скачать книгу бесплатно
Мне от милиции нужна была конкретная и важная вещь. Для того чтоб начать хлопоты по восстановлению паспорта, ОН должен принять у меня заявление о пропаже и выдать свою бумагу, подтверждающую этот факт. А о поиске грабителей я и не думал.
И я примирительно сказал (хотя неожиданно слова мои оказались откровенно издевательскими):
– Люсь, ну ты посмотри на него (он стоял передо мной, и я жестом смерил его с ног до головы), ну кого он может найти? Ну сама подумай, разве такой может поймать преступника? Так что забирай свое заявлением, и дело с концом.
– Вот! Сразу видно, нормальный, трезвый человек.
Но Люську это, наоборот, взорвало. Вся красная, она уже готова была, не будь он ментом, вцепиться ему в горло.
– Не буду я ничего забирать, ищите давайте! Как я буду с Лешей расплачиваться, там столько дорогих вещей было…
– Вернешь и расплатишься, рожа воровская. Расследования захотела… Да я ж тебя посажу, стерва. Выйди вон из кабинета, пошла, я сказал! Разговор с тобой будет после, я тебе покажу, сучка такая, прошмандовка; лет пять огребешь, обрадуешься тогда. Рычать она у меня тут будет.
Только она вышла, он сразу заговорил спокойным тоном, будто мы с ним старые друзья и я пришел к нему чай пить.
– Значит, справочка вам нужна, так, сейчас сделаем, – весело так, будто это доставляло ему удовольствие. Сел, стал печатать. Закончив, протянул действительно ценную для меня бумагу.
– Пожалуйста, если еще чего нужно, обращайтесь.
Вместе вышли в коридор. Увидев Люсю, он снова взорвался.
– А!.. Ты еще здесь. Советую немедленно забрать свою заявку и валить, пока не поздно.
– Не заберу! – отрезала Люся и вместе со мной двинулась к выходу.
И тут его понесло: «Проститутка, считай, ты уже в тюрьме», – орал он во весь голос. То ли у них это норма, то ли он так разошелся, потому что кроме нас на всем этаже никого не было. И пока мы не скрылись, вслед Люсе летели самая тяжеловесная брань и проклятья. До дома шли молча. Я переоделся и отправился гулять по Москве. Люся, подавленная, накрылась одеялом, забилась в угол.
Вернулся я вечером, уставший и очень надеясь, что Люся уже ушла – можно завалиться спать. Но, войдя в квартиру, увидел совсем не то…
На журнальном столике пирамида объедков, на полу две пустых водочных бутылки и одна, кажется, пивная. В постели, разметавшись, как боги, храпели Люся и сегодняшний мент. Я пожелал им приятных снов (мысленно) и отправился к родителям. Люся уехала. Без меня. Но уже на второй или третий день, а вернее вечером, явился ко мне милиционер Сергей – так, оказывается, его звали. Явился без всякого звонка, завалился прямо в дверь.
– Люси нет у тебя?
– Нет.
– А где она, не знаешь?
– Ну это скорей ты должен знать; ты же мент, тебе и карты в руки.
Милиционер сунул мне свою визитку, просил звонить, если что узнаю. Но звонил он сам – каждый день! Долго звонил. Всякий раз становился ужасно сентиментален, возможно, слезлив – говорил, что радость ушла из жизни. Милиционер был крепко моложе Люськи, но как клещ вцепился в свою мечту.
Потом, как и в первый раз, внезапно явился перед моей дверью – вдрызг пьяный. Рубашка с одного бока выскочила из брюк, двух верхних пуговиц на рубашке не хватало. В собачьих глазах усталость, мольба о пощаде.
– Найди мне ее, найди! Найдииии! – нудил он.
– Так где ж я тебе ее найду?
– Ты давно ее знаешь, должен знать и друзей ее, знакомых.
– Знаю-то давно, но друзей, кроме тех, что у меня тут живут, не встречал.
Мне хотелось помочь парню, но помочь было нечем. Он беспомощно врезал кулаком в стену. Кулак медленно, как прилипший, пополз по стене вниз, будто давил какого-то гада.
8. Московские точки
Федор Федорович
Когда-то давно на стене висела карта, карта родного города, истыканная вся красными крестиками, вроде как рассыпанными по территории Москвы, обозначавшими мои странствия по этому городу.
Первый крестик я поставил в правом верхнем углу (красиво получилось по цвету: на грязно-бледно-зеленое пятно, изображавшее Сокольнический лес-парк, лег пронзительно-рубиновый крест). Так началась моя самостоятельная жизнь.
Есть в Москве такие места обитания, о которых мало кому известно, даже среди старых москвичей. Идешь так, гуляешь по парку, затем забредаешь в настоящий лес, и возникает вдруг уютная поляна, и где-то сбоку вылезает из старых лип, тополей, зарослей сирени и жасмина жилой дом. В общем-то обыкновенный деревянный двухэтажный барак, но так ловко он сплелся с окружающей растительностью, так по-живому ткнулся одним боком в землю, прямо как лесной гриб вырос из земли вместе с этими липами, дубами, черемухой, сиренью, голубями и самими обитателями дома. У подъезда обязательная скамейка, где старухи и косматые собаки щурятся на солнце. Мне всегда, увидев такое место, сразу хочется прожить тут всю жизнь.
А рядом грохочет город со своими трамваями, метро, шумом и бестолковщиной. Вот такой райский уголок и подарила мне судьба, да, это именно подарок, а как же иначе, ведь новая жизнь начинается и любое событие – есть знамение великой удачи.
Майским утром, теплым уже по-летнему, с приятелем тащили мы через Сокольнический лес все мое имущество: подушка, одеяло, белье постельное, кисти-краски, рулон холста и даже пару подрамников.
По пути завтракали; ели черный хлеб с молодой острой редиской и молоком. А вокруг… как в самых сентиментальных рассказах – и птицы, и воздух лесной, и запах ландышей, и прыгающие солнечные зайчики по стволам берез (но это действительно так было, куда ж это девать), и предвкушение неведомой новой жизни – ощущение беспредельного счастья перехватывало горло. Хотелось прыгнуть еще дальше этих чувств, так трудно было удержать их в себе, и не хватало сил.
– Вот, прошу, с отдельным входом! – хозяин квартиры распахнул дверь, пропустил вперед себя. Просто чудо, все жильцы, как и положено, вначале попадают в подъезд, а там уже разбредаются по своим углам. А тут прямо с улицы отдельный вход, изолированный от всего дома. Опять удача! И сама квартира выше всех моих ожиданий, просторная комната в три больших окна залита светом и абсолютно пустая (то, что нужно). Я растворил окно, и охапка сирени влезла в комнату, и так резко пахнуло свежей горечью, что даже усомнился в реальности своего положения. В лучшее просто трудно поверить. Два дня в неделю я трудился сторожем: охранял строительный объект – десяток стальных труб диаметром около метра и кучу бетонных плит. И сегодня как раз такой день, но завтра… Боже, до завтра ведь нужно пережить длинный вечер, ночь (как скучно спать) и целое утро! Но завтра зверем, пожирающим мясо, брошусь на работу.
У подъезда моего нового дома меня встретила куча моего барахла: холсты, подушка, одеяло, краски, кастрюля, Бунин, рабочие штаны – все вывалено прямо на землю. Стало ясно: каждая травинка и сам воздух – все тут враждебно по отношению ко мне. И все ж нашел силы и отправился к кому-либо из жильцов прояснить ситуацию и узнал, что Федор Федорович (так звали моего нового друга) вовсе никакой не хозяин, а простой местный забулдыга, подобравший ключи к чужой пустовавшей квартире. По указке тех же соседей хозяина своего я нашел у ближайшей пивной.
Давно уже исчезли эти символы эпохи: эдакие коробки, похожие на скворечники, любили они располагаться где-нибудь в затертом углу улицы, на пустыре или прилипнув одним боком к бане – интимного местоположения искала себе точка. Ну и конечно, некоторые своеобразные таинства там безусловно происходили.
Вокруг пивной копошилась унылая, цвета затертого асфальта масса, с ним же и сливающаяся. Маленький щуплый человечек, энергичный невероятно, крутился волчком, размахивая руками, заливался смехом, шепелявил пустым ртом и даже приплясывал, рассказывая очередной анекдот. Анекдоты Федор Федорыч называл историями и в запасе их имел несчетное количество, даром что в бытность свою был он школьным учителем истории. Федор Федорыч блистал здесь звездой – неутомимый весельчак, оптимист; солнце для него светило всегда одинаково весело и просто. Когда его спрашивали: «Как дела?», сразу принимал серьезный вид, отвечал: «На уровне стоящих задач». А на вопрос «Как самочувствие?» – так же серьезно говорил: «Отлично, скоро на Луну полечу».
Увидев меня, он ничуть не удивился, тут же взял меня под руку и пустился рассказывать новую уморительную историю. Мое же положение было таково: вещи мои свалены у дороги и, возможно, какая-нибудь косматая собака сейчас целится поднять ногу у моей подушки. Деньги за три месяца проживания, собранные не без усилий, в кармане этого весельчака (интересно, сколько он уже успел пропить к этому времени). В моем же кармане несколько бумажек, на них можно протянуть дней десять, значит, снять новое жилье возможности не представляется.
– А жить, – Ф. Ф. внезапно вставил между анекдотами, – можете в моей комнате, у меня еще вторая есть, с отдельным входом (опять с отдельным входом!).
И вот она началась, жизнь с отдельным входом. Когда-то обычную комнату перегородили тонкой фанерой и в стене со стороны коридора врезали дверь, и Федор Федорыч стал обладателем двух комнат. Однако стена была настолько символичной, что даже шорохи были слышны так, как если бы все происходило в одной комнате. Днем сосед-хозяин отсутствовал, набирался вдохновения, но зато ночью за перегородкой происходили великие события!
– Гас-па-дын Ру-зо-вэлт, этот вопрос, как Ви знаете, уже неоднократно ставился перед нашим руководством И наше военное камандывание пришло к виводу о своевременности решения поставленной задачи.
– Господин Сталин, но Конгресс Соединенных Штатов хотел бы получить дополнительный гарантии в отношении…
– Гас-па-дын Ру-зо-вэлт, желаете бакал шампанского? – За стеной аккуратное бульканье: наполнение бокала в граненый стакан.
– Гас-па-дын Ру-зо-вэлт, огурчиков, вот, малосольных, пожалуйста, колбаска, вот, докторская, обезжиренная, – слышно, как Рузвельт тыкает вилкой в тарелку. – Грибочков тоже попробуйте из подмосковного леса. Я думаю, гас-па-дын Ру-зо-вэлт, что ващь конгресс будет доволен в полной ме… что? Водочки под грибки желаете? Это абсолютно верное решение.
– Вам какой водочки? Кубанская, вот, советую, – за стеной льется «Кубанская». – Господин Сталин, всему миру известны Ваша дальновидная стратегия, чутье исторического момента, смелые решения в самых ответственных…
– Ви палагаете, что роль личности в истории играет гла-вен-ству-ющую роль?! А товарищ Сталин вИс-ка-зывает коллективное мнение нашего верховного командывания…
В ведро на полу сначала робко, а затем с шумом ударила струя, а голоса стихли. Интересно, кто пустил струю, Рузвельт или Сталин? А может, этот толстяк, с обязательной сигарой в зубах, вдруг обозначил свое присутствие?..
За перегородкой в разные дни появлялись и мадам Фурцева, и актриса Целиковская в очень красивом платье, и Людмила Зыкина подпевала голосом бывшего учителя истории. Но бывали и скандалы; например, на заседании ученого совета, с визгливыми криками, взаимными оскорблениями, и все вокруг имени Келдыша. Бывало, даже ситуация угрожала перейти в мордобой. Заснуть удавалось с трудом и лишь под утро.
Однажды посреди такой ночи дверь вдруг открылась, и в комнату вошел человек, симпатичный, лет тридцати пяти. Несколько секунд стоял, соображая, затем подошел, сел на кровать со мной рядом, закурил:
– Папашку моего удушить надо. Понимаешь, комната это моя, но в основном я у бабы кручусь, а как поцапаемся, так я сюда. А родитель мой, только я за порог, тут же бежит сдавать мою комнату. Вот прошлой зимой, представь ситуацию: поцапался я со своей, и она меня выставила прямо ночью на улицу. Мороз под тридцать. Пока добрался сюда, задубел, руки-ноги не гнутся, еле ключ в замок вставил. Щас, думаю, в постель сразу, отогреюсь. Вхожу, свет включаю, а в моей постели две девицы лежат – студентки… Ты не студент?
– Нет, – говорю.
– Вот, а эти носы только из-под одеяла высунули, глазами хлопают, мямлят чего-то. Так, говорю, девочки, подробности вашей биографии меня не интересуют, а кровать это – моя, и я желаю в ней выспаться. Разделся и влез посередине… А ты, ладно, спи, сегодня у меня есть куда приткнуться. Да. А денег ты моему папашке сколько заплатил?
– За три месяца, девяносто.
– Сумасшедший! – Он опять сел на кровать. – Моему отцу больше рубля давать нельзя. Слушай, есть предложение. В нашем доме довольно высокий чердак. Когда-то там располагались подсобные помещения. Начальник ЖЭКа – мой хороший знакомый, давно предлагал мне перестроить чердак в жилое помещение, отопление провести, все как положено. Но одному тут не справиться. Сейчас лето начинается, давай вместе возьмемся и к зиме, думаю, управимся. Представь, целый этаж на двоих будет, во дворце жить будем!
Для реально мыслящего человека такое заманчивое предложение не осталось бы без внимания. Но мне виделись другие горизонты. Если трудно дожить до утра, чтоб вцепиться в работу, можно ли отложить творчество на месяцы и заняться стройкой? Нет – никак нельзя было. И сколько потом было сложнейших ситуаций, когда оказывался на улице и некуда было идти, и удивительно, я никогда даже не вспомнил, что была возможность иметь в кармане ключ от роскошного дворца-чердака в Сокольниках.
Мужики
Следующий крестик я поставил совсем рядом с первым, их разделяли пара километров того же парка. Тут уж я гордился собой, опыт ведь приобрел и дело повел грамотно: заявил новому хозяину, что прежде всего надо при мне решить вопрос с соседями.
– С соседями полный порядок, не возражают, – заявил хозяин.
– Да, но я все-таки хотел…
– Конечно, конечно, сейчас все увидим.
День был воскресный, и соседи еще спали. На стук моего хозяина из обеих дверей появились два здоровых, небритых мужика с одинаково отсутствующим выражением лица. Один в трусах, другой в майке и трусах. Выслушав суть дела, оба молча повернулись и разошлись по комнатам досыпать.
– Вот видите, не возражают, так что располагайтесь и живите в свое удовольствие.
Я давно привык в любом месте, если условия позволяют, сразу браться за работу. Комната просторная (самая большая в квартире), что еще нужно: прикрыл дверь – и ты в своем мире, со своими фантазиями – вот оно счастье…
– Да зубы ему выбить, и дело с концом, проходной двор тут устроил!
От услышанного у меня похолодела спина.
– Давай вот что, – продолжал голос из кухни, – замок новый врежем, и ни тот, ни другой не войдут больше.
– Точно! Сегодня же и врежем.
Оба соседа, пробудившись, встретились на кухне и принялись поправлять здоровье после вчерашнего, одновременно пытаясь осмыслить последние события, происходящие в их квартире. Из рук у меня выпала тяжелая книга и больно приложилась ребром по ноге. – «Опять попал»… В безвыходной ситуации я всегда считал, надо идти напролом, навстречу опасности – хуже не будет. Решительно вошел в кухню и врезал прямо в лоб.
– Мужики, но в комнате слышен ваш разговор. И что мне теперь делать? Зная, что у вас с Мишей (хозяина моей комнаты так звали) проблемы, я бы тут не появился. Он сказал, что с вами договорился, что вы не возражаете. Я заплатил ему деньги, привез свое барахло…
Моя прямота застала их врасплох, повисла пауза, затем толстяк крепко хлопнул (прямо-таки припечатал) стаканом об стол и под завязку налил вина, черного как деготь.
– Пей, – сказал толстяк.
– Ты, сразу видать, парень нормальный, – сказал второй, когда я выпил. – Живи, живи тут, но денег этому, – и кивнул в сторону моей комнаты, – не плати, понял? Ни копейки не плати.
– Как же я могу не платить?
– А так, не плати, и все! – и врезал кулаком по столу. Затем взял бутылку и ткнул горлом в стакан, и, обнаружив, что бутылка пуста, сказал:
– Ну а теперь тебе бежать, как самому молодому. Это, как выйдешь, за углом метров двести, возьми две таких же.
И так мир был спасен, но уже через полгода под давлением молчаливых, тяжелых взглядов я понял, что и это жилище придется покинуть. Никаких неудобств соседям я не доставлял, напротив, своим тихим деликатным существованием напоминал о постоянном присутствии чуждого элемента.
А мужики были такие: Аркадий, старший, лет ему около пятидесяти. Классическое воплощение литературного образа своей профессии – мясник из гастронома! Большие жирные руки, красное лицо на могучей шее, она складками расширялась книзу, пирамидой врастала в торс – бегемот, другого слова тут не подберешь. И конечно же плечист в животе. Занимал Аркадий самую маленькую комнату, но (профессия обязывала) имел два самых больших на тот момент холодильника, до отказа забитых мясом. Один располагался в его крохотной комнате, другой на общественной кухне и вызывал у хозяина постоянную тревогу за содержимое. Разговаривая с ним, я всегда чувствовал на себе испепеляющий взгляд: «А не крадешь ли ты, мил человек, мои непреходящие ценности, пока я сплю»? Раз в неделю к нему приходила Валентина, не то подруга, не то бывшая жена, его же примерно возраста, тихо готовила ему борщ и тихо уходила.
Второй сосед, Жора, этот походил уже на медведя (прямо зоопарк), в недавние студенческие времена был спортсменом-гребцом и даже выступал за сборную Москвы. По профессии он был архитектор. Нет – архитектор – это гордое название, Жора был всего лишь один из кучи сидящих за кульманом в проектном бюро. Да, но ведь он окончил архитектурный институт, так что деваться некуда, будем называть его архитектором. Жора без всякой причины сразу углядел во мне противника, антипода и даже врага. Будучи всего лишь на три года меня старше, являл собой образ человека, крепко стоящего на ногах, знающего себе цену. В ближайшей пивной в тридцатиградусную жару, обливаясь потом, он с вызовом доказывал мне, что настоящий мужчина обязан в любом положении, в любую погоду быть в пиджаке, белой рубашке и галстуке. Через стол стоял я, в выцветшей майке и никогда не глаженных штанах, стоял и видом своим непотребным насмехался над его стремлением войти в жизнь солидно, подготовленным к выполнению важных задач и занять соответствующее место в обществе. И моя беспечная неуверенность вызывала в нем законную брезгливую ненависть.
Жору, нечасто правда, посещала невеста Света, строгая симпатичная дама. В отличие от Аркадия, конкурирующего с Жориными плечами животом, невеста составляла серьезную конкуренцию своим задом. А в общем-то они составляли пару крупных красивых людей.
– Ты как ходишь в таком виде перед Валентиной?! – раздраженно ворчит Аркадий. Жора скребет косматую грудь, сонными глазами смотрит на Аркадия, пытаясь сообразить, что от него хотят; так, видимо, и не поняв, берет с плиты чайник и молча отправляется в свою комнату и по пути уже непонятно кому бросает: «Нужна мне эта старая коряга, перед кем это, интересно, я тут должен штаны одевать»? Аркадий, конечно, это слышит, но затевать скандал не решается. Впрочем, жили они мирно, мясник и архитектор, духовно были близки. Встречались на кухне и вместе поправляли здоровье в выходные дни.
Когда к Жоре приходила невеста, он почему-то всегда начинал буянить, видимо, излишне нервничал перед свадьбой. Представился однажды случай, когда он и мне пытался продемонстрировать свою мощь.
Вышло так: Несмотря на рабочий день (Жора уже при параде – костюм, галстук, рубашка белая, запонки блестят), мужики с утра уселись за бутылкой – это я видел. А вскоре все стихло – разошлись, значит. К середине дня работу мою прервал настойчивый звонок в дверь (значит, в квартире никого). Открываю…
На пороге эффектная дама: высокая, стройная красавица, хотя и не так уж молода.
– Мне, пожалуйста, Жору.
На вид она была прилично старше Жоры.
– Жоры нет, – говорю.
– А где он?
– Так ведь на работу ушел.
Дама растерянно молчала, в руках у нее была миленькая сумочка, и она быстро перебирала руками тоненький ремешок.
– Я бы хотела оставить записку, можно?
– Конечно, проходите, – пригласил я. Она зашла в коридор и неловко на сумочке стала писать на клочке бумаги, затем, пытаясь вставить записку в дверную щель, слегка надавила, а дверь-то и открылась… На минуту она застыла, уставясь в пустоту, затем скомкала записку, прикрыла дверь и испуганной кошкой бросилась из квартиры.
Я не очень любопытный, и дела соседей меня не интересовали. Но тут неясное беспокойство закралось и не давало сосредоточиться. И я решил заглянуть в Жорину комнату: может, случилось что, помощь нужна… Заглянув, увидел выразительную картину: на кровати лежал Жора навзничь, причем только одной своей половиной, другая висела, упираясь ногой в пол. Рубашка задралась на грудь, волосатое пузо нервно вздрагивало; руки в стороны (одна на весу), растянутый галстук на боку, а по пузу и дальше на пол, аж до дальнего угла комнаты рассыпались роскошные багровые розы и смешно между ними стояла пустая бутылка. Жора храпел, распустив слюни. Я прикрыл дверь, успокоился (никого не зарезали) и пошел к себе.
– Ты должен был меня растолкать, дать в морду, облить водой – поднять во что бы то ни стало! – бушевал Жора. Хорошо выспавшись, отдохнув, теперь с новыми силами, обозлившись на весь свет, он в гневе метался по квартире, готовый крушить все, что попадет под руку.
– Если она не вернется – убью.
Схватил охотничий нож и со звериной силой всадил в стол, пробив его насквозь. Новенький стол этот, сияющий зеркальной полировкой, и еще несколько предметов, то, что называется мебельным гарнитуром, на днях был подарен его родителями к предстоящей свадьбе.
С ударом, видимо, вылетела и вся агрессия и сменилась слезливым мычанием. Вздрагивая плечами, размазывая по лицу мокроту – великан плакал… Мне было жаль его. Всхлипывая, он рассказывал, как познакомился с ней на юге, что никогда не встречал такой красивой женщины, что она из Ростова и что приехала к нему в гости на несколько дней и теперь уже, конечно, не вернется…
Мелкий этот эпизод никак не мог повлиять на наши отношения. Уже на следующий день сосед был привычно беззаботно-весел.
Грозовая туча зреет медленно и, накопив энергию, вдруг треснет и в клочья разорвет небо. Последней каплей, вызвавшей бурю, был ничтожный повод.
