скачать книгу бесплатно
Как-то давным-давно Рахмету – отцу Атара – явился седой старец, открывший за радушие и гостеприимство ему, простому пастуху, Путь Светлых. А через много лет сам Атар столкнулся, пусть и во сне, с «заботой» Темных.
Тогда, после памятного разговора со старцем, в самом начале Большого пути, отец Атара оставил все имущество брату, забрал своего малолетнего сына и отправился с ним к Крыше Мира, в храм Небесного Воина Тиштара.
Пробыв там девять лет и вобрав в себя мудрость и Свет Вечных Знаний, Рахмет снова собрался в путь. Он забрал с собой подросшего Атара, который все это время воспитывался в Духовной школе при Храме. Следуя указанию духовного наставника, бывший пастух отправился на север, в священные земли Беловодья, где проживали нынешние потомки древних Арийских Богов.
Атару вспомнился день смерти отца. Уже стареющий и теряющий силы Рахмет давно чувствовал что-то недоброе от соседства с теми, кого изгнали местные огнищане. Когда он увидел приближающихся к Капищу оборванцев, тут же отослал сына в лес, приказав не появляться больше тут, что бы ни случилось.
Вскоре Храм вспыхнул. Чумазые голодранцы бегали вокруг него, что-то кричали. Выволокли из задымленного здания окровавленного отца и стали бить его кольями. Затем связали и бросили в огонь…
Тогда и начались безконечные скитания Атара по просторам этой древней страны. Он исходил ее всю вдоль и поперек от Русского моря[6 - Прежнее название Черного моря.], через дышащие смертью пески и степи, в обход Великого Леса, до самых Рипейских гор[7 - Уральские горы.].
Это сейчас Атар уже хорошо знает язык расен и способен легко различать наречия и диалекты. А было время, когда ему приходилось выдавать себя за немого: к увечным относились гораздо лучше, чем к смуглым чужакам. Хотя и у немых тут тоже была жизнь несладкая. Потомки ариев с большой опаской смотрели на тех, кого боги лишили возможности говорить на их древнем языке.
Темный посланец был прав: старик действительно натерпелся в этих краях всякого. Сколько ни скитался он по здешним просторам, нигде не находилось Атару места. Так и бродил он от веси к веси, словно ветер, пока в который раз снова не уперся в седой гребень Рипейских гор.
Теперь он и сам не уверен, случайно ли он набрел на старое здание Капища Д?да[8 - В старину считалось, что Д?д – это живой родич, а Дед – умерший. Храм Предков имел округлую форму и округлый купол, символизирующие вечность жизни Мудрых Предков в чертогах Прави и Слави (мирах Светлых Богов). Капища обычно ставились рядом с погостами, а также на местах ратных сражений.] рядом с погостом, или это оно, древнее и величественное, заметив измученного скитальца, впустило его под защиту своих толстых каменных стен. Тогда Атар был впервые счастлив: наконец-то его никто не гнал прочь.
Кродировать усопших по древним обрядам в здешних местах перестали, и Капище пустовало. Вреда воздвигнутой в незапамятные времена веже не чинили, однако и использовать ее для чего-либо тоже не рисковали. Пусть-де стоит, пока не развалится. А разваливаться она как раз и не собиралась: ставили ее на совесть.
Местные настороженно присматривались к нему. Гнать чужака не гнали, но и добром не делились. Умерших чтили как богов, а тут мужик объявился прямо в Капище: не волхв и не жрец.
Атар еще и обжиться-то как следует не успел, а местные уж пугали им детей: мол, туда ни ногой, а то чрез чужака прямо в лапы к Кощеям Пекельным попадете.
Д?дово Капище было сооружением крепким. Стены хоть и поросли за века мхом до самой крыши, однако не имели ни единой трещины, и внутри было сухо. А важнее всего, что сохранились тяжелые, массивные двери и дубовые ставни-задвижки. Было это сделано в старину на случай нападения ворогов, потому стояло Капище крепко, несмотря на сотню лет забвения. В прошлом жрецы жили здесь постоянно. Стоило приложить руки, навести порядок – и живи себе на здоровье, если душ усопших не боишься.
Так что поначалу чужака (а имени Атара никто и не спрашивал) местные долго не жаловали вниманием, лишь бы в их дела не встревал. Однако неизвестно, остался бы он здесь или нет, когда в увлекательные игры богов снова вмешался Случай. Дело было так: свалилась на одного мужика в соседнем селе напасть. Что в доме, что в хозяйстве – чертовщина какая-то. Сначала сошли со двора пес и кот, потом будто взбесились козы и коровы. Хоть на руках их в хлев заноси – не идут, и все тут. Дальше еще хуже: заболела жена. Вскакивала по ночам, кричала в бреду: «Нет! Там она!» А как очнется – ничего не помнит, плачет всю ночь, не может уснуть.
Бывалые люди говорили, что злой дух поселился в доме, и теперь жилье придется либо отдать ему в жертву, либо идти в леса Беловодья да отыскивать кого-нибудь из старых волхвов – силами общины с такой напастью было не справиться. Хозяин, раз беда такая, и сходил бы, да в глуби Беловодья с простыми весями и знаться теперь не желали, поскольку здешние жители, по мнению волхвов и дiев, древнюю Веру Предков забывать стали.
Вскоре мужик этот и сам начал мучиться по ночам кошмарами. Вот тут и подсказали ему обратиться к чужаку. Шутливый, вроде, совет-то был: мол, волхва или жреца еще поди сыщи, а этот пришлый с чертями[9 - Черт– тот, кто может существовать на черте мира Нави и Явного мира.] в Капище знается, может быть, сумеет с ними договориться!
В ту пору за помощью к Атару мог обратиться только человек совершенно отчаявшийся. Мужику – звали его Орей Котома – отступать было некуда. А тут еще новый староста, Иваш, увязался следом. У старосты, понятно, свои интересы. Живет в Капище человек. Вроде при селе, а вроде и нет. Черт-те что о нем болтают, а поговорить с ним все как-то не случалось. Надо же узнать, что к чему. Одному идти боязно, а тут как раз Орей подвернулся…
В общем, компания подобралась. Откладывать не стали, тут же и пошли к Дiдову Капищу. Глядь – а чужак на пороге сидит, будто ждет их. Еще и во двор не вошли, а тот зыркнул в их сторону и сразу спрашивает: с чем пожаловали?
Староста оторопел, чуть не свалился прямо у калитки. Трава, зараза, некошеная, высокая – вот он и зацепился.
– Не больно ты приветлив, – с досадой откашлявшись, ответил староста.
– А с чего мне быть приветливым? – удивился чужак. – Думаю, не просто поздороваться пришли, видать, по делу. Только если это дело, как и у других – как бы кого со свету сжить – лучше сразу уходите: я с нечистью не знаюсь. Мало ли что в селе про меня болтают!
– Правда твоя – по делу, а что болтают… – развел руками Иваш, – так людям языки узлом не завяжешь. В веси мало показываешься… Чужих-то везде недолюбливают.
– Я в «свои» ни к кому не набиваюсь.
– А чего ты сразу злишься? – перепугался Иваш, что придется ему убираться несолоно хлебавши. Поди потом, размалюй людям, какая заноза в старом Капище объявилась. Вот не будь Иваш старостой, повернулся бы сейчас и ушел, а так… Новая должность требовала от него взвешенности и мудрости решений. Тут хошь не хошь, а лови, мужик, вошь.
– Мы ж не попусту, дело у нас, – стараясь говорить помягче, продолжил Иваш, – без всяких там. Скажи, Орей?
– Ну, – замялся Котома, – в общем, конечно.
– Я новый староста. Зовут меня Иваш Карец. А тебя?
– Атар… Атар Ари ибн…
– Атар, значит, – староста глубоко вздохнул. Чужак нехотя цедил в час по слову, а эту кривую беседу следовало как-то вести дальше. – Ты понимаешь, мне ведь не все равно, что творится в селе и возле него. Ты вроде как при людях, значит, надо… знаться с ними, что ли? Приходи ко мне, поговорим – глядишь, и перестанут на тебя всяких чертей вешать!
– Не перестанут, – глядя на Орея, ответил парс.
– Отчего же? – насторожился староста.
Чужак кивнул в сторону Котомы:
– Вот стоит человек. Слабый, больной. По всему видать, беда у него. А раз ко мне пришел, значит, дело совсем худо.
Орей с чего-то растерялся, онемел.
Атар огладил седеющую бороду и, задумчиво глядя на него, сказал:
– Хоть с чертями я из одной миски не ем и по кладбищу в обнимку с черными колдунами не шатаюсь, а беде твоей, человече, помочь могу.
Тут Орей совсем обмяк, что-то невнятное промычал и умолк. Иваш, видя, что чужак сменил гнев на милость, снова решил взять разговор в свои руки:
– А вот в ночь и за полночь светоч на этой веже горит, я и сам то видел, вот и болтают про тебя и чертей…
– За звездами я наблюдаю, вот и горит светоч. Без него не запишешь ничего и не прочтешь.
Иваш вдруг почувствовал, что и сам сейчас замычит, как Орей: «Уж лучше б он сказал, что с чертями знается. …На кой ляд ему эти звезды, он же не жрец? Куда теперь беседу вести?»
– Звезды, говоришь? …И как оно там? Сколько насчитал? – натянуто улыбнулся староста.
– Я их не считаю, – продолжал «пытку» чужак. – Их невозможно сосчитать.
– А на кой тогда? – неподдельно удивился Иваш.
– Жизнь людей и звезд взаимосвязана, – начал было Атар, но умолк, вспоминая, чем всегда заканчиваются подобные рассказы.
– Постой-постой, значит, колдовать ты не умеешь?
– Колдовать? Нет.
– Ну, Орей, пошли! Другой раз как-нибудь зайдем…
– Он пусть останется, – остановил звездочет Орея. – Раз человек пришел за помощью, нельзя ему отказывать.
Иваш поднялся, попрощался на скорую руку и – дай боги ноги!
Под самое утро пастухи видели, как Орей и чужак выходили из проклятого дома. А у Котомы после того дня все встало на свои места. Никто ничего толком не знал. Известно только, что вскоре умерла соседка Орея, а умирая, шипела: «Будь проклят чужак со своей зеркальной девкой!»
Староста на вопросы людей ничего толком ответить не мог, бормотал только, что чужак просто считает звезды и ничего больше не делает. Да кто ж поверит! Все поняли – темнит Иваш. А раз чего-то знает и темнит, значит, у самого рыльце в пушку…
А Орей, когда все наладилось, часто стал возить Атару молоко, сыр, муку. Как еще он мог отблагодарить старика?
Звездочет, в свою очередь, стал появляться в селе. Заходил к Орею, где всегда ему были рады, заходил к старосте, и это, конечно, не могло ускользнуть от людских глаз.
Так и получилось, что нового старосту, как и чужака, стали побаиваться, отчего его авторитет непомерно возрос. Вскоре уж и ему приписывали волхвование и колдовство. Можно только представить, что сочиняли про самого Атара! Но как-то само вышло так, что чужака все же приняли к себе. По настоянию старосты, всем селом подновили Капище, под крышей обустроили еще одну комнату.
На все вопросы Атара об этом поверхе[10 - Комната на верхнем этаже. В белорусском и сейчас паверх – этаж.] Иваш отвечал одно и то же: «Пусть будет, есть не просит». Мужики смастерили кровати, принесли чей-то старый сундук, сделали скамьи. Одной посуды приволокли столько, что излишки хоть на рынок уноси. Нехитрый скарб самого звездочета умещался в одном углу, а тут на него свалилось столько!
Для будущего хозяйства во дворе выстроили небольшой хлев, а по окончании работ Орей подарил парсу щенка и котенка. Как Атар не отнекивался, а взять пришлось.
…Спокойное житье помнится плохо. Все пронеслось как один день. Теперь, спустя столько лет, стареющему Атару уже казалось, что эта вежа всегда была такой.
Про то, чтобы – как было велено Учителем – донести до людей весть о скором бедствии, о Темном Времени, он тогда и не думал. Едва только пытался завести разговор об этом, все морщились и говорили, что любым ворогам расенские казачьи войска да орды головы свернут. «Что ж, – терпеливо думал старик, – зерна бросают в готовую почву. Подождем…»
Картинки давнего прошлого вспорхнули с его век, испугавшись очередного порыва сильного ветра. Пора было вставать. Осеннее утро полностью вступило в свои права, и Атар встречал его гимном Солнцу.
Клубок 3
Мысль о том, что сегодня должна произойти предсказанная демоном роковая встреча, весь день отравляла существование старика. Что бы Атар ни делал, чем бы ни занимался – мысли его возвращались к грядущим неприятностям. Как-то незаметно наступил вечер. Красное, холодное солнце провалилось в тяжелую снежную тучу, что как цепь вековых гор поднималась над кромкой дальнего леса.
Глядя на кровавые отблески заката, Атар выглядел растерянным. «Если, – думал он, – обещанная встреча не состоится, к чему тогда были все эти видения?»
Рука привычным жестом потянулась вниз, будто желая прикоснуться к чему-то. Атар оглянулся. Темная комната хранила покой и умиротворение. Весело потрескивал в очаге огонь, но чего-то все же не хватало в этой привычной картине. Конечно! Старик совершенно упустил из виду! Его пес и кот – единственные существа, которые делили с ним пищу и кров долгие годы, – целый день не попадались ему на глаза. Конечно, будь это весной, он бы их понял, но осенью, когда обезумевший ветер лютовал во дворе, животные чаще всего грелись у огня. Были ли они дома во время обеда? Он не мог вспомнить.
Меж тем смеркалось, и Атар всерьез забеспокоился, быстро оделся и вышел во двор. В село ни собака, ни кот не пойдут. В поле? Нет. На погост? Неизвестно, но, наверное, стоило начать оттуда, пока не стемнело окончательно. Хорошо еще, что в такую погоду людей во двор и палкой не выгонишь. Увидели бы, что чужак идет к ночи в сторону «мертвого села», то-то снова было бы потом разговоров.
Пробравшись через кусты и зыбкую ограду из полусгнивших сосновых жердей, Атар оказался на старом погосте. С восточной стороны он мало напоминал место вечного упокоения. Хоронить по-новому в селе начали недавно, предпочитая предписанное Предками погребение через священный огонь Кроды.
С западной стороны, где выстроились неровными рядами свежие захоронения, все уже имело современный вид. А здесь, со стороны Д?дова Капища, – лишь кусты меж толстых старых деревьев да пожухлая трава.
Темнело. Атар уже с трудом различал силуэты деревьев. Старый неухоженный край погоста заканчивался, и, кроме завываний ветра в голых вершинах берез, ничто не обращало на себя внимания.
Стало холоднее. Из густого вечернего сумрака проступили черты ограды западной части. Растительность здесь была куда как скуднее, и сырой осенний ветер легко выдувал тепло из-под ветхой одежды парса.
«Делать нечего, – рассуждал вслух Атар. – Придется продолжить поиски завтра, а сегодня… Сегодня как бы мне не заблудиться в этих кладбищенских кустах».
И он поспешил туда, где-то в ста шагах правее находились каменная арка и кованые железные ворота погоста. Пройдя меж могильных бугорков, он обнаружил, к своему несчастью, что вход был надежно закрыт. Старик с досадой вздохнул, развернулся и сделал несколько шагов назад, в холодную и сырую ночь, но вдруг из кустов к нему под ноги с лаем бросилась собака.
«Ш-ш-што т-ты-ы!» – прошипел перепуганный старик, и нападавшего на него пса будто оглоблей огрели. Он съежился, прижав уши, завертел хвостом и подбежал к Атару.
– Ах ты, бродяга! – узнав первого из загулявшей парочки, с облегчением выдохнул парс. – Мало того, что таскаешься ночами где попало, так еще и на меня лаешь! А где второй гуляка? Кс-кс-кс!
Старик осмотрелся. Все вокруг сливалось в сплошную черную стену. Не теряя времени, он направился прямо в кусты, из которых только что появился пес. Тот, скуля, побежал за хозяином.
С трудом пробравшись сквозь колючие заросли, Атар остановился. Он ясно увидел небольшую фигуру, склонившуюся у бугорка свежей могилы. «Вот тебе и обещанная встреча! – подумал Атар. – Наверняка кто-то из Темных совершает свой обряд перед тем, как раскопать захоронение. Надо же, выбрали и место, и время. Нет уж, меня легко можно убить, но гораздо труднее напугать».
– Надеюсь, я не помешаю тебе? – громко окликнул Атар незнакомца. – Так уж вышло, что мы оба оказались в одно время в одном и том же… таком не подходящем для знакомства месте.
Его слова остались без ответа и, словно сухие листья, улетели куда-то за изгородь вслед за разгулявшимся ветром.
Атар осторожно приблизился. Расстояние становилось опасным.
– Уважаемый! Я немного староват для того, чтобы в эту пору играть здесь в молчанку.
И эти слова постигла бы та же участь, если бы не пес. Тот подошел к незнакомцу и, устроившись на земле позади него, сел, явно готовясь и дальше выслушивать речи Атара.
Это было уже слишком! Парс решительно подошел к невеже и толкнул его. Неизвестный в ответ только застонал и вдруг свалился на землю.
Старик присел и распахнул армяк чужака. Это был ребенок! Атар в ту же секунду снова принялся укутывать малыша, понимая, что на таком ветру маленькое безчувственное тело будет быстро терять драгоценное тепло. Но вдруг под холодными полами зашевелился кто-то еще. Старик сунул руку под дырявый отворот и нащупал там кота. «И хорошо, – подумал он, – теплее будет мальцу».
Он запихал просыпающегося от дремы мохнатого гулену поглубже, взял малыша на руки и понес домой.
Как ни легка была ноша, а все же звездочет так устал, что едва смог переступить порог Капища. Толкнув дверь ногой, Атар чуть не придавил пса, зазевавшегося на входе. Тот в испуге взвизгнул и бросился в угол под лестницей. Силы оставили старика. Он сделал несколько тяжелых шагов и, подойдя к лежанке, уложил на нее ребенка.
Кровь хлынула к сердцу обезсиленного Атара. Ему стало жарко. Он сбросил с себя на пол промокший от пота архалук и стал развязывать пояс мальчика. Тут же из-под сдавленной тонкой веревкой одежды выглянула испуганная морда кота. Он коротко мяукнул, выбрался к огню едва тлеющего поодаль очага, стал потягиваться и вылизываться.
Атар зажег светоч и присмотрелся к бредившему от болезненного жара ребенку. Самый обыкновенный мальчик, лет десяти от роду. Что в нем может быть страшного?
До самого рассвета продолжалась полная хлопот ночная суета с примочками, отварами, бредом, криком, плачем. За все это время целитель лишь однажды отошел от ребенка – только для того, чтобы развесить у огня сырую одежду и подготовить ему постель в верхней комнате.
Ближе к рассвету малыш, наконец, перестал метаться в огневице и крепко уснул. Атар перенес его наверх, как следует укрыл и, спустившись обратно, не в силах больше бороться с вяжущей его по рукам и ногам усталостью, не раздеваясь, лег спать.
Клубок 4
…перевести взгляд с предмета на предмет было непросто, болели глаза. Первое, что увидел Чабор, – это странный, выпуклый свод потолка. Пахло травами и едой. Внизу кто-то ходил, стучал.
– Где я? – снова погружаясь в омут тяжелой дремы, подумал он. – Мама… Ее больше нет. Ее больше…
Спать Атару довелось недолго. Его разбудил страшный грохот, учиненный голодным зверем. Шаря в поисках еды у очага, лохматый пес повалил растяжки, на которых сохла мокрая одежда найденыша. Парс в испуге резко сел на постели и, отыскав взглядом сиганувшего в угол кобеля, пригрозил тому худым кулаком. Боясь, что этот грохот разбудил мальчика, Атар поднялся наверх.
Ребенок спал. Старик подошел к его кровати и поправил сползающее на пол лоскутное одеяло, после чего вернулся к себе и принялся готовить гостю завтрак.
Через некоторое время, заправив горячую кашу молоком и большим куском желтого жирного масла, он отнес миски наверх, аккуратно расставил их на скамье возле постели найденыша и сдернул покрывало, закрывающее оконце бойницы. В комнату хлынул свет. Мальчик, вздрогнув от неожиданности, вскинул руки к глазам. Его светлые волосы весело заиграли золотыми нитями в лучах солнца, поднимающегося над дальним гребнем леса.
Погода улучшилась. Ветер, вволю наигравшись с опавшими листьями, занялся своим извечным делом и гнал на восток безчисленное стадо редких пушистых облаков. Выпавший ночью снег таял, собираясь в холодные темные лужи, в которых отражалось зимнее небо.
– Ты кто? – спросил мальчик.
– Я? Дедушка Атар. А ты сам-то кто?
– Чабор.
– Чабор? – удивился старик. – Это имя уже взрослого человека[11 - В старину существовала традиция в двенадцать лет менять детские имена на взрослые. Волхвы или старейшины наделяли юношу или девушку именем, которое зависело от их характера или способностей.]. Кто ж это тебя назвал так? Вроде еще не ко времени…
Быстро увидев, что мальчик растерялся, старик огладил бороду и как ни в чем ни бывало продолжил:
– Ну, что ж, Чабор, надо бы тебе подкрепиться. Вот каша с молоком, ложка. Как закончишь трапезничать – миску на скамью поставь и знай себе отдыхай дальше. Что да как – это мы с тобой после обсудим, добро?
