banner banner banner
Землянин 5.0
Землянин 5.0
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Землянин 5.0

скачать книгу бесплатно


«Обнаружен враг! Режим восстановления прерван!»

Включил инфразрение. Мелкая технокрыса нагло шла на меня.

– Ну, подходи, – я уже давно ни с кем не разговаривал, а крыса для меня могла быть собеседником ничуть не хуже меня же самого.

Не вставая, я подпустил ее поближе, пряча нож за спиной. В отместку за прерванный отдых крысу хотелось именно прирезать.

Крыса прыгнула и напоролось на титановое лезвие.

– Получила? – довольно спросил я.

Крыса взвизгнула и убежала.

– Вот и беги.

Я продолжил отдых.

«Обнаружен враг!..»

Да кто опять?!

Присмотревшись, я увидел технокрысу, ту же самую. Но стоило мне потянуться за пистолетом, и она убежала. Пришлось подниматься.

Я волочился следом, крыса держала дистанцию, однако прятаться не стремилась, словно осознавала за собой преимущество. Я припугнул ее выстрелом, но с левой руки не попал, а правая еще не функционировала. Крыса юркнула в отнорку, а я вернулся к трупу туннельщика. Было стойкое убеждение, что с началом отдыха возвращение крысы неизбежно. Потом дошло, что она приходит не за мной. Далеко тащиться не хотелось, я проковылял метров двести в противоположном направлении и попытал удачу снова.

Приятно было отдохнуть и сбросить тяжелую усталость. Гораздо приятней, чем очнуться после разгульного пьянства или праздного дня. Ведь бодрость – это распрямление пружины, сдавленной утомлением. Не прикладывая усилий, ее нельзя почувствовать. Но если пружину перегрузить, она может забыть о своем естественном состоянии.

Перелом сросся, но болезнь, увы, не прошла. Нехватку запаса сил я ощущал на физическом уровне.

«Болезнь идентифицирована: крысиный питириаз. Восстановление не может быть завершено».

Болезнь уродовала внешность: кожа становилась серой и шелушилась, лицо отекало, передача сигнала нейронами нарушалась, что мешало управлять собственным телом. Я усмехнулся – может, теперь сойду за местного жителя.

Я выбрал направление, обратное движению туннельщика, рассудив, что тот возвращался в город с охоты. Дорога привела меня к просторному заброшенному гроту магнитомобилей. Из-под слоя бедной сухой земли повсюду выглядывали гладкие концы размагниченных плит. По стенам разорванными лентами вились электрокоммуникации, от пышных грибниц, которых они питали, осталась одна труха. В одном из двух туннелей грота радар засек встречное движение.

Двое туннельщиков, один с ломом, другой с копьями – по-видимому, в привычном для охоты сочетании – обнаружили меня первыми и теперь стремительно приближались. Пытаясь уклониться от боя вовсе либо разделить противников, я избрал другую дорогу. Потеряв меня из виду, хотя бы один из них, как я надеялся, потеряет интерес к погоне. Ожидания сбылись, но поворот не стал для меня спасением, а поставил в еще более сложное положение. С этой стороны на меня побежали два безоружных туннельщика. То были матерые воины, одиночки, разрезающие добычу длинными кривыми когтями. Они и не жили в городе, ибо не нуждались в защите сородичей, а только слонялись в поисках добычи, наводя ужас на крыс и других туннельщиков. До моего появления они сражались за огромную жирную крысиную тушу.

Здесь от основного хода шли узкие рукава, и я нырнул в один из них. Его стены отстояли порядка каких-то полутора метров, так что если туннельщики и не возобновят свару друг с другом, а еще лучше с двумя другими туннельщиками, то, по крайней мере, не смогут атаковать одновременно.

Вскоре действительно за мной гнался только один дикий охотник. Второй дикий, предвидя возможные неудобства, скрылся в иных рукавах. Без необходимости я не стал разгадывать его маневр. Городские туннельщики не удержали нашего темпа и остались позади. Точнее, темпа моего преследователя, потому что и сам я в бешеной гонке уже терял координацию и спотыкался.

Когти туннельщика проверили на прочность костюм искателя-новичка – проверку он провалил – и разодрали кожу на спине. Я получил совсем неглубокое ранение, но и оно воззвало к моей стойкости и участило шаг. Продолжаться долго погоня не могла, и мысль о неизбежном сражении вынуждала мозг искать возможные выходы. Титановый нож уже лег в ладонь, когда впереди показался второй дикий туннельщик.

Я срочно юркнул в боковой ход и петлял, пока, к своему удивлению, не вернулся в туннель. Здесь ко мне снова прицепились отставшие было двое диких охотников. Мое сердце переставало справляться с нагрузкой, я задыхался, и задыхались мои мышцы, они наливались металлом и дубели. Совсем скоро ноги выйдут из моего подчинения, тогда я вынужден буду остановиться и умереть.

Туннель раздваивался, частью убегал вперед, частью сворачивал вправо.

«Добегу только до поворота, – пообещал я себе. – А дальше будь что будет».

И я не обманул себя, но остановился больше от неожиданности, на мгновение забыв об усталости. Я оказался в самом центре заброшенной станции техобслуживания. Отложив свои занятия, ко мне оборачивались удивленные лица туннельщиков, и количество их стремительно росло. Но пути назад не было, и не было времени размышлять. Я бежал, не различая пути, проскальзывал между постройками и горожанами, пытаясь обнаружить другой выход. Женщины уводили детей, мужчины живой лавиной собирались и тянулись за мной. Однако, хотя почти все они были вооружены, атаковать не спешили и только выталкивали из города, как чужеродный элемент. Дикарям повезло меньше: их, как носителей известной опасности, стали забивать ломами. Может, потому меня и не тронули – посчитали беззащитной жертвой. А вот когда главная угроза была устранена, переключились на второстепенную. Вслед мне полетели копья, поднялся недовольный крик, призванный проследить перемещение неприятеля. В спину вонзились первые штыри. Но я уже видел выход. Там, у разверстого черного зева, стоял высокий, по виду немолодой человек. Именно человек, потому что одежды его, хотя из тех же крысиных шкур, были ладно скроены, а длинные волосы опрятно расчесаны. Стоял он, вероятно, вождь или местный мудрец, сложив руки с ухоженными когтями на груди, не выказывал ни агрессии, ни паники и только провожал меня осмысленным взглядом ярких синих глаз. При виде его я почувствовал, насколько соскучился по людям и живому общению – прежде мне не приходилось подолгу беседовать с одним только собой, так что я уже порядком сам себе надоел.

Шмыгнув в туннель, я потерял большую часть преследователей сразу же, и чем дольше бежал, тем сильнее редел и таял мой воинственный шлейф. А вот количество прутьев в теле росло. Попадания в торс я даже не смог бы сосчитать по памяти – их я почти не замечал, гораздо опасней оказывались ранения в ноги, тогда приходилось останавливаться и вынимать прутья, позволяя туннельщикам совершать новые броски.

Медлительные охотники с ломами отставали, теряли интерес к преследованию и возвращалась в город. Копьеметатели погоню не прекращали, теперь они перемещались быстрее меня и легко могли заколоть при желании и большей сообразительности. Вместо того они выдерживали дистанцию и не подбирались ближе, чем требовала предельная дальность полета копий, когда же это расстояние увеличивалось, они вновь начинали бежать. И все же иногда они попадали. Степень моих повреждений приближалась к смертельной. Хуже того, я растратил почти всю энергию, и последняя имеющаяся батарея не успевала ее восполнять. Смерть была где-то рядом. «За углом», – предположил я, понимая, что не переживу больше трехсот метров.

За углом меня ждали небольшая передышка и большое облегчение. Очередной отросток подземной сети ходов оказался настолько узким, что не позволял как следует размахнуться для броска металлического прута. Не осознавая своего счастья, я пробежал еще шагов десять. Затем переложил титановый нож в правую руку и развернулся.

Первый туннельщик, повернув за угол, едва не налетел на меня. Он запоздало поднял копье, но я уже нещадно кромсал его ножом, так что успел обездвижить руку до ответного удара, а затем разрубить шею. На место павшего товарища, не проявляя сочувствия и буквально топча его ногами, выступил второй копьеметатель. За ним третий. На меня шла вереница из шести тупо дожидающихся своей очереди туннельщиков. Двое из них сумели меня хорошенько достать, так что к последней дуэли запустился обратный отчет до принудительной активации режима восстановления. Время не ждало, но и действовать опрометчиво было нельзя: один легкий укол, и восстанавливаться будет некому. Так, наверное, между жизнью и смертью чувствовали себя солдаты времен контактных войн, когда ничтожное попадание в сердце влекло неизбежную смерть.

Мне удалось обезоружить противника, но, лишившись руки, он обратился в бегство. Отпустить его я не мог. Нетвердая рука навела пистолет. Удачное попадание в спину толкнуло туннельщика и прижало к земле. Внезапно он поднялся и, передумав, а может, добившись желаемого расстояния, поднял чье-то оброненное копье. До активации режима восстановления оставалось семь секунд. Я выстрелил снова, туннельщик упал. «Умер?» Ответа я получить не успел.

Глаза отворились, неподвижный взгляд уперся в рыхлый черный потолок. Изрытый корнями, источенный водами, кротами и червями, однажды он обвалится. Прямо сейчас он втягивает живот и неторопливо посыпает меня пылью. В какой-то момент земное чрево поглотит еще одного незадачливого путника. Я встал и нетерпеливо отряхнулся.

– Эй, я еще жив! – крикнул я потолку, мне нужно было с кем-то поговорить.

Без особых надежд я просканировал местность. Срезал и тут же проглотил незамеченный глазами чахлый энергогриб. Лениво прошелся по трупам туннельщиков и над последним телом вдруг остановился.

«Иридиевый зуб: вес 0, стоимость не установлена».

С изрядной долей брезгливости, стараясь касаться уродливого лица на возможно меньшей площади – перчаток у мен не было, – я открыл туннельщику рот. По незнанию я ожидал увидеть разреженный дырами неровный кариесный строй. Но зубы дикаря лишь подернулись синим налетом. Среди них металлическим блеском загадочно сверкал большой верхний резец. Вероятно, его обладатель был в числе первых представителей новой расы. Такое добро не должно пропадать. Я ударил по металлическому зубу рукоятью пистолета – не слишком сильно, недоставало, чтобы он затерялся в горле мертвеца. Тот пошатнулся, и усилиями пальцев был извлечен из специального гнезда. Зуб оказался гораздо тяжелее, чем можно было предположить, исходя из его размеров, если не знать, что иридий – один из самых тяжелых земных металлов, превосходящий весом вольфрам, золото, платину, а тем более свинец. От крысиной шкуры все того же туннельщика я отрезал небольшой лоскут, в середину положил добычу и стянул края поясом из крысиного хвоста. Теперь я не боялся потерять ценную находку.

Последняя зарядная батарея была опустошена и бесцеремонно выброшена – теперь, когда вся планета превратилась в сплошную свалку, смешно заботиться о таких мелочах. У меня оставался только собственный весьма скромный запас энергии.

Блуждания в полутьме возобновились. Как же мне надоели эти туннели! Разве я, отправляясь навстречу приключениям, мог подумать, что приключения по определению своему могут быть такими невзрачными? Тогда, в «Гараже 2102», я был мертвецки пьян, но в другое время, поразмыслив здраво, от безумной идеи улететь на Марс, конечно бы, отказался. И правильно: остался бы жив. Вообще-то уныние не было заметной частью моего характера, это бесконечные пустые лабиринты вывели его на сцену театра моих чувств. Я дернул занавес и пинком, пока зрители не видят, отправил кривляющегося арлекина за кулисы. Его место занял следопыт, совсем молодой и неопытный, но холодный разумом и готовый учиться.

С этой стороны от города туннельщиков подземные ходы оказались совершенно необитаемы. Отсутствие крыс говорило об отсутствии пищи – вероятно, свалка осталась далеко позади. Я прошагал еще десяток километров, прежде чем обнаружил одно из этих вездесущих, выживающих в самых тяжелых условиях существ. Небольшая, каких-то тридцать сантиметров, крыса не стала нападать, а укрылась в слишком широкой для нее норе. Я смог протесниться в нору и решил по возможности проследить за крысой. К сожалению, она быстро скрылась с моего радара, тогда как сам я передвигался с еще большим трудом, чем в прошлый раз. Однажды мне даже пришлось воспользоваться ножом, чтобы стесать мешающий продвижению выступающий край стены. Нора уводила вверх. Ползти становилось тяжелее, и я начал опасаться, что с увеличением крутизны подъема в какой-то момент остановлюсь окончательно, не способный ни продолжить путь, ни развернуться и поискать другой. На развилке я попытался уловить дыхание свежего воздуха, но в итоге повернул наудачу. Затем еще раз и снова. Долгое время спустя, когда я начал воспринимать ползание как естественный для себя способ передвижения, впереди посветлело. Не вдруг и не сразу я осознал это и понял наконец, лишь когда из экономии энергии отключил инфравидение. И тогда же почувствовал, как посвежел воздух и облегчилось дыхание. Сердце не желало покоя и торопило выбраться на долгожданную свободу. Я подтянулся на руках, поднялся во весь рост и с наслаждением расправил поскрипывающие плечи.

Глава третья

Я находился в лесу. Кажется, так называется большая группа деревьев естественного происхождения? Никогда не видел лесов и даже не задумывался, что где-то в нашем засушливом мире они еще могли сохраниться. Лесом я назвал тощие саксаулы и чахлые акации, тянувшие колючие ветви к старому солнцу, разлапистые голые кустарники да беспорядочно торчащие из пепла былинки, столь сухие, что они ломались под ногами. Лес занимал все пространство в окоеме. Куда идти и где искать Гарольда, я не знал, поймать его радиосигнал я также не сумел. Отправление призыва помощи расходовало энергию даром.

Я выбрал случайное направление, ведь, хотя и определял координаты не хуже высокоточных приборов, отследить начала пути не мог. Местность не выглядела зловещим пристанищем монстров, но взбудораженное подземными ужасами воображение не позволяло терять бдительности. Непрекращающийся хруст травы под ногами останавливал меня каждые десять метров. Тогда я замирал и вслушивался: не прячется ли осторожный охотник в звуке моих шагов? Так я добрался до тропинки, вымощенной желтым камнем. За ней, вымытой, расчищенной от сора, определенно ухаживали. Я двинулся по тропинке – даже если она не приведет к людям, мягкое шлепанье стоптанных подошв для меня предпочтительней громкого треска. Но когда тропинка резко повернула в сторону, я сошел с нее. Лес впереди резко обрывался, превращаясь в привычную пепельную пустошь. В воздухе на границе что-то блестело, какая-то прозрачная пленка, вблизи оказавшаяся углепластиком. Чрезвычайно прочный материал поднимался вогнутой дугой выше деревьев и там, метрах в пятидесяти, смыкался куполом. Большая пластиковая коробка – вот где я оказался. Норы туннельщиков уже не казались мне тесными. Сначала я приложил к стене веточку и, когда изменений не обнаружил, осмелился прикоснуться рукой. Теплая. Надавил посильнее, затем ударил кулаком. Конечно, ничего не добился. Еще бы – пробиться за стену не могли и корни деревьев. Пришлось искать предусмотренный строителями выход.

Я шел вдоль стены и шуршал травой, теперь уже не боясь, а стремясь быть обнаруженным. Уж очень хотелось выбраться.

– Стоять! – грозно крикнул кто-то.

Я подчинился и присмотрелся. Навстречу мне размашистой солдатской походкой шел крепкий мужчина с энергоматом в руках. Его защитные одежды походили на мой костюм искателя, но плотнее прилегали к телу и, вероятно, шились на заказ. На голове его лежала какая-то нелепая крошечная фуражка с назатыльником и наушами. Подойдя ближе, он брезгливо сморщился, остановился в нерешительности и включил сканирование. Я посчитал своим долгом ответить тем же.

– Не сметь! – скомандовал он.

Можно было попробовать убить нахального вояку, но предвидеть последствия не получалось.

– Оружие бросить! Руки скрестить!

Нет, он явно напрашивался! Почему нельзя сказать, причем спокойным тоном: «Опусти оружие и скрести руки»? Вояка определенно не знал, что приказ, как форма ограничения, противен природе всякого мыслящего, а значит, свободолюбивого существа. Я закрыл глаза, чтобы не видеть его бычьей нетерпеливой рожи, сделал глубокий вдох, обронил пистолет и сложил руки на груди.

Запястья охватили два тонких металлических кольца. Они разъехались в стороны, до самых кистей, и между ними пробежала энергетическая сеть. Сначала редкая, как паутина, она быстро разрослась, превратившись в тугую ленту.

Мужчина подобрал пистолет.

– Следовать за мной!

Я поскрипел зубами, а потом вдруг понял: солдат не намеренно помыкал мной, а вследствие скромного интеллекта. Я решил проверить догадку

– Где мы находимся?

– Молчать!

Догадка пока подтверждалась.

Мы вернулись на тропинку. Я шел первым, а конвоир беспрестанно толкал меня моим же пистолетом. Но когда я пытался ускориться, он кричал:

– Стоять! Не бежать!

И потом снова тыкал в меня стволом. Либо он испытывал удовольствие от осознания собственной власти, либо обладал еще меньшим интеллектом, чем подумалось мне. Его тычки злили и подначивали ответить взаимностью. Вполне вероятно, на то вояка и рассчитывал, он хотел подраться, но так, чтобы не выглядеть зачинщиком в своих глазах.

Я стойко сносил провокации, попутно обдумывая план убийства глумливого конвоира, пока тропинка приближалась к необычному зданию. Необычным оно было уже тем, что поднималось над землей, но любопытной была и его конструкция. Собранное из отдельных металлических пластин, пронизанное цветными проводами, мерцающими лампочками и загадочными устройствами, оно щетинилось торчащими антеннами и смотрело на мир разновеликими окнами. Некоторые из них занимали всю высоту в три этажа, другие окружали какой-то небольшой блок. Иные балконы выпирали на длину средней комнаты, одни были застеклены, другие облицованы металлом. Три этажа здание насчитывало только в средней части, далее беспорядочным меандром то опадало до одного этажа, то приподнималось до двух. По центру молекулой ДНК тянулась двойная лестница, соединяясь спиралями под входными дверями каждого этажа. Здесь конвоир прошел вперед и приложил ладонь к двери первого этажа. Полоса сканера считала отпечатки. Их обладатель обнаружился в учетной базе, и дверь уплыла в стену.

Интерьер строения также не поддавался никакой логической оценке и только усиливал сходство с огромным компьютером. В двух метрах от нас коридор был разделен энергобарьером, по другую сторону за столом сидел скучающий охранник. Он закрыл глаза и качал головой в такт какофонии генератора музыки, которую сам же и создал.

– Водохрюн плескался в луже,

Что была тебе слезами.

Я теперь тебе не нужен,

Буду отжигать с друзьями!

Охранник недовольно разлепил глаза и приостановил программу.

– Меньше лирики! Грубее голос, больше басов. В тексте должны быть: безвинно осужденный герой, сбежавший из тюрьмы, куда его посадила бывшая девка – изменница; стрельба, ранение и смерть героя на руках плачущей девки. Давай, жестянка, за дело!

Через мгновение генератор выдал новое музыкальное чудо:

– Ты меня бросила, как мяч,

И я попрыгал за решетку,

Но не надейся на мой плач

Я буду жестким, буду стойким.

Я тех парней не убивал,

Об этом ты прекрасно знала.

Пусть эксманы приобрела –

Во мне ты друга потеряла!

Ты бросила – но встану я,

Как каучук подпрыгну в небо,

На Марс, где новые друзья

Мои эксманы алчно делят…

Мой провожатый, по-видимому, желал дослушать историю до конца, но меня подвело терпение. Я насмешливо окликнул меломана. Он выключил генератор и обратил ко мне неприязненный подозрительный взгляд.

– Дрон, кого это ты привел? Уродливый, как туннельщик. Надо было сразу валить, все равно в расход отправят.

– Он не туннельщик, умеет говорить, – заступился за меня конвоир.

Охранник гоготнул, нажал кнопку, и барьер исчез.

– Если человек, то как сюда проник? Ты, что ли, его пропустил?

– Нет.

– Ну а как тогда?

– Не знаю.

– Так, может, он все-таки туннельщик? Туннельщики в туннелях живут, а люди на поверхности.

– Я знаю, – обиделся Дрон и повторил: – Он не туннельщик, умеет говорить.

– Ладно уже, – отмахнулся от его глупости охранник. – Подожди. – Он принял сосредоточенный вид. – Федор Иванович, тут постороннего привели… Вроде человек… Не знаю… Понял. – Затем вновь обратился к моему провожатому: – В красную комнату его.

Мы шли вдоль стен: тонких и толстых, по гладким хромированным и ворсистым губчатым полам, а потолок то приближался к нам, то отдалялся. Интересно, что вокруг нас со всех сторон тянулись растения. Они свисали с потолка, оплетали провода и выглядывали из трещин в полах. Сквозь прозрачные двери я видел причудливые неизвестные мне виды, и даже ковер, по которому я уже какое-то время шел, оказался упругой травой. Других людей я не встречал, и только однажды торопливым шагом навстречу нам прошла женщина в сером халате.

– Любопытный экземпляр, – отметила она, окидывая меня оценивающим взглядом. – А куда его?

– К Федор Иванчу.

– Разумеется… А говорить он умеет?

– Да, он человек.

Женщина присмотрелась.

– Ох, вы правы! Какое разочарование! Я уж подумала, нашлось недостающее звено между нами и… Очень жаль! – она всплеснула руками и возобновила движение.

Оскорбленный и встревоженный ее словами, я осмотрел себя, насколько это позволяло мое текущее положение и само устройство человеческого тела. Руки покрыты крупной сыпью, но в целом в порядке, ноги тоже, крыльев за спиной нет, хвоста как будто тоже, рогов на голове… ну да, это смешно. Какое еще переходное звено? Одежда покрыта пылью, несмотря на все мои старания отряхнуться. Меня что, действительно принимают за туннельщика? Да не может быть. Когтей у меня нет, только грязь под ногтями скопилась. Много грязи какой-то синей – наверное, следы энергогрибов. Да и сами ногти очень длинные, надо бы подстричь. А еще туннельщики все скособоченные. Я проследил за своим шагом, но чем дольше смотрел, тем сильней убеждался, что припадаю на одну ногу. Это еще что? Система ведь восстановилась. Но потом вспомнил, что подхватил заразу и упокоился. Болезнь неприятная, но никто еще от нее не умирал. И тут же снова испугался: а если грибы содержат мутаген, превращающий человека в туннельщика? Я нетерпеливо осматривался в поисках зеркальной поверхности. В одной из множества блестящих настенных пластин мне удалось увидеть свое отражение. Я отпрянул. Лицо запыленное, смуглое, покрыто уродливыми большими волдырями, губы оттопырены, рот перекошен, один глаз прикрыт.

– Это называется зеркало, дурень, – беззлобно объяснил провожатый.