скачать книгу бесплатно
– Всяко болтают. Играла, сказывают, перед домом, в садочке, да за чем-то на дерево полезла. Одни говорят, подскользнулась, упала, да и ударилась головой о камень. Кто рассказывает будто бы кто-то, специально ветку слегка подпилил. А кто уж совсем чушь мелет, говорит, будто сама счёты с жизней свести захотела. Чуть болтовнёй своей родителей её с ума не свели. Ажлин, спорить начали. Где коронить? На кладбище, али на скудельнице. Я уж, гробик ей резной смастерил. Уложили её значитца туда, а хвать, по щеке то убиенной, слёзка потекла. Все всполошились, понятное дело. Родители от радости чуть чувств не полишались. Скорей её из гробика то, мово, резного, вынять. На постельку уложили. А она лежит, не шелохнётся, токмо изредка, пару раз в день, слёзку свою, из глаза пускает.
– Дааа, – протянул плотник, – беда, беда. Хорошо, что жива ещё.
– Хорошо-то хорошо, а как к нормальной жизни её вернуть, никто не знает. Ходил Кузьмич к деду Маняке. Он осмотрел её и сказал, мол снадобьями тут не помочь. Како-то чудо должно произойти. А когда? Маняка сказал, "ждите".
Вока стоял и слушал, вспоминая эту трагическую историю, долго ещё перемалываемую в деревенских страшилках. В ту пору к ним заходил, по всему видимо, отец этой девчонки.
Столяр продолжал:
– Дак вот, пришла беда, отворяй ворота. Пять дён не прошло, как Кузьмич с жёнушкой то своей, кудый то сгинули.
– Как?
– Вот так. В избу вошли, да там и пропали. Соседи кинулись их по дому то искать, а вместо них, какой то дед низенький, да странный появился. Ушли, говорит, ответ искать, как дочку свою из страшного сна вызволить. Просили его, избу покараулить. Да токо ему никто не поверил. Однако с чего-то сказать ему об этом побоялись. А через пару дней, на месте избы, каменный дом появился. Большущий! А помидорка ихняя, на задах оказалась.
– И чего этот старик, в каменном дому что-ли живёт?
– Что ты, – махнул рукой столяр, – в помидорном. А в каменном корчму свою устроил. Людей наших сманивает, да спаивает их. Сам в деревню не выходит, а пиры кажную ночь закатывает.
– Так, а эти люди, что говорят?
– Да ничего. Не помнят, говорят ничего. Пьяные, мол, были. Однако следующую ночь снова туда шастают. Все дела свои побросали. Вот оно, какое дело то.
– Даааа, – протянул плотник, – без рогатого тут явно не обошлось.
???
А тем временем жизнь продолжалась. Вскоре, к месту общего празднования, с трёх сторон, потянулись оставшиеся жители деревень, сопровождая подводы с праздничными угощениями. К полудню для начала праздника было готово всё. Столы ломились от изобилия разнообразной снеди и напитков. Мясные, рыбные, грибные, овощные, ягодные. Жареные, пареные, варёные, печёные. Горькие, кислые, сладкие, соленые, острые, пресные. Всё что пожелаешь и на любой вкус. "Брюхо не бочка, в него всё влезет" – шутили мужички, оглядывая неоглядные столы.
В то время, когда солнце уже обосновалось высоко в небе и приятно согревало всю округу, праздник начался. Два бондаря из Желудёвки и Грибного, и заменивший бондаря из Помидоркина столяр Карпыч, устроители праздника трёх деревень, вышли к берегу.
– Мы, – говорил дядька Антип, – начинаем наш ежегодный праздник. И право его открытия доверяем Почётному жителю Белозерья, деду Маняке.
Присутствующие громко захлопали и неподдельно радостно встретили деда:
– Дорогие мои соседи, ближние и дальние. Малые, зрелые и старые. Сегодня мы празднуем, один из трёх в году, важных праздников для всего нашего Белозерья, данных нам по наследству от прародителей наших. В те начальные, трудные годы и века рождения наших деревень, их жители помогли друг другу выжить, выстоять в суровых условиях нашей зимы. Они были рядом не только в тяжкую годину, но и в дни общей радости. Вспомним их сегодня и поблагодарим за наше настоящее. – Дед умолк на мгновение, опустив голову. Присутствующие, от мала до велика, встали из-за столов и склонили головы. А дед продолжил: – Мы научились переживать все трудности нашей матушки Зимы. Стали меньше обращаться друг к другу за помощью, может по этому стали меньше встречаться, – дед вздохнул, – Мы научились быть самостоятельными и часто не знаем тех, кто живёт рядом, за полем или через речку. Пусть не знаем мы их лично, но должны быть уверены, что там наши братья и сёстры. А это значит, что этап выживания подходит к концу. Скоро должна начаться новая эра. Эра становления. Она не менее суровая, чем выживание. Мы должны доказать, что достойны быть теми, кем нас создали. Людьми! И не стали бы все "Иванами – родства непомнящими". Пусть этот большой праздник будет маленькой каплей памяти и дружбы в огромном океане любви и уважения. – Дед почтенно поклонился. Трибуны ожили, а дядька Антип продолжил:
– Наш праздник мы начинаем с соревнования "Спасти бочки"! Напомню правила. Они очень простые. Кто больше всех привяжет бочек к лодке, тот молодец. Но ещё не победитель. В трёх бочках по два торта, в других трёх по одному. Каждый торт – два очка. Ещё пять пустые. И ещё в одной бочке – ключ! Это пять очков! Победу может одержать не только самый быстрый, ловкий и сильный, но и самый удачливый, по результатам суммы очков! Он получит право открыть ворота и хранить у себя символический ключ весь год, до следующих "Спасти Бочки"!
Присутствующие загалдели, зашумели, подбадривая участвующих в соревновании молодых мужчин из трёх деревень.
– Участники, приготовились! – громогласно прокричал дядька Антип. – Старт!
Три лодки резво покатили по зеркальной поверхности озера, разрезая её своими острыми носами. Шум с трибун увеличился многократно. Казалось, что соревнуются не участники в лодках, а их болельщики.
Вока и Мика не отставали от других. Они кричали, махали руками и прыгали, словно пытались голосом и движениями добавить сил своим лодочникам. Неожиданно Вока вспомнил про Вермишеля. "Где он?"– мелькнуло у него в голове, и застыл. Он внимательно всматривался в лодку своего участника. И вдруг ему показалось, что сзади, на корме лодки, мелькнула знакомая фигурка. Вока оторопел. Вермишель, как и в первый раз, сидел в лодке, опершись лапами о борт. Лодки быстро достигли первых бочек. Участники свесились с бортов и моментально стали цеплять бочки канатом. Лодка накренилась на борт, под весом участника, лапы Вермишеля соскользнули за борт, увлекая его за собой, и пёс свалился в воду. В общем азарте никто этого не заметил. Никто, кроме Воки. Он пролез под столом и подбежал к берегу, пытаясь разглядеть в бурлящей воде своего питомца. Вермишель застрял под бортом. Он тянул лапы к лодке, пытаясь спастись. Лапа скользила о борт, а вспенившиеся волны накрывали его с головой. Вока испугался за друга и кинулся в ещё по-весеннему холодную воду озера, не замечая озноба, пробежавшего по всему телу и яростно выбрасывая поочерёдно руки над водой, поплыл. Некоторые зрители увидели плывущего к месту схватки Воку и мгновенно притихли. Постепенно тишина охватила все трибуны. Зрители с непониманием и растерянной опаской следили за плывущим. Только лодочники, увлечённые азартом борьбы, ничего не замечали. Вока подплыл к лодке, поднырнул под неё, увидел барахтающиеся лапы Вермишеля и выплыл, схватив своего пса. Вока закинул его обратно в лодку. Лодка дёрнулась от столкновения с другой, и бортом ударила в голову Воки. В глазах его потемнело, руки ослабли и перестали слушаться. Он согнулся пополам, вытянув ноги и руки вверх, и камнем стал погружаться на дно, усеянное огромными белыми лилиями. Его обездвиженное тело прошло сквозь лепестки белых цветов. Но дна под ними не было. Вока продолжал погружаться…
???
… Он вздрогнул и очнулся. Вока потихоньку поднимался в воздушном пузыре, пробивая тёмную толщу воды. Он приподнялся и покрутил головой. Наверху виднелись медленно приближающиеся лепестки лилий, а внизу… Внизу, на самом дне, светился как солнце, огромный храм. А совсем рядом с Вокой была молодая девушка, с каким-то необычным светом, напоминающим звезду, исходящим прямо из её лба, верхом на скате. Заметив, что Вока пришёл в себя, она резко развернула своего ската и быстро удалилась в сторону сказочного храма.
Пройдя лепестки цветов пузырь лопнул. Вода сразу же обожгла своим холодом застывшего в недоразумении Воку, вернув его в настоящее. Вока задёргал руками и ногами пытаясь всплыть. Но тут сильные руки подхватили его и вынесли на поверхность. Другие сильные руки втащили его в лодку. Нахлебавшись воды, он удушливо кашлял и медленно приходил в себя. А благодарный Вермишель лизал его руку. Вока поднял его и прижал к себе. Пёс лизнул лицо спасителю.
Скоро лодка причалила к берегу. Всё ещё не выпуская из рук питомца, Вока сошёл с лодки. Он понял, что соревнования были остановлены. Сейчас он чувствовал свою вину в этом и тихонько, опустив глаза, промолвил, собравшимся вокруг, участливо и молча смотрящих на него:
– Простите.
После его слов окружающие словно ожили. Раздался радостный смех, и толпа снова загудела. Каждый хотел похлопать Воку по плечу и пожать руку. Вока отвечал на рукопожатие, а испуганный Вермишель ещё сильнее прижался к своему спасителю.
– Друзья, – раздался голос бондаря Антипа, – всё хорошо, что хорошо кончается. Прошу занять всех свои места.
Возникла длительная пауза, пока все расселись. На берегу остался только Вока с Вермишелем. Он просто не знал, что ему сейчас делать и продолжал стоять, опустив голову. Дядька Антип продолжал:
– В сегодняшнем соревновании, из-за некоторой, скажем так, технической причины, победитель не выявлен. Ключ остаётся бесхозным. Но нет причин для отсрочки празднования.
По рядам пробежал ропот. И вдруг неожиданно из первых рядов поднялся старец из Помидоркина и сказал:
– Позвольте мне сказать, – начал он, – как по мне, победитель есть. Давайте вспомним слова напутствия уважаемого всеми нами деда Маняки. Он велел помнить о ближнем и завсегда прийти тому на помощь, если конечно требуется. Поступок этого молодого человека как яркая иллюстрация к сказанному. И вот что я думаю, своим поступком он заслужил стать хранителем ключа на следующий год.
Дядька Антип повёл взглядом по первому ряду для стариков. Те одобрительно кивали головой. Потом прошёлся взглядом по третьему ряду взрослых, обнаружив там ту же реакцию.
– Да! – первыми закричали болельщики второго ряда и запрыгали, повскакивая со своих мест.
Дядька Антип повернулся к троим лодочникам. Те утвердительно кивнули головами.
– Единогласно, – почему то не найдя другого слова, проговорил Антип.
Трибуны рукоплескали и скандировали "Вока", а он всё ещё растерянно-виновато оглядывал всех из-под лобья. Его взгляд наткнулся на родные глаза. Дед Маняка широко улыбался, и из его добрых глаз скатилась слеза радости и гордости. Вока улыбнулся в ответ и гордо поднял голову. Трибуны ревели. Дядька Антип произнёс обязательное:
– Победителем игры Спасти бочки, единогласно признан Вока. Ключ вручает почётный гость праздника, дед Маняка, – и через небольшую паузу, – собственно, его дед.
Дед взял ключ и с наполненными нежность глазами передал его внуку:
– Всегда будь отзывчив на чужую боль. Помогай всем, кому требуется твоя помощь. И тогда награда сама тебя найдёт.
Вока кивнул и поднял вверх руку с ключом. Самый радостный визг и вой раздался со второго ряда. К Воке подошла новоиспечённая хозяйка праздника и взяла его за руку. Они вместе подошли к воротам. Вока открыл замок, и двери распахнулись. Стоявшая на мосту кукла вспыхнула ярким пламенем, а за ней брызнул фонтан ослепительного салюта.
Дядька Антип, с чувством выполненного долга, прокричал:
– А теперь … танцы!
За третьими столами послышались мелодичные звуки гармошки, поддерживаемые скрипкой и балалайкой. Кто то затянул песню, кто то кинулся в пляс. Долгожданное гулянье началось. Где то, вдалеке, раздавались раскаты грома, прямо в такт музыки, как будто само небо праздновало и подпевало людям, хотя на небе не было ни облачка. Праздник продолжался до позднего вечера.
???
Вока снова проснулся с первыми петухами. Лёжа на кровати, он вспоминал вчерашний день. "Ключ" – вспомнил он, и засунул руку под подушку. Ключ лежал на месте. Неожиданно в голове всплыло воспоминание о подводном Храме и девушке на скате. "Что это было? – думал Вока, – И было ли это на самом деле или привиделось в забытье?" Вока никак не мог разобраться. "Надо бы спросить у деда. Хотя нет, не сейчас, – думал он. – Может рассказать Мики? Не поверит. Ладно, схожу ка пока один. Возьму удочку и схожу", – решил Вока и встал с кровати. Быстро оделся и вышел в огород. Несмотря на раннее утро, дед был уже там:
– Доброе утро, де, – по привычки поздоровался Вока.
– Доброе утро, внучок, – отозвался дед. – Встал, смотрю уже. Что ж в такую рань то?
– Да вот, на рыбалку задумал сходить.
– Это хорошо, – ответил дед, – а с учёбой как же?
– Что с учёбой? Сегодня первых двух уроков нет, а к третьему поспею.
– Ну, ну, – согласился дед, – делай, как знаешь. А про ученье не забывай. Важно это, очень. Без наук – как без рук.
– Всё нормально, де, – не желая расстраивать деда, выдавил из себя Вока. На самом деле уроки были, но не идти на них он решил ещё раньше. Ну не лежала у него душа к травознанию и садоведению, никак не лежала. Чтобы избежать дополнительных расспросов про учёбу, Вока всего пару раз копнул лопатой, вытащил несколько червей, схватил удочку и убежал с огорода. Дед, конечно же, давно догадался, но не подал виду. Он смотрел вслед убегающему мальчишке и понимающе улыбался.
Как только Вока выскочил на улицу, так неожиданно наткнулся на тетку Галу, женщину с крепкой конституцией и пронзительным взглядом. Несмотря на дородность, она была весьма и весьма подвижной. Этакий надутый мяч с дыркой. Круглая, шустрая и непредсказуемая. Она слыла обозревателем в местной газете, которую собственно сама и издавала, являясь там руководителем, главным редактором, ответственным секретарём, собственным и специальным корреспондентом одновременно. Газета выходила ежедневно, кроме понедельника и называлась "Оказия". То ли от удобного и благоприятного момента для какого-либо дела, то ли от непредвиденного, редкого, из ряда вон выходящего случая. В общем, так она придумала. Новости для газеты собирались дотошно, досконально и с каким то маниакальным рвением, описывая даже незначительный сюжетик из жизни кого то из сельчан с режиссированным литературным подтекстом в стиле острого детектива или душераздирающей драмы. Короче, тетка Гала свою работу любила и относилась к ней со всей серьёзностью и по её глубокому убеждению с несоразмерным ни с чем, знанием своего дела. Ну, а в тяжелые дни понедельника тётка Гала со своей дочуркой, уменьшенной копии мамы и с тем же именем, издавали еженедельный журнал с детскими новостями под названием "Юность Гал". Юная Гала была подобием мамы не только внешне, но и по характеру, поэтому по понедельникам брала на себя вышеуказанные должности матушки.
И эти два схожих характера приходилось терпеть мужу и отцу Гал, дядьке Питюку, слывущим с одной стороны безвольным подкаблучником, а с другой местным бунтарём и борцом за свободу и равенство мужей. Правда борьба эта проходила где-нибудь в тихом и укромном местечке, чаще всего в доме соседа, где глас бунтаря мог разобрать по шепчущим губам разве что тугой на ухо – дед Мочёк. В издательстве дядька Питюк был назначен Галами на должность помощника. Простого помощника всех должностей Гал. Ну и, кроме того, ещё ведущим специалистом прогноза погоды. Прогноз получался немного корявым. Погода, почему то постоянно обманывала его ожидания, но «ведь это прогноз» – оправдывал сам себя дядька Питюк. К обязанностям помощника он относился довольно таки прохладно, если не сказать более жёстко, и у него было огромное желание отказаться от нелюбимой работы, заставляющей его двигаться быстрее, чем он этого желал. Его не интересовали склоки, смуты, заварухи в качестве события, разве что гулянки и свадьбы, но только с личным его участием. Вообще его привлекала монотонная, спокойная и глубоко размеренная беседа с кем-нибудь из жителей, как говорится за жизнь, с непременным атрибутом "зажизни" чаркой крепкого напитка. Лучшим из таких "кем-нибудь" как раз и был дед Мочёк, такой же любитель промочить горло и светских бесед, с одной маленькой проблемой, тугоухостью, которая впрочем, не мешала никому в философской беседе. Старшая Гала давно бы запретила Питюку эти посиделки, но именно здесь, в интеллектуальной беседе при обсуждении ломоты в суставах, рождался прогноз погоды. Видя нежелание заниматься остальной работой, кроме составления прогноза, Галы присвоили, по их мнению, более престижную должность Питюку, назвав его Старшим Помощником с большой буквы. На дядьку это не произвело никакого впечатления, да ещё старый Мочёк подлил масла в огонь, сказав что "Топеря они с тобя с живого не слезуть. Готовь новую узду. Спрашивать будут как с коренного, а не как с пристяжного" и ехидно смеялся в седые и пышные усы. Конечно Питюк пытался отказаться от новой должности, но тётка Гала пригрозила ему кулаком и это был самый весомый аргумент для принятия решения вступления его в должность Старшего помощника.
За глаза в деревне их звали два Галлона и Пинта.
– Ты куда? – резко спросила тётка Гала, не соизволив даже поздороваться.
– Туда, – ответил растерявшийся Вока.
– Куда это туда, в такую рань?
– Я… это… в зелейную лавку. Дед приболел, – соврал Вока.
– Какую-такую зелейную лавку? – зацепилась тётка Гала. – Она ж ещё закрыта. Да и дед у тебя лучший зелейник в округе. А удочка в зелейной лавке для чего?
Вока бросил взгляд на удочку в своей руке.
– Да я это…– Вока пытался что-то выдумать, – Вот решил до открытия лавки рыбы наловить. Дед просил. Микстуру из рыбьего жира делать хочет.
– А как же учёба?
– Что учёба? Всё в порядке, у нас просто нет первых двух уроков.
– Нет уроков? Почему я не знаю? Это событие должно было выйти на первой полосе.
– Нам поздно сказали, – наврал Вока, – да к тому же праздник был, – и чтоб избежать дополнительных расспросов, поднырнул под расставленные руки тетки Галы и бегом побежал на околицу. Вслед послышались слова тётки Галы:
– Я ведь проверю. Я всё узнаю и не посмотрю, что ты стал хранителем ключа.
Добежав почти до края деревни, он перешел с бега на шаг, и мысленно перебирая произошедшее событие, расстроенно рассуждал:
"Надо же так попасться. Да ещё кому! Не хватало ещё в "Оказиях" появиться. Что она там сегодня напридумывает? Трагедию о сироте, брошенном ребенке, растущим обманщиком? А дед ведь постоянно читает эту газету". Так, думая о неприятных последствиях, которые могут случиться после выхода статьи о нём, он незаметно добрался до озера.
Глава 3.
Неожиданная встреча.
Озеро встретило его небольшим волнением и лёгким весенним бризом. Солнечная дорожка пролегла через всё озеро и практически касалась берега. Вока смотрел на неё и незаметно для себя вполголоса размышлял:
– А что если мне всё это померещилось? Может и нет на дне никакого храма? Может меня ввело в заблуждение его название? А может это всё-таки наоборот, разгадка его названия? Одни "может". Как узнать? Доплыть до того места и снова утонуть? Та ещё глупая идея. Утонешь зазря. Может всё-таки почудилось? – Вока присел на корточки, достал из воды плоский камень и запустил его по солнечной дорожке. Отскочив несколько раз от воды, камень улькнул в озеро со странным звуком, похожим на недоумённое, болезненно-испуганное "Ой". Вока вперил взгляд в это место. Ничего не происходило. Он вздохнул и размотал снасти. Насадив на крючок червя, поплевал на него со знанием дела и тихонько произнес:
– Вот вам свежий червячок, ну ка рыба на крючок, – закинул и присел, внимательно поглядывая на поплавок. Поклёвка не заставила себя долго ждать. Азарт охватил и всякие другие мысли тут же оставили его. Поплавок осторожно дёрнулся, потом сильнее и наконец-то нырнул под воду. Вока быстро привстал на полусогнутых, напрягся и подсёк, вытащив первого окунька. Снял его с крючка, поправил слегка потрёпанную наживку, поплевал, произнес известное заклинание и снова закинул удочку. Долго ждать не пришлось. Клёв сегодня был как никогда. Вока уже переживал за наживку, а точнее за её отсутствие. Он так увлёкся, что даже не заметил, как к нему подошли четверо:
– На что ловим? – услышал он вопрос и от неожиданности вздрогнул. С опаской повернул голову на напряженно-сдавленный, низкий, шепотный, монотонный голос. Рядом никого не было, лишь несколько худых котов сидели немного в стороне, наблюдая за процессом, с надеждой получить что-нибудь от улова.
Поплавок снова дёрнулся, и Воку вновь поглотила рыбалка. Он замер в ожидании глубокого заныривания поплавка.
– Ты что, глухой? – тот же голос заставил крупные мурашки пробежать по телу и моментально повернуть голову. Теперь, вместо котов там сидело четверо худощавых, обросших щетиной, растрёпанных захухрей, непонятно откуда то взявшихся. Один из них, видимо спрашивавший, уставился на Воку.
– Нет, – растерянно ответил ему Вока.
– Что, нет? – проговорил писклявым и наглым голосом другой захухря.
– Нет – значит не глухой, – теперь уже спокойно и уверенно сказал Вока.
– Как мы заговорили, – ответил наглый пискля.
– Будя, Пень, успокойся уже, – послышался третий голос, ровный и какой то бесцветный. И обращаясь к Воке продолжил:
– Так на что ловишь?
– На червя. А вам то что?
– Может мы тоже рыбачить пришли, – снова влез писклявый.
– Тоже мне, рыбаки без удочек, – съязвил Вока.
– Есть у нас удочка, – опять пропищал Пень.
– Где же она? Чего-то я не вижу.
– Ты не только глухой. Ты ещё к тому же и слепой. Она же у тебя в руках, – продолжал пищать Пень.
– Затухни, Пень,– настойчивее потребовал третий голос. – Не обращай внимание. Он у нас безобычный (устар – не знающий обычаев, житейских правил, приличий.) Пень он и есть Пень. А как звать молодого рыболова?
Вока подозрительно глянул на спросившего, однако представился:
– Вока.
– Вот это другое дело. Я – Штырь. Писклявый, как ты уже понял – Пень, сиплый – Хапуга. А молчуна Ломтём звать. Не против, мы рядом посидим?
– Сидите, мне то что, – не стал возражать Вока. Штырь присел рядом. Вока вытащил из воды удочку. Рыбы не было, червячка тоже. Вока достал последнего и насадил на крючок.
– А что Вока, ты не из Желудёвки ли будешь? – спросил Штырь.
– Вроде да, – не очень уверенно ответил Вока.
