выдвижение к руководству новых способных организаторов с одновременным обеспечением стабильности руководства и изучения опыта прошлого в процессе формирования кадров государственного аппарата»[48 - Ненин А.Е. Ленинский стиль работы с руководящими кадрами советского центрального государственного аппарата (октябрь 1917–1920 г.). Н. Новгород, 2000. С. 136.]. Как установил исследователь, «подбор кадров на руководящие посты в СНК и его комиссариаты осуществлялся по политическим и деловым качествам. Основными методами подбора кадров были личная беседа председателя Совнаркома с выдвигаемой кандидатурой, устный или письменный опрос лиц, знавших рекомендуемого, тщательное изучение письменных рекомендаций, обсуждение и утверждение кандидатур на заседании ЦК РКП(б) или [СНК] и в аттестационных комиссиях. Факты подтверждают, что эти методы позволили ЦК партии большевиков сосредочить в СНК и его комиссариатах лучшие партийные кадры с достаточно высоким уровнем образования и партийной подготовки»[49 - Там же. С. 136–137.].
Следует заметить, что А.Л. Кубланов, М.П. Ирошников, С.В. Липицкий, Э.Б. Генкина, А.Е. Ненин не ставили своей задачей специальное изучение истории создания Совета обороны и механизма взаимодействия этого Совета с Реввоенсоветом Республики, а место Совета обороны в политической системе РСФСР обозначили, исходя из постулата о «единстве ленинской гвардии».
В современный историографический период в изучение государственных институтов 1917–1930?х гг. вернул фактор личности крупнейший специалист по истории советской политической системы Е.Г. Гимпельсон[50 - Гимпельсон Е.Г. Рабочий класс в управлении Советским государством. Ноябрь 1917–1920 гг. М., 1982; Он же. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления. 1917–1930. М., 2003; Он же. Формирование советской политической системы. 1917–1923. М., 1995.]. Именно он констатировал, что в дискуссиях вождей с группой демократического централизма (децистами) и Рабочей оппозицией в 1919–1921 гг. важную роль играла «межгрупповая и межличностная борьба»[51 - Он же. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления. С. 119.]. Однако сам Е.Г. Гимпельсон, занимаясь глобальной проблемой создания, становления и развития советской политической системы, не ставил специальной задачей изучение создания РВСР и Совета обороны в контексте внутрипартийной борьбы.
Особняком среди вопросов, обсуждавшихся на подведшем итоги противостояния в большевистском ЦК в 1918 – начале 1919 г. VIII съезде РКП(б), стоял вопрос военный. Историография четко делится на два периода: до введения в научный оборот протокола закрытого заседания военной секции съезда (1989) и после[52 - Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 134–186; № 10. С. 171–189; № 11. С. 144–178.]. Причина засекречивания протокола закрытого заседания ясна: члены военной секции, как справедливо заметил один из них, вступили «на почву взаимных «комплиментов» и наговорили «очень много кислых вещей»[53 - Там же. 1989. № 9. С. 146.] не только друг другу, но и, добавим от себя, Центральному комитету РКП(б) и лично В.И. Ленину. Очевидно, именно поэтому в дальнейшей истории большевистской партии во всех случаях, когда обсуждение военного вопроса могло вызвать разброд и шатание в «дружных» большевистских рядах, вождь либо просил «записывать меньше»[54 - «Я прошу записывать меньше: это не должно попасть в печать»: Выступления В.И. Ленина на конференции РКП(б) 22 сентября 1920 г. // Исторический архив. 1992. № 1. С. 12–30.], либо вовсе делал все для того, чтобы в стенографических отчетах историки могли найти только скупую запись вроде такой: «Утреннее и вечернее заседания 12 марта и утреннее заседание 13 марта [1921 г.], посвященные военному вопросу, были закрытыми, и протоколов по ним не велось»[55 - Десятый съезд РКП(б). Март 1921 г… Стеногр. отчет. М., 1963. С. 292.], и лишь материалы съезда позволяли установить, что доклад сделал лично председатель РВСР Л.Д. Троцкий.
События, связанные с военной «оппозицией», в частности с реальной политической обстановкой в ЦК РКП(б) и, мягко говоря, неоднозначной ленинской политикой, дали впоследствии, в 1920?е гг., веский повод для спекуляций как сторонникам «генеральной линии» партии, так и оппозиционерам. В 1927 г. на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) огульные обвинения сталинцев заставили одного из трех вождей Объединенной оппозиции – Л.Б. Каменева – сделать краткий экскурс в историю военной «оппозиции» 1919 г., вызвавший у собравшихся массу негативных эмоций. Приведем фрагмент стенограммы:
«Каменев: […] Когда военная оппозиция: Бубнов, Ворошилов, отчасти Сталин (курсив наш. – С.В.) в 1918?м (явный перебор. – С.В.), 1919?м, 1920?м (тут уж точно Сталин обвинял вождя в военном фиаско в Польше. – С.В.) годах критиковали методы Ленина, выступали против него…
Сталин (воплощенная невинность! – С.В.): Я выступал против него?
Голос (с издевкой. – С.В.): А вы где были?
Троцкий: Два раза вас снимали с фронта за оппозицию, за нарушение дисциплины и за ложную линию.
Ворошилов (с издевкой. – С.В.): И всегда правильно? (Шум, звонок председателя.) […]
Каменев: Товарищи, я не хочу здесь копаться в личных вопросах, но факт, которого не может отрицать и Сталин, что во время самой напряженной военной обстановки была военная оппозиция, которая не согласна была с Лениным и Троцким и с ЦК (под этим псевдонимом здесь, как и в массе других источников, выведен Свердлов. – С.В.) и которая боролась за другое направление, за другие методы.
Ворошилов (со знанием дела. – С.В.) Ленина вы приплетаете зря! (Шум.)»[56 - РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 7. Л. 142.].
Естественно, материалы Объединенного Пленума ЦК – ЦКК ВКП(б) вплоть до известнейших указов первого президента РФ были засекречены, канон для изучения военной оппозиции 1919 г. заложила книга «История ВКП(б). Краткий курс» 1938 г.: «Особо стоял на съезде вопрос о строительстве Красной армии. На съезде выступала т. н. «военная оппозиция». Она объединяла немалое количество бывших «левых коммунистов» (а немалое не объединяла. – С.В.). Но вместе с представителями разгромленного «левого коммунизма» «военная оппозиция» включала и работников, никогда не участвовавших ни в какой оппозиции, но недовольных руководством Троцкого в армии (вот тут все по делу. – С.В.). Большинство военных делегатов было резко настроено против Троцкого, против его преклонения перед военными специалистами из старой царской армии, часть которых прямо изменяла нам во время Гражданской войны, против высокомерного и враждебного отношения Троцкого к старым большевистским кадрам в армии. Приводились на съезде примеры «из практики», когда Троцкий пытался расстрелять целый ряд неугодных ему ответственных военных коммунистов-фронтовиков, действуя этим на руку врагу, и только вмешательство ЦК и протесты военных работников предотвратили гибель этих товарищей. Борясь против искривления Троцким военной политики партии, «военная оппозиция» защищала, однако, неправильные взгляды по ряду вопросов военного строительства. Ленин и Сталин решительно выступили против «военной оппозиции» (Ленин решительно, Сталин вынужденно. – С.В.), защищавшей пережитки партизанщины в армии и боровшейся против создания регулярной Красной армии, против использования военспецов, против той железной дисциплины, без которой армия не может быть настоящей армией. Возражая «военной оппозиции», т. Сталин требовал создания регулярной армии, проникнутой духом строжайшей дисциплины. «Либо, – говорил т. Сталин, – создадим настоящую рабоче-крестьянскую, по преимуществу крестьянскую, строго дисциплинированную армию и защитим республику, либо пропадем»[57 - История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М., 1955. С. 224, 225.]. Здесь Иосиф Сталин из скромности умолчал о своей роли в организации военной «оппозиции».
Как справедливо отмечено в книге «История ВКП(б). Краткий курс», «отклонив ряд предложений «военной оппозиции», съезд в то же время ударил по Троцкому, потребовав улучшения работы центральных военных учреждений и усиления роли коммунистов в армии. В результате работы военной комиссии, выделенной на съезде, было достигнуто единодушное решение съезда по военному вопросу. Решения съезда по военному вопросу повели к укреплению Красной армии и к дальнейшему ее сближению с партией»[58 - Там же. С. 225.]. Тут явно не хватает добавления: к установлению тотального контроля партии над армией как политическим институтом. Комментируя «Краткий курс» на лекции 1940 г., один из его создателей – Е.М. Ярославский – указал, что делегаты съезда жаловались на то, что Троцкий «…безобразно относится к коммунистам, третирует большевиков и ставит их в необычайно трудные условия»[59 - Ярославский Е.М. Курс истории ВКП(б). Глава VIII. Партия большевиков в период иностранной военной интервенции и Гражданской войны (1918–1920 гг.). Лекция 3. VIII съезд партии. Стеногр. лекции, прочитанной 16 ноября 1940 г. М., 1941. С. 21.].
Несмотря на скупость сведений (впрочем, книга «История ВКП(б). Краткий курс» по определению не была призвана дать советским партийным, советским и прочим работникам подробную информацию о перипетиях внутриполитической борьбы) и умолчание о подоплеке реальных действий Ленина и Сталина, книга «История ВКП(б). Краткий курс» заложила прочный фундамент для изучения вопроса советскими историками, которое, впрочем, в полном объеме развернулось лишь во второй половине 1980?х гг.
Основные тезисы советской историографии по истории военной «оппозиции» на VIII съезде РКП(б) 1919 г. содержатся в коллективной монографии по истории Гражданской войны. Как справедливо отмечается, «военная оппозиция не имела общей платформы»[60 - Гражданская война в СССР. Т. 2. М., 1986. С. 22. О том же: Липицкий С.В. Указ. соч. С. 169.]. Однако тут же утверждается, что большинство оппозиции, «по существу, выступило за добровольчество, против всеобщей воинской обязанности трудящихся, за выборность командного состава, против использования опыта старых военных специалистов, огульно считая всех их врагами советской власти, требовало предварительного обсуждения боевых приказов на собраниях личного состава. Оппозиционеры ратовали за сохранение партизанских методов управления армией и ведения войны, выступали против введения в армии твердой воинской дисциплины и уставных требований. Они считали, что строгая дисциплина будет отпугивать от военной службы среднего крестьянина»[61 - Гражданская война в СССР. Т. 2. С. 22. Примерно о том же: Липицкий С.В. Указ. соч. С. 168.]. Последнее предложение уж точно было данью политической конъюнктуре: необходимости подчеркнуть единство пролетариата и беднейшего крестьянства, с одной стороны, и среднего крестьянина (курс на союз с которым партия взяла в марте 1919 г.) – с другой. Но главное – в действительности предложения, охарактеризованные в издании «История Гражданской войны в СССР», на съезде звучали, однако они не отражали взглядов большинства делегатов-«оппозиционеров». Основные тезисы военной оппозиции тем не менее четко названы в книге, но на них не акцентируется внимание читателя: «Делегаты резко и справедливо критиковали деятельность военного ведомства, которое возглавлял Троцкий»[62 - Гражданская война в СССР. Т. 2. С. 23.]. Вслед за «Кратким курсом» и отнюдь не безосновательно отмечалось, что Троцкий «враждебно относится к старым большевикам-фронтовикам, слепо преклоняется перед специалистами старой армии, пытается ослабить руководство партии в Красной армии. Нарушая классовый принцип, троцкисты засоряли ее ряды классово-чуждыми элементами, стремились строить армию по образцу царской, травили комиссаров (курсив наш. – С.В.), посылали в качестве таковых людей, не пригодных для этой роли, игнорировали партийно-политическую работу»[63 - Там же.]. Акцент на главном, выделенном нами курсивом, авторы коллективной монографии по истории Гражданской войны сделать не могли, поскольку в этом случае пришлось бы признать ошибочность кадровой политики в военном ведомстве В.И. Ленина. В результате пришлось увидеть мнение «большинства» военной оппозиции там, где его по определению не было, и явно преувеличить трогательное «единение» пролетариата и беднейшего крестьянства с крестьянством средним.
Общую оценку советской историографии этого периода дал М.А. Молодцыгин в своей книге о создании и становлении Красной армии: «…В лучшую сторону… выделяется статья В.[В.] Журавлева и Л.[М.] Спирина. Авторы правильно охарактеризовали существо «военной оппозиции». Верно подмечено […] что Сталин выступил «в защиту тезисов ЦК по просьбе Ленина», а сам он «до этого был в оппозиции […]». Достойна уважения проявленная авторами лояльность в отношении Троцкого. Несколько позже […] появилась статья […] А.Ф. Данилевского «твердая линия (VIII съезд РКП(б) о военном строительстве)». Статья содержит целый ряд выпадов против Троцкого, не соответствующих истине, а по форме напоминает не столь далекие времена: «Что касается Льва Троцкого и его немногочисленных сторонников, то они впали в другую крайность – стали преклоняться перед военными специалистами, игнорировать политический контроль над ними партийных организаций и военных комиссаров»; «Делегаты выражали протест против политической линии Троцкого, пытавшегося свести на нет роль партийных организаций и военных комиссаров» и т. д.»[64 - См. подр.: Молодцыгин М.А. Красная армия. Рождение и становление. М., 1997. С. 162–163.].
К 50?летию VIII съезда РКП(б) выпустил свою статью о военной дискуссии на съезде и Ю.И. Кораблев[65 - Кораблев Ю.И. В.И. Ленин и вопросы строительства регулярной армии на VIII съезде партии // Военно-исторический журнал. 1969. № 2. С. 3—11.]. Исследователь, основываясь на опубликованных источниках и документах Центрального партийного архива (совр. РГАСПИ), сделал вывод о том, что «Военная оппозиция» выступила против использования в армии военных специалистов, а взятую партией линию на их широкое привлечение рассматривала как «уклонение военной политики в сторону восстановления механических форм старой армии, в том числе и тех, которые в свое время обусловливались не потребностями военной техники, а классовыми отношениями дореволюционного порядка»[66 - Цит. по: Там же. С. 5.]. По мнению Ю.И. Кораблева, платформа «военной оппозиции» была «объективно […] направлена против линии партии на строительство и укрепление регулярной армии, на сохранение партизанских методов военного управления и ведения войны. Она явилась своеобразным отражением в военной политике мелкобуржуазных взглядов «левых коммунистов», которые еще весной 1918 г. выступили против привлечения буржуазных специалистов, считая это равносильным возвращению командных постов капиталистам, а также против устранения железной дисциплины во всей работе партии и государства»[67 - Там же. С. 6.].
В западной историографии борьба, развернувшаяся на VIII съезде РКП(б), и в частности по военному вопросу, изучалась в работе А. Авторханова. Исследователь сосредоточился главным образом на персоналиях деятелей военной оппозиции и роли Сталина в этой оппозиции[68 - Совсем недавно вышло переиздание книги в одном из отечественных издательств: Авторханов А. Происхождение партократии. Т. 1. ЦК и Ленин. М., 2022.].
Изучение военного вопроса на VIII съезде РКП(б) на современном этапе фактически сводится к главе «Новые бои за новый курс» монографии М.А. Молодцыгина.
Сосредоточившись на политической составляющей вопроса, М.А. Молодцыгин доказал, что VIII съезд РКП(б) «несомненно сыграл немалую роль в советском военном строительстве. Принятые съездом документы содержали реальную программу действий ЦК партии, комиссаров и политработников, всех армейских коммунистов. Вместе с тем, именно с этого съезда можно начинать отсчет подчинения армии высшим партийным органам, без чего не могло быть всевластия РКП(б), прикрытого речами о власти народа, а на деле означавшего возможность использования военных частей против народа»[69 - Молодцыгин М.А. Красная армия. С. 162.]. Впервые в историографии М.А. Молодцыгин проанализировал ход обсуждения военного вопроса на закрытом заседании специальной секции, детально проанализировав противоречия в якобы «стройных рядах» никогда не существовавшей в природе «ленинской гвардии»[70 - См.: Там же. С. 157 и след.].
Кроме того, выявив и изучив тщательно отредактированный Троцким черновик его ответного послания в ЦК РКП(б) на тезисы, сформулированные на основании резолюций съезда Зиновьевым, М.А. Молодцыгин обнаружил в нем важнейший абзац, не вошедший в окончательную редакцию. В абзаце еще раз подчеркивалось, что партия большевиков «далеко не монолит, прежде всего в ее руководящем звене. Если все признавали лидером Ленина, то за второе место шла борьба между Троцким, Зиновьевым и Сталиным. Лидер умело пользовался этим, выступая в роли примирителя, борца за единство»[71 - Там же. С. 164.]. Троцкий в этом фрагменте недоговорил только одно: такое положение в верхах сложилось после скоропостижной кончины Свердлова. М.А. Молодцыгин недоговорил другое: в марте 1919 г. Ленин, учтя опыт со Свердловым, распределил властные полномочия между несколькими своими соратниками, заложив тем самым под фундамент своей партии бомбу замедленного действия. Во время тяжелой болезни и после смерти вождя мировой революции именно окончательная ликвидация угрозы третьему «коллективному руководству» со стороны Троцкого, а также противостояние Зиновьева и Сталина предопределили в 1923–1925 гг. судьбу ленинской партии[72 - См. об этом: Войтиков С.С. Сталин против Зиновьева. М.: Вече, 2022.].
Подоплека VIII съезда РКП(б) крайне важна и для понимания ситуации, сложившейся в высшем политическом руководстве к весне 1919 года. Так, исследователями по-разному трактуется удаление из центра Сталина. Д.С. Новоселов склонен расценивать удаление из Москвы Сталина в числе целого ряда большевистских руководителей как следствие их поражения в «крестовом походе» против ВЧК[73 - См.: Новоселов Д.С. Кризис ВЧК в конце 1918 – начале 1919 годов // Отечественная история. 2005. № 6. С. 70 и след.]. При этом сам Сталин сетовал впоследствии на иное – сознательное противопоставление Лениным его веса в партии авторитету Троцкого в высшем военном руководстве[74 - Стенограммы заседаний Политбюро…Т. 2. С. 593.].
В статье с анализом современной историографии истории создания и становления Красной армии единственный современный авторитет в области историографии истории Гражданской войны В.И. Голдин констатировал: «Комплекс принципиальных вопросов военного строительства и военной политики и дискуссии с участием представителей т. н. военной оппозиции стал предметом рассмотрения на VIII съезде партии большевиков […] Думается, что при наличии значительной литературы, в которой так или иначе освещалась эта дискуссия и различные подходы к строительству Красной армии, она заслуживает обстоятельного монографического исследования»[75 - Голдин В.И. Паутина из легенд // Родина. 2011. № 2. С. 5.].
Тема вклада Троцкого в строительство РККА, а также реального содержания дискуссий в большевистской партии о путях строительства Красной армии впервые была затронута, хотя и весьма осторожно, в монографиях и докторской диссертации Ю.И. Кораблева 1970?х гг.[76 - См.: Кораблев Ю.И. В.И. Ленин и создание Красной армии. М., 1967; Он же. В.И. Ленин и создание Красной армии (октябрь 1917 – март 1919 г.): Дис. …д-ра ист. наук. М., 1967; Он же. В.И. Ленин и защита завоеваний Великого Октября. М., 1979.] В постсоветский период Ю.И. Кораблев смог реализовать в полном объеме свои многолетние исследовательские наработки по советской военно-политической истории[77 - См.: Кораблев Ю.И. Троцкий Лев Давидович // Реввоенсовет Республики: (6 сентября 1918 г. – 28 августа 1923 г.). С. 19–55; Гражданская война в России: События, мнения, оценки (памяти Ю.И. Кораблева). М., 2002 [помимо работ коллег и учеников в книге изданы оставшиеся неопубликованными труды по истории советского военного строительства самого Ю.И. Кораблева].].
Процесс организационного развития высших военно-политических органов и отдельных структурных подразделений советского центрального военного аппарата в годы Гражданской войны рассмотрен в докторской диссертации Я.Г. Зимина[78 - См., напр.: Зимин Я.Г. Создание и развитие органов военного руководства Советского государства в годы гражданской войны: Дисс… д-ра ист. наук (1917–1920 гг.). М., 1970.] и нашей монографии «Высшие кадры Красной армии»[79 - Войтиков С.С. Высшие кадры Красной армии. М., 2010.]. Так называемую «Завесу» обороны, действовавшую весной – летом 1918 г. вместо упраздненных по условиям Брестского мира вооруженных сил, изучил Н.Д. Егоров[80 - Егоров Н.Д. Создание и деятельность войск Завесы обороны в 1918 г.: Дис. … канд. ист. наук. М., 1989.].
Аппарат управления РККА, без изучения истории которого в принципе невозможно исследование советской военно-политической истории, стал предметом трудов С.М. Кляцкина, М.А. Молодцыгина и А.В. Крушельницкого. В монографии С.М. Кляцкина кратко рассмотрены история создания и деятельности высшего военного коллегиального органа – Высшего военного совета; основные направления военного строительства в годы Гражданской войны, дана основная информация о Реввоенсовете Республики и системе подчиненных ему центральных органов военного руководства. В статье «120 дней Наркомвоена» М.А. Молодцыгин впервые проанализировал организацию руководства военным ведомством в период с 3 марта (времени создания Высшего военного совета) по июль 1918 (V Всероссийский съезд Советов) и смену руководства военного ведомства в марте 1918 г.; основные составляющие «нового курса» и первые шаги по его претворению в жизнь. В кандидатской диссертации и статьях А.В. Крушельницкого изучен процесс создания и начальный этап становления советского центрального военного аппарата (октябрь 1917 – март 1918 г.). А.В. Крушельницкий впервые исследовал процесс овладения большевиками центральными органами Военного министерства в октябре – ноябре 1917 г.; уточнил первоначальный состав коллегии Наркомвоена; изучил основные направления сворачивания структур старого Военного министерства и начальный этап становления новых – «советских». В статьях А.В. Крушельницкого проанализирован персональный состав коллегии Наркомвоена; изучена ликвидация контрреволюционного саботажа в Военном министерстве, имевшая место после Октябрьской революции; в соавторстве с М.А. Молодцыгиным по протоколам заседания коллегии проанализированы первые шаги советских военных руководителей по реорганизации доставшегося им центрального военного аппарата[81 - Крушельницкий А.В. Народный комиссариат по военным делам в первые месяцы диктатуры пролетариата (конец октября 1917 г. – март 1918 г.): Дис. … канд. ист. наук. М., 1985; Крушельницкий А.В., Молодцыгин М.А. Наркомвоен в первые месяцы Советской власти: По протоколам заседания коллегии // Советские архивы. 1985. № 6. С. 34–38; Крушельницкий А.В. Ликвидация контрреволюционного саботажа в Военном министерстве в первые месяцы Советской власти // Исторический опыт Великого Октября. М., 1986. С. 162–171; Он же. Об интерпретации одного факта: Из истории «слома» Военного министерства в первые месяцы Советской власти // Государственные учреждения и общественные организации СССР: Проблемы, факты, исследования. М., 1991. С. 87–90; Он же. Состав коллегии Народного комиссариата по военным делам в первые месяцы Советской власти // Государственные учреждения и общественные организации СССР. М., 1985. С. 39–46.].
Стала предметом современных исследований дискуссия о необходимости сохранения ВЧК, развернувшаяся летом 1918 г. и закончившаяся в преддверии VIII съезда РКП(б) 1919 г.
И.С. Ратьковский исследовал политику массового красного террора в Советской России в 1918 г., нашедшую свое выражение прежде всего в деятельности ВЧК и местных чрезвычайных комиссий. И.С. Ратьковский справедливо подчеркнул, что красный террор не ограничивался рамками 1918 г., однако «именно этот период дает наиболее четкую картину воплощения идеи политического и классового, отчасти социально-экономического террора»[82 - Ратьковский И.С. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. СПб., 2006. С. 3.]. Дискуссии о судьбе ВЧК в конце 1918 – начале 1919 г. И.С. Ратьковский посвятил главу своего исследования[83 - Там же. С. 210–233.] и сделал следующий вывод: «Толчком к началу [дискуссии] послужило выявление нескольких сотен случаев злоупотребления своим служебным положением при проведении красного террора сотрудниками чрезвычайных комиссий. В условиях резкого увеличения полномочий ЧК и слабого контроля над их деятельностью многие чекисты не выдерживали испытания властью. Массовый характер подобных преступлений выявил серьезные недостатки в системе чрезвычайных комиссий»[84 - Там же. С. 210.]. По мнению И.С. Ратьковского, «…Чрезвычайные комиссии, хотя и оставались карающим мечом советской власти, но их роль в репрессивной политике снизилась по сравнению с 1918 г. За девять месяцев (июнь 1918 г. – февраль 1919 г.) органами ВЧК было расстреляно на территории 23 губерний 5496 человек. С учетом губерний Северного Кавказа и северо-западных районов России эти показатели могут быть увеличены до 8–9 тыс. человек. Таковы были итоги осуществления политики красного террора в 1918 г. Дискуссия о ВЧК изменила характер карательной политики Советского государства [курсив наш. – С.В.]. За последующие девять месяцев количество расстрелянных в пределах указанных территорий было почти в три раза меньше. Прежняя политика превентивного красного террора, как террора прежде всего со стороны чрезвычайных комиссий, ушла в прошлое и на территории Центральной России в подобных масштабах уже не применялась»[85 - Там же. С. 233.].
Главный специалист Государственного архива Российской Федерации Д.С. Новоселов в ряде публикаций[86 - Новоселов Д.С. Кризис ВЧК в конце 1918 – начале 1919 годов // Отечественная история. 2005. № 6. С. 66–77; «Приступить немедленно к ликвидации ВЧК…» / Публ. Д.С. Новоселова // Военно-исторический журнал. 2006. № 12. С. 51–55.] проанализировал дискуссию в контексте внутрипартийной борьбы в Советской России, сделав вывод о том, что за фасадом этой дискуссии скрывалось стремление лидеров РКП(б) вывести ВЧК из-под непосредственного подчинения В.И. Ленина, если не ликвидировать ВЧК в качестве «одного из главных рычагов власти»[87 - Новоселов Д.С. Кризис ВЧК… С. 73.] председателя советского правительства.
Е.Г. Гимпельсон и Б.В. Павлов затронули проблемы, связанные с местом и ролью ВЧК – ГПУ – ОГПУ в системе государственных и партийных органов Советского государства, в своих фундаментальных исследованиях становления и эволюции советской политической системы[88 - Гимпельсон Е.Г. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления…; Павлов Б.В. Коммунистическая партия в советской политической системе (1917–1925 гг.): в 2 ч. СПб., 2003.]. Е.Г. Гимпельсон[89 - Гимпельсон Е.Г. Становление и эволюция советского государственного аппарата управления. С. 56, 94—105.] изучил основные аспекты взаимо- и противодействия ЧК, с одной стороны, местных советских органов, Наркомата юстиции, НКВД РСФСР и революционных трибуналов – с другой; сделал важный вывод о том, что, «как и в других областях государственной жизни, процесс строительства функционирования чрезвычайных комиссий не был однозначным и прямолинейным. Изменения военно-политической обстановки непосредственно влияли на объем полномочий этих органов»[90 - Там же. С. 101.]. Б.В. Павлов поставил вопрос о взаимоотношениях ЦК РКП(б) и ВЧК в годы Гражданской войны. Однако, поскольку для Е.Г. Гимпельсона и Б.В. Павлова ВЧК – частный вопрос, история этой комиссии как политического института не была исследована в их монографиях в полном объеме.
Общий контекст дискуссии помогает воссоздать исследования по истории ВЧК и ее местных органов в целом. Крупнейший современный историк ВЧК О.И. Капчинский в монографии о кадрах ВЧК изучил противостояние Ф.Э. Дзержинского с партийной коллегией ВЧК под руководством Я.Х. Петерса, сделав в том числе вывод о том, что исход этого противостояния был предопределен резким снижение процента латышей в ВЧК в начале 1919 г.[91 - См., напр.: Капчинский О.И. ВЧК: Организационная структура и кадровый состав (1917–1922 гг.). М., 2005; расширенный вариант той же книги: Он же. Гвардейцы Ленина. М., 2014.] На двух полюсах современной отечественной историографии находятся созданные: в рамках советского историографического канона биографические публикации А.М. и А.А. Плехановых[92 - См., напр.: Ф.Э. Дзержинский: председатель ВЧК – ОГПУ. 1917–1926 / Сост.: А.А. Плеханов, А.М. Плеханов. М., 2007; Плеханов А.М. Кто вы, «Железный Феликс». М., 2013.], в рамках критической традиции 1990?х – начала 2000?х гг. – монографии А.Г. Теплякова[93 - О периоде Гражданской войны: Тепляков А.Г. «Непроницаемые недра»: ВЧК – ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг. / Под ред. Г.А. Бордюгова. – М., 2007.].
Основной фактологический массив о «кризисе ВЧК» собран, однако представляется целесообразным проанализировать данную внутрипартийную дискуссию в контексте противостояния в верхушке РКП(б), развернувшегося после ранения В.И. Ленина.
Глава 2
Источники
Общую картину политической борьбы в годы Гражданской войны и третьего «коллективного руководства» позволяет восстановить лишь комплексное изучение документов советских и партийных (до июля 1918 г. наряду с большевистскими левоэсеровских) съездов, высших партийных и высших государственных органов. По сути, приходится одновременно анализировать: предсъездовскую дискуссионную литературу; протоколы и стенографические отчеты заседаний всероссийских, всесоюзных съездов Советов, опубликованные максимально возможно полно; протоколы и стенографические отчеты партийных съездов и конференций, опубликованные полностью лишь в 1989 г.; протоколы заседаний большевистской и меньшевистской фракций съездов и конференций единой РСДРП, сохранившиеся частично и опубликованные фрагментарно; программы и уставы партии, полностью опубликованные; материалы комиссий и подкомиссий съездов и конференций, опубликованные частично; стенограммы заседаний президиумов и сеньорен-конвентов партийных съездов, президиумов конференций, опубликованные частично; протоколы заседаний ЦК РСДРП(б) – РКП(б) – ВКП(б), опубликованные за весь период, но выборочно[94 - Протоколы Центрального комитета РСДРП(б). Август 1917 – февраль 1918. М., 1958; Известия ЦК КПСС. 1989. № 6 и др. документальные публикации.] (и в части своей утраченные); стенограммы Пленумов ЦК РКП(б) – ВКП(б) за 1920?е гг., опубликованные частично; протоколы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) и – за более поздний период – его «особой папки», опубликованные частично[95 - См., напр.: Известия ЦК КПСС. 1989–1991; Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Повестки дня заседаний. 1919–1952. Каталог: Т. 1. 1919–1929. М., 2000.]; стенограммы отдельных заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б), все известные из которых опубликованы[96 - Е.А. Преображенский. Архивные документы и материалы. 1886–1920 гг. / сост. и археогр.: М.М. Горинов, Н.А. Тесемникова, С.В. Цакунов. М., 2006. С. 347–353; Стенограммы заседаний Политбюро… Т. 1–3. М., 2007.]; протоколы заседаний Оргбюро и Секретариата ЦК РКП(б) – ВКП(б), неопубликованные; стенограммы отдельных заседаний Оргбюро ЦК РКП(б), неопубликованные; протоколы и стенограммы отдельных заседаний ЦКК РКП(б) – ВКП(б) и ее Президиума, из которых опубликованы только совместные заседания ЦК и Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б), Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства РСФСР и Собрание законов СССР, представляющие собой весьма специфические подборки нормативных актов; протоколы заседаний СНК РСФСР, опубликованные лишь за первые несколько месяцев советской власти, и СНК СССР, неопубликованные; протоколы и стенограммы заседаний ВЦИК Советов и ЦИК СССР, опубликованные выборочно; протоколы заседаний РВС Республики, опубликованные полностью лишь в 1997–2000 гг.; протоколы заседаний РВС СССР, отдельные из которых опубликованы; протоколы заседаний Совета рабочей и крестьянской обороны – Совета труда и обороны, незначительная часть из которых опубликована в различных документальных сборниках.
Из материалов съездов и конференций особое значение имеют партийные программы и уставы как документы системообразующие.
Программы считались основными политическими документами, в которых закреплялись стратегические задачи партии. Они представляли собой, как это называли советские историки и археографы, «фундамент стратегии и тактики революционной партии пролетариата»[97 - Предисловие // Второй съезд РСДРП. Июль – август 1903 г. Протоколы. М., 1959. С. XIII.]. Основатель большевистской партии В.И. Ленин, как всегда кратко и лаконично, заметил в одном из своих выступлений (1922): «Без Программы и обещаний выступить с мировой революцией нельзя»[98 - Одиннадцатый съезд РКП(б). Март – апрель 1922 г. С. 18.]. Собственно, с 1903 г., когда редакция «Искры» и «Зари» навязала[99 - Там же. С. X.] II съезду РСДРП свой, радикальный, вариант Программы партии, началось размежевание российских социал-демократических рядов на большевиков и меньшевиков. Как с гордостью писали советские историки, «В.И. Ленин со всей решительностью и непреклонностью защитил положение о диктатуре пролетариата от всех нападок оппортунистов»[100 - Предисловие // Второй съезд РСДРП. Июль – август 1903 г. Протоколы. С. XI.]. Г.В. Плеханов удовлетворенно констатировал «…факт тот, что, кроме т. Акимова, никто на съезде не возражал против основных положений нашей Программы. Они признаны огромным, подавляющим большинством съезда, а именно это признание ее таким большинством съезда показывает, что в нашей партии спор ревизионистов с ортодоксами решен в пользу этих последних»[101 - Философско-литературное наследие Г.В. Плеханова. Т. 1. М., 1973. С. 88.].
Поскольку любые неосторожные заявления на страницах основного партийного документа могли привести к крайне серьезным последствиям, программные установки партия меняла редко. По справедливому замечанию А.И. Микояна, «большевики в течение 10 лет не имели отдельной собственной Программы»[102 - Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенограф. отчет. М., 1961. С. 385.], первую отдельную от меньшевиков Программу принял VIII съезд РКП(б) 1919 г.
И то один скверно прописанный в этой Программе РКП(б) пункт явился теоретической предпосылкой для Профсоюзной дискуссии, поставившей партию перед угрозой раскола. На IX съезде РКП(б) 1920 г. старый большевик Д.Б. Рязанов, накопивший огромный опыт по борьбе с синдикализмом в РСДРП[103 - См.: Девятый съезд РКП(б). Протоколы. М., 1960. С. 227.], прямо заявил товарищам по партии: «Мы в Программе [1918 г.] осветили то, к чему теоретически не подготовлялись, осветили в Программе» роль профсоюзов «в той области, которая им не свойственна»[104 - Там же. С. 229.].
Отнюдь не напрасно российский социал-демократ, будущий видный советский экономист и академик, С.Г. Струмилин еще на Объединительном съезде РСДРП 1906 г. призвал товарищей относиться к программным вопросам максимально ответственно, поскольку «Программные требования – это исторический вексель, по которому нужно при всяких обстоятельствах или расплатиться полностью, или признать себя политическими банкротами»[105 - Четвертый (Объединительный) съезд РСДРП. Апрель (апрель – май) 1906 года. Протоколы. М., 1963. С. 87.]. И поэтому, невзирая на то что в «партийных кругах» задолго до Первой мировой войны констатировали «полную устарелость» старой Программы[106 - Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(большевиков). Петроградская общегородская конференция РСДРП(большевиков). Апрель 1917 года. Протоколы. М., 1958. С. 196.], Г.Я. Сокольников и В.И. Ленин признали на VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(большевиков) 1917 г. целесообразным отложить принятие нового варианта Программы «партии, которой следовало бы называться Коммунистической…»[107 - Следственное дело большевиков. Кн. 1. М., 2012. С. 686.], до созыва съезда: «Было бы желательно, чтобы разработка партийной Программы стала делом всей партии»[108 - Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (большевиков). Петроградская общегородская конференция РСДРП (большевиков). Апрель 1917 года. Протоколы. С. 199.].
Уставы (на ряде съездов – Организационные уставы, на самом Первом съезде – Манифест РСДРП) представляли «собой своды правил и положений, определявших задачи, устройство и деятельность» партии. Устав фиксировал организационное устройство, функции, компетенцию, основные направления партийной деятельности, а также финансовые ресурсы, размер вступительных и членских взносов. В советские времена уставы составляли юридическую основу партийной деятельности[109 - История Коммунистической партии Советского Союза / отв. ред. А.Б. Безбородов. М., 2014. С. 80.].