скачать книгу бесплатно
Да вообще – такая штука и в быту пригодится! Да Ванька сам же через захлопнувшуюся дверь вошел! В любом случае правы мы в одном – кому попало про фонарик говорить не надо. Это ж страшно подумать, а если он попадет в нехорошие руки? А наши с Ванькой руки, интересно, хорошие?
Тут я стал думать, как можно еще использовать это крутейшее изобретение? Ну, если руки у меня все-таки не очень хорошие, что я бы сделал? И пришел к выводу, что мы весьма примитивные и ограниченные существа. По крайней мере, я! Ничего кроме банального проникновения в банковское хранилище не придумалось. Хорошо хоть догадался надеть перчатки и бахилы… Потом пришло в голову, что у Ваньки-то мозги устроены иначе! Короче говоря, рано утром я уже стучался в двери его мастерской, в надежде, что он вчера напился-таки и не успел натворить дел.
Нет, не натворил он их ни по дороге за пивом, ни на обратном пути. Затарившись, он творил дела, прямо не сходя с места! Ванька выглядел еще безумнее, чем вчера – глаза красные, небритый, по-моему, даже похудел за ночь. Но первое, что я увидел, это фонарик! Уже, так сказать, усовершенствованный – под линзой на нем были застегнуты ванькины наручные часы, почти также, как на запястье. Как пишут в романах, меня пронзила догадка!
– Машина времени?
– Вроде того! Пиво будешь?
Я молча кивнул. Все равно, с помощью фонарика за минуту отрезвею без последствий.
– Наливай, – говорит.
Я огляделся в поисках бутылки, но не обнаружил ни одной. Точнее, пустых пара штук стояло на верстаке. Я на Ваньку посмотрел с подозрением – нет, не две бутылки в нем сидело, никак! А он говорит:
– Смотри, чего он еще умеет!
При этом переводит стрелки часов (тех, что на фонарике) на двадцать минут назад, нажимает кнопку и светит на бутылки. Проходит несколько секунд и в пустой таре из ниоткуда постепенно появляется пиво! Словно кто-то невидимый наливает в бутылку невидимую жидкость, и только там она уже материализуется. Я подошел к верстаку, потрогал бутылку (холодная) и осторожно отхлебнул прямо из горлышка. Хорошее пиво, свежее, вкусное! Ванька салютнул мне вторым пузырем и опорожнил его одним махом!
Мы пили три дня! Я позвонил жене и наврал, что срочно уехал в командировку. Иногда я действительно мотался по работе в соседний город. А Ваньку вообще никто никогда не терял – все привыкли, что он может сутками химичить в своей мастерской. Во время попойки мы чего только не придумывали с этим фонарем, а на третий день потеряли его…
Но успели девчонку ту от депрессии вылечить. Я отвлекал, а Ванька светил со спины. Она решила, что это наши пьяные приколы. Но выздоровела. Это ведь хорошо, правда?
Глава 2 ЗНАКИ
В половине шестого уборщица баба Валя вошла в аудиторию. Она привычно толкнула дверь спиной, и пятясь вкатила за собой тележку со своим нехитрым инструментом. Щёлкнула выключателем и обернулась, чтобы обозреть масштаб работ – осень, натоптали поди? Возле доски в неестественной позе лежал человек! О том, что этот человек уже не живой, свидетельствовала растекшаяся под ним лужа крови. Впрочем, совсем застывшая и потемневшая. Рядом с кафедрой валялся пистолет.
– Убииилиии! – бабы Валин вопль разбудил дремавшего внизу возле турникета на входе в корпус университета охранника.
Через десять минут приехала полиция, за ней следственный комитет. Здание оцепили, привезли кинолога с овчаркой. Однако, всем было понятно, что эти действия в общем бессмысленны – гигантский корпус университета, тысячи студентов, да ещё и осень, грязь. След на следе, а толку нет!
Уборщица, охранник да припозднившийся сисадмин опознали убитого. На полу собственной аудитории лежал труп профессора, доктора наук, социолога Закопырина Сергея Михайловича. Приехавшая молодая жена-второкурсница с некоторым облегчением (что от внимания следователя не ускользнуло) подтвердила слова сотрудников вуза. Правда через минуту разрыдалась и попросила валерьянки…
– Что скажете, Анатолий Петрович, – следователь Рудаков обратился к пожилому судмедэксперту.
– Ну, что сказать… Убийца промахнулся, скорее всего. Хотел в голову, но то ли рука дрогнула, то ли отдачи не ожидал, но, как видите попал в шею. Пуля перебила аорту. Видите, сколько крови?
– Не ожидал, не ожидал! – подал голос криминалист, – видимо стрелял впервые в жизни. Стоял вот тут, судя по свернувшейся крови был полдень или около того – солнце ему в глаза светило. Был бы опытный стрелок, сместился бы. К тому же, мне кажется, они знакомы были.
– Я тоже так думаю, – подтвердил медик, – профессор, судя по положению тела, расслаблен был и даже вроде хотел шагнуть к убийце.
– То есть, ищем неопытного преступника, знакомого профессору, скорее всего студента, – резюмировал Рудаков.
– Или аспиранта, или несостоявшегося кандидата наук, – откликнулся криминалист, а потом понизив голос и кивнув в сторону молодой вдовы, – или любовника вот её.
– Любите вы мне настроение испортить, – притворно скривился следователь, – всё равно, круг не широкий!
Спустя какое-то время, уже после того, как увезли в морг тело профессора, следователь Рудаков вернулся к себе в кабинет. Вскипятил и налил чаю, сел за стол, включил компьютер, приготовившись работать. И тут в дверь постучали…
– Значит, вы пришли сами, чтобы признаться в убийстве гражданина Закопырина? Написать, так сказать, чистосердечное признание? – Рудаков внимательно разглядывал сидевшего перед ним молодого человека.
«Ничем особо не примечательный. Джинсы, куртка, кепка. Чуть усталое лицо, худощавый. Лет двадцати – двадцати пяти. Да, тысячи таких! По фотороботу мы бы его искали до Морковьего Заговенья! Вот только глаза какие-то… Не идут ему, что ли?»
– Ну, что же представьтесь, документы у вас есть с собой?
Парень вынул из кармана портмоне и достал оттуда паспорт и водительское удостоверение.
– Зовут меня Шмелёв Виктор, мне двадцать два года, и это я убил Сергея Михайловича Закопырина.
«Тон спокойный, даже слишком, для человека, который несколько часов назад стал убийцей. А рецидивистом не выглядит, скорее наоборот – интеллигент. Наркотики или алкоголь? Не похоже…»
– Учитесь? Работаете?
– Два года уже не учусь, в такси работаю. Сегодня выходной.
– И вы решили вот так его использовать? – Рудаков попытался неуклюжей шуткой хоть немного расшевелить своего нежданного посетителя.
«Какого, к черту посетителя? Он подозреваемый! И спустя совсем немного времени станет обвиняемым. И сядет. Или не сядет? Что не так?»
– Наверное, нужно рассказывать по порядку, – вздохнул Шмелёв, – это началось ещё три года назад. Тогда Сергей Михайлович ещё не был доктором наук – только мечтал. Но денег у него катастрофически не хватало – публикации в научных журналах и поездки на конференции, тем более монографии, стоят недешево.
– Постойте, но профессор не выглядит бедным человеком! В смысле, не выглядел. Я недолго созерцал его тело, но разглядел и часы дорогие и обувь, очки опять же. Да там один портфель пол моей зарплаты стоит, наверное. Ну и милые молодые барышни за нищих даже докторов наук замуж не выходят! – Рудаков развел руками, не вяжется, мол.
– Разбогател он около года назад, тогда же и докторскую защитил, и профессора ему присвоили, да и женился тоже.
– Вы может чаю хотите?
– А кофе нету? Я не спал три дня толком – боюсь вырубит.
«Ну точно, он похоже на стимуляторах каких-то»
Рудаков насыпал в чашку побольше кофе и три ложки сахара. Подал молодому человеку, отметив мельком, что руки у того не трясутся.
– Я продолжу? – Виктор сделал большой глоток и поставил чашку, – Так вот, началась эта история три года назад. Я тогда учился на втором курсе. Подавал, говорили, большие надежды. У меня даже пара публикаций была к тому времени. Однажды после семинара Сергей Михайлович попросил задержаться меня и ещё двух моих одногруппников, Гошу Еремеева и Ваню Петрова. Он рассказал, что разработал уникальный метод, как управлять своей жизнью. Да что там жизнью, судьбой! Как вы думаете, молодых студентов-социологов это могло заинтересовать!?
«Разволновался! Эта информация явно имеет для него серьезное значение!»
– Думаю, да. Но вас не смутило ничего? По-моему, очевидное мошенничество намечалось. Это ведь вам по двадцать лет уже было… Вы что ни разу не слышали о подобных гуру, которые ломают психику людям ради только одного – денег!?
– Так то-то и оно, что ни о каких деньгах, переписывании квартир-машин и прочих сектантских штучках речи не шло!
«Все больше возбуждается! Зря я ему столько кофе бухнул. Кстати, о бухнул, а не плеснуть ли ему коньячку? Пусть расслабится»
– У меня идея, – прервал Шмелёва следователь, – а не выпить ли нам по чуть-чуть коньяка? Я что-то устал сегодня, голова побаливает. Давление наверное. Будете?
– Я за рулём, – откликнулся подозреваемый очень привычно.
«Да вижу, что пьешь ты редко. И явно не умеешь. То, что надо!»
– Ну, если вы сейчас напишите чистосердечное, то за руль сядете ещё не скоро. Как минимум, не завтра!
Следователь открыл тумбочку и извлёк початую бутыль «Белого Аиста», две рюмки и половину шоколадки. Налил по половине, не разворачивая, слегка тюкнул по шоколаду. Но краем глаза следил за подопечным.
«Интересно, он волноваться начинает, только когда говорит о профессоре. А когда про эту идею стал рассказывать, аж уши покраснели»
Выпили, хрумкнули орехом в шоколаде. Рудаков закурил и предложил сигарету Виктору. Тот согласился, неумело прикурил, фигура стала чуть менее напряжённой.
«Курит недавно. Ну, да, таксист – работа нервная. Может и таксует тоже не так давно?»
– И каким же образом он предлагал вам управлять жизнью? Что это за метод такой?
– Всё оказалось очень просто! Нужно всего-то научиться видеть знаки.
– Знаки чего?
– Знаки всего! Они повсюду! Каждому явлению, каждому событию предшествует знак. И если ты этот знак увидел, смог почувствовать, то считай, что уже управляешь цепью причинно-следственных связей. Как бы вам попроще объяснить? На пальцах. Ну вот вы, например, на гитаре умеете играть?
– В подъезде тренькал по малолетству. В армии потом немного.
– Ну, вот – гитару можно настроить, а можно играть и так. Для подъезда и казармы сойдёт. Когда инструмент настроен, музыка прекрасна даже на трёх аккордах. А вот когда расстроен, ты можешь быть хоть Паганини – звук будет отвратителен! Так и наша жизнь – её можно настроить, а можно, и так, простите за тавтологию. И прожить свою жизнь, фигурально выражаясь, в подъезде. В лучшем случае, в казарме.
«Ууу, псих однако! Прощай премия…»
– И настроить её можно с помощью этих знаков?
– Да, они повсюду! – Виктор раздухарился, породистое лицо покраснело, он то снимал кепку, то надевал обратно, – можно ещё сигарету?
Следователь положил пачку и зажигалку на стол. Плеснул себе коньяку, затем подумал и налил Виктору.
«Точно псих! И что с ним делать? Вот ведь что-то мне сразу подсказало, что не сядет. Если он психиатрам этот бред начнет нести, они его без вариантов на койку определят!»
– То есть вы хотите сказать, что нужно всего лишь видеть эти знаки, и жизнь изменится к лучшему?
– Не всегда, к сожалению. Их можно трактовать очень по разному. Иногда не в свою пользу. И чаще всего люди наблюдательные, но со слабо развитой интуицией, именно так и поступают.
– А вам, я так понимаю, профессор предложил научить трактовать знаки в свою пользу?
– Именно! И видеть знаки, и чувствовать, понимать и использовать.
– Какой, однако, альтруист! А ему-то от этого какой прок?
– Это было взаимовыгодное соглашение. Мы получали новые жизни, новые судьбы, а он неоценимый научный опыт. Помните, я говорил, что он мечтал о докторской? Мы оставались у него в аудитории после пар и постигали эту непростую на первый взгляд науку.
«Вот так, живёшь всю жизнь – строишь эту судьбу, гранит науки грызешь, потом пашешь до кровавых мозолей, а надо было просто увидеть знак… Черт его знает, может и я когда-то этот знак увидал..?»
– Ну, хорошо! Знаки, судьбы – это всё, конечно, чудесно, но вернёмся в материальный мир. В объективную, так сказать реальность, данную нам в ощущениях. А она нам говорит, что есть тело, объект то есть. Убит человек, а значит есть убийца. И убийца этот сидит передо мной. По крайней мере, он так говорит! – и понизив голос, но чётко и властно, прямо глядя в глаза, – За что вы, Виктор Шмелёв убили профессора Закопырина Сергея Михайловича?
– Мне был знак!
«Твою мать! Знак ему был! Вот интересно, он под психа косит или в самом деле?»
– Понимаете, мне от этих знаков не отделаться! Мне и сюда прийти тоже знак был.
– Ладно, давайте всё же по-порядку. Раз уж мой экспромт на вас не подействовал.
– И не подействует! Ничего не подействует. Я в ваших взглядах, жестах, в том, что вы говорите тоже вижу знаки. Может я просто подпишу признание и пойду в камеру? А вы домой. Я сначала подумал, что объясню и вы поймёте, а теперь мне очевидно, что вы поняли бы, если и сами бы учились у Сергея Михайловича…, – Виктор замолчал и опустил голову на руки.
– Знаете, что я с каждой минутой понимаю всё отчётливей? – Рудаков не смотрел на подозреваемого, взяв в руку чашку, он сквозь изгиб ручки разглядывал настольную лампу, – Вы из каких-то своих побуждений, а из каких мы разберемся, убили человека. За предумышленное убийство срок дадут большой, а то, что вас найдут, вы догадывались. Потому решили тут же идти писать явку с повинной. И уж тут косить под психа по полной! Не исключаю, что у вас и впрямь есть отклонения по этому вопросу. Как-то, так. А мотив? Да кому он в общем-то интересен, ваш мотив?
– Я не псих! И косить не собираюсь. Хотя и смог бы! Вы забыли, я ведь социальный психолог по образованию.
– Ну, тогда честно признайтесь, за что? Мне вот чисто по-человечески интересно!
– Вы правильно сказали – я всё тщательно обдумал и для себя решил. Профессор умер, чтобы из-за него больше никто не пострадал.
– А кто-то пострадал?
– Я лично знал двоих. Это мои друзья и сокурсники Ваня и Гоша. Их убил он! И убьёт меня.
«Как-то подозрительно он успокоился! Знак увидел? Блин, да я сам уже с катушек слетают с этими знаками»
Рудаков поглядел на часы – ровно 22:00.
«Два да два, ровно четыре. Четверка не самое лучшее число. Эх, не свезло!»
– Четверка – хороший знак, – Шмелёв усмехнулся, – самый распространенный случай среди непосвящённых – смотреть на часы и складывать цифры. А если человек ещё и с творчеством графа Каиро знаком… Билетики счастливые не собираете случайно?
– Не отвлекайтесь, пожалуйста. Про «вас тоже убьёт», это вы, конечно, иносказательно?
– Я заключения не переживу! И даже до суда дотяну вряд ли.
– Вы больны?
– Нет!
– А, да, – протянул следователь, – знак?
– На этот раз никакого знака. Я просто не собираюсь сидеть в тюрьме. Долго что ли счеты с жизнью свести?
«И думаю сидеть тебе не придется…»
– Так, спокойно! Знаете, сколько раз мне в этом кабинете угрожали самоубийством? Сдаётся психолого-психиатрическая экспертиза таки признает вас, скажем так, не в себе. Так что посадка ваша откладывается на неопределенный срок. Как минимум, я своей карьерой не рискну, и буду на ней настаивать сам! Нервы, опять же, не казённые. А теперь давайте все же вернёмся к нашим баранам? Как он убил ваших друзей? При каких обстоятельствах, где? Или..?
– Или! Конечно, он их и пальцем не тронул. Всё эти чёртовы знаки! Ваня был самым душевным парнем из всех, кого я знал. Он был очень простым и открытым. Многие считали его глуповатым. Может так оно и было. Но при этом он был безотказным и бескорыстным. А ещё у него начисто отсутствовала интуиция, и о его внушаемости знали все начиная с детского сада. По-моему, он лет до двадцати в бабаек верил… Видеть знаки Ваня научился первым и делал это лучше всех, а вот трактовать не умел. Хотя и старался изо всех сил. Спустя совсем короткое время он стал послушной игрушкой в руках Закопырина.
– И профессор не побрезговал использовать это в своих целях!?
– Не побрезговал. Его же.. вдова, Люда, встречалась когда-то с Ваней. Девушка она очень красивая, профессор пару раз видел их вместе, а потом Ване был, как вы понимаете, знак. На свадьбу Люды и Сергея Михайловича Ваня подарил им новый джип. Купил в салоне в кредит под залог единственной квартиры. Четырехкомнатные хоромы в центре достались ему в наследство от отца. Всё, что досталось, и всё, что в принципе у него имелось. В этой квартире спустя год стали жить Закопырин и Люда. Как так вышло я не знаю, но подозреваю… А два месяца назад Ваню нашли на железнодорожной насыпи. Точнее то, что от него осталось – падая с виадука он зацепился за высоковольтный кабель.
