скачать книгу бесплатно
Князь понял, что ему пришёл конец, и готов был встретить его стойко, однако ведь именно ради этой встречи он и пришёл сюда, следовало хотя бы попытаться исполнить план. Амато притянул к себе сумку и вынул первый свёрток, который попался под руку. Им оказался кулёк пряников. Разорвав бумагу, Амато протянул пряники духу.
Тот наклонил голову на бок, поглядел на сладости, а затем снова на князя.
– Прошу, возьми, – произнёс князь. – Я пришёл, потому что хотел встретить тебя. Прости за вторжение и прими угощение в качестве знака доброй воли.
Амато торопливо достал прочую еду и разложил на своём плаще, а затем, не вставая с колен, отполз чуть-чуть в назад.
Дух повернул голову на другой бок. Его языки пробежались по острым, белым зубам, рот так и оставался приоткрытым в безумном оскале-ухмылке. А затем он внезапно подпрыгнул, соскочив с куста, и приземлился на землю. Усевшись на плаще, фат схватил пряники и принялся их уплетать, а из-за его спины показалась третья пара рук. Он принялся есть и одновременно доставать из сумки прочую снедь, и в считанные минуты умял всё, что принёс человек. Доев, дух поднял голову и посмотрел на князя. Этот слепой и при том пристальный взгляд заставили Амато неуютно поёжиться, он подумал, а не захочет ли фат перекусить теперь свежим мясом?
– Я могу дать ещё, – быстро заговорил князь. – В моей усадьбе ты мог бы есть столько сластей, сколько захотел бы. Да вообще всё, что захочешь, ты получишь! Мне нужна твоя помощь.
До сих пор фат не проронил ни слова. Князь засомневался, а может ли тот вообще говорить, да и станет ли? Духи все разные и мало кто из них расположен общаться. Но Амато обнадёжило то, что люди делают подношения духу хлопковых полей: стало быть, есть некий симбиоз, связь, и можно надеяться…
Амато облизнул пересохшие губы и фат повторил его движение.
– Я…
– Я знаю, кто ты, – перебил фат.
Амато вздрогнул всем телом. Голос у фата был хриплый и пробирающий до костей.
– Усадьба… люди… – произнесло существо. – Сладости – хорошо. Что ты хочешь, князь?
– Чтобы ты спрял для меня нити тоньше шёлка, чтобы соткать полотно прочное, как холст, и нежное, как лепестки лилий.
Фат помолчал. Вероятно, человек впервые предлагал ему сделку, тем более такую. Скорее всего, ему никогда не случалось даже беседовать с людьми. Но ведь это так естественно, ведь люди постоянно заключают сделки с фатами и те принимают условия. Люди оставляют подношения на перекрёстках и у источников, взамен невидимые создания оказывают помощь, или не вредят, в зависимости от свойств самого духа.
– Хорошо, – сказал фат. – Я приду на закате завтрашнего дня. Если ты позовёшь.
Он внезапно подскочил на одной ноге, крутанулся, будто заворачиваясь в воздух, и исчез. На земле осталось лишь несколько розовых лепестков.
Князь стоял ни жив ни мёртв. «Я приду на закате…» – эхом отдались в его голове слова духа. Амато вдруг сделалось страшно.
К утру он возвратился в «Отраду», пробрался в дом и свалился в постель. Его одолела лихорадка, он забылся тревожным, душным забытьём. Князю что-то снилось, но даже во сне он не мог разобрать, что, только чувствовал шелковистые прикосновения и нечто бесформенное, не большое и не маленькое, окутывавшее его.
Когда он очнулся, солнце уже ушло из зенита и катилось к горизонту. Были ли события минувшей ночи реальными или они только приснились князю?
Амато вышел на террасу и крикнул слугу. Он приказал, чтобы все работники без исключения собрались за полчаса до заката у ворот усадьбы, тех, что выходили на дорогу к полям. Слуга не выказал ни тени удивления, поклонился и отправился передавать указание господина, и вот уже вскоре усадьба гудела от волнения. Люди шёпотом переговаривались, гадая, что задумал их господин, что же такое он хочет объявить им всем? Уж не надумал ли он жениться?
Но следом поступило новое указание: в задней части усадьбы, рядом с помещениями прядильщиков, князь распорядился подготовить комнату. Из этой комнаты вынесли всё, что было, оставив только циновки на полу и постель, свёрнутую в углу. Все простые ширмы, затянутые плетёнками, заменили на дорогие, принесённые из лучших покоев, со вставками из туго натянутого полотна, расшитых журавлями, цветами пионов и лилиями. Здесь поставили столик из красного дерева и к нему положили атласные подушки. Но, самое главное, князь распорядился принести в комнату кудель, и очень много, и всю её свалили в кучу прямо на полу. Ни прялки, ни ткацкого станка – совсем ничего. Слуги гадали, кого ожидает их господин и строили предположения, но ни одно из них даже близко не подобралась к истине.
Деки нашёл друга во внутреннем дворике, где тот сидел, погружённый в свои мысли. Было похоже, что мысли эти совсем не весёлые.
– Что случилось? – спросил Деки. – Что за чудачества?
– Я жду кое-кого.
– Это-то я заметил! – воскликнул друг. – А вот кого, хотелось бы мне знать?
Однако князь не ответил, а только улыбнулся таинственной улыбкой, и Деке пришлось оставить его.
День шёл и ничего не менялось. Слуги продолжали шептаться, князь ходил по усадьбе взведённый, почти не говорил.
Но вот солнце достигло горизонта, окунулось кровавым сгустком в молочную плёнку облаков, алые и розовые полосы растеклись над горами, прикосновения ветра стали зябкими и настойчивыми. Князь вышел к воротам, что вели в сторону полей, сел на камень и принялся ждать. Деки тоже вышел, беспокоясь за друга, а слуги собрались за их спинами, выглядывая изо всех углов и окон.
Солнце последний раз вспыхнуло и утонуло за краем мира, ночь схлопнулась над долиной, сумерками изгоняя все краски. Князь поднялся и вид у него был такой, словно что-то случилось, неясно только, хорошее ли, плохое?
– Идём в дом, – позвал Деки.
Амато кивнул, даже повернулся, но всё-таки его взгляд в последний раз уцепился за дорогу, жадно, безнадёжно.
Вдруг лицо князя посветлело, озарённое какой-то мыслью. Но почти сразу князь помрачнел, он запустил пятерню в волосы, потом решительно выпрямился и произнёс негромким, но чистым голосом:
– Сарджа.
В то же мгновение на дороге перед воротами взметнулся маленький вихрь из пыли и сиреневых цветков, и появился человек. Он был одет в серую хламиду, подпоясанную тканевым поясом, босой, и ветер трепал его чёрные волосы, струившиеся как шёлк.
Дружный вздох ужаса пронёсся над двором. Рука Деки словно сама собой метнулась к кинжалу, но Амато вскочил с камня и перехватил друга за запястье. Певец бросил на него безумный взгляд и опять вперился в существо, ожидавшее в нескольких метрах от них.
– Что он такое?! – непослушными губами произнёс Деки.
Князь не отвечал и певец снова взглянул на друга, и поразился, каким странным было у того лицо, какую странную гамму чувств выражало оно.
«Он сошёл с ума!», – почему-то подумалось Деки, и тогда ему стало совсем страшно.
А потом дух сделал шаг, другой… Амато и Деки синхронно качнулись в стороны и фат прошёл мимо них прямо во двор. Не помогли ни защитные амулеты над аркой, ни оберёжные камни у входа. Фата пригласили и фат явился. Он шёл, не глядя ни на кого, но никто не ускользал от его взгляда. Слуги замирали, в ужасе прижимаясь друг к другу и прячась за большими водяными кувшинами или за кустами сирени, росшими во дворе, ни звука не раздавалось в доме, страх замкнул уста.
Над дверями дома висел знак, отгоняющий злых духов – пучок омелы, повешенный кем-то из дворовых. Фат поднялся на крыльцо и перешагнул порог, и тогда же в воздухе остро запахло дымом: сухая омела вспыхнула и осыпалась на порог сизым пеплом.
– Что же ты наделал? – прошептал Деки, потрясённо глядя на дверь, за которой скрылся фат.
Ответа он не дождался: Амато, улыбаясь странной улыбкой, побежал догонять духа.
Итак, в «Отраде» поселился фат. Слухи мигом разнеслись по округе. В усадьбу стали приходить родственники и друзья слуг, чтобы украдкой, хоть одним глазком поглядеть на невиданное существо. Под воющие причитания ветра, в тёмных комнатах, когда погаснет последний светильник, слушали они рассказы о духах земли, воды и неба, но никто никогда не видел их живьём. Фатам не место среди людей и прежде не случалось, чтобы те нарушали границы. Человек мог попасть в их мир его могли даже утащить силком, фаты даже являлись в дома, но не оставались под одной крышей с человеком.
Амато дни напролёт слонялся поблизости от покоев, отведённых гостю, однако дух почти не показывался, а зайти сам князь боялся: что, если вторжение оскорбит фата и тот откажется выполнять сделку?
Как-то вечером он и Деки сидели во внутреннем дворике за поздним ужином. Слуги вынесли низкий столик, положили циновки и подушки, в центре стола поставили маленькую жаровню, гревшую чайник, мисочки с лакомствами и закусками. Впрочем, друзья охотнее подливали себе напиток из пузатой, зелёной бутылки, чем из чайника. Щёки Деки уже покраснели, глаза блестели – он топил в вине свой страх. А вот Амато часто, поднеся стакан к губам, замирал так, а то и вовсе ставил, не сделав глоток; мысли князя носились где-то очень далеко.
Жизнь в столице наложила свой отпечаток на певца, он считал (и не без основания) себя человеком просвещённым, не склонным верить любой байке и выдумке простых людей. Но теперь все рассказы, слышанные в детстве, все легенды и сказки возвращались к нему как призраки прошлого, они вставали за спиной и молча ожидали, когда Деки обернётся и посмотрит, что скрывается в чёрном водовороте их глаз, видевших всё.
Деки страшился, но не за себя, а за друг. Бывало, что в сказках люди спасались от духов хитростью или смекалкой, или с помощью старых знаний, но ни одна сказка не говорила, что делать, если ты сам пригласил фата в дом.
– Это плохо закончится, – произнёс Деки.
Князь ничего не ответил, словно не слыша, но спустя немного времени он заговорил:
– Знаешь, люди много рассуждают об удаче, о том, как поймать её за хвост. Кто-то даже ходит молиться в храмы.
В сумерках глаза Амато казались совсем чёрными.
– Но важно только одно – не бояться. Я не боюсь.
Что-то шаркнуло со стороны дома. Друзья оглянулись: со ступенек в садик спустился фат, он шёл, спрятав руки под балахоном, чуть запрокинув голову и длинными языками пробуя на вкус вечерний воздух, сладкий от запаха цветущего олеандра.
Деки замер, как-будто он был в лесу и вдруг увидел за соседним кустом зверя, как если бы хищник ещё не заметил охотника и охотник застыл, молясь, чтобы тот прошёл мимо.
Но голова фата повернулась к людям – он знал, что они здесь. Так фат стоял какое-то время, в темноте, не шевелясь, и люди тоже не двигались, впав в оцепенение. Потом дух шагнул и пропал, точно растаяв.
Хватая ртом воздух, Деки, наконец, вдохнул полной грудью. Князь тоже расслабился, откинувшись на полушки.
– Что ты теперь скажешь?! – зашипел Деки, стараясь говорить тихо.
– Но ведь он ничего не сделал, – сказал князь. – Что, сердце в пятки ушло? – со смешком прибавил Амато. – Успокойся, наш приятель ест только сладости.
– Он пугает твоих слуг, – возразил Деки. – Ты дождёшься, что они побегут от тебя.
– Не побегут, – отмахнулся Амато. – Мои люди преданы мне: я плачу им больше, чем любой землевладелец в округе, не наказываю жестоко и не деру три шкуры.
Амато налил себе ещё вина, однако пить не стал. Его взгляд рассеяно блуждал по силуэтам деревьев, губы приоткрылись. Он вдруг наклонился, взял с блюда жареный в сахарном масле кусочек теста и быстро лизнул его.
– Никогда особо не любил сладкое, – признался Амато с задумчивым видом, потом прибавил: – Пойми, с тем, что я могу сам, мне не пробиться наверх. Да, мои ткани пользуются спросом, но неужели ты думаешь, что император запомнит имя Амато, даже если все его платья будут шиться из моего хлопка? Нет, я должен его поразить. – Князь рассмеялся. – Если подумать, я как герой легенды: встретился с чудовищем, чтобы отвоевать девушку.
Деки только покачал головой. Но что ему было ответить? Фат в самом деле ел только сладости, которые каждый день приносили ему в огромных количествах. Слуга оставлял всё у двери, даже не отваживаясь заходить внутрь: он отодвигал дверь в сторону, ставил поднос и поспешно сбегал, так и не взглянув внутрь комнаты. Никто не заходил туда и князь не знал, готова ли работа.
Между тем ночами фат выбирался из своего убежища и бродил по усадьбе, и перемещался так тихо, что никогда нельзя было быть уверенным, что он не стоит у тебя за спиной. Он возникал внезапно, словно из ниоткуда, или ты сам натыкался на него в полумраке коридоров, ставших в одночасье такими неуютными.
Кто-то и впрямь поговаривал о том, чтобы покинуть дом, но, как и сказал князь, людям слишком хорошо платили и до сих пор страшный гость хозяина никого не тронул.
В начале июля Амато, наконец, отважился заглянуть в комнату в дальней части дома. Теперь здесь было темно и душно, поскольку слуги боялись лишний раз приходить на территорию фата, не убирались здесь и не проветривали. По углам скопилось много пыли и паутины, окна помутнели и в бело-серых коконах на них висели мумии насекомых, их было множество: они слетались сюда на запах сладкого. Амато остановился у входа, поднял руку коснуться двери, опустил, но, через мгновение, собравшись с мужеством, открыл её и шагнул внутрь.
На него дохнуло сладким ароматом гнили и цветения. Князь застыл, пытаясь привыкнуть к полумраку комнаты, медленно оглядываясь вокруг себя. Он сделал шаг и почувствовал, что пол прилипает к подошвам сандалией.
– Сарджа! – уняв дрожь, позвал князь.
– Да, – прозвучал ответ из угла комнаты.
Князь сделал шаг назад, когда из сумерек выступил фат. Он глядел на человека со своим обычным выражением, его рот был приоткрыт и языки высовывались то из одной части, то из другой, подрагивая как пламя.
– Я пришёл за работой, – произнёс Амато.
Фат, не сводя глаз с человека, сделал движение одной рукой, указав на другой конце комнаты. Князь повернулся: в углу лежали мотки белых нитей, намотанные на деревянные болванки, казалось, что они светятся в полумраке, до того белым был цвет. Князь подошёл ближе, взял один моток. Да, всё было именно так, как рассказала старуха, и нить – точно такая, как сохранившаяся у неё от бабки, только не посеревшая, а белая словно снег из подземной пещеры. Зачарованный светом, князь не заметил, как фат подошёл и встал над ним.
– Да, – прошептал Амато заворожённо. Его пальцы гладили светящиеся мотки. – Теперь у меня получится, теперь всё получится… Я смогу поразить императора.
– И какая награда ждёт за это? – спросил Сарджа.
Вздрогнув всем телом, Амато помертвел. Он как наяву услышал тихое жужжание веретена, в глотке пересохло, но, как и тогда, во дворе, он не посмел пошевелиться. Всё, что он успел сделать, все его устремления, что он надеялся получить, пронеслись перед мысленным взором.
– Самая прекрасная девушка на земле, – шёпотом ответил Амато.
Тени за его спиной сгустились, а затем будто-то нечто отступило, пропало. Амато сглотнул, обернулся и не увидел ничего. Он поспешно поднялся и отошёл к двери, здесь опять оглянулся, сказал:
– Я пришлю слуг за пряжей.
И выскочил за дверь. Сердце его билось так, словно он только что тонул. «Что, если Деки прав?» – подумал князь. Однако эта мысль растворилась в сиянии белых, подобных шёлку, нитей. Следовало приступать к работе.
И зашуршали станки, и день за днём работницы ткали полотно из ослепительных нитей, прочных как канаты и тонких, как шёлк, Амато почти не ел и плохо спал, днями напролёт он делал наброски и выбрасывал их, и принимался рисовать снова, пока не довёл до совершенства свой узор.
Тогда у Амато родилась мысль сделать два свадебных платья: одно он покрасит в нежно-персиковый цвет и вышьет точно так, как было расшито хранившееся в сокровищнице императора, создав прекрасную пару. Но второе… Нет, он не станет красить ткань! Такого белого цвета не добиться даже у льняных полотен, он оставит всё так, как есть. И нет нужды отягощать материю золотом, он сделает узор шёлковой нитью.
Настал день и два платья, оба достойные попасть в сокровищницу, лежали перед князем. Одно было богато украшено золотом, оно поражало богатством, пышностью и тонкостью работы. Но второе превосходило красотой всё, что когда-либо создавал Амато, всё, что когда-либо делал хотя бы один мастер. На нём поднимались к сверкающей вышине снежные горы Долины Белых Облаков, у подножья их стояла «Отрада», крыши которой лишь слега выглядывали из цветущего вишнёвого сада, а внизу огромное пространство охватывали бело-розовые поля с раскрывшимися коробочки хлопчатника. В своей изысканной простоте оно превосходило даже подарок императора. Это платье, сиявшее белизной в сумерках, вспыхивавшее перламутровым блеском под солнцем, он собирался подарить Илэрие.
Но как отдать подарок императору и как сделать так, чтобы это не прошло незамеченным?
Тогда Амато решил устроить нечто необычное, чего не видели в столице прежде. Работая день и ночь он сшил другие наряды, также прекрасные, сверкавшие золотом, серебром и жемчугом, но, всё же не столь великолепные, как золотое и белое. Заручившись обещанием Деки принять его у себя, Амато отбыл в столицу. Друг был только рад помочь, тем более, что они, наконец, покидали «Отраду», занятую фатом.
В столице Амато немедленно приступил к работе: Деки, вхожий в самые разные дома, распространил слух о том, что князь Амато привёз с собой великолепнейшие наряды, сшитые из удивительной ткани, которой прежде не видывали, и что он собирается показать их всем в день праздника окончания жатвы. Он также рассказал, что князь ищет для этого представления место. Нескольким счастливчикам Деки, как бы по большому секрету, показал платья заранее, так что уже очень скоро слухи разлетелись по городу подобно пожару. Не прошло и недели, как все только и говорили, что об удивительном представлении князя, и, когда Деки навестил Дарио и попросил того предоставить свой дом для представления, тщеславный землевладелец немедленно согласился.
В назначенный день весь свет собрался в доме Дарио. В большом зале гости ходили между развешенными на подставках нарядами и восхищённо ахали, но больше всего поражались двум одеяниям невесты, выставленным на самом видном месте.
Амато беспокоился, что император не появится и всё окажется впустую, но такой ценитель всего прекрасного и необычного просто не мог пропустить слухи о демонстрации новой, невиданной прежде ткани.
– Они великолепны, – произнёс император после долгого молчания.
При свете десятков ламп оба платья сверкали и переливались словно по волшебству.
– И они в самом деле не шёлковые?
– Разве шёлк бывает таким прочным? – спросил в ответ Амато и добавил, с гордой улыбкой: – И таким тонким?
– Они в самом деле необычны, – признал император, наклонившись, чтобы ближе рассмотреть ткань. – Я не видел ничего похожего. Сколько ты хочешь за них?
– О, ваше императорское величество, они не продаются.
– Вот как? – переспросил император и от его тона все присутствующие задержали дыхание.
– Если Вы будете так милостивы, чтобы принять этот наряд от меня как подарок, то окажете мне самую большую честь, какой удостаивался мастер, – ответил князь, с глубоким поклоном указав на золотое одеяние.
Взгляд императора потеплел, но, когда он заговорил, в голосе всё ещё ощущалась угроза.
– Что же со вторым? Его ты тоже уготовил кому-то в подарок?
– Да, повелитель мой.
– И кто же тот человек, что разделит со мной право обладания подобным сокровищем?
Амато обернулся в зал и гости поневоле потянулись к нему, каждому показалось, что он может стать тем избранным. Разумеется, это означало немедленно сделаться врагом императору, но красота завораживала ум, хоть на долю секунды, но каждый представил себя хозяином чудесной вещи.
