скачать книгу бесплатно
Право на выбор
Ян Вершин
Когда на жизненном пути возникают знаки, не игнорируй их, ведь от того заметишь ты их или нет, напрямую зависит твоя судьба. Лишь сильные духом достойны вечности, прочих ждёт забвение.
Ян Вершин
Право на выбор
1
– Степаныч, она у тебя ещё заводиться? – Голос проходящего соседа по гаражам был весёлым и с издёвкой.
– Не переживай Серёжа, она ещё тебя перебегает. – Виктор Степанович захлопнул крышку капота своего старенького москвича и обтёр руки видавшей виды ветошью. Ещё не подводил его четыреста двенадцатый с момента покупки в далёком семьдесят четвёртом. Правда, опять запахло разогретым маслом – не иначе сальники потекли, ну да это дело поправимое решил Виктор Степанович и бросив тряпку на полку – где аккуратно в ряд стояли жестяные баночки с винтиками, шурупами и гайками на все случаи жизни, – взял банку со свеженьким ТАД-17.
Закончив с текущим обслуживанием верного коня, Виктор Степанович вышел из гаража и присел на неизвестно кем брошенную и порядком вросшую в землю покрышку. Давно, уже и не вспомнить, кто-то затеял делать клумбу из старой грузовой резины, покрасил её в белые продольные полоски, засыпал полость землёй, да так и бросил.
Денёк выдался на редкость погожим, он запрокинул лицо к весенним лучам солнца и замер, ненадолго, блаженствуя, оттягивая момент решения накопившихся хлопот. На пенсии их было не так чтоб много, особенно у вдовца, но рассада сама себя не посадит, да и на более чем скромной даче дел хватало.
Оторвавшись от раздумий, Виктор Степанович с кряхтением поднялся с потрескавшихся боков покрышки, отряхнул штанину и взявшись за створку правой воротины, потянул на себя, та поддалась с обречённым скрипом не смазанных петель. Левая открылась без скрипа, но низом проскребла раскатанный в колею мелкий гравий. Надо разровнять, мысленно дал себе задание Виктор Степанович и с затаённой гордостью уставился на хромированную решётку своего автомобиля.
Оранжевые бока, заботливо отполированного «Москвича», отражали окружавшие его предметы гаражного быта. Виктор Степанович шагнул внутрь, провёл с любовью пальцами по крылу и вдавив блестящую, толстую кнопку на ручке, открыл водительскую дверь. Сев на сиденье, он левой рукой обхватил переплетённый цветной проволокой руль и повернул ключ зажигания. Машина моментально откликнулась стартёром и заурчала, передавая вибрацию на кузов.
Виктор Степанович достал из кармана спинки кресла чистую ветошь, обтёр круглый шар рычага переключения, торпеду и особенно тщательно приклеенные на торпеду иконки святой троицы. После смерти жены, которая не верила ни в бога, ни в чёрта, он стал чаще захаживать в небольшую церквушку Иоанна Преображенного возле дома и заказывать Сорокоуст за упокой, для своей неверующей супруги Антонины Никифоровны, авось ей там зачтётся.
В таких думах о преждевременно почившей жене, Виктор Степанович выгнал из гаража свой блестящий Москвич, запер ворота и не спеша поехал к выходу из гаражного товарищества «Спутник», иногда махая рукой нечастым знакомым. На шлагбауме, попыхивая в прокуренные жёлтые усы беломором, к нему на встречу направился греющийся на солнышке сторож и поприветствовав кивком старинного приятеля, попытался было завести разговор, но Виктор Степанович был не в настроении поддерживать беседу и немного приоткрыв окно, сказал: «Извини Петрович, тороплюсь».
Петрович понимающе кивнул и вернулся на прежнее место дежурства, где у двери маленького кирпичного домика, – выкрашенного белой известкой и прикрученным к стене стендом с крупной и грозной надписью: «Заглуши двигатель, предъяви пропуск охране», – были две кнопки – открытия и закрытия шлагбаума. Нажав одну из них, он с улыбкой козырнул Виктору Степановичу папироской и тот выехал на дорогу, пытаясь влиться в общий поток.
2
Виктор Степанович не понимал своего плохого настроения, утром он проснулся под ласковые лучи солнца и всё было отлично. Принимая душ, он даже что-то неразборчиво запел. Без слов, так, весёлое бормотание, ознаменовывающее необычный прилив сил. Сейчас же, чем дальше он отъезжал от гаража, тем муторнее становилось, будто кто-то внутри него подцеплял тончайшие, эфемерные ниточки, отвечающие за душевный настрой и растягивая их до предела – обрывал, наблюдая как они лопаются, издавая печальный, и даже более чем меланхоличный «дзы-ынь».
Мимо, на огромной скорости пронёсся мотоциклист. Его мотоцикл с большими толстыми колёсами и хромированными трубами выхлопа, задранными вверх, вдруг резко перестроился перед москвичом Виктора Степановича, и подмигнув круглым стоп-сигналом, – увеличил и без того высокую скорость, – умчался, скрывшись между рядами. Виктор Степанович неодобрительно покачал головой, поправил кепку, крепче обхватив руль двумя руками и посмотрел на спидометр. Стрелка замерла на цифре шестьдесят, – разрешённая скорость, между прочим, и Виктор Степанович увеличивать её не собирался, пускай обгоняют сколько там кому вздумается. Дорога уходила вправо, плавно вливаясь в Юнтоловское шоссе, от начала которого каких-то тридцать километров до «загородной резиденции», так в шутку они прозвали с покойной супругой Антониной Никифоровной, свой небольшой одноэтажный домик.
Ему очень не хватало её рядом; на соседнем сиденье; их разговоров в дороге, её мягкого голоса и какой-то правильной жизненной рассудительности что ли, которая ставила всё на свои места. А ещё не хватало касания их рук; она всегда накрывала своей тёплой ладошкой его разбитые артритом пальцы, удерживающие рычаг передач и всё это, придавало органичную целостность в жизни Виктора Степановича. Сейчас он как никогда почувствовал щемящую пустоту внутри, которая чёрной гадью заволакивала память о тех светлых моментах, что они ездили на этой машине, этой дорогой, вместе… Теперь он остался один. Последний дзы-ынь заметался эхом в его пустой душе. Последняя нить была оборвана. Виктор Степанович почувствовал, как мокрая пелена, застилая глаза набухла под веками, готовясь прорваться водопадом и по щеке побежала первая слеза, оставляя влажный след на морщинистой коже. Он рукавом левой руки провёл по глазам влево и вправо и когда стало только хуже, перехватил руки на руле и попытался нащупать за сиденьем чистую ветошь.
