скачать книгу бесплатно
Свеча над пропастью
Александр Владимиров
В небольшом русском городке вспыхивают эпидемии неизлечимых болезней. Над каждым кварталом, каждым домом нависает тень страха. Город в панике, воцаряется хаос. В чем причина страшной трагедии? Как помочь людям?
Александр Владимиров
Свеча над пропастью
© Александр Владимиров. Текст, 2019
© Издательский центр «ЛиК», 2019
© Издательский дом «Кислород», 2019
Интермедия
«Он приоткроет тебе занавес великой трагедии…»
«…ОН приоткроет тебе занавес великой трагедии…»
Голос прозвучал так неожиданно и страшно, что Виктора Онежского прошиб пот. Он открыл глаза и бессмысленно уставился в царившую вокруг черноту. В комнате никого не было, да и кто бы стал проникать ночью в его дом, чтобы произнести странную фразу. Какой занавес? Какая трагедия? Виктор понял, что ему приснился сон и снова сомкнул веки. Но через некоторое время раздался тот же голос, повторивший еще раз:
– ОН приоткроет тебе занавес великой трагедии.
По интонации не чувствовалось, будто Виктора собираются запугивать, нет, это – информация, обычная констатация факта. Онежский вскочил, включил свет, осмотрел свою спальню…
Ему показалось?.. Показалось дважды?
Он погасил свет, стараясь успокоиться. Мысль о том, что кто-то с ним ГОВОРИЛ, не оставляла в покое. И тогда Онежский сам задал мысленно вопрос неизвестному собеседнику:
– Почему именно мне приоткроется этот занавес?
Ответа не последовало. Очевидно, Виктор должен был искать его сам. Тогда он решился спросить другое:
– Кто ОН? И где искать ЕГО?
Томительно текли минуты, складываясь в часы.
Неведомый собеседник безмолвствовал. Постепенно Виктор пришел к правильному логическому выводу, что ему ПОКАЗАЛОСЬ. Его снова сморил сон, который, однако, стал продолжением всей этой необъяснимой ситуации…
Ночь сменилась ярким полднем, Виктор шел по улицам Москвы, невольно вглядывался в лица прохожих, ожидая увидеть ЕГО. Кто-то сторонился от чересчур пытливого взгляда молодого человека, у кого-то недобро блестели глаза, и только девушки смотрели на Виктора с нескрываемым интересом, хотя его вид явно говорил, что он не из крутых и в кармане у него не так много зеленой плесени, этого жестокого кумира как удачливых, так выброшенных на обочину дороги беспощадным капитализмом. Но в данную минуту девушки были забыты, Виктор не думал ни о чем, кроме как о встрече с таинственным незнакомцем.
Улицы сменяли одна другую. Виктор осмотрелся.
Оказывается он уже на Воробьевых Горах. Как же он любил это место, как часто приходил сюда, чтобы полюбоваться тихими водами Москвы-реки, а потом пройтись возле величественного здания Московского университета. Здание притягивало Виктора своей монументальностью, четкостью форм, устремленными в небо куполами; оно отражало величие эпохи Мудрого Железного Вождя, невольно пробуждало героический дух того ушедшего времени, который обеспечил и победу над ничтожными обывательскими устремлениями и проникновение в тайны Земли и Космоса. Может быть, ОН здесь, специально встречает Виктора у храма Ее величества Науки? Но вокруг суетились какие-то люди, поражавшие серостью и удивительной бедностью языка. Как диссонанс прошедшей Великой Эпохи зазвучали их одинаковые, бессмысленные фразы: «Какая разница, где лямку тянуть? Важно, сколько баксов тебе за это отстегивают…»
И никто из них не подошел к Виктору, не сказал:
– Это я должен приоткрыть тебе занавес великой трагедии!
Ему показалось, что глаза людей стекленеют, наливаются кровью. Они уже не говорят, они лают. И в этом лае слышится:
– Баксы!.. Баксы!.. БАКСЫ!
Неистовый лай заливает Воробьевы Горы…
Утром Виктор вспоминал о событиях ночи со странным противоречивым чувством: с одной стороны он убеждал себя, что таинственный голос – тоже часть сна, с другой – ни на секунду не забывал об удивительной реальности его звучания. Виктор искал всему этому объяснение, но не находил. Может, ту фразу произнес кто-то во дворе дома? Произнес так громко, что он ее услышал?..
Нет, ее ПРОИЗНЕСЛИ В КОМНАТЕ!
Вошла мать и коротко бросила:
– Еще в постели? В институт опоздаешь.
– Встаю, встаю! – Виктор сбросил одеяло.
– Завтрак на столе. Мне пора на работу.
– Мама, – осторожно сказал Виктор. – Ты ничего не слышала этой ночью?
– Ночью? – брови матери удивленно взлетели, на лице появилась некоторая тревога. – А что?
– Наверное, мне показалось.
– Что показалось?!
– Кто-то громко разговаривал в нашем дворе.
– Ночью мы спим! – резко бросила мать. – Не забудь, мы живем в условиях потогонной системы. Нам с твоим отцом нужен хоть какой-то отдых. Он уже ушел на работу, и мне пора.
Виктор жевал бутерброды с ветчиной, даже не ощущая их вкуса. Его мысли по-прежнему были заняты странным ночным происшествием.
В институте он ничего никому не рассказал. Он вообще не делился сокровенным с приятелями, которых, кстати, кроме Сергея Цветкова, у него и не было. К Виктору относились с уважением как к серьезному парню, отличнику учебы, но… слишком не похож он на современного молодого человека постперестроечной эпохи. Он мало обращал внимания на «фактор моды» в одежде, прическе, не принимал столь характерные для сегодняшней жизни идеалы: не думал о том, чтобы впоследствии открыть собственное дело и стать «крутым бизнесменом», не знал названий модных групп и певцов, не торчал в барах, не баловался наркотическим зельем. Обладая привлекательной внешностью, он не слыл Дон Жуаном, некоторое время встречался с девушкой с параллельного курса, но, застав ее за легким флиртом, резко порвал всякие отношения.
Лектора он сегодня слушал вполуха, неведомый голос прошедшей ночи продолжал терзать его мозг. Виктор еле дождался окончания лекций и поспешил в институтскую библиотеку. Он договорился с библиотекарем и взял домой целую кипу книг по психиатрии, психологии и даже несколько философских трудов, где ученые пытались дать объяснение всяким невероятным явлениям. Разные авторы выдвигали абсолютно противоположные концепции: от легких галлюцинаторных видений до серьезного психического расстройства, от слухового обмана до паранормальных явлений. Виктор читал до поздней ночи, пока не почувствовал усталость и головную боль. Концепций много, но какая из них является истинной?
Он разделся, лег в кровать. Он невольно ждал неведомого ГОЛОСА, но время шло, а он так и не прозвучал. И вот уже Виктора все больше начинал грызть червь сомнения. А действительно ли он СЛЫШАЛ ГОЛОС? Сомнение принесло ему некоторое облегчение, он засыпал с надеждой позабыть эту поразительную и непонятную историю.
Однако сон не разрешил его проблем, наоборот, как и в прошлую ночь, он бросил Виктора на улицы Москвы в самый разгар дня; юноша шел и вновь вглядывался в проходящих мимо людей в надежде встретить ЕГО и узнать тайну Великой Трагедии. Опять мелькали улицы и тысячи, сотни тысяч лиц. Виктор побывал даже на Красной площади, центре России, Мира, Вселенной, где когда-то, в глубоком детстве впервые застыл перед башнями Кремля, удивительным чудом архитектурного зодчества, перед российскими державными символами – Царь-пушкой и Царь-колоколом и радушными куполами храма Василия Блаженного. Но сегодня даже здесь, в цитадели Третьего Рима, Виктора окружали похожие на серых мышек люди, шептавшие или кричащие знакомое до боли слово: «Баксы!.. Баксы!.. БАКСЫ!»
Какая-то сила уводила Виктора все дальше. Кривыми, тихими, словно символизирующими царство благоденствия улочками он вышел на Старый Арбат, место поклонения многих великих поэтов и прозаиков. К сожалению нынешний Арбат мало похож на тот, что описывали классики, и так сильно напоминал непонятное для России «торгашеское безумие»: то вам предлагают расписные матрешки – пародию на надоевших до смерти политических лидеров (зачем пародировать то, что и так является жалкой пародией?), то флажки всех направлений и расцветок; возьми любой и ощути себя, кем пожелаешь! Вот ты отважный борец с коммунистической тиранией, вот, наоборот, несговорчивый с преступной властью коммунист, вот возрожденный из анналов истории монархист, а вот возникший из небытия власовец. Меняй убеждения, как капризная кинозвезда кавалеров, покупай новую форму для жуткой игры, от которой стонут и разрушаются даже камни. А по мостовой Арбата, ничего не замечая, несутся своры артистов – как удачливых, так и пытающихся пробить непроходимую в наших условиях стену. Последние отчаянно играют на гитаре, исполняют собственные «шедевры», больше похожие на крик и вопли, стараются хоть как-то привлечь к себе внимание уставшей, равнодушной толпы. И тщетно!
Неожиданно огромный поток, в котором мелькали в столь далекой для Виктора реальности комичные и трагические персонажи нового времени, исчез. Крики торговцев и певцов уступили место… колокольному звону. Да, да, над Арбатом разлился чудный колокольный звон, даря удивительную по своей красоте мелодию. Сотни колоколов погрузили Виктора в мир теплоты и спокойствия; юноша невольно оказался в далеком прошлом, когда эта улица была улицей Святого Николая, и множество церквей радовали глаз настоящей красотой Русского Праздника. Неведомые горожане, прародители Великой Страны, приветливо кивали потомку, нежелающему принять идеологию собственной смерти. Виктор ощутил дыхание последних дней весны, аромат наступающего лета. Горячие солнечные лучи преломлялись в золоте церковных куполов, слепили глаза. Виктор постоянно оглядывался, дивясь чуду. Но, может быть, он вовсе и не в Прошлом, а в Будущем?
И тут звон изменился, стал таким печальным, что у Виктора защемило сердце. Это был настоящий плач; так плачут, когда умирают самые близкие и дорогие нам люди. Плач перешел в стон, такое ощущение, что стонала земля под ногами, стонал, не стыдясь и не сдерживая эмоций, весь русский народ! Так рыдают, когда нападает враг, и лучшие люди, не задумываясь, отдают молодые жизни за каждую пядь земли! Так рыдают, когда невероятно хитрые бестии рвут на части Победившую Державу, набивают несметным богатством свои ненасытные утробы, обрекая остальных на нищету и вымирание. Виктора охватил страх, он стал думать, как бежать с этого места обманчивой красоты. Но на пути его возник человек в огненно-красном плаще, с опущенным на лицо капюшоном. Неизвестный сказал:
– Ты ищешь меня…
– Вас? – удивленно переспросил Виктор.
– Конечно. Ведь именно я должен приоткрыть тебе занавес Великой трагедии.
– Я хочу знать, что за трагедия! – прошептал Онежский.
– Знать – мало. Многие знают, но далеко не каждый решается хотя бы попытаться что-либо изменить.
– Да, конечно…Но почему я?
– Поставим вопрос по-иному: почему не ты?
– Но я не президент, не олигарх. Я обычный студент, как говорится, маленький человек.
– Видишь, ты уже сомневаешься в своих силах. Маленьким человек делает себя сам. «Маленький» часто предшествует слову «ничтожный». С ничтожеством не церемонятся. Ничтожные и покорные не менее страшны, чем те, кто с таким упорством накидывает петлю на наш мир.
– Моя ошибка! – Виктор опустил голову. Хотя он и не видел лица собеседника, но ощущал лед и пламень, одновременно исходящие из его пронизывающих глаз.
– Ты ошибаешься, – подтвердил человек в плаще. – Никогда впредь не именуй себя маленьким человеком. Договорились?
– Договорились.
…Вновь в ушах звенит скорбный колокольный звон…
Этот звон будто призывает Виктора к борьбе!
– Что нужно сделать для предотвращения трагедии? Я готов! Готов на все!
– Уверен?
– Да!
– Что ж, – произнес человек в плаще. – Раз твоя искренность идет от сердца… Для начала нужно ПОНЯТЬ.
– Понять?
Незнакомец вновь кивнул и протянул Виктору небольшой пакет. Развернув его, Онежский обнаружил две вещи: ключ и железнодорожный билет на свое имя. Поезд отходил с Курского вокзала менее чем через час.
– Поспеши, – сказал незнакомец.
– Но куда я должен ехать? Итак, станция… (Виктор прочитал ее название). Это город? Поселок?
– Имеет ли значение, где происходит трагедия: в огромном городе или маленьком населенном пункте?
– Не имеет.
– Когда поезд остановится, и ты выйдешь, перед тобой будет большая извилистая тропинка.
– Извилистая тропинка? Но их может быть несколько.
– Она там одна и она поведет тебя через лес. Иди и ничего не бойся. Дорога выведет к большому старому дому. Этим ключом отопрешь дверь, осторожно поднимешься по ступенькам на второй этаж.
– Почему осторожно?
– Дом слишком обветшал, одно неловкое движение и ступеньки могут не выдержать, рухнуть. На втором этаже увидишь самый большой зал, на трех стенах которого нарисованы картины. Внимательно осмотри каждую. Но опять же: слишком долго возле них не стой, помни, пол ветхий, может провалиться. Постарайся запомнить каждую деталь каждой картины, а потом спускайся вниз и поскорее покидай дом.
– И что дальше?
– Возвращайся на станцию, а оттуда – обратно в Москву.
– Но я не совсем понимаю?..
Виктор оборвал себя на полуфразе, потому что задавать вопрос было некому, таинственный незнакомец исчез, а вслед за этим исчез, растворился колокольный звон. Виктор опять стоял среди шума толпы, слышал крики торговцев, отчаянное пение несостоявшихся звезд. Все как обычно – серо и буднично. Так был незнакомец или это лишь удивительное видение, обусловленное неистовым желанием Виктора вырваться из опостылевшей реальности?
Однако в руке он держал… ключ и билет?! Билет на поезд!
«Поезд отходит через сорок пять минут. Надо успеть!»
Виктор бросился к ближнему метро, но на пути его встала толпа, густевшая и густевшая, словно по чьему-то злому умыслу. Голоса и поведение владельцев торговых точек сделались все более назойливыми, они хватали Виктора за одежду, пытаясь насильно всучить ему свои уродливые матрешки. Не без труда Онежский прорвался через этот гудящий заслон. Он успел к самому отправлению поезда, проводница взяла билет, посмотрела на Виктора странным взглядом больших голубых глаз и предложила пройти в вагон. Виктор вошел, присел на свое место, прислонился к спинке и внимательно наблюдал за пассажирами в купе. Обычные люди, каждый занят собой.
Поезд тронулся, унося Онежского к неизвестной станции. Поглощенный воспоминаниями об удивительном разговоре с незнакомцем, Виктор не сразу сказал себе главное: «Стоп! А долго мне ехать?». Он спохватился и спросил пассажиров, но те лишь пожимали плечами и говорили, что такой остановки нет. Удивленный Виктор бросился к расписанию. Точно, нет! Он подошел к проводнице.
– Простите, но мне сказали, что поезд не останавливается на моей станции. Я еду до…
– Мне известно, куда вы едете, – ответила проводница. – Ваши попутчики просто не в курсе того, что с некоторых пор ПОЕЗД ТАМ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ.
– Понятно, – успокоился Виктор. – А долго мне ехать?
– Я предупрежу, когда выходить.
Еще более озадаченный таким уклончивым ответом Виктор вернулся в купе. За окном мелькали то бесконечный зеленый лес, то огромные поля. И вдруг поезд начал замедлять ход. Возникшая перед Онежским голубоглазая проводница предупредила:
– Вам выходить. Поторопитесь. Поезд стоит здесь всего минуту.
Виктор бросился к выходу и услышал голос одного из пассажиров:
– Надо же, сколько езжу, не припомню, чтобы тут была остановка.
Виктор вышел, но не увидел ни здания вокзала, ни встречающих или провожающих людей. Перед ним – лесная зона, вглубь которой убегала большая извилистая тропинка. Видимо, о ней говорил незнакомец в красном плаще. Онежский ступил на нее и двинулся лесом.
Он шел довольно долго, лес густел, через зелень деревьев с трудом просматривались пятна света. Виктор вдруг подумал, что его разыграли или еще хуже – заманили в ловушку. Но кому и зачем это нужно?
Однако вскоре Онежский вышел на поляну, на которой действительно стоял дом. Он был огромный, издали напоминал старорусский терем изумительной работы. Но, подойдя ближе, юноша увидел, что незнакомец в красном плаще прав: здание отсырело, обветшало. Забор, окружающий дом, вообще представлял собой жалкое зрелище: во многих местах зияли дыры. Виктор толкнул ворота, те жалобно заскрипели и чуть было не свалились с петель.
Чем ближе Виктор подходил к дверям неведомого особняка, тем сильнее у него колотилось сердце. Возникло желание повернуть назад, желание настолько сильное, что Виктор с трудом справлялся с ним. («Зачем тогда надо было совершать это путешествие?!»)
Онежский сунул руку в карман, вытащил ключ, медленно взошел на крыльцо, ступеньки которого зашатались, казалось, вот-вот и они провалятся. Ключ вошел в заржавевшую замочную скважину, с трудом повернулся, и дверь таинственного особняка открылась. Прежде чем переступить порог, Виктор припомнил все, что говорил ему человек в красном плаще… Надо подняться на второй этаж, подняться осторожно, дабы не обрушилась лестница… «Странно, такой прекрасный дом и в запустении? Неужели ни у кого никогда не возникало желания привести здесь все в порядок?»
Проникавший через разбитые окна и косые щели в стенах свет помог Виктору рассмотреть детали окружающей обстановки. Комнаты первого этажа были обставлены красивой, резной, старинной мебелью. Но красоту портили паутина и толстые слои пыли, которые покрывали все плотным серым ковром; остановившиеся настенные часы словно символизировали смерть. «Смерть! – Виктор невольно вздрогнул при этом слове. – Дом умер?! Но почему?.. Ведь в когда-то здесь наверняка бурлила жизнь!».
Он прошел дальше по комнатам. «Господи, как же мрачно! Как пахнет сыростью! И как тихо…» Именно гулкая тишина угнетала Онежского более всего. И тут он увидел в центре зала большую деревянную лестницу. Виктор подошел к ней, но невольно остановился…
