скачать книгу бесплатно
Я посмотрел на Алёну Александровну, она, пытаясь сдержать свой хохот, высмеялась и сказала, – Саша иди, садись за парту, четыре тебе. Почему Воришкина поставила Батурину четвёрку, волновало, тогда, меня меньше всего, хоть я и выполнил всё без единой ошибки.
Почему они смеются? – Спросил я Алёну Александровну.
Она молчала, улыбаясь, и тут же заорала на класс, – Ну всё хватит уже смеяться, а то за дверь буду выставлять.
Подходя к учебному месту, где Саша сидел на уроке помимо ответа у доски, он спросил у друзей Бойчухи и Мелковорова, – Что смеётесь? Почему смеётесь? Но они отнекивались и говорили, да так просто ничего.
Чуть позднее я понял, что ребята и девчата из класса, находившиеся за спиной Саши Батурина на уроке русского языка смеялись над видом его ягодиц, что имели небольшие неровности около шва моих штанов. А одет я был, тогда, в недавно купленные слегка большие мне по размеру джинсы, да рубашку и обычные мужские ботинки.
Вечером дома я перебирал одежду и заметил, смотря в зеркало, что в спортивном костюме и в брюках у меня нет никаких неровностей в области ягодиц. И в последующем я, не унывая, ходил в школу, учился и так сильно надо мной больше не смеялись, но иногда кое-кто похихикивали за спиной и распространяли сплетни, и слухи о Саше Батурине.
Формальное и неформальное уважение к Саше Батурину ещё не было исчерпано среди учащихся в школе, но частенько он теперь начал встречать насмешки и ухмылки в свой адрес и очень переживал по этому поводу.
Я почти, как и раньше в свободное время общался с Мелковоровым и Бойчухой, мы курили, выпивали на квартирных посиделках, ходили на дискотеки, правда, край и предел для меня становились всё ближе и ближе, начинали появляться бессонные ночи, жизнь переполнялась беспокойством, что отрицательно сказывалось на учёбе в восьмом классе.
С Аликом Барбиджановым я практически уже не общался, но как-то, раз зимним вечером он зашёл ко мне домой и попросил дать ему посмотреть аудио-плеер, что он видел однажды в моей комнате. Я без всяких подозрений в адрес Алика показал ему плеер, находившийся в полном рабочем состоянии, но без наушников.
– Какай же он хороший! Саша.
– Да нормальный, правда, старенький уже.
Алик любовался плеером и приговаривал при этом, – Как же… как же мне хочется такой же, это очень нужная и полезная вещь.
– А ты Саша им пользуешься?
– Давненько не слушал, а что?
– Дай мне его на время.
– Зачем тебе плеер Алик?
– Пожалуйста, ну пожалуйста, я очень тебя прошу, одолжи мне его на время.
Алик говорил эти слова таким жалобным голосом со слёзно-просящим видом, что мне показалось ещё немного, и он заплачет. Мне стало жалко Алика, и чтобы он не расстраивался, я ответил ему, – Ну, если сильно надо, могу дать плеер на время.
– Да Саша! Пойдём ко мне домой, покажем плеер моему отцу.
– А для чего?
– Идём! Скорее идём Саша! Я всё по дороге объясню.
Поведение Алика, в данном случае, походило, я бы сказал на некое бешенство или помешательство и по доброте души, дабы Алик не бесновался, я быстро собрался, и мы с Аликом направились к его отцу, взяв с собой аудио-плеер.
По дороге до квартиры Барбиджановых Алик предложил мне продать ему плеер, я категорически возражал, не соглашаясь продавать аудио-плеер, хотя бы потому, что он был куплен моими родителями.
– Саша, ты подумай, он же тебе не нужен, а я всегда мечтал о таком плеере.
– Вот ты хочешь, чтобы твой отец через тебя купил у меня плеер, – сказал я.
– Да, хочу, продай, пожалуйста, умоляю тебя Саша.
Алик опять захныкал.
– Дело даже не в том, что плеер не мой, а моих родителей и продавать его некрасиво и неэтично с моей стороны, но и в том, что наши с тобой отцы встретятся на работе, и мой папа узнает, будто бы я продавал плеер из его дома тебе.
– Саша, мой отец старый склерозник, и он всегда всё забывает, отвёртку дома куда-нибудь положит, потом два дня её ищет, он всегда всё забывает, склерозник старый! И ничего он твоему папе про плеер не скажет, а я буду говорить, что плеер ты выиграл на соревнованиях по дзюдо и что он твой.
Слова Алика не убедили меня, и я хотел только ненадолго в пользование дать ему плеер, тем временем мы уже подошли к квартире Барбиджановых, где в дверях стоял отец Алика.
– Папа, Саша плеер продаёт, давай купим!
Алик держал в руках плеер из моего дома и назвал небольшую цену в денежном эквиваленте.
– Он его на соревнованиях выиграл, теперь продаёт, давай купим!
Я хотел было сказать, что ничего я не продаю, и Алик врёт, но отец Алика сразу и резко ответил Алику, что у них есть магнитофон и никаких аудио-плееров им не надо.
Саша Батурин забрал у Алика плеер и ничего не говоря, в досаде, ушёл к себе домой, а позднее, анализируя поведение Алика, я понял, что Алик пытался создать ситуацию с плеером, чтобы, как ему, думалось, отомстить Саше Батурину. За что? Ответ был очевиден. Ведь ещё не так давно Алик утащил у родителей приёмник «Вега» и продал его мне. Отец Алика узнал об этом и хорошо наказал сына. Видимо, исходя из этого Алик захотел доказать своим родителям, что Саша Батурин ни чем не лучше Алика и тоже может взять вещи из дома, и как Алик Барбиджанов продать их.
В школе наша параллель начала учиться во вторую смену и через несколько дней, как Алик бессовестно выставлял Сашу Батурина с аудио-плеером, я узнал от ребят, что Барбиджанов, как и прежде, задирается на учащихся, и что хулиган по прозвищу Ларик хочет его проучить.
Ларик подошёл ко мне, мы поздоровались.
– Слушай Саня, Барбиджан уже давно всех достал.
– Да, этакое подлое создание – сыночек завуча.
– Я ему подраться предложил со мной, чтобы он хоть как-то ответил за оклеветанных им и подставленных пацанов.
– И что?
– Барбиджан согласился, говоря, что изуродует меня в драке так, что мало не покажется… Я ему за всё отомщу, вечером после уроков вашей смены.
– Будь осторожен, несмотря на то, что Алик по возрасту старше тебя, он наверняка, как обычно, захочет убежать и проблем только наделать с помощью мамы – завуча.
– А я нисколько не боюсь! Мне все равно. Сегодня в пять тридцать хапнет горя Барбиджан!
На перемене в этот же день я увидел Алика и спросил его, вправду ли он собирается сегодня драться с Лариком, на что Алик с величавым видом твердил, – Да я буду Ларика избивать! Но после уроков.
Когда уроки закончились, и Барбиджанов с Лариком должны были идти драться, в школу пришёл отец Алика. Он схватил каких-то двух старшеклассников, сидящих на лавочке у школьной раздевалки, и повёл их в учительскую. Увидев это, я разыскал в школе Алика.
– Зачем ты нажаловался отцу и позвал его в школу?
В ответ на мой вопрос Алик молчал. Ларик и другие ребята подошли к нам.
Я вновь спросил Барбиджанова, опередив Ларика, – Ты будешь драться?
– Нет, не буду, – вымолвил Барбиджанов и начал пятиться по направлению к учительской.
– А зачем обещал и выделывался? Трус! Подлый трус! – сказал я и не больно, а скорее для обозначения слегка пнул Алика.
В слезах Алик убежал в учительскую, а на следующий день во время уроков Сашу Батурина вызвали к завучу Барбиджановой.
IX
Рахиль Валентиновна сидела за столом индивидуального кабинета завуча и предложила мне присесть в мягкое кресло. Сама она уселась рядом со мной на точно такое же шикарное и удобное мебельное сидение.
– Саша, хорошо, что ты пришёл.
– А разве мог я не прийти?
– Я позвала тебя для разговора. Для вас, для ребят Алик стукач, а ты бы представил на мгновение, как тяжело ему живётся.
– Я вам так скажу, что Алика без повода никто и никогда не трогал, он, как правило, сам на всех задирается, а потом прикрывается вами, да в кусты убегает.
– Саша ты никто! Слышишь никто! Ты вообще никто!
Я не стал отвечать колкостью на унизительные слова Рахили Валентиновны в мой адрес, а она продолжала,
– Поверь, что я жизнь любого из этой школы могу сделать невыносимой, невыносимой и мучительной!
Барбижданова улыбнулась, зная, что при произношении шипящих звуков у Саши Батурина поднимается верхняя губа. Подосланная змея даёт о себе знать физическому телу Батурина, – с радостью думала она.
– Ты болен Саша! Слышишь болен! И я хотела рекомендовать Елене Михайловне показать тебя психиатру.
Я промолчал. Рахиль Валентиновна и дальше стала унижать и оскорблять меня, вдруг она заревела и всю её затрясло.
Мне подумалось, что у Барбиджановой начались истерические припадки, тем более что в школе многие говорили, якобы, она временами болеет и уже не раз ложилась в клинику для душевнобольных на лечение.
Саша Батурин, сострадательно, сочувствуя Рахиле Валентиновне и не желая увеличивать её расстройство, вежливо ушёл, сказал до свидания и отправился на урок литературы.
Я хорошо понимал, что теперь завуч – Барбиджанова будет стараться досадить мне, делая различные гадости на территории школы как сама, так и с помощью преподавательского состава, что находился практически весь под её полным влиянием. Надо быть осторожнее и не давать повода для различного рода негативных склонений имени Саши Батурина, – думал я. Но теория и правильное, примерное поведение это одно, а практика жизни, к сожалению, не всегда её подтверждает, бывая зачастую местами необъяснимой и непредсказуемой.
Ближе к концу января мне исполнялось четырнадцать лет. И очень хотелось отметить день рождения в кругу друзей. За друзей, прежде всего, я тогда считал Мелковорова и Бойчуху. Хома предложил мне посидеть у него дома перед учебным днём, исходя из того что мы учились во вторую смену это было актуально. Я попросил у мамы денег на газировку и печенье, чтобы угостить друзей по случаю моего дня рождения. И часа за три до начала уроков мы купили с Бойчухой водки, газировку и пришли домой к Хоме. Мы сидели, курили и выпивали, я принимал поздравления, а чуть позднее к нам присоединился Пеша Зиндалин.
Время подходило к началу уроков.
Вся компания из четырёх человек была в слегка одурманенном состоянии от алкоголя.
– Саша, зачем нам сегодня идти в школу? Давайте не пойдём, – сказал Хома.
– Да, можно не ходить, – вымолвил Пеша.
– Ты пойдёшь на уроки? – Спросил Мелковоров Бойчуху.
Бойчуха боялся, что если он прогуляет учебный день в школе, то наш классный руководитель нажалуется его родителям, и так как Бойчуха пытался быть учеником примерного поведения в глазах окружающих, он не поддался на уговоры Мелковорова прогулять в тот день уроки и оправился в школу.
Я же с Пешой и Мелковоровым продолжали употреблять спиртные напитки запас коих уже завершался.
Прошло около получаса, в прихожей раздался звонок.
Мы с Хомой открыли двери и увидели Сережу Кустикова с его другом по стакану Петиным. Кустиков и Петин перед школой уже частенько попивали пиво. И в этот раз после пропущенных нескольких бутылочек пива на улице возле школы встретили Бойчуху, он рассказал им про моё день рождение и местонахождение Хомы, Пеши и меня, пригласив их к нам. Зачем Бойчуха позвал Петина и Кустикова на наше вместо учебное мероприятие, ведь его самого там уже не было? Наверное, только потому, что хотел казаться многим в классе лучше всех, как перед ребятами, так и перед учителями, думая пусть они все пьянствуют, а я на их фоне буду очень даже неплохо выглядеть.
Мы посадили Петина и Кустикова за стол, правда вся выпивка к их приходу закончилась. Видя это, Кустиков достал деньги из кармана.
– Вот Саша, это моя сдача, я сегодня отдавал печатать фотографии, и у меня осталась сдача.
– И чего? – Ответил я Кустикову.
Серёжа утверждал, что на его сдачу надо купить водки, а если кто-либо спросит, то Саша Батурин должен будет сказать, что Кустиков подарил Саше деньги на день рождения ту самую сдачу с фотографий. Я особо не возражал, Пеша сбегал в магазин, принёс водку, впятером мы выпили по рюмочке. Всем курить в небольшой квартире Мелковорова Хома не разрешал, Кустиков с Петиным и Пешой ушли покурить на лестничную площадку. Я же с Хомой закурили в квартире, и опять раздался дверной звонок.
– Кого ещё там чёрт несёт? Хома ты кого-то ждёшь?
– Да это эти олухи чего-нибудь забыли.
– Пойду, открою, да так, чтоб больше неповадно было забывать сигареты с зажигалками, – сказал я Хоме и подошёл к входной двери.
– Кто там?! – Грозно крикнул я басом.
– Х-х-х-… озяин, – неуверенно ответил мужской голос.
Я поглядел в дверной глазок.
– Хома у тебя батя пришёл.
– Да не гони Саня, он только через два дня должен приехать.
– Иди, сам открывай.
Хома открыл дверь, я поздоровался с его отцом и, понимая, что далее оставаться у Мелковоровых неэтично, мы с Хомой вышли на лестничную площадку, где увидели валяющегося без сознания Серёжу Кустикова. Пеша рассказал, что Кустиков лишь два раза затянулся табачным дымком и сразу упал. Мы все надели верхнюю одежду с зимней обувью и понесли Серёжу к нему домой. Необходимо передать Кустикова его родителям, – думал я, волоча Серёжу по тридцатиградусному морозу, а Петин тем временем бесшумно убежал никому ничего не сказав, остались только я, Мелковоров и Зиндалин, да самостоятельно не стоявший на ногах Серёжа.
Дорога к дому Кустиковых проходила мимо школы. В тот день, когда мы с Мелковоровым и Пешой тащили перепившего товарища, под окнами учительской нас заметили преподаватели. Алевтина Юрьевна Пономарёвская – завуч по воспитательной работе среди учащихся с подачи Барбиджановой молниеносно сделала вывод, что мы избили Серёжу и куда-то его несём. Пономарёвская отправила вослед нам хулигана по кличке Татарин, чтобы он остановил изверга Батурина в устроенной Сашей сегодня кровожадной драке и вернул всех в школу. Татарин бегом догнал меня и ребят, я с ним поговорил, и он сказал, что проинформирует Пономарёвскую будто бы не смог добежать до нас, и мы скрылись из его поля зрения. Когда до квартиры Кустикова оставалось буквально двести-триста метров Хома начал пытаться убедить меня в том, что Серёжу нужно оставить под дверью его жилища, затем позвонить в дверной звонок и убежать.
– Хома, а зачем убегать? Принесём его и сдадим родителям.
– Саша, ты подумай, нас же заругают.
– А если убежим? Думаешь, лучше будет.
– Конечно, никто же не узнает тогда, что мы выпивали у меня дома.
Эти слова Хомы воспринимались мной крайне неубедительно, но я понимал, что Мелковоров очень не хотел, чтобы кто-либо узнал, про пьянство устроенное им в квартире его родителей.
– Ладно, Хома, если дверь откроют и Серёжу заберут с лестничной площадки его отец или мать, то мы не станем им показываться.
Мы принесли Кустикова к дверям квартиры, где он жил, аккуратно положили на пол, позвонили в звонок, дверь начала открываться, и Серёжу забрала его мать, а мы с Мелковоровым и Пешой остались незамеченными ей.
Вечером мне домой звонила, завуч Пономарёвская и говорили моей матери, что якобы я устраивал днём драку возле школы, где до потери сознания избили Серёжу Кустикова. Я сказал маме, что это не правда и скорее всего непристойные информационные происки Барбиджановой, мечтающей унизить Сашу Батурина перед его окружающими людьми.
