Глава 1. Я психанул

Владислав Рехтин

Глава 1. Я психанул

Глава 1

Я подписал контракт в четверг.

Не в понедельник. Не в «новую жизнь». Не в день рождения, не в День Победы, не в годовщину чего-то значимого.

Просто в серый, дождливый, ничем не примечательный четверг.

Потому что в среду я ушёл с работы. Сам. Без скандала. Без увольнения по статье. Без последнего оклада в конверте. Просто собрал вещи, сказал «спасибо» и вышел.

А в пятницу – день рождения мамы. И я не хотел приходить с пустыми руками. И с пустыми глазами.

До этого я работал в кол-центре. Официально – «специалист по удержанию клиентов». По сути – человек, который слушает, как ему кричат в трубку за то, что они сами забыли отменить подписку на стриминг, которую смотрели один раз, три месяца назад.

Каждый звонок – как микродоза унижения.

Нет, не больно. Нет, не страшно. Просто… стыдно. Стыдно быть тем, кто вынужден просить прощения за то, что ты просто выполняешь свою работу. За то, что система работает, а люди – нет.

А потом – тишина. И снова звонок.

И снова: «Добрый день, это служба поддержки. Чем могу помочь?»

И снова: «Ты чё, дурак?! Я же говорю – верни деньги!»

Я начал считать дни.

Потом – часы.

Потом – вдохи.

Потом – удары сердца.

Потом – мысли.

А потом – я перестал считать. Потому что цифры перестали иметь смысл.

Они не спасали. Не лечили. Не давали ответа.

Мне 30 лет.

Срочную службу не проходил. Был студентом – отсрочку получил. Потом – работа. Потом – ещё работа. Потом – ещё одна. Всё одно и то же: экран, клавиатура, голос в наушниках, KPI, план, бонусы, штрафы, личные достижения, корпоративные ценности, мотивационные плакаты с надписью «Мы – команда!», хотя никто никого не знает, кроме имени в Slack.

Я не был неудачником. У меня была квартира. Машина. Кредитная карта. Телефон последней модели. Друзья, которые звонили раз в полгода. Мама, которая каждый месяц спрашивала: «Ты ешь нормально?»

Но внутри – пустота.

Не депрессия. Не тревожность. Не синдром выгорания.

Просто – отсутствие.

Как будто я уже умер, но тело ещё ходит, говорит, платит по счетам, смеётся в чате, заказывает доставку, смотрит сериалы, чтобы не думать.

По телевизору кричали про «спецоперацию». Про «Родину». Про «долг». Про «защитников». Про «предателей».

Я не верил ни одному слову. Но впервые за годы почувствовал – где-то там происходит что-то настоящее.

Не подписки. Не возвраты. Не KPI.

А жизнь. И смерть. По-настоящему.

Без фильтров. Без редакторов. Без сценаристов. Без «мы всё сделаем лучше».

Просто – есть. Или нет.

Я зашёл в военкомат не как герой.

Не как патриот.

Не как человек, который хочет «заслужить уважение».

Я зашёл как человек, который больше не может смотреть на своё отражение в экране выключенного ноутбука.

Который не хочет видеть себя в зеркале.

Который хочет, чтобы кто-то другой – не он – решал, куда идти, что делать, когда вставать, когда спать, когда есть, когда молчать.

– Ты уверен? – спросил лейтенант, листая мою анкету.

– Уверен, – сказал я.

(На самом деле я думал: «Хуже, чем сейчас, всё равно не будет. А если будет – значит, я справлюсь. Или не справлюсь. Но это уже не важно».)

Подписал бумагу.

Сделал фото в форме, которую мне выдали «временно».

Позвонил маме:

– Всё хорошо. Уезжаю на учёбу.

Она заплакала. Я не стал объяснять.

Не потому что боялся. А потому что не знал, как объяснить. Как сказать: «Мам, я психанул. Я устал быть собой. Я хочу, чтобы меня сломали, а потом собрали заново. Даже если это больно. Даже если это глупо. Даже если это навсегда».

Думал, это будет перезагрузка.

Как в тех роликах: «бросил всё – стал другим человеком».

Только там – йога в Тайланде. Медитации. Гуру. Песни. Цветы.

А у меня – учебка под Рязанью, где тебя будят в 5 утра криком: «Подъём, мрази!»

И где тебя не спрашивают, хочешь ли ты жить. Тебя просто заставляют жить. По расписанию. По команде. По уставу.

Первую ночь я не спал.

Лежал на жёсткой койке, чувствуя, как матрас врезается в позвоночник, и думал:

«Что я наделал?»

«Почему я не остался дома?»

«Почему я не взял отпуск? Почему не поехал в горы? Почему не купил билет в Тайланд?»

Потому что я знал – даже в Тайланде я бы всё равно лежал на кровати, смотрел в потолок и думал: «Что я делаю со своей жизнью?»

А потом пришёл первый марш-бросок.

7 км. По грязи. Под дождём. С рюкзаком. Без воды. Без пауз. Без «можно присесть».

И я понял: перезагрузка – это не когда ты выбираешь новую жизнь.

Это когда старую просто стирают. Без спроса.

Ты не выбираешь – тебя выбирают.

Ты не решаешь – тебе решают.

Ты не живёшь – тебя заставляют жить.

И в этом – странное облегчение.

Потому что когда тебя ломают – ты перестаёшь быть собой.

А когда ты перестаёшь быть собой – ты перестаёшь страдать от того, кто ты есть.

Учебка длилась две недели.

Две недели ада. Две недели адского порядка. Две недели, когда ты забываешь, как зовут твоих друзей. Когда ты забываешь, как вкусит кофе. Когда ты забываешь, как выглядит твой телефон.

Ты помнишь только:

– Подъём!

– Стройся!

– Заправиться!

– Шагом – марш!

– Лежать!

– Встать!

– Отставить!

– Есть!

И в этой простоте – свобода.

Потому что когда тебе не нужно думать – ты не думаешь.

Когда тебе не нужно выбирать – ты не выбираешь.

Когда тебе не нужно быть собой – ты становишься кем-то другим.

И это – спасение.

Я не герой.

Я не патриот.

Я не ищу славы.

Я просто психанул.

И это – мой способ остаться живым.

Потому что когда ты психуешь – ты не умираешь.

Ты просто начинаешь жить по-другому.

Без вопросов. Без сомнений. Без «а что, если?»

Просто – есть.

Иди.

Делай.

Живи.

А потом – отправка.

На передовую.

Где не будет ни учебки, ни марш-бросков, ни криков «подъём, мрази!».

Там будет только тишина.

Или грохот.

Или страх.

Или смерть.

Или жизнь.

По-настоящему.

Но пока – я здесь.

На койке.

В форме.

С пустым взглядом.

И с надеждой, что это – не конец.

А начало.

Даже если оно болит.

Даже если оно страшно.

Даже если оно – навсегда.

—