скачать книгу бесплатно
– Вот встретимся и поговорим. Не знаю почему, но как только узнал диагноз, в голове всплыло твое лицо. Взял и позвонил …со своими глупостями. Прости еще раз. Я закажу нам столик, на шесть. Ищи у окон, хорошо?
– Ну ладно. – Сдался Велесов. – Давай в шесть…
Игорь, собираясь на встречу с бывшим попутчиком, оставил машину на работе. Он подозревал, что без «подогрева» эти посиделки не обойдутся. Догадывался, о чем собирался ему рассказать Левков, поэтому понимал, что перед тем, как все это выслушать, на самом деле лучшим будет сразу что-то употребить.
На верхние этажи нового здания автовокзала поднялся на лифте. Сошел в зал и стал шарить взглядом по столикам у окон. Подошла девушка-официант, и очень по-домашнему, ласково поинтересовалась, на сколько мест нужен столик. Узнав о том, что его уже ждут где-то у окна, она отвела Велесова к другому официанту. Тот не успел даже ничего спросить, как Игорь увидел у окна за его плечом Левкова.
– Спасибо, – улыбнувшись, ловко обогнул фигуру официанта Игорь и указал рукой. – Вон мой товарищ. Думаю, вы еще не раз к нам сегодня подойдете.
– Меня зовут Влад.
– Я понял, – устремляясь в проход между столами, указал на его бейдж Велесов, – позову, – уверил он, – и не раз!
Левков встретил его обычной болтовней, сунул в руки проспект с цветными фото блюд, и предложил посмотреть что-то, чтобы хорошенько посидеть. Каждый выбирал себе сам, но при заказе официанту, биохимик сказал, чтобы счет был один и принесли его именно ему.
Улыбчивый Влад, зная толк в запросах клиентов, первым принес коньяк, нарезанный лимон и какие-то аппетитно пахнущие хлебцы. Вскрыв бутылку, он налил мужчинам и моментально ушел.
Левков тут же схватил бокал и с фразой «ну что, сидим?», выпил все без остатка. Игорь, молча наблюдая за этим, тоже выпил. Взяли по ломтику лимона…
– Как тогда, – хмыкнул биохимик, – помнишь? В поезде…
– Ага, – согласился Велесов, – только там были втроем, а тут – полным полна коробочка. Посмотри, сколько народу! А еще говорят – плохо живем. Цены, небось, ресторанные?
– Почти, – морщась от кислоты лимона, отмахнулся Левков. – Я люблю тут покушать. По сути, ресторан, но нет этих понтов и рисовок. Только музыки живой не хватает…
– А тебе сейчас уже и музыку подавай? – подначивая товарища, спросил Игорь.
– А хрен его знает, – признался Левков. – Сам не знаю, чего мне сейчас хочется. Наверное, все же в первую очередь удавиться.
– А чего так? Сразу – лапки вверх? А, Валер?
– А какой смысл дергаться, Игорь? Ты обратил внимание, сколько нас сейчас таких, как я? С диагнозом. А сколько людей уже парят землю? А сколько среди них детей?! Блин, и они, дети, с таким диагнозом?! Это же не просто страшно! Это…
И вот с чего вдруг? Чернобыль? Вранье! Экология? Наши организмы достаточно гибки в плане приспособленчества к среде, так что эта версия тоже не годится. Тогда что? Происки каких-то врагов? Но ведь это заболевание бушует и в других странах, правда не знаю, в таких ли масштабах. Знакомые врачи, так, не для протокола, говорят, что на самом деле в Беларуси ситуация еще страшнее, чем мы это видим, просто у них рекомендации держать по онкологии умеренную планку смертности.
– Как это? – округлил глаза Велесов.
– О, это проще, чем ты думаешь. Мы вообще, в плане коверкания статистики, которая и без того наука лжи, впереди планеты всей.
– Ну, объясни, не выпендривайся, – откинувшись на спинку кресла, заинтересовался инженер, – как это можно – править статистику смертности? Зачем? Тут же, либо пациент жив, либо он мертв! Как в Буратино…
– Это простая математика, Игорь, – подливая в бокалы коньяку, пояснил Левков. – Человек болен онкологией, но поставить ему это причиной смерти нельзя!
– Почему?
– А потому, что тогда надо бить тревогу на весь мир! Не дай бог, кто-то подумает, что нас, людей, с какой-то непонятной, дикой целью чем-то травят. Обывателю трудно, почти невозможно объяснить, что эта болезнь сидит в каждом и сдерживается только силами иммунитета самого организма. Онкобольные везде умирают от остановки сердца, у них перестают работать легкие, почки, разваливается печень от химиотерапии или облучения, случаются гангрены конечностей, но… В повлекшем смерть заключении будет стоять что угодно только не онкология. Она лишь провоцирует причину смерти, а непосредственно от нее не умирают, понимаешь?
– Кто тебе сказал эту ерунду? Я имею ввиду – сокрытие статистики.
– Люди. Знающие люди. …У человека рак мочевого пузыря, гниет заживо, мучается целый год, пока метастазы не сожрут все его нутро. А потом не выдерживает сердце и в статистику идет – смерть от остановки сердца, а на фоне чего, уже мало кого интересует.
– У тебя рак мочевого? – осторожно спросил Велесов.
– А-ха, – легко подтвердил Левков. – Сразу думал что-то с почками. Проверялся. То лучше состояние, то хуже. Раз анализы сдал – вроде неплохо, второй раз – хуже, и так несколько раз, пока вчера вечером не вызвал к себе доктор и не «обрадовал». «Вы не переживайте, – говорит, – мы сделаем все возможное». А что они могут сделать, Игорь? Что?
– Тише, не кричи…
– Да чихать, – отмахнулся Валера, но стал говорить намного тише, – у меня сейчас в голове пожар и тысяча вопросов, Игорек! И первый из них к той самой статистике: кому ты такая нужна? Есть и второй вопрос к тем, кто ее делает. Ведь и вы все, сука, очковтиратели, в любой день можете получить от докторов такую же «черную метку» как я, и что тогда? Зачем вы скрывали от людей правду? Но это так, разогрев вопросов. Главные, мой друг, у меня, конечно же, к самой болезни. За что ты, сука, нас?! За что? Столько людей! Детей, падла, за что? Ведь под Минском не меньше целого города похоронено и время этих захоронений уместилось где-то в 10-15 лет. Заметь, стариков там совсем немного!
Понятно, что у каждого из нас есть свои часики, и они б**дь где-то тикают. Еще ни один человек не вернулся из-за порога смерти, когда его будильник зазвонил, но просто смерть – это смерть. Пришла и все, капут! А вот болезнь до смерти – другое дело. Особенно такая, когда долго-долго не можешь нормально поп?сать, а потом и вовсе в тебя вставят трубочки, повесят пластиковый мешочек и каждый день, каждый час – боль! Адская, сука, огненная, не проходящая! И так до самой смерти.
И вот я спрашиваю, Игорек, эту болезнь, за что? Тикают часы смерти, вот и пускай тикают до своего часа.
Вообще, если рассуждать, (ты же помнишь, я – биолог), то существование этой болезни – более чем странный расклад. Вот подумай, онкология вклинивается в дело самого мироустройства, она – торопит смерть. Выходит, что она управляет ей? Да нет же – чушь! Смерть приходит не только к онкобольным. Но почему к кому-то обыденно, а к кому-то так страшно и мучительно? Почему кто-то шел, упал и все! А кто-то год-полтора ревет от боли, заставляя родных и близких молиться, чтобы он поскорее сдох?
– Тише, Валера, – снова опасливо осмотрелся Велесов, – вряд ли эта болезнь тебя услышит. Но даже если бы и слышала, то поверь, ей кричали и не такое. Скажи лучше, на какой она у тебя стадии? Ну, …сильно ты уже?
– Пока, как видишь, без трубок и пакетиков.
В этот момент подошел официант, принес заказ. Мужчины терпеливо дождались, когда он расставит все по столу, улыбнется и, оставив их, пойдет к другим столикам.
– Давай есть, – предложил Левков, – сколько еще радостей в этой жизни осталось?
– Давай, – согласился Игорь, – обед был давно, а у меня организм требует.
– Пока еще и у меня требует, – горько заметил биохимик, – но в отличие от тебя мне это счастье ненадолго.
Что-то около десяти минут, погруженные в свои мысли, они, молча, кушали, то и дело, запивая еду коньяком. Когда с горячим было покончено, первым заговорил Велесов:
– Не думай, что я выкручиваюсь, – понуро начал он, – но ты должен понимать, дядя Коля, не объясняя причин, просто может упереться, и не взяться тебя лечить. Он вообще от двери может послать нас с тобой подальше и включить дурака – «вы меня с кем-то путаете, хлопцы. Я ж пенсiянер». Это даже не характер такой у человека, тут что-то другое. В присутствии его ты становишься …раздетым что ли. Вдруг понимаешь, что врать ему бессмысленно, а выкручиваться при ответе на заданные им вопросы тем более. Дядя Коля спрашивает сейчас, а ты видишь, что твои ответы на эти вопросы он знал еще вчера, и только проверяет тебя на искренность.
Видел бы ты, сколько людей ходит под его окнами. Иногда сидят вдоль забора, плачут, надоедая соседям, а он не берет их лечить и все! Его не разжалобишь и не уговоришь. И по дороге иногда гуляют всякие тети, дяди, которые… не в себе, что ли? Не пойму, на что они надеются? Таких даже доктора в дурке не берут, но их упрямо тянет к его дому. Так показывают зомби в фильмах – бредут как тени по его улице…
– Что значит тети «со сдвигом»?
– Ну, – замялся Велесов, – не знаю, как тебе объяснить. Они какие-то …очарованные что ли. Своей придурью чем-то похожи на ту девицу, что ехала с нами в купе, помнишь? Глаза у них такие же…
В этот момент где-то под одеждой Велесова начал звонить телефон. Игорь полез в карман, попутно продолжая говорить:
– Точно говорю – очарованные, …блин, что за номер? Странно, не знаю такого. Хм. Так вот, Валера, бельма у них как у сумасшедших, как у той, с поезда… Але! Але-о! – ответил на звонок Велесов. – Да, я. Все верно – Велесов. …Девушка, мой рабочий день закончился, позвоните завтра после девяти. …Кто?!
Несчастный инженер медленно отнял смартфон от уха. Нажав иконку громкой связи, он положил аппарат на центр стола и кивнул на телефон Левкову:
– Не расслышал, – соврал Велесов, – повторите еще раз, кто вы?
– Игорь, – раздался из динамика женский голос, – не валяйте дурака. Вы же уже вспомнили меня. Мы с вами ехали в поезде из Смоленска. Я – Ольга…
– Я не валяю дурака, – внутренне собираясь в комок, сдержанно ответил инженер, – просто вспомнил – вы же не захотели пить с нами брудершафта, поэтому мы не знакомы. Откуда мне знать, что вас зовут, Ольга? Представьте, позвонил бы вам я и сказал: «Это Игорь».
– У меня есть ваш номер, так что я сразу бы узнала, что звоните вы.
– Н-но, – подвинувшись вперед, к лежащему посреди стола смартфону, стал заикаться Велесов, – я-то точно помню, что не давал вам свой номер.
– Не давали, – спокойно ответила девушка, – но у меня есть. Впрочем, как и номер второго попутчика – Левкова. Я и его номер разыскала. На тот случай, если вы не ответите.
Бывшие попутчики переглянулись. Во взгляде обоих сквозило удивление. Игорь расстегнул и расправил ворот сорочки. Ему стало жарко:
– Найти? – сузив глаза, вкрадчиво спросил он. – Зачем я вам?
– Хотелось бы неосторожно пошутить, о том, что вы не женаты, – ровным, каким-то казенным голосом ответила девица и добавила, – да и я не замужем, но сейчас не до шуток. В поезде вы говорили о каком-то дяденьке из Заславля. Я запомнила ваши слова о том, что по какой-то там причине к нему можно попасть только в августе-сентябре. Я же сразу попросила вас взять меня с собой, но на вокзале вы, скажем прямо, меня бортанули…
– О каком дяденьке? – стал вилять Велесов, попутно судорожно соображая, как и где она могла взять номер его телефона, не зная никаких его данных? Да, его имя могло промелькнуть в разговоре, ведь они с Валерой общались, а вот остальное как?!
– К тому самому дяденьке, – продолжала давить дама, – и вы прекрасно знаете, о ком я говорю. Мне уже известен его адрес, но без вас этот дед пошлет меня в бесплатный секс-тур. Все вокруг знают, что к нему нужен проводник, так просто, с улицы, он даже министров не берет. Вот, звоню. Хочу, как на вокзале, снова попросить вас договориться о встрече с ним.
– С какой стати? – возмутился Игорь. – И на вокзале, и сейчас скажут – нет!
– А если я вас очень попрошу? – Не унималась девица. – Что, если под давлением?
– Под каким давлением? – Вспыхнул Велесов. – Что за ерунда? Под давлением. С ним – тем более не поведу! Черт знает, что такое. Все, милочка, я от вас устал…
Он потянулся к телефону, но его рука застыла в воздухе. Голос этой странной девушки имел какое-то удивительное свойство – вводить собеседника в ступор.
– Не торопитесь, – чуть ли не в приказном тоне сказала она вдруг, – сохраните хотя бы мой номер. Судя по соте, вы сейчас на автовокзале. Не двигаетесь больше пятнадцати минут, сидите где-то высоко, о! И номер Левкова рядом. Передайте ему привет. Надо же, все же сдружились как-то. Слышите, что я вам говорю? Обязательно сохраните мой номер, для вашего же блага. Поверьте, Игорь, скоро вы сами будете искать встречи со мной. Ничего в жизни не меняется, – сказала она как-то отстраненно, – и откуда у людей этот садомазохизм? Никогда не хотят решать вопросы сразу и по-хорошему. Повторяю, не стирайте номер, очень скоро он вам понадобится. И Левкову на всякий пожарный тоже его дайте…
– Зачем он мне? – не выдержал Валера. – Чтобы психушку вам вызывать?
– Обойдемся без нее, – спокойно ответила Ольга, – просто поверьте мне на слово, с этого момента вокруг вас что-то …переменится, и вы захотите мне позвонить. Ну что? Продолжаем разговор?
– О чем? – Стал злиться Велесов.
– Вы договоритесь с Николаем Анисимовичем о встрече. Для меня?
– Нет! – Позабыв о том, что находится в общественном месте, привлекая к себе внимание соседей, выкрикнул Игорь.
– Это пока – нет, – спокойно ответила девушка. – До свидания. Не стирайте номер…
Телефон дал отбой. Их посиделки и без того невеселые, после этого звонка и вовсе разладились. Мужчины лениво перекусили, допили коньяк и разъехались по домам в ужасном настроении. Левков по причине диагноза, а Велесов, искренне сострадая товарищу, все же внутренне ломал себя, понимая, что придется ехать к Николаю Анисимовичу, в Заславль, и просить за своего нового знакомого. «Ты будзешь чуць, браце, каго да мяне можна весцi, а хто будзе лiчыць мяне, старога, жулiкам. – Говорил когда-то дядя Коля. – Як толькi бачыш, што якаясь птушка дзесь недалёка путаецца – той, што просiцца ехаць да мяне – мой чалавек. Прышоy час яму ладавацца».
Всю дорогу в метро, идя домой дворами, и в подъезде Игорь мучил набрякшую от алкоголя голову вопросом, а что если завтра или послезавтра появится та самая указующая птичка? По чью она душу, Валеры или той пришибленной девушки с поезда?
Жил он на четвертом этаже и почти всегда шел по лестнице пешком. Когда между третьим и четвертым, испугавшись шума его шагов, в окно между лестничными пролетами стала биться в стекло маленькая птичка, Игорь сплюнул с досады.
Поднявшись до двери тамбура, Велесов достал ключи, но потом все же вернулся, открыл сворку окна и выпустил рыжебрюхую красавцу на волю.
Дома было темно и пусто, впрочем, как и всегда. В родительской квартире, в Серебрянке, жила сестра Люся со своей большой семьей, а Игорю, еще при жизни родителей, шесть лет назад досталась эта бабушкина двушка в Курасовщине. Отселившись от родных в свои неполные двадцать восемь лет от роду, за два года он сделал в ней хороший ремонт и так плотно подсел на холостяцкий паровоз, что и при жизни отца с матерью, и после их смерти, то есть последние два года, просто не мог нарадоваться той свободе, которую дала ему судьба.
Конечно, случались здесь и женщины, а как же иначе? «Мужчине тридцать четыре года, симпатичный, положительный, своя машина и жилплощадь. Умница, инженер-механик, на работе на лучшем счету, обеспечен». Примерно так пересказывали на предприятии свободным от уз брака девушкам информацию о нем. Особенно впечатленные сообщением о его собственной жилплощади, даже толком не представляя, как он выглядит, некоторые из сослуживиц сами искали повод познакомиться. Игорь и не препятствовал этому, напротив, с удовольствием пользовался моментом, а когда ему все это надоедало, просто и без сожаления расставался.
Вообще, ему было хорошо так жить, но порой, вот так входя ближе к ночи в темную, пустую квартиру, хотелось встретить в ней хотя бы кошку. …Как же, кошку. Заводить какую-нибудь живность Игорь не спешил, и делал это осознанно. Это же ответственность! Если очередной дамочке что-то не нравится, ее легко можно было послать по …месту прописки. И сожалеть здесь не о чем, она не пропадет. А вот кошку или собаку не выбросишь. Эти прирастают к хозяину сердцем и совсем не из-за его жилплощади…
Игорь включил свет, разулся и по привычке заглянул в стоящий у входа холодильник. Кухня, спальня, кухня, туалет, душ и все это время его сопровождали неприятные, назойливые мысли о звонке этой странной Ольги.
Было уже за полночь, когда он проверил настройку будильника в смартфоне и, измотанный за день, свалился спать. Уснул легко и половину ночи действительно отдыхал, но в три пятнадцать вдруг проснулся.
Было темно. На потолке острой иглой белела полоска слабого света, что пробивался с улицы из-за плохо закрытой шторы. Игорь включил смартфон, увидел 03:15 и, подумав: «какого черта?» снова плюхнулся на подушку. Он и в этот раз уснул быстро, но в эту половину ночи дали о себе знать дневные и, особенно, вечерние переживания.
Ему снился Николай Анисимович. Будто стоят они вдвоем на краю поля, а рядом течет река, через которую переброшен каменный мост. На той стороне народу – не перечесть, галдят, словно на ярмарке, что-то обсуждают. Николай Анисимович посмотрел на людей и сказал:
– Не перайсцi мне за раку, а мяне там чакаюць. Шукай мне праваднiка, браце! Дапаможаш, так i я табе пасля[1 - (Бел.) – Не перейти мне за реку, а меня там ждут. Ищи мне проводника, браток! Поможешь, так и я тебе потом помогу] дапамагу.
Игорь послушно кивнул, повернулся и пошел в поле, искать то самого проводника, хотя понятия не имел, кто это и как он должен выглядеть. Все вокруг заросло бурьяном, горчит воздух, пахнет полынью. Никого он не нашел и пошел обратно. Вроде и по следу возвращался, а выбрался в место неизвестное. Ни реки, ни моста, ни Николая Анисимовича. Вместо всего этого – другое поле, а на нем растет что-то схожее с кукурузой. Сунулся туда, прошел шагов сто и понял, что тут идти просто невозможно. Снова повернул назад и пошел своим следом. «Кукуруза» выше головы, коридор за ним остался заметный, пути не перепутаешь, а вышел, осмотрелся – и того поля, поросшего бурьяном уже нет. На его месте роща растет! Редкий такой березняк и озеро вдали светится. Пошел было к воде, обернулся, а и «кукурузы» позади нет! Ельник молодой, черные стволы из него торчат, как от давнего пожара.
Долго бродил Игорь по полям и лесам с одной только мыслью: «где же мне искать проводника для Николая Анисимовича?», с этой мыслью он и проснулся.
Не успел дойти до туалета – зазвонил телефон. Номер не определился. Стал отвечать – а на другом конце тишина. Вышел из туалета – опять звонок, и снова та же история.
Попил чаю, вышел из квартиры, стал запирать дверь и уже в тамбуре услышал резкий запах свежей масляной краски. Площадка перед лифтом и дверь тамбура были грубо и неумело выкрашены в противный желто-коричневый цвет. «Что за придурки? Кому это понадобилось, ночью?» – озадачился Велесов, стараясь широкими шагами добраться до лифта. Бежать по лестнице – нечего и думать, разнесешь краску до первого этажа, а так – ну останется пара следов на полу лифта, не больше того.
В момент, когда открылась заветная кабинка, Игорь только коротко глянул внутрь ее и тут же, повернувшись на каблуках, осторожно, словно по минному полю, все же стал пробираться к лестнице. Лифт изнутри тоже был старательно выкрашен, даже потолок. Не трогали только плафон лампы освещения и кнопки.
У соседей Велесова росли две дочки, одной четырнадцать, другой – двадцать три. Игорь почему-то думал, что эту диверсию с краской устроил кто-то из отвергнутых поклонников этих девчат. Он ошибся: у самого подъезда, аккуратно выведенная на асфальте той же противной краской светилась надпись: «Велик спалил телек».
«Велик» это была его школьная кличка и знали ее немногие, но еще меньшее количество людей знало, что он нечаянно спалил в детстве отличный, корейский телевизор, который родители привезли из Польши.
Машина стояла на стоянке возле работы, осмотрев перепачканные краской подошвы туфель, Велесов зло плюнул себе под ноги и пошел в сторону автобусной остановки.
Глава 3
На работу он приехал впритык по времени, поэтому к машине даже не ходил. Через час на производство позвонили с поста охраны и сказали, что какие-то хулиганы за ночь спустили в его «Вектре» все четыре колеса. Вместо обеда Игорь вынужден был идти на стоянку, доставать из дорожного ящика портативный компрессор и через минуту, выругавшись, вернуть его на место. Все штуцера были сплюснуты.
С горем пополам дождавшись вечера, он попросил задержаться Ваню Терешко. С ним они, используя тротуарную плитку, сложенную у стены предприятия, соорудили тумбы, поставили Опель на жесткую опору и поехали на шиномонтаж.
В порядке живой очереди за час с лишним слесари проверили шины (те оказались без повреждений), заменили все штуцера и, зачем-то, сделали балансировку.
В общем, вечером, без четверти восемь, измученный, голодный и злой Велесов припарковался во дворе. Ему повезло, место под фонарем, прямо под его окнами, оказалось свободным. Игорю хватило злоключений на сегодня и рисковать, оставляя без присмотра свое авто где-то вдали от дома, он не стал. И надпись перед подъездом, и запах краски, и лифт, в который никто, как видно, не рисковал пока войти, и даже лестничный пролет перед квартирой довели расстройство Велесова до взрывоопасной степени.
Туфли, подошвы которых он все же смог отчистить от краски на работе растворителем, на площадке продолжали клеиться к полу. Пришлось шагать широко, чтобы поменьше ступать по невысохшей краске. Обронил ключи. Повернулся, присел, чтобы их достать – лопнули брюки. Вот еще новости.
В тамбуре было натоптано, и краска застыла на века. Это соседи ходили. Сволочи, портили бы только свое, так нет – кто-то из них или их гостей вытирал ноги и об его половичок. Дескать: «не только же нам страдать, получи и ты». Как его теперь отмыть-то? Придется выбрасывать, а жалко. Коврик на резиновой основе, дорогой …был.
Оказавшись за дверью, Игорь аккуратно разулся, снял пиджак, повесил его в шкаф и тут подал голос пейджер обратной связи машины. Велесов бросился к окну, ожидая, что самое малое – она горит, но к счастью тревога была ложной. По двору полз мусоровоз, и сигнализация просто среагировала на шум его двигателя.
Плюхнувшись в кресло, Игорь закрыл глаза и стал мысленно себе представлять, как сейчас он поднимется, выбросит к чертям порвавшиеся штаны, натянет домашние шорты, и пойдет готовить себе ужин. «Не буду особо извращаться, – рассуждал он, – быстренько нарежу и наверну КБМ – знаменитая студенческая закуска: колбаса, батон, майонез».
В прихожей, в кармане пиджака зазвонил телефон. Пришлось подниматься, идти к шкафу, брать аппарат и на ходу, подходя к холодильнику, отвечать.
– Да, слушаю, – пробегая взглядом по полупустым полкам, устало зевнул инженер, – говорите…
