скачать книгу бесплатно
– Серёга, беги очередь к «кормушке» занимай, – распорядился Толик. – Мы следом подойдём.
Серёга быстро, на красный свет перешёл улицу и стал спускаться вниз по ещё одному переулочку, спеша попасть в контору и занять место возле кассы. Сегодня был день получки.
Минут через сорок все трое выходили из небольшого двухэтажного здания строительного управления. Деньги лежали в карманах, и по этому поводу, перед тем как разъехаться по домам, необходимо было «добавить»… Пошли в ближайший магазин, взяли литр водки, закусить и стали искать место, где бы спокойно пристроиться, подальше от посторонних глаз.
– Я знаю местечко, – сказал Толик. – Там дом сносят, забором огородили, и ментов нет. Пошли!
По переулкам вышли к нужному дому. Вокруг него был дощатый забор, в котором виднелось пара дыр.
– Давай сюда! – уверенно командовал Толик, направляясь к одной из них.
Он первым и пролез в неё. Когда Костя собирался проделать то же самое, Сергей обратил его внимание на четырёх взрослых, тридцатилетних, примерно, ребят, которые, вроде бы, шли в их сторону.
– За нами идут, – сказал парень. – Я их ещё у магазина заметил.
Костя несколько секунд молча смотрел на незнакомцев и потом полез за забор.
– Вы чего тормозите? – нервно спросил Толик, когда его приятели оказались рядом с ним. – Не май месяц, да и темнеет уже…
– Ребята там какие-то подозрительные, – стал объяснять Серёга. – Десять минут уже за нами идут.
Толик глянул на самого молодого из их компании, потом на Костю и высунул голову в дыру. Когда он после этого опять посмотрел на Волгина, тот, окинув взглядом утоптанную снежную площадку, на которой они стояли, спокойно произнёс:
– Тут я их и буду класть…
– Ты что, правда боксёр? – даже как-то испуганно поинтересовался Серёга.
– Нет, инструктор по аэробике, – съязвил Толик. – По Союзу в десятку сильнейших полутяжев входил. Смотри, что сейчас будет! – И, обращаясь к Косте, заботливо, почти как доктор, спросил: – Плечо не болит?
– Побаливает, – дотронулся Волгин до плеча. – Вчера с сыновьями ещё повозился, потянул немного.
– Сколько им уже? – полюбопытствовал Толик. Он и Костя как будто забыли о тех четверых, что были сейчас по ту сторону забора, и непринуждённо разговаривали о семейных делах.
– Шестнадцать и семнадцать, – ответил Костя на последний вопрос. – Греблей занимаются. Здоровые, почти с меня. В последнее время, когда с ними борюсь, уже еле с двумя справляюсь. На той неделе…
За забором послышался скрип снега. Волгин слегка отстранил Толика в сторону и развернулся чуть боком к дыре, чтобы вложить в удар всю силу. В проёме показалась голова незнакомого парня, но, увидев Волгина, стоящего наизготовку, парень исчез. С той стороны послышались неразборчивые голоса и потом удаляющийся снежный скрип.
– Ушли, – сказал Сергей.
Толик высунулся в дыру и подтвердил: «Ушли». Костя, никак не отреагировав на это известие, открыл первую бутылку и стал разливать её содержимое по стаканчикам. Выпили за сегодняшний день, в который работали «не бесплатно…», и завязался обычный в таких случаях разговор, наподобие того, что был в такси.
Закончилась одна бутылка. Открыли вторую. К этому времени уже стемнело. Когда разливали по последнему разу, за забором опять послышался скрип снега под ногами.
– Вернулись… – констатировал Толик, намекая на тех самых ребят.
– Пусть все сюда залезут, – сказал Волгин, не оборачиваясь к забору и допивая свою дозу.
В дыре показался чей-то силуэт. Через несколько секунд человек был уже на этой стороне. Следом за ним пролез ещё один, и они оба шагнули к троице. Когда незнакомцы почти приблизились и один из них сказал, как показалось, с ехидной издёвкой: «Добрый вечер!» – Костя резко повернулся, и его правый крюк достиг цели; при этом он даже, как давным-давно, в спортивной школе, развернул пятку наружу. Парень отлетел к забору, чуть не проломив дыру по соседству с уже имеющейся, и осел на снег. Второй хотел что-то сказать, но не успел и тоже лёг рядом со своим товарищем.
Костя растирал костяшки сжатых в кулак пальцев.
– Вот это хук справа!.. – восхищённо произнёс Толик.
– Свинг, – поправил Волгин.
– Чего? – не понял приятель.
– Свинг, – повторил Костя. – Удар так называется. Двадцать шесть нокаутов…
– Двадцать восемь… – поправил уже Толик. И серьёзно добавил: – Надо посмотреть, может, они того…
Он подошёл к лежащим на снегу.
– Матерь божья!!! – донеслось через секунду. – Делаем ноги! Это менты!..
Все трое замерли.
– Как менты?! – удивился Волгин и приблизился к неподвижным телам.
– Надо уходить, – опять сказал приятель. – Ты одного, кажется, совсем… – и кивнул на милиционера, который привалился к забору. Второй милиционер, постанывая, подавал признаки жизни.
Костя принялся приводить бесчувственного в сознание. Сначала похлопал его по щекам, потом стал растирать ладонями уши.
– Вроде оживает, – сказал Волгин, когда милиционер мотнул головой.
– Ну и хорошо, – обрадовался Толик. – Уходим!..
– Погоди, – остановил его Костя. – Пускай совсем очухается. Мало ли что. У него, кажется, сотрясение…
Ещё несколько минут ушло на хлопоты над милиционерами. Один из них более-менее пришёл в себя, поднялся с помощью Толика и Серёги, но говорить не мог, шатался, мычал и держался за скулу.
– Ты ему вроде челюсть сломал, – сказал Толик.
– Их в больницу надо, – определил Волгин.
– Здесь травмпункт недалеко, – вспомнил Толик. – Давай мы с Серёгой этого поведём, а ты того тащи, сам он вряд ли сможет.
Кое-как через дыру выволокли покалеченных милиционеров, которые оказались сержантами, подхватили их под руки и потащили к травмпункту, который, по словам Толика, был тут где-то рядом.
– Они с пистолетами!.. – удивился Серёга.
– Вот только пистолетов нам не хватало! – отозвался Толик. – За то, что ментов изувечили, лет восемь могут дать, да за оружие ещё…
– Три за побег, пять за детсад… – вспомнив известный фильм, пошутил Сергей.
– Будет нам скоро детсад, с решётками на окнах… В общем, так, мужики, оставляем их у входа и линяем, иначе нас возьмут за задницу и уже точно не отпустят.
Костя слушал приятеля, почти нёс на себе «своего» милиционера и молчал.
Закоулками, чтобы никого не встретить, вышли прямо к травмпункту. Он, правда, оказался довольно близко. У его входа висела светящаяся вывеска: «ДЕТСКИЙ ТРАВМПУНКТ». У дверей была прикреплена табличка: «ДЕТСКАЯ ГОРОДСКАЯ КЛИНИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА № 20».
– Нам без разницы – детская или взрослая, – махнул рукой Толик. – Сдаём их в регистратуру и уходим.
– Нас могут запомнить… – сообразил Серёга.
– Это правильно, – согласился Толик. – Поэтому оставляем их прямо за дверью; кому надо, тот найдёт…
Так и сделали. Стонущих и не проронивших ни слова всю дорогу милиционеров завели за входную дверь. После этого трое приятелей быстро ретировались.
Когда отошли от травмпункта на несколько десятков метров, Толик предусмотрительно сказал:
– Лучше здесь больше не появляться.
– А как ты думаешь, они нас запомнили? – спросил Серёга, имея в виду милиционеров.
– Вряд ли, но бережёного Бог бережёт.
Ещё через два дома подошли к метро.
– Кто вниз? – спросил Толик.
– Я, – ответил Сергей.
– А ты, «Константин Дзю»?.. – пошутил приятель.
– Нет, я пройдусь до «Добрынинской». Там ещё чекушечку возьму. Что-то я не напился…
И, попрощавшись, Костя Волгин влился в толпу прохожих.
День рождения
Женьки на перроне не было. «Опаздывает, как всегда», – подумал, сердясь, Виктор, отошёл к одному из пилонов и стал ждать.
Прошло минут двадцать, и наконец среди толпы вышедших из поезда пассажиров Виктор разглядел товарища. Тот подошёл торопливым шагом и произнёс своё обычное: «Прости, пожалуйста…» – «Бог простит», – хотел ответить Виктор фразой Никиты Михалкова из фильма «Я шагаю по Москве», но утомлённость ожиданием не располагала к шуткам.
– С днём рождения тебя! – произнёс Женька оправдательным тоном и протянул товарищу большой полиэтиленовый пакет.
Виктор молча взял пакет за ручки и заглянул внутрь. Там была цветная высокая коробка явно чего-то алкогольного.
– Спасибо, не ожидал, – произнёс он, оттаивая, и улыбнулся. – Порадовал старика, – это он намекал на свой возраст, что в их группе он самый старый из «мальчиков». Но тут же вспомнил: – У меня же день рождения неделю назад был!..
– Ну и что! – ответил Женька. И потом, будто вспомнив: – Мы стоять будем или пойдём?
– Пошли, пошли, – опомнился и Виктор. И они направились к эскалатору.
На улице моросил дождь. Часы на Тверской показывали половину пятого.
– А не поздно? – засомневался Виктор. – В деканате, наверное, уже никого нет?
– Они до пяти или даже до шести работают, – успокоил его Женька. – Я туда час назад звонил. А если никого нет, то завтра приеду.
Под мелким дождиком, без зонтов, товарищи заспешили мимо «Макдональдса» и редких прохожих вниз по Большой Бронной.
При входе, в маленьком каменном домике охраны, никого не было, и они, не доставая студенческих билетов, вошли на территорию Литературного института. Здесь тоже было безлюдно. Видно, «дневники» уже закончили занятия и разошлись.
Оставив с левой стороны центральный корпус, направились к двухэтажному зданию заочного отделения. Открыли входную дверь и также не обнаружили охранника. Навстречу попались только двое мужчин, но это были не преподаватели и не студенты, а сотрудники какой-то фирмы, арендующей в институте одно из помещений.
Поднялись по лестнице на второй этаж и подошли к дверям деканата.
– Тихо-то как, – проговорил почти шёпотом Виктор. Его всегда завораживала вечерняя тишина учебных заведений – будь то школа или институт. В такое время казалось, что опустевшее помещение только твоё и ничьё больше, ты понимаешь его и оно тебя, и вы с ним старые-старые друзья.
– Сейчас мы его разбудим… – зловеще улыбнулся Женька и, не постучавшись, открыл дверь.
В первой комнате деканата они увидели сидящего за столом Александра Владимировича, заведующего учебной частью. Его молчаливого, сосредоточенного вида можно было и испугаться – так одиноко и зловеще он выглядел в замершем, почти уснувшем здании. «Как монах в келье, – подумал про него Виктор. – Нет, как летописец. Нестор-летописец…»
Поздоровались, и загадочность, таинственность ситуации была разрушена. Женька стал выяснять свои вопросы, связанные с зачёткой, не выданной ему методичкой, оплатой следующего семестра обучения, а Виктор стоял ближе к входной двери и ждал. Он вообще приехал за компанию – товарищ попросил.
Дверь вскоре открылась, и вошла преподаватель русского языка и практической грамматики. Виктор посмотрел на Женьку. Он знал, что его товарищ к ней неравнодушен, как, впрочем, ко всем дамам «бальзаковского возраста». Насчёт последнего как раз у них даже вышел однажды спор: Виктор утверждал, что «по оригиналу» это возраст женщины от тридцати до сорока, Женька сдвигал эти рамки на десять лет вперёд.
Но сейчас это не имело значения, потому что Она вошла, и Женька, «сделав стойку», глупо заулыбался и стал отпускать какие-то комплименты о «нашем любимом преподавателе». В общем, выглядел смешно, тем более, что Она, пусть и улыбалась всем этим намёкам, но была равнодушна к «школяру». И это чувствовалось.
Виктор хотел побыстрее уйти, но Женька, хотя и решил уже все свои вопросы, уходить теперь не собирался и с сияющим видом пожирал глазами свою «безответную любовь».
Наконец Она прошла в смежную комнату и стала там звонить по телефону. Виктор вздохнул. Можно и нужно было быстрее прощаться и уходить. Время и случай – самые подходящие.
Сказав Александру Владимировичу «до свидания» Виктор чуть ли не за рукав ветровки вытащил Женьку в коридор. Тот ещё продолжал светиться радостью встречи со своей «Дульсинеей». «Дон Кихот несчастный!..» – думал про него старший товарищ.
Спустились на первый этаж. Выглянули на улицу – дождь всё идёт и даже усилился.
– Слушай, – предложил Виктор, – раз такой случай, давай мой день рождения отметим. И выпить у нас есть…
– А ты разве домой не заберёшь коньяк? – спросил Женька.
– А это коньяк?.. Я даже не посмотрел.
– Да, коньяк, и очень хороший.
– Зачем же забирать?! – удивился Виктор. – Аудитории сейчас пустые, зайдём в одну и выпьем, чего нам куда-то ходить. Представляю я, сколько в этих стенах было за семьдесят лет выпито!..
Женька понимающе ухмыльнулся. У них на памяти был случай, когда прошедшей зимой, в феврале, в один из дней экзаменационной сессии, когда они сдавали литературоведение, в помещение заочного отделения пришёл бывший выпускник, окончивший институт десять лет назад. Пришёл пьяный, чуть ни подрался с одним из «ихних», рассказывал, сколько здесь предыдущими поколениями было «употреблено», и читал стихи. Стихи, посвящённые своей жене. Замечательные стихи…
Этот парень, уже мужчина, товарищам сейчас и припомнился, и они принялись искать открытую аудиторию.
На первом этаже оказалась открытой только тридцать первая, «Аудитория Платонова». Но, зайдя в неё и посмотрев на большой портрет Андрея Платоновича, висящий слева на стене, Женька вдруг заявил, что здесь он пить не будет: «Здесь пить грешно…»
Виктор отнёсся сочувственно к принципам товарища, но идти на второй этаж тем более нельзя, там деканат, и он ещё открыт.
– Пошли в читальный зал, – предложил Виктор. – Может, Генка ещё не ушёл.
