скачать книгу бесплатно
– Д-д-диктором.
Я видел, как колыхнулся животик Дёмина, но лицо нашего администратора оставалось бесстрастным. Только в глазах прыгали озорные чёртики.
– Д-диктором? – с запинкой переспросила Настя и тут же спохватилась: – Извините! Это я не передразниваю вас … Это так … Само собой получилось.
Судорожно вздохнула. Лицо было такое – будто вот-вот расплачется.
– Я п-понимаю, что с д-дикцией у м-меня не очень, – самокритично признал Толик. – Но эт-то нич-чего.
– Как? – вырвалось у Насти. – Как вы себе представляете работу диктора?
Она уже запаниковала и начала делать глупости, попросту говоря – стала дерзить.
– Я могу м-м-медленно г-говорить. И т-тогда у м-м-меня п-получается лучше. И еще т-т-тексты чтобы мне т-т-такие п-писали, где согласных пом-м-меньше.
– Поменьше? – затосковала Полякова.
– Н-н-ну! Чтобы я н-н-нараспев г-говорил. П-п-понимаете?
На Настю нельзя было смотреть без слёз. До сегодняшнего дня у неё в активе были: хорошая должность, отличные отношения с руководством канала и приличная зарплата. С этой минуты всё круто менялось. Потому что непослушания ей не простят, а выпустить в эфир диктора-заику …
Я взглядом показал Толику, что ему пора бы покинуть нас. Он всё понял и посмотрел на часы.
– Ещё вст-третимся, – с дружелюбной улыбкой поведал он находившейся в прострации Насте. – Извините, я сп-пешу.
Поднялся из-за стола, раскланялся и ушёл. Целую минуту Настя сидела неподвижно, а когда повернулась к нам, у нас – всех троих – были скорбно-сочувствующие физиономии.
– Как это понимать? – осипшим голосом спросила Настя.
– Совсем совесть потеряли, – согласился я с ней. – Конечно – семейственность, конечно – родственникам надо помогать, но такое … Я лично вижу в первый раз!
Я развёл руками.
– Только через мой труп! – дозрела до решительных действий Настя.
Взметнула челкой. Вот теперь я её узнавал. Боец. Она ещё поборется.
– Ты так и должна сказать Кондакову, – подсказал невинным голосом Дёмин. – Что есть же какие-то нормы приличия …
А Настя уже раздувала ноздри. Рвалась в бой.
Попутного ей ветра.
Когда она ушла, Светлана набросилась на нас с Ильёй:
– Вы сошли с ума! Она же действительно сейчас пойдёт к Кондакову!
– Пусть! – мстительно сказал Илья.
– Ты представляешь, чем это закончится?
– Ничем, – беспечно пожал я плечами. – Кондаков – добрейший дядька и к тому же очень юморной. Посмеётся, когда поймёт, что к чему – и все дела.
– А Полякова? – не унималась Светлана.
– А что Полякова?
– Ты приобретаешь врага на всю оставшуюся жизнь!
– Вот тут ты ошибаешься. Это не смертельно, поверь. Нет ни одного телевизионщика, которого не разыграли хотя бы раз в жизни. И – ничего. Все мирно сосуществуют, – утешил я Светлану.
– От этого не умирают, – подтвердил кровожадно Дёмин. – А ей поделом – меньше будет задаваться.
* * *
Если вы думаете, что банкиры – это такие же люди, как все, вы ошибаетесь. Банкиры, в частности, не так непосредственно реагируют на появление в поле их зрения известных людей. Не улыбаются счастливо, не жмут, расчувствовавшись, руку и не просят автограф для любимой тёщи. Среднестатистический гражданин на протяжении своей жизни лично лицезреет, в зависимости от места проживания, от одной до десяти известных всей стране личностей. Если ему очень уж не повезёт, он за всю жизнь может вообще не увидеть никого из знаменитых. Банкир же видит людей известных постоянно. Академики, тренеры футбольных команд и звёзды эстрады прямо-таки атакуют бедных банкиров, рассказывая им о своей жизни, и легко прочитываемым подтекстом всех этих рассказов является одно – дайте денег!
В детстве представляется, что источником появления денег является копилка. Та жестяная баночка с прорезью наверху, в которой приятно погромыхивают пятаки. Повзрослев до подросткового возраста, человек переключается на лотерейные билеты. Потому что в копилке есть только то, что ты сам туда положил, а по лотерейному билету, вложив рубль, можно получить много-много рублей. Вроде бы. Время идёт, человек взрослеет, и вот когда он становится совсем взрослым и очень умным, то, наконец, постигает, где же всё-таки деньги лежат. Они лежат в банке. Банк – это аналог детской копилки и лотерейных билетов подростковой поры. Вот где можно наконец-то разжиться деньгами. Надо только уметь попросить. У банкира.
И у банкира просят. На издание монографии, на прокладку новой дороги и на поездку за рубеж с целью проведения дорогостоящей операции. Поэтому у банкира очень быстро сам собой вырабатывается иммунитет. И ещё появляется условный рефлекс – при приближении какой-нибудь знаменитости на расстояние, на котором уже можно расслышать просьбу об оказании финансовой помощи, банкир твердеет лицом и в глазах у него появляется неприкрытая скука. Расшифровка сего для непонятливых: денег нет! И наверняка не будет!
Я так долго всё это вам рассказываю для того, чтобы вам стало понятно, почему я целую неделю не мог попасть на приём к интересующему меня человеку. Секретарь нужного мне банкира ежедневно переносила нашу с ним встречу на следующий день, искренне сочувствуя мне и сокрушаясь оттого, что в не силах мне ничем помочь. Чувствовалась выучка. Это как в случае со стеклянной стеной. Ты видишь нужный тебе предмет, но подойти к нему не можешь. Всё время натыкаешься на невидимое, но совершенно непреодолимое препятствие.
Выручил, как это часто бывало, Дёмин. У Ильи трезвый и даже циничный взгляд на жизнь, что обычно позволяло ему математически точно выверить путь до цели.
– Ты неправильно с ними разговариваешь, – попенял он мне.
Передразнил:
– "Я бы хотел встретиться с вашим шефом!" Да на что ты им сдался? Получается, они тебе нужны, а не ты им. Поступи наоборот! Переверни с ног на голову!
– Сам и переверни! – огрызнулся я, раздосадованный неудачами последних дней.
– Переверну, – пообещал Дёмин. – Завтра же.
И сдержал слово. Позвонил в банк.
– Аллё? Это вас из программы "Вот так история!" беспокоят. Да, я знаю, что вам уже от нас звонили. Опять не получается устроить встречу с вашим шефом? Ай-яй-яй, какая жалость! Придётся всё начинать без консультаций с вами. Что начинать? Ну, съёмки, разумеется. В нашем новом сюжете будет фигурировать ваш банк. И мы хотели проконсультироваться, чтобы не нанести ненароком ущерб репутации вашего почтенного учреждения.
– Аферист! – определила Светлана.
Дёмин и ухом не повёл. Продолжал беседу как ни в чём не бывало.
– Девушка! Зачем мне ваш начальник службы безопасности? А руководитель департамента по связям с общественностью к чему? У нас, между прочим, самая высокорейтинговая программа на телевидении. Нас смотрят десятки миллионов. Одна минуты рекламы у нас стоит столько, сколько средних размеров квартира в Москве. Так что мы сами определяем, на каком уровне и с кем персонально общаться. Вы всё-таки переговорите с шефом. Потому что завтра мы приступаем к съёмкам – несмотря ни на что. У нас план, график. В общем, в известность я вас поставил. Моя совесть чиста.
Положил трубку на рычаг.
– Несправедливо, что ты околачиваешься в администраторах, – сказала Светлана. – Со своими способностями ты мог бы большие деньги загребать.
– Ну-ну, – нисколько не обиделся Илья. – Зато ты представь, какой у них там сейчас переполох.
Он не ошибался. Нам позвонили через десять минут. Глава банка ждал меня завтра, в девять утра. Пропуск уже заказан.
– С людьми надо по-человечески, – веско сказал Илья, когда я положил телефонную трубку на рычаг. – А по-человечески – это то пряником, то кнутом.
Вечером мне позвонил Мартынов. Тот самый, из прокуратуры.
– Как дела, Женя?
– Всё нормально.
– Я поздравляю тебя. Смотрел по телевизору церемонию. Вы молодцы.
– Спасибо.
– У тебя никаких новостей?
– В смысле?
– Писем тебе больше не присылают?
Вот почему он звонил.
– Нет. Может, и не будет больше ничего?
– Может, и так. Ну ладно, всего тебе хорошего.
– Спасибо.
Мы распрощались. Я положил трубку.
Совсем не был Мартынов уверен, что эта история с письмами закончилась. А иначе не звонил бы.
* * *
Глава банка Ласунский встретился со мной лично. Когда говорят "денежный мешок" – это и про него тоже. Очень полный и даже расплывшийся, и при этом одетый в дорогущие одежды – мешок, под самую завязку забитый деньгами. Его банк входил в первую банковскую двадцатку страны.
– Извините, что не смог с вами встретиться сразу. Дела, – развёл банкир коротенькими ручками, демонстрируя мне неподдельное огорчение. – Да и сегодня у нас с вами всего лишь несколько минут.
Сразу расставил все точки. Я кивнул, соглашаясь.
Ласунский ждал. У него был умный взгляд. И очень холодный. Хотелось поёжиться, когда он на тебя смотрел. Но взгляд этот пришлось выдержать. Известные дела. Удав и кролик. Что-то вроде гипноза. Но мне кроликом быть не хотелось.
– У нас сногсшибательный сюжет, – сказал я. – Женщина хранит свои золотые безделушки в индивидуальном сейфе. Безделушки так себе, копеечное дело. В один из дней она, открыв сейф, обнаруживает что-то необычное.
По глазам банкира я видел, что ему этот сюжет совсем не нравится. Потому что "нечто необычное, обнаруженное в сейфе" – это, конечно же, исчезновение драгоценностей. Кража. Какой еще сюрприз тут можно придумать?
– В общем, там, среди знакомых женщине побрякушек, обнаруживается сумасшедшей стоимости колье.
– Колье? – не поверил Ласунский.
Я сделал паузу, чтобы он смог всё это переварить. Справился он быстро.
– Муж этой дамы решил сделать супруге подарок. Но просто так подарить – слишком банально. И вот он решил её разыграть.
В глазах Ласунского читался вопрос.
– Сейф находится в вашем банке. Поэтому я к вам и пришёл.
С Ласунским случилась какая-то перемена. Как будто он начал оттаивать. До этой вот секунды ждал, когда у него начнут просить денег, и вдруг выяснилось, что о деньгах никто не говорит. Неактуальная тема. Совсем о другом речь.
– Сейф – в нашем банке? – переспросил он.
– Да.
Я его озадачил, было видно. И надо было его дожимать, пока он самостоятельно не дозрел до какого-нибудь конкретного ответа.
– Это будет суперсюжет, – сказал я. – Украшение нашей коллекции. Потому что разыграть человека, одновременно делая его счастливым – это высший пилотаж, согласитесь.
Он был хорошим банкиром, Ласунский. Умел прекрасно считать. И пока я пытался заговорить ему зубы, он всё взвесил. Выяснилось, что я действительно пришёл не за деньгами. И вчерашний нажим Дёмина оказался просто пшиком. Потому что то, что говорил Дёмин, на самом деле было совсем нестрашным. Съёмки? С участием банка? Хотели посоветоваться, чтобы не нанести ущерба репутации банка? Какая чушь! Всё оказалось блефом.
Ребятам надо попасть в конкретный банк для проведения съёмок с участием конкретного человека. Их вчерашние плохо скрытые угрозы – пустой звук. И если им ответить отказом … Просто не позволить проводить съемку …
– Я готов вам помочь, – сказал Ласунский.
Я воззрился на него. До этой секунды не был уверен, что всё сложится благополучно.
Сейчас в его взгляде не осталось и следа недавней отстранённости и не было холода.
– Согласуйте с начальником службы безопасности. Если у него не будет возражений – пожалуйста.
Или это завуалированная форма отказа? Откажет не Ласунский, а один из его подчинённых, а Ласунский потом просто сошлётся на мнение начальника службы безопасности? Не угадать.
– Спасибо, – сказал я.
Ласунский только кивнул в ответ.
– Вам в кабинет номер два. Я предупрежу о вашем приходе.
Снял телефонную трубку с аппарата.
* * *
Начальник службы безопасности оказался преотличнейшим мужиком. С первой секунды, едва только я его увидел, сложилось впечатление, что мы с ним знакомы лет этак двадцать, и все двадцать лет, несмотря на разницу в возрасте, ходим в закадычных друзьях.
– Колодин? – расцвёл он и развёл руки для объятий. – Евгений Иванович?
За те полторы минуты, которые я шёл к кабинету номер два, Ласунский успел позвонить своему подчинённому.
