скачать книгу бесплатно
– Арби, сделай «погромче.» – голос Прайса вполз в голову через наушник гарнитуры.
Рэй выдохнул, посмотрел на развевающийся флаг возле казармы и, прикидывая поправку на ветер, навел прицел на скворечник туалета. Дверь открылась, солдат вышел и посмотрел на звёзды. За его спиной хлопнула, закрывшись, дверь. Солдат вздрогнул, обернулся, выругался на туалет и рухнул на землю. Левая нога выше колена «горела». Несчастный протянул руку, пощупал, поднёс пальцы к глазам и заорал.
Глядя на фонтанчики песка от пуль и фонтанища от взрывов, Рэй вспоминал то первое боевое задание на службе, где он познакомился с Прайсом. Вспышки, выстрелы, крики противника. Всё было так похоже. И даже лучше. Он поймал себя на мысли, что ему нравится это состояние накаченности адреналином «по брови». Намного больше, чем состояние студента, сидящего за конспектом.
Закончилось всё быстрее чем за пятнадцать минут: восемь убитых, трое контуженых, остальные сбежали – кто на автомобилях, кто пешком. В броневики из защитников никто и не сунулся, второй из них группа Прайса даже взрывать не стала – оставили для себя, на эвакуацию. В команде потерь не было. Быстро осмотрев объект – сооружение с претензией на крепость, что-то среднее между блокпостом и дачным участком, наемники подготовили оборону и стали ждать. Задача была простой – держать объект сутки, до окончания всей операции. Рэй залёг на полуразрушенных перекрытиях подорванной казармы и наблюдал за фронтальными подступами – отошедший противник мог вернуться, перегруппировавшись.
Рассвет высветил песчаные барханы вдали. Струйка песчаной пыли вползла в кружок прицела. Рэй замер. Медленно двинул прицел влево. Ещё. Стоп. Палец сразу лёг на спусковой крючок. Вражий снайпер! Медленный вдох, выдох. Противник его пока не видит, иначе бы уже прилетело.
«– Винтовка, что за модель? – Рэй внимательно рассматривал оружие врага, ещё раз отметив качество оптики из закромов Прайса. – Не может быть! Русский СКС с прикрученным изолентой прицелом! Мать Иисуса – женщина!». Он рассмотрел стрелка – мальчишка, лет девятнадцать – двадцать, взгляд испуганный. «-Мальчишка, девчонка – не важно, важно-устранить опасность», наёмник прицелился в переносицу, прижал пальцем спусковой крючок и стал ждать перерыва между ударами сердца. Дождался, но не выстрелил. Ещё раз. Удар, промежуток, палец плавно потянул крючок. Рэй сделал неуловимое движение и конец траектории пули переместился на винтовку оппонента, в место крепления прицела: при таком ударе и винтовка и оптика «убиваются». Вражеский стрелок округлил от страха глаза и нырнул за бархан, оставив выбитую из рук винтовку. «– Всё равно он из этой винтовки не достал бы. Это ж надо – изолентой!». Рей себя успокаивал и не понимал, почему он успокаивает себя за, в общем то, неплохой поступок.
Окончание заказа отмечали в портовом баре, самом дешёвом и грязном – по традиции. Рэй, которому попойки приносили одни неприятности, пил кофе, не притронувшись даже к бокалу пива, стоящему рядом. Остальная группа, уже имевшая высокую толерантность к адреналину, пыталась компенсировать его спад конскими дозами алкоголя. Но у Рэя ещё бурлило в крови возбуждение. Он пил кофе и искал в толпе симпатичных женщин. Прайс сидел рядом, со стаканом односолодового виски и задумчиво смотрел на барменшу.
– Босс, Арби! Идите сюда! Здесь сводочка с «русского» участка. – Байрон махал им рукой.
Майор собрался, живо поднялся и приглашающе махнул:
– Пойдём, думаю, будет интересно – это тот участок, что тебе понравился.
Байрон налил полный стакан смуглому негру с лицом, усеянным шрамами и выглядящим как стейк, приготовленный на барбекю. Том кратко рассказал прпущенное:
– Короче, они подошли, а объект – пустой. Возле казармы нашли двух укуреных пехотинцев, почему-то – местных, из регулярных частей. Те рассказали, что русские уехали распивать спиртные напитки и драться, в деревню неподалёку – сорок километров. – Байрон выпил и продолжил – Группа разошлась по объекту. Саид и ещё двое, пошли в штабное здание.
Байрон хлопнул смуглого по плечу – Рассказывай дальше, Саид.
Негр с благодарностью и сожалением посмотрел на пустой стакан и заговорил:
– Первым шёл Хм’понг-Табакерка, потом я, и замыкал – Самаги-Упырь. Табакерка открыл дверь и раздался грохот, какая-то то ли вспышка, то ли взрыв, нас чем-то обдало, и мы рухнули вниз, прикрыв головы. Через несколько секунд раздался зловещий хохот и крики на русском – «Попались! Попались!». Фак(т)! Я в тот момент физически душу в теле ощутил, как за неё боялся. Поднимаю голову, а напротив стоит мужик в трусах и каске с водяным пистолетом и смотрит на нас, не менее ошалело. Рядом ведро пустое и лужа. Видимо своих ждал, шутник хренов. Табакерка автомат вскинул и очередь дал, а мужик в дверь кабинета нырнул. Только мы понялись, а из кабинета – рука с автоматом, и как даст очередью, длиннее, чем Нил. Табакерку сразу «в ноль», а Упырю бедро и плечо. Меня духи уберегли. К штабу остальная группа подтянулась. Тот, в трусах из кабинета выскочил и спиной вперёд к спуску в подвал шагает. На нём уже бронежилет и каска, а в руках автомат Калашникова, калибра семь-шестьдесят два, из которого он «поливает» вновь прибывших. Я-то, так и лежал, не вставая. Убежал он в подвал. Ребята закинули туда пару гранат и спустились. А там комната-сейф – то ли для аппаратуры связи, то ли ещё для чего, но выглядит реально как сейф – без подрыва не всковырнуть. Стоят, значит, обсуждают чем подорвать – термитной или кумулятивной. Открывается дверь этого сейфа и русский что-то кидает с криком “Fire in the hole!” – с очень жутким акцентом. Света в подвале после взрыва гранат не было и ребята, увидев что-то летящее и светящееся, рухнули вниз, стараясь прикрыться друг другом. Лежат, тишина. Осмотрелись. Секунд через сорок они держали в руках сотовый телефон. В стальной комнате не было связи, и этот ублюдок написал смс своим, поставил рассылку и выкинул телефон наружу, все сообщения отправились. Необходимо было готовиться к приезду русских, а мы ещё не могли выковырять этого гадёныша. Я оставил пятерых в штабе – двоих у комнаты-сейфа, думать, как достать русского, и троих для подготовки обороны в этом пункте. Сам пошёл осмотреть весь объект. Через несколько минут – взрыв. В штабе. Может, думаю, достали, наконец, этого крота. Пошли туда. Из штаба вываливается боец, к нему бросаются на помощь. Внезапно, вслед за бойцом вываливается на улицу граната. Трое раненых, один убитый. По рассказу того, что вывалился из штаба – единственного выжившего – взломщики нашли вентиляционный канал с решёткой и попросили двоих сверху помочь. Идея была проста: бросить газовую гранату в картонную коробку, коробку прижать открытой частью к решётке и зафиксировать скотчем. Газ – в комнату-сейф, русский – наружу. Только вот отверстие было высоко и требовался стул и пара, а лучше – две, дополнительных рук. Когда газовую гранату кинули в коробку, дверь стальной комнаты открылась и оттуда вылетела похожая коробка, сопровождаемая криком «Fire in the hole, гля!». Он, сука, выбрал идеальный момент: из одной коробки валит газ, у всех заняты руки, и все помнят фокус с телефоном. Другая коробка лежит в конусе луча фонаря бойца, остававшегося наверху и заглянувшего на шум. Конечно, там оказалась граната. А может и две. После взрыва этот урод вышел из убежища, собрал оружие, добил раненых и кинул гранату вдогонку Мх’абе, успевшему выбраться наружу. А потом снова убрался в свою нору.
Саид глянул на Байрона и многозначительно покрутил стакан. Махом выпил появившееся виски и достал сигару.
– Мы решили поставить несколько растяжек, прямо на дверь. Но когда братья Н’вагнги подвесили последнюю, он постучал изнутри. Пока братья недоумённо пялились на дверь, русский её открыл. Растяжки сработали, русский закрыл дверь и снова оказался в безопасности. А Н’вагнги остались с тремя взрывающимися гранатами.
Я приказал взорвать, ко всем матерям, здание штаба и завалить уже эту крысу. Сапёров больше не осталось и дело шло не очень быстро. Вдали загуляли по тёмному небу шпаги лучей фар. Русские идут! Машины скакали по барханам на неразумно большой скорости. Их трясло и бросало так часто и сильно, что снайпера оказались бесполезны. Пока все пялились на мелькание фар, русский выполз из своего сейфа, швырнул ещё пару гранат и дал длинную очередь. И снова исчез, зараза. Я плюнул уже на всё и дал команду на эвакуацию, всё равно смысла не было оставаться – из двадцати нас осталось восемь живых.
Только уйти нормально нам не удалось. Русские вторую машину – без света – пустили в обход. Мы на их и наткнулись. Ушёл только я и ещё двое: один – контуженый, другой – с простреленной ногой…. Самый хреновый заказ из всех что помню. Байрон, плесни ещё.
Звёзды на чёрном небе притягивали взгляд. Они не были похожи на бриллианты, рассыпанные на чёрном бархате или на мириады чьих-то глаз. Просто красиво. Майор и Рэй постояли ещё пару минут, любуясь жизнью и не спеша пошли прочь от бара.
– Что это за клоуны?
Прайс пожал плечами:
– Южноафриканский корпус наёмников. Они, вообще, бойцы неплохие, можно даже сказать, профессионалы, но без творческого подхода к процессу, понимаешь? Частенько берут численным перевесом. – майор подумал и добавил – Это, вообще-то, их территория.
– Конкретно их группы? То есть сейчас, по сути, бесхозная? – усмехнулся Рэй.
– Арби, дорогой, роль шута в группе прочно занял Байрон, так что можешь не пыжиться со своими остротами. Здесь рулит Ближневосточно-Африканская биржа, это её заказ. Соответственно, наёмники здесь либо местные, либо очень близко знакомые с этим регионом.
– А мы как сюда попали?
– Кроссплатформенный заказ – иногда биржи выставляют заказ на бирже другого региона. А иногда часть заказа, как было сейчас– участие в большом проекте.
– И всё равно Джон, согласись – тот участок, с русскими, был лакомым куском: почти пустой объект – заходи, устраивайся, готовься. Да русские бы может и не приехали ещё сутки, если бы эти «профессионалы» африканские не учинили бедлам с единственным представителем противника. Джон, неужели ты думаешь, что наша группа не смогла бы занять объект за пять минут? Не дав шанса тому «Терминатору» в трусах? – Рэя припекало.
– Арби, – голос майора был спокойным и искренним – ты входишь в дверь, не зная – есть там враг или нет, на тебя внезапно падает ведро с водой и грохотом. Твои действия?
– Ну, лягу, разумеется. Но потом то…
– Ты прав! – голос был всё так же искренним – Конечно, наиболее вероятно, что мы бы захватили и удержали объект.
Старый вояка прошёл пару шагов, а потом добавил: – Да и африканцы бы захватили… – помолчал кивнул сам себе и продолжил – Если бы русские там были.
– Не понял. Ты же говорил, что наоборот, русские – проблема.
– Пойдём присядем у океана. Я тут что-то прихватил случайно из бара – Прайс выудил откуда-то бутылку виски и подмигнул Рею. Тот вытащил из рюкзачка головку сыра и, широко улыбнувшись, ответил: – Да, мне тоже что-то в рюкзак упало. И они отправились к берегу. Итальянец Рамзес, из их группы, настоял бы, минимум, на поиске нормальной пластмассовой посуды – тарелки, приборы, стаканчики, француз Люпен посчитал бы излишеством всё, кроме стаканов. Рэй же считал, что и без стаканов можно обойтись, когда есть виски и сыр. Хотя и сыр, конечно, тоже излишество.
– Ты, Джон, не обижайся, я не твои решения препарирую тут. Просто ты всегда продуманный, логичный, всё по статистике. Обозначенная тобой тактика, всегда понятна и безупречна. А тут случается, что я не могу понять твоего тактического маневра. – Рэй бросил в рот кусок сыра и понюхал пальцы.
– Это скорее относится к стратегии, чем к тактике. Именно, следуя логике, опираясь на статистику я и выбрал наш участок. И я очень доволен результатом, как в рабочем плане, так и в финансовом.
Рэй не мог понять – Прайс уходит от ответа или издевается над ним, или, действительно, не понимает? Стадия сейчас у наёмника была самая опасная: алкогольные пары смешались с адреналиновым конденсатом и уровень собственной правоты повысился. Он начинал горячиться. «Надо объяснить, понятнее… и однозначнее. Что ж, значит, придётся выпить.». Рэй поставил бутылку после трёх добрых глотков. Закусывать не стал – быстрей дойдёт до кондиции, когда правильные вопросы сможет задать.
– Почему мы не взяли тот участок? Я хочу знать причины твоего избегания русских. Ты ведь их не боишься, Джон?!
– А, это… – Прайс достал и понюхал огромную сигару. Увидел удивлённый взгляд собеседника и пояснил – В баре валялась… обе кубинские.. я все шесть и забрал.
– Нет, Арби, не боюсь – продолжил он – Это просто разумный подход. Русские, конечно, бойцы сильные, но ведь убить может и ребёнок из Бразилии и что, всех бояться? Все – люди, все умирают, и русские – не реже остальных. Но они не подчиняются статистике – всегда могут выкинуть что-то, от чего все планы – в тартарары. Зачем неизвестная переменная в уравнении, зачем неоправданный риск? Это одно из моих правил – с русскими не пересекаться! Ни за, ни против, ни заказчик или его человек (если заказ предполагает контакт). Русские – это бомба Шрёдингера, с неизвестным поражающим эффектом (до взрыва, разумеется, во время-то станет понятно и известно… ненадолго).
Рэй немного помолчал, задумавшись, потом глотнул и спросил:
– Это ты, например, про то, что мужик в трусах и бронежилете так удачно выскакивал из убежища, каждый раз – вовремя? Прямо как МакКлейн из «Твёрдого орешка».
– В трусах, бронежилете, с автоматом и в КАСКЕ! – поправил Прайс – Нет, здесь как раз всё элементарно: такие комнаты всегда оборудуются средствами внешнего обзора – камеры, визиры, оптоглазок и прочие. Он их видел и выходил, когда было надо. Никакой магии.
– А что тогда? Ведро с водой, упавшее на голову? Или подрыв растяжек дверью?
– Да всё! Ведро, комната-сейф, телефон, растяжки. Ты же слышал, какой там цирк и безумие творились? Сам факт их отсутствия на объекте! Тебе известно о случаях, чтобы сражение выиграли, уйдя с поля боя? Ведь останься они там, африканцы бы их «задавили». Закидали бы гранатами и взрывчаткой, а потом снайпера. Или наоборот, неважно. Когда-то я слышал шутку про русских: чтобы вредители не сожрали помидоры, русский решил их не садить (или съесть зелёными – не помню), мол вредители придут, хопа, а жрать то и нечего. Так вот, после рассказа Саида, я начинаю думать, что это не такая уж и шутка.
– То есть, с русскими – не контактировать?
– Ну, Арби, так не получится. Даже на заказах возможны пересечения – не всегда знаешь кто союзник, а противника – и того реже. Но когда есть информация, действую по правилам. – Прайс посмотрел на собеседника и добавил – Обычно, все приходят к своим правилам, особенно профессионалы, тем более в нашей сфере занятий.
– А ты как пришёл к своему правилу?
– К какому из них? – Прайс лёг на спину и смотрел в небо
– Ну, я знаю только одно, про «безумный русский карантин».
– Началось это в конце двадцатого века. Советский Союз уже был официально разрушен и продолжал, не без помощи, разваливаться фактически – рвались культурные и экономические связи, из сознания людей выкорчёвывали прежние идеалы. На волне потепления отношений, русские изъявили желание участвовать в совместных учениях. Выглядело это забавно: им ломали дом, выносили из него ценности, а они собирались показывать, что тоже не лыком шиты и могут, «ежели чё, и в морду дать». НАТОвские генералы посмеялись, да и согласились – почему бы и не позабавиться. Заодно, дух поднять боевой – вот, мол, они, русские: старая техника, жуткое обмундирование и плохие зубы – совсем не страшные, сгнила русская военная машина. Я служил тогда в артиллерии и попал на эти учения в качестве количества.
– Это как? – Рэй, тоже лёгший на спину повернул голову к Прайсу.
– В нашей делегации, из пятнадцати офицеров четырнадцать были разведчиками. То есть, каждое из разведведомств прислало своих людей и из них составили делегацию, а потом решили разбавить для приличия и включили меня, как одного из членов жюри.
Одним из этапов учений, по нашей – артиллерийской линии, была «дуэль». Страны-участники учений выставляли команду из одной пушки и расчёта и все команды, по очереди, проходили одинаковые упражнения. Русские притащили какую-то древнюю пушку и все команды открыто зубоскалили по этому поводу, тем не менее, выступали они хорошо. Настолько хорошо, что к финалу мы были на четвёртом месте, а они делили первое с немцами. Немцы – отдельная песня: в первые два дня они оторвались от всех настолько далеко, что их минобороны заказало значки «Участнику-победителю «Дуэли» с пушкой и эмблемой Бундесвера. Они были на своей территории, долго тренировались и рвались к успеху. Русские, потоптавшись с нами в арьергарде, вникли в необычные для них правила и уверенно пошли вперёд, подойдя к немцам вплотную к финальному упражнению. Германские вояки нервничали. Русский капитан, в интервью шныряющим корреспондентам, прямодушно заявил: «Ну, мы учились стрелять с неровного грунта, по колено в грязи, а тут асфальт – пушку ровнять не надо, поскользнуться не боишься, наводи да стреляй». Это правда, состязания шли на полигоне, с ровно заасфальтированными позициями. Руководство сразу внесло поправку в последнее упражнение – стрелять с грунта. Чего они хотели добиться – не понятно: все команды были в шоке, кроме русской. Все отправились разрабатывать стратегии. Кто-то решил подготовить деревянные щиты, чтобы быстро выровнять пушку, кто-то хотел соорудить ровную деревянную площадку, присыпанную грунтом – странных и безумных идей было много. Русские просто выпили и завалились спать. В день финала, судейская коллегия рвала на себе волосы, объясняя каждому участнику, недопустимость применения креативных идей. С опозданием на час начали по установленному правилу. Но, уже после второго участника, состязание остановили. Время выступления каждого превышало максимально отпущенное по регламенты в несколько раз. Ветер и дождь, действительно, делали почву скользкой, неровности и пелена ухудшали прицел и обе первые команды не успевали поразить цель за первые два прохода. А ведь это было соревнование на скорость! Цель – модель танка – тянули тросом с помощью лебёдки и предполагалось, что она будет поражена за один проход, примерно четыре минуты. Подготовки повторных проходов, обновление боезапаса – время съедалось, и последняя «дуэль» могла затянуться на два, а то и три дня. Организаторы посовещались и вынесли вердикт: «дуэль» переносится на завтра, в правилах – снова уточнения. Для соревнования выделялась двухсотметровая полоса, достаточной ширины, чтобы тягач мог развернуться вместе с пушкой. Команды обрадовались и воспряли настроением. Однако, стрелять необходимо с грунта, оба колеса орудия должны стоять на земле. Настроение, было упало, но выяснилось, что если на почву, там, где кончается асфальт, насыпать десяток другой мешков песка, то получится неплохая позиция. В общем то, к утру она и получилась.
А вот немцы ходили мрачными. Вечером они заявились к русским с ящиком шнапса, припасённым для празднования победы. Даже идиоту был понятен их нехитрый резон, но у русских, похоже, кончились «запасы», и они заглотили наживку. Немцы, оставив двоих штабных писарей «на заклание», ретировались к себе и, с надеждой в сердце, легли спать. Писари уснули раньше, после второго стакана. Русские, обретшие неодолимую тягу в свежих собеседниках, прошли по лагерю, собрав команду из итальянцев, французов и ещё пары-другой наций и разбудив всех. Расход шнапса увеличился и компания, ведомая русскими, вломилась к немцам. Ошеломлённые внезапным натиском, сонные «гансы», без боя отдали весь имеющийся запас спиртного. Началась вакханалия. Два приехавших военных патруля сгинули в волнах безумной оргии.
Утром задержали старт на полтора часа, пока потрёпанные команды собирались. Русских так и не дождались. У них, единственных, не было таблеток от похмелья. Посовещавшись, организаторы вынесли вердикт – если команда не выйдет на позицию своим номером по жеребьёвке, она будет снята с соревнования. Первыми выступали французы – две минуты, четырнадцать секунд, четыре снаряда. За ними бельгийцы – одна-пятьдесят, три снаряда, Италия – одна пятьдесят девять, четыре выстрела. Немцы работали красиво, чётко выполняя и завершая каждое движение. Они чуть затягивали с прицелом, как мне показалось, но поразили мишень за два выстрела. Одна минута двадцать две секунды. От лиц германских пушкарей можно было прикуривать – сияли как золотой соверен. Дальше шли мы. Пока меняли мишень, начался дождик. Перед самым стартом наших ребят, подъехали русские. Они выглядели жутко – бледные, с кругами под глазами, качаясь, подставляющие лицо дождю и ловящие его ртом. Наши отстрелялись тремя выстрелами, за минуту пятьдесят две. Русским дали отмашку выходить на старт. Тут я замечаю, что русскому водителю тягача явно плохо. Офицер украдкой хлопает его по щекам и даёт флягу с водой. А мишень уже почти подготовили и вот-вот дадут старт. Солдат чуть не падает, но офицер заталкивает его в кабину, сам садится на пассажирское. А затем он, схватив водителя за грудки, быстро перетаскивает на своё сидение, выскальзывая в сторону руля. Через две секунды он уже сидел за рулём и мчался к старту. Офицер не учёл дождя и поздно начал тормозить – скользя по мокрому асфальту, тандем из тягача и пушки несся на стартовую позицию, угрожающе намекая на занос. Однако, ему повезло – взлетела зелёная ракета и тягач, спущенный с тормозов рванул вперёд, возвращая контроль над движением и выравниваясь. У самого конца он выехал ближе к середине полосы и, как мне показалось, совершил ту же ошибку – поздно затормозил. Тягач и пушка медленно, но верно начали выход в занос. Водитель начал крутить рулём и дергать тормоз. Тягач встал кузовом ровно в сторону цели, солдаты начали прыгать из него ещё до остановки. Пушка, соскочив с асфальта, пропахала полосу по песку и угрожающе завалилась на одно колесо. Ствол её был направлен примерно в сторону выезжающей мишени. Два солдата, повиснув на лафете, выровняли орудие, третий, открыв затвор, поймал брошенный из кузова снаряд и зарядил пушку. Подбежавший из кабины офицер, глянул на ползущую вдалеке мишень и пальнул. Стоявший рядом судья-наблюдатель поднял полосатый флаг – колёса на грунте, выстрел засчитан. А через две секунды модель танка взорвалась, при этом выдернув за трос лебёдку из бетонной стены. Все замерли. Результаты на табло, обычно, появлялись с пятисекундной задержкой, но уже и так было понятно, что победа – у русских. Табло вспыхнуло – двадцать одна секунда. Это было невероятно. Я рефлекторно глянул на коллег из Бундесвера. В это время грянули овации остальных команд. На лица немцев было страшно смотреть. Повидал я всякого – и как быстро радость страхом меняется, и наоборот, и смешанные эмоции, но такое видел единожды: неверие, удивление, возмущение, гнев, стыд и дальше по списку, сменяя друг друга, догоняя и смешиваясь, эмоции открывали настоящее лицо человека в разных ипостасях. Я никогда не жалею военных – они сами выбирали свой путь, сами должны нести свой крест. Но тогда, немцев было по-человечески жалко – этот парад их эмоций где-то глубоко отрыл то, что осталось во мне от гуманности. А русский офицер, в интервью очень благодарил германских коллег, уверяя, что без их поддержки победы бы не было.
Прайс замолчал. Рэй сел, открыл бутылку, сделал глоток и протянул остатки майору. Тот жестом отказался. Посмотрел на часы и продолжил:
– Вот тогда я решил уйти в ВДВ. Понимаешь, ведь вроде ничего тогда не изменилось: мы также продолжали окучивать остатки Советского Союза и саму Россию, их участие в наших учениях, пусть даже и окончившееся победой, выглядело всё тем же «ну, можем и морду набить, если чё», но мне теперь это забавным не казалось. Потому что было реальным. Русские, конечно, крези, ведут себя как идиоты, но они могут себе позволить так жить. И это был сигнал, что они придут и заберут своё. Мне стало ясно, что все эти разговоры про бесконтактные войны и умную технику, страшно далеки от истины и пошёл туда, где учат убивать и выживать. Стал поглубже изучать историю России, её армии и войн. Очень впечатляет. Ты про Евпатия Коловрата не слышал? Нет? А ведь его подвиг, думаю, покруче истории трёхсот спартанцев. Географически Россия между Западной цивилизацией и Азиатской, ну и с Юга полно недоброжелателей, вот и оттачивала воинское искусство в постоянных войнах. Значит надо отточить своё ещё лучше, решил я и ушёл в тренировки с головой.
Потом я попал в САС и уровень моей подготовки вырос так, что почти стал меня удовлетворять. Про русских я уже не вспоминал – служба и тренировка занимали всё время и мысли. Однажды, после операции в Лаосе, мы с ребятами провели пару дней в Тайском отеле. В ночь перед вылетом, я сидел на балкончике с видом на бассейн и курил кальян. У бассейна развлекались три американских морпеха, в достаточно сильном подпитии. Пришли они сюда с какими-то девицами, которые под предлогом прибрать номер, сбежали от них, будучи спугнутыми слишком агрессивным настроем кавалеров. Морпехи буянили уже два часа, дважды приезжала полиция. Первый раз им помогли американские паспорта, во второй раз – американские доллары. Американцы притихали на время и возвращались к буйству и непотребствам. По дорожке, мимо бассейна к отелю шла семья. Я встречал их, и даже беседовал в баре с отцом семейства: русские, обычные люди, он – учитель литературы в школе, носит очки, как бинокль, жена его – воспитатель в детском саду и дочка, лет семнадцати, красивая и с характером. Проживали они спокойно – пляж, номер, пара экскурсий. Спать ложились рано, хотя один раз дочь ходила на ночную дискотеку, а в полночь мама забрала её в номер. Судя по тому, что шли они поздно и по тому как были одеты, выходило, что скоро за ними придёт автобус и они улетят. А ходили, полагаю, монетки в море бросить. Утомлённые скукой солдаты, внезапно получили возможность её развеять. Самый здоровый подскочил к девчонке и схватив за руку, стал что-то говорить. Мать влезла между ними и попыталась высвободить руку дочери. После неудачи она влепила хаму резкую пощёчину. Удар был неожиданным, почти без замаха, но крепким – женщина сломала каблук и вес перемещающегося тела вложился в кинетику оплеухи. Морпех отпустил руку девушки и на пару секунд «поплыл». Его товарищи загоготали и направились к центру событий, споря о том, чья теперь девушка. Восстановившийся после нокдауна американец впал в ярость, схватил женщину за ворот платья и швырнул её в сторону бассейна. Пролетев пару метров, она рухнула в воду. Муж её, бросился к ней – помочь, но морпех схватил его сзади, зажав рот. Двое других американцев бежали за девчонкой, которая бросилась к пустому домику бара. Она вбежала внутрь и повернулась, пьяные солдафоны неслись на неё. Она закричала. И тут её отец разжимает хватку огромного американца, приседает и приподняв его, швыряет на стул. Треск разлетающегося пластика был резким, но я чётко услышал в нём нотки ломающегося позвоночника – ножки стула были крепкими металлическими дугами, одна из которых перпендикулярно встретила хребет упавшего. Американцы этих ноток, похоже не услышали – быстро глянув и гоготнув они снова занялись девушкой. Девчонка, увернувшись от одного злодея, выскочила в окно, и её преследователь попытался повторить этот подвиг, но застрял. Второй морпех схватил жертву за кофту и пытался удержать равновесие. Отец девушки оглянулся, схватил сложенный зонт для тени и подняв его кинулся на помощь. Ты видел пляжные зонты? Те, что возле бассейна имели в качестве основы шайбу, килограмм на двадцать, ну, чтобы зонт не падал и ветром не уносило. Так он с этим зонтом, как с копьём – наперевес, подлетает к домику бара и насаживает солдата, держащего его дочь, на этот зонтик, как цыплёнка на вертел. Затем оборачивается на злобную ругань второго, застрявшего в окне, и пронзает зонтом и его. Да, их получилось двое на одном шесте. Потом русский поднял футболку одного из американцев, брошенную в начале попойки, и вытер зонт там, где держался. Он притащил здорового морпеха со сломанным позвоночником и прижал его кисти к шесту зонта, оставляя отпечатки. Затем вытер очки, умыл лицо и обняв своих женщин, повёл их прочь. Позже, я пробил данные по этому учителю литературы – он действительно учитель литературы, чуть ли не «мать Тереза» в своём селе, под Таганрогом. Тогда я снова вспомнил свой интерес к России и стал читать не только историческую литературу, но и художественную, признанных русских классиков. Это поразительно – почти везде, что у Толстого, что у Чехова, что у Достоевского канва произведений строится вокруг подобных ситуаций и людей: в обычном человеке просыпается что-то и он перестаёт быть содрогающейся от страха тварью и становится опасным монстром.
Потом я ушёл из САС на вольные хлеба. Последняя, я надеюсь, встреча с русскими была уже при моём нынешнем бизнесе, меньше года назад. Нас с Байроном привлекли к турне – операция, при выполнении которой приходится мотаться по нескольким странам. Тоже местная биржа, кстати заказ выдала. У одного шейха украли сына он платил хорошие деньги, чтобы найти его и вернуть. Мы примкнули к отряду из местных наёмников, также с нами были три человека из личной охраны шейха – его условие. Ну, нам-то что, деньги наши отдай, а там – чем больше бойцов, тем лучше. Правда, бойцы из них, как из дерьма пуля, потому и привлекли нас. Проехались мы по Ближнему востоку, потом в Африке покатались и вышли на похитителей в Судане. Группа, укравшая ребёнка, окопалась в окрестностях Хартума. У них был укреплённый участок, обнесённый забором и двумя рядами колючей проволоки перед ним. По информации, полученной от осведомителя, в доме был вход в бункер, с огромной сетью туннелей и убежищ. Всего на базе находилось около двадцати пяти бойцов – сами похитители и нанятая бригада из местных головорезов. Мальчик был, по всей видимости в бункере – за два дня наблюдений, в том числе с дрона, его ни разу не заметили. Понаблюдав и сложив все плюсы с минусами, я запросил подкрепления – девятерым до мальчишки не добраться, нужна сложная технически, и масштабная по деньгам операция. Я предложил Байрону «Индийский карнавал» – старая, добрая схема, вероятность успеха – шестьдесят девять процентов. Телохранители связались с шейхом и передали мои слова. Он перезвонил через полчаса, громилы выслушали его, кивнули и сообщили: – Приедут специалисты. Ждём.
Специалисты оказались русскими. Глеб и Борис, странная парочка. Я был в прострации. С одной стороны, при получении контракта, относительно русских, условий от меня не было – кто ж мог подумать?! – с другой стороны, приходилось нарушать правило, которое к тому времени уже было в моём списке не нарушаемых правил. Я поделился с Байроном мыслями, что придётся спрыгивать с заказа: во-первых, конечно, из-за национального вопроса, а вторых – одиннадцать человек тоже мало, для взятия этого бастиона. Байрон согласился, но пошёл пообщаться с русскими. Общались они больше часа. В основном говорил Борис, Глеб был молчуном и изредка что-то спрашивал у Байрона. Как выяснилось, русские досконально изучили всё что у нас было: диспозицию, сведения, фото и видео с дрона, запросили местные геодезические карты и краеведческий экскурс.
– Знаешь, Джон – Байрон выглядел задумчивым и хитрым одновременно – может, стоит повременить чуток – климат хороший, дел срочных нет.
– Давай без предварительных ласк, Том – Прайс не любил эти «подъезды на кривой козе».
– Они обещают вытащить парня за два дня. Взяли семьсот долларов и уехали за покупками. Сказали – завтра ночью приведут.
– Куда приведут?
– К нам.
– А мы где будем? – Прайс искренне недоумевал.
– А я откуда знаю? Здесь или в отеле, или там неподалёку, как решим. Ты же командуешь.
– Они что, вдвоём пойдут, что ли?
– Ну, я так понял. Английский у них ужасный. – Байрон усмехнулся.
Прайс почесал подбородок.
– Знаешь, Том, вообще то, после таких заявлений, мы должны убраться немедля. Потому что это из тупика превращается в фарс… ну, для кого-то и в трагедию. Но, чёрт побери, это же русские! Скорее всего они обделаются с этим, и у меня будет повод повысить самооценку; а если у них получится – это надо видеть. В любом случае – стоит остаться, дружище. А что они собрались покупать?
– Резиновую женщину, осциллограф и чего-то ещё по мелочи.
Возвращающихся русских мы заметили издалека – их джип нёсся по пыльной дороге, весело сверкая металлическими частями на солнце. За полчаса до их появления пару раз ощутимо дрогнула почва. Группа была настороже и оглядывала окрестность в бинокли. На развилке джип свернул к базе похитителей.
– Что за…? – Прайс оторвался от бинокля и огляделся, ища Байрона.
Машина подъехала к воротам и Борис, в белом халате, махая осциллографом, что-то кричал охраннику на вышке. Чернокожий человек, также в белом халате, помогал ему. Поэкспрессировав так несколько минут, команда оставила какие-то листовки и помчалась прочь. На развилке автомобиль свернул и поехал к месту дислокации нашего отряда.
– Что это было? – Прайс был серьёзен, но не зол.
– Первый акт Марлезонского балета! – сказал Борис и залился хохотом. Смеялся он сильно, заразительно и вся группа, включая Байрона, заулыбалась. Прайс оставался всё таким же скучным и серьёзным.
– Вот – русский сунул мне листовку – предупреждение о землетрясении, из города прислали.
– Вот оно что – Гуннтак, наёмник-любитель из богатой семьи, решил встрять в разговор – Тут уже трясло!
– В штанах у тебя трясло, а тут пару раз вздрогнуло! – другой наёмник отрывисто заржал.
– Ник (меня на той операции знали, как Ника, а Барона – как Гёте), – русский взял меня за руку и повёл в сторону – ты тут самый грамотный, поэтому тебе скажу, только с этими моджахедами не делись, лады? Мы рванули несколько зарядов, чтобы сымитировать толчки, потом предупредили этих «гавриков» в крепости, что ночью будет трясти. В нескольких местах стоят фугасы, ночью рванём, они из бункера и вылезут. – Борис подмигнул мне и хлопнул по спине. – Вы главное не суйтесь – вот даже винтовки свои не расчехляйте. Лады?
– Вы спецы, вам и карты в руки. Меня интересует только одно.
– Слушаю.
– Зачем вам резиновые женщины?
О, Ник, – Борис снова хлопнул меня по спине, и я очень захотел врезать ему в живот – Поверь – это будет просто бомба!
Не буду утомлять тебя подробностями, но это было стоящее шоу: с «цыганами» – нанятой толпой «беженцев», подземными толчками и объёмной моделью, визуально и акустически имитирующей половой акт и на самом деле являющейся осколочной бомбой. Что творилось за забором не видели даже мы и, честно говоря, я и знать не хочу этого, но в два часа семнадцать минут ночи они пришли втроём, русские и «заказ» – мальчишка. Телохранители сразу окружили мальчика и позвонили отцу. Африканские наёмники уже умозрительно тратили гонорары, а мы с Байроном молчали. Не знаю, о чём думал Том, но я вспомнил, как хотел дать русскому под дых, когда он панибратски хлопал меня по спине. Я махнул головой: – М-мда.
– Это точно, шеф. – задумчиво кивнул Байрон.
Как ни странно, проблемы начались из-за телохранителей, а вовсе не из-за русских (как наивно мне тогда показалось). Верные хозяину нукеры, вряд ли по своему разумению, решили сберечь деньги своего шефа и начали разговоры издалека, что работать почти не пришлось никому. Эту песню я знал. Одной из неприятных особенностей местной Биржи, является частая практика раздельной оплаты: заказчик платит Бирже за размещение, а потом расплачивается с исполнителями сам. Такое случалось и на других Биржах, но очень-очень редко, с проверенными заказчиками. Здесь же это становилось правилом. И проблемой для нас с Байроном. Схема в таких случаях одна: сначала пытаются сбить цену, а потом, в зависимости от результатов переговоров – а зачастую, и независимо от них, исполнителей убивают. В случае составных отрядов, одну часть натравливают на другую, победителям платят или убивают. В данном случае, шейх, скорее всего, договорится с местными наёмниками – всё-таки они ближе по вере и самое главное – географически, то есть – ему тут жить ещё. Значит, нам с Байроном нужно опередить их на пару шагов.
Русские о чём-то жарко беседовали. Борис махал руками и был возбуждён, что не странно, учитывая откуда они только что вернулись. Глеб стоял мрачный и смотрел в сторону. Я немного понимаю русский язык, но они сыпали такими терминами и сложносоставными матерными конструкциями, что я не смог вникнуть в суть их разговора. Мы подошли с Байроном к ним и Том, широко улыбаясь сразу рванул с места в карьер:
– Парни, а не хотите проехаться с нами?
– На хрена козе баян? – удивленной и дерзко спросил Борис.
– Какой баян? Это что, русская загадка? – Байрон опешил.
– Я говорю, зачем нам этот вояж нужен? У нас баня натоплена, пиво холодное, да и вообще, идея эта не нравится нисколько – в чём кайф-то?
– Прокатимся до моря, сдадим мальчишку, получим деньги – вы же в курсе, как здесь непросто с пост-оплатой?
– Гёте, соловей ты мой сладкоголосый, думаешь, шейх рискнёт нам не заплатить? – русский ухмыляясь смотрел Байрону в глаза. Ни кровь на одежде и коже, ни запах пороха и смерти, исходившие от Бориса, даже ни то, что они сделали этой ночью не убедили бы нас в том, что хитрый араб не попробует кинуть этих парней. Это сделала ухмылка русского. У людей, живущих бок о бок со смертью, очень информативна мимика тела. Банальный пример – взгляд убийцы. Эта ухмылка была лучом несомненности, она как какой-то триггер, включала состояние сознания, при котором всё лишнее отметается и мозг фиксирует только текущую ситуацию: судя по положению Большой медведицы – три часа ночи; пахнет жареным мясом – «беженцы» готовят еду; ветер – муссон, юго-западный, не больше пяти метров в секунду; шейх заплатит русским – вне сомнений. Мы подошли к вопросу переговоров неподготовленными должным образом, без правильной стратегии. Провал.
– Мы поедем с вами. – Глеб, развернулся и пошёл вокруг машины, за руль.
– Глеб! Твою мать, да погоди ты! – Борис запрыгнул в машину, закрыл дверь, и они минуты три спорили. Мы с Байроном переглянулись.
– Мне не нравится, как он согласился. – обыденно произнёс Байрон.
– Знаешь, до того, как он дал согласие, я был в отчаянии от того, что мы провалили вербовку и они не поедут. А когда он согласился – чувство отчаяния усилилось вдвое. Поторопились, похоже, мы с тобой. Ну да ладно, сутки продержимся, главное, чтобы русские помогли нам с этим сбродом управиться.
