Сектантство: возникновение и миграция

скачать книгу бесплатно

Сектантство: возникновение и миграция
Владимир Мартинович Мартинович

Материалы к изучению нетрадиционной религиозности. #1
В монографии В. А. Мартиновича собраны и систематизированы наиболее значимые научные подходы к различным аспектам изучения сектанства, приведены обоснованные варианты возможных ответов на ключевые вопросы предметного поля, а также выдвинута комплексная теория, претендующая на законченное объяснение универсальных закономерностей развития и эволюции исследуемого феномена.

Авторская концепция, опирающаяся на десятилетия не только теоретических штудий, но и колоссального труда по сбору и аналитическому изучению тысяч социологически значимых фактов, позволила детально и всесторонне просканировать возникновение, эволюцию и современное состояние НРД в конкретно взятом государстве.

Книга может быть рекомендована студентам и преподавателям гуманитарных специальностей, религиоведам, а также всем интересующимся данной темой – в качестве одного из лучших трудов в области исследования новых религиозных движений на постсоветском пространстве.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Владимир Мартинович

Сектантство: возникновение и миграция

Посвящается Ольге, Артемию и Софии

РЕКОМЕНДОВАНО К ПУБЛИКАЦИИ ИЗДАТЕЛЬСКИМ СОВЕТОМ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

ИС Р18-805-0170

Рецензенты:

доцент Минской духовной академии, доктор теологии прот. С. Лепин;

профессор кафедр философии и социологии Сибирского федерального университета, доктор философских наук Л. И. Григорьева;

профессор кафедры социологии Белорусского государственного университета, доктор социологических наук Д. К. Безнюк

© Мартинович В. А., текст, 2018

© Издательский дом «Познание», макет, 2018

© ООО «РК Галерия», оформление, 2018

Предисловие

Мы живем в очень странное время: время нанотехнологий и пышного расцвета оккультизма, время запуска сверхмощного коллайдера и беспрецедентного роста примитивнейших суеверий, время глобализации и триумфального шествия по странам и континентам бесчисленного множества сект, сек-точек, экзотических культов, всеядно-либерального постмодернистского мистицизма и радикально-фанатического религиозного фундаментализма… Всего того, что Владимир Александрович Мартинович – автор данного интереснейшего научного труда – собирательно обозначил в качестве «нетрадиционной религиозности». Всем, кто еще сравнительно недавно был абсолютно убежден, что «преодоление религиозно-мистических пережитков прошлого» является закономерным итогом научно-технического прогресса, постсекулярная эпоха преподнесла множество сюрпризов. Она развернула перед специалистами-религиоведами целый комплекс сложнейших взаимообусловленных научных проблем как общетеоретического, так и предметно-эмпирического характера.

Чем вызвано лавинообразное распространение по планете нетрадиционной религиозности на рубеже XX–XXI вв.? Какова сущностная природа столь различных внешне неорелигиозных феноменов? Есть ли между ними нечто действительно общее? В чем заключаются их особенности и что может являться критерием для их типологизации и комплексного содержательного анализа? Что является причиной их возникновения и какова «питательная среда», поставляющая адептов множащимся в геометрической прогрессии новым религиозным движениям? Каким образом осуществляется миграция нетрадиционной религиозности в отдельно взятой стране и за ее пределами? В какой степени и в какой части так называемые «новые религиозные движения» являются действительно «новыми»? Что представляет собой количественная и качественная динамика нетрадиционной религиозности на конкретной территории отдельного государства? Эти и многие другие вопросы стали предметом научного изучения едва ли не во всех религиоведческих центрах научного мира. Однако, как справедливо отмечает Владимир Александрович, колоссальное количество проведенных за последнее столетие исследований по отдельным узким вопросам, выдвижение множества частных теорий по локальным аспектам темы не образуют целостного видения и понимания рассматриваемого явления. Так же как и конкретное изучение отдельно взятой неорелигиозной организации или движения лишь добавляет очередной фрагмент в общую копилку информации по теме, но не воссоздает полную картину многоаспектной, динамически изменяющейся религиозной ситуации в том или ином конкретном регионе.

Сложно представить себе научный труд, в котором были бы собраны и систематизированы под одной обложкой не только наиболее значимые научные подходы к различным аспектам рассматриваемой темы, приведены обоснованные варианты возможных ответов на ключевые вопросы предметного поля, но и выдвинута комплексная теория, претендующая на законченное объяснение универсальных закономерностей развития и эволюции исследуемого феномена. Однако теперь такая книга есть, и она в ваших руках. Авторская концепция, опирающаяся на десятилетия не только теоретических штудий, но и колоссального труда по сбору и аналитическому изучению сотен тысяч социологически значимых фактов, позволила детально и всесторонне просканировать возникновение, эволюцию и современное состояние НРД (новых религиозных движений) в конкретно взятом государстве, выявив скрытые глубинные и, как полагает автор, универсальные закономерности исследуемых процессов.

В своей монографии Владимир Александрович Мартинович выдвигает в определенной степени новую и достаточно смелую идею о том, что так называемые «новые религиозные движения» не есть порождение лишь последнего времени, а их стремительное распространение не является чем-то особенным, экстраординарным, принципиально новым или уникальным. Он полагает, что НРД, или точнее нетрадиционная религиозность, существовала всегда, имея единую универсальную причину появления, вне зависимости от бесконечных видимостей ее формальных модификаций. Во все века и времена, во всех известных нам исторических цивилизациях, странах и социумах параллельно с официальными культами или традиционными религиями рождались, мутировали, развивались и/или исчезали бесконечно разнообразные формы верований, сект, альтернативных религиозных движений, имя которым легион. И с этой точки зрения, каждая эпоха имеет свои НРД, являющиеся, по мнению автора, неким стихийно возникающим обманчивым «эхом», отраженным «многоголосьем» спонтанных искажений господствующих информационных потоков. И чем объемнее и концентрированнее становится содержание обычной информационной «несектантской» среды, тем выше, естественным образом, становится и уровень стихийно возникающих информационных «искажений», трансформирующихся в том числе в «сектантские» идеи.

Те в свою очередь, синтезируясь в виде специфической культовой среды, уплотняются, сжимаясь до концентрических кругов аудиторных, клиентурных, аморфных и подвижных культов, кристаллизующихся в итоге в собственно сектантские и культовые структуры. Эта разрастающаяся кристаллизация, «разжижая» «несектантское» информационное пространство, в свою очередь, истощает исходную питательную среду, приводя на следующем витке к стабилизации и постепенной стагнации культового информационного пространства и стимулируя процессы перехода к очередному циклу развития новых «несектантских идей». Такое методологическое основание авторской теории «циклической динамики “сектантских” искажений “несектантских” информационных потоков» и проистекающая из нее уточненная и расширенная интеллектуальная модель культовой инновации возвращают нас к лучшим традициям «понимающей социологии». К научному подходу, в котором человек предстает не в качестве пассивного «итогового продукта» социально-экономических, превращенно-биологических или манипулятивно-политических детерминант, но в качестве разумной личности, творчески созидающей и определяющей свое мировоззрение и свой путь посредством осмысления, субъективного понимания и личностного выбора, которые, к сожалению, далеко не всегда оказываются адекватными по отношению к исходным информационным посылам.

Человеку свойственно ошибаться. Особенно в периоды активного возникновения и распространения принципиально нового знания и новых идей. И эти процессы можно обнаружить как происходящие постоянно и усиливающиеся периодически, хотя и с разной интенсивностью, во все эпохи, у всех народов. Поскольку поступательное развитие человека разумного демонстрирует постоянное приращение нового знания и новых пониманий. И особенно энергично – на границах соприкосновения и на стыках взаимопроникновения различных типов культур и цивилизаций. Такой методологический подход при всей его спорности достаточно логично и наглядно объясняет причины столь, казалось бы, парадоксальной вспышки современной нетрадиционной религиозности, лесным пожаром распространяющейся по всему земному шару.

Монография В. А. Мартиновича в силу ее поистине энциклопедической широты и полноты охвата исследуемой темы может быть рекомендована читателям самых разных аудиторий. Студентам гуманитарных специальностей, касающихся темы новых религиозных движений – в качестве учебнометодического пособия; практикам – как полноценный справочно-консультативный труд; коллегам-религиоведам – как источник обобщенной информации и образец социологического подхода к вопросам изучения и осмысления феномена НРД; всем интересующимся данной темой – в качестве одного из лучших трудов в области исследования новых религиозных движений на постсоветском пространстве.

Л. И. Григорьева

доктор философских наук, профессор кафедр философии и социологии Сибирского федерального университета

Введение

Тогда явился мудрый сочинитель
И в душах ужас пред богами поселил…
Он лживый, но чарующий людей
Придумал миф, лукавое ученье.
Он говорил о сонме злых богов,
Живущих там, где молнии сверкают
И громы оглушительно гремят…
Так страхом он людей заворожил,
Их окружив бессмертными богами,
И род людской околдовав речами,
Он произвол в порядок обратил.

    Критий (ок. 460–403 до н. э.)

Глубокое понимание места и роли религии в современном мире невозможно без учета всего многообразия форм нетрадиционной религиозности. Сектантство является одним из важнейших компонентов религиозного пространства всех стран мира, вне зависимости от уровня их индустриального развития, политического строя, древности культуры и доминирующей традиционной религии. Оно рождается в ткани повседневной жизни человека, поддерживается всеми существующими институтами общества, противопоставляет себя им, терпит крах и распадается лишь затем, чтобы снова наподобие феникса возродиться из пепла в самой гуще общественной и религиозной жизни.

Данная монография посвящена анализу этой способности нетрадиционной религиозности воспроизводить саму себя, практически в любых условиях приспосабливаться к внешней среде, преодолевать энтропийные тенденции, с нуля самоорганизовываться и создавать сотни и тысячи отличающихся по своему вероучению, структуре и методам работы сектантских сообществ. В ней делается попытка системного описания и представления всех основных форм сектантства в их целостности и неразрывной взаимосвязи, а также вычленения их места и роли в общей системе воспроизводства нетрадиционной религиозности в современном мире. Сама проблема рассматривается на макро- и микроуровнях с учетом влияния соответствующих социокультурных, общественных, политических, экономических, религиозных и иных факторов. В качестве особого явления, сопутствующего процессу возникновения новых религиозных движений (далее – НРД), выделяется и анализируется феномен миграции нетрадиционной религиозности.

В работе делается обзор уже существующих в науке взглядов на процессы возникновения и миграции НРД и представляется целый ряд авторских теорий и концепций, описывающих и объясняющих как самые разные составляющие феномена сектантства в целом, так и весь комплекс процессов, приводящих к непрерывному воспроизводству нетрадиционной религиозности в частности. Теоретические выкладки сопровождаются представлением результатов проведенных автором исследований конфессионального пространства Беларуси, а также процессов возникновения и миграции нетрадиционной религиозности на ее территории в конце XX – начале XXI в.

За рамки работы были вынесены все современные дискуссии относительно сектанства, не имеющие никакого отношения к научному анализу этого феномена. Автор исходит из допущения, что прежде чем формулировать отношение к какому-то явлению или феномену, его нужно хорошо и глубоко знать и понимать.

Актуальность темы работы в особых комментариях не нуждается: процессы возникновения и миграции НРД протекают в современном обществе так же, как и на протяжении практически всей истории человечества. Регулярно всплывающие слухи об исчезновении и смерти сектантства оказываются, как всегда, сильно преувеличенными. Объяснения причин появления нетрадиционной религиозности исключительно какими-то ситуативными и/или социокультурными факторами неизбежно разбиваются о многочисленные факты, примеры и случаи появления сектантства в ситуациях и контекстах, не укладывающихся в заданное, узко ограниченное пространство, оставляемое учеными для появления НРД. Таким образом, тема актуальна и достаточно слабо исследована как в отечественной науке, так и за рубежом.

Наконец, данное исследование относится к числу тех, которые лучше читать целиком, без пропусков, и не ограничиваться изучением отдельных, кажущихся наиболее интересными глав. Постепенное и последовательное раскрытие понятийного аппарата, а также основных теорий и концепций работы, связанных друг с другом, сильно осложнит любые попытки избирательного прочтения глав монографии.

Глава 1

История формирования понятийного аппарата сектоведения

1.1. Обзор литературы

Тема сектантства неизменно вызывает интерес у ученых разных стран мира. Десятки тысяч работ в области социологии, психологии, истории, религиоведения, богословия, философии, психиатрии, этнологии, лингвистики, права посвящены исследованию нетрадиционной религиозности в целом и истории отдельных ее составляющих, например, сект и культов в частности. Десятки специализированных сборников библиографий работ, посвященных сектантству, не успевают за изданием все новых и новых трудов по данной теме. Среди наиболее известных библиографий можно упомянуть сборники Д. Аллена[1 - Allen J. B. Studies in Mormon history, 1830–1997: an indexed bibliography / J. B. Allen, R. W. Walker, D. J. Whittaker. Urbana: University of Illinois Press, 2000. 1168 p.], Е. Арвек[2 - Arweck E. New Religious Movements in Western Europe: An Annotated Bibliography / E. Arweck, P. B. Clarke. Westport & London: Greenwood Press, 1997. 388 p.], М. Аха[3 - Ach M. Under Cover 20 Jahren ARW. Munchen: ARW, 1995. 196 s.], Д. Бергмана[4 - Bergman J. Jehovah’s Witnesses. A Comprehensive and Selectively Annotated Bibliography. Westport & London: Greenwood Press, 1999. 368 p.], Д. Бйорлинга[5 - Bjorling J. Channeling. A Bibliographic Exploration. New York & London: Garland Publishing, 1992. 363 p.; а также: Bjorling J. Consulting Spirits. A Bibliography. Westport & London: Greenwood Press, 1998. 244 p.], Т. Дэниэлса[6 - Daniels T. Millennialism: an international bibliography. New York: Garland Publishing, 1992. 657 p.], П. Кларка[7 - Clarke P. B. Bibliography of Japanese New Religious Movements. London & New York: Routledge, 1999. 276 p.], С. Липпи[8 - Lippy C. H. Modern American Popular Religion. A Critical Assessment and Annotated Bibliography. Westport & London: Greenwood Press, 1996. 264 p.], Г. Мелтона[9 - Magic, Witchcraft, and paganism in America. A Bibliography / Ed. by J.G. Melton. New-York & London: Garland Publishing, 1982. 230 p.], М. Миклера[10 - Mickler M. L. The Unification Church in America. A bibliography and research guide. New York: Garland Publishing, 1987. 227 p.], Д. Салибы[11 - Saliba J. A. Psychiatry and the cults: an annotated bibliography. New York: Garland Publishing, 1987. 607 p.], Х. Тэрнера[12 - Turner H. W. Bibliography of New Religious Movements in Primal Societies: Black Africa. Boston: G. K. Hall, 1977. 277 p.; Turner H. W. Bibliography of New Religious Movements in Primal Societies: Europe and Asia. Boston: G. K. Hall, 1991. 296 p.; Turner H. W. Bibliography of New Religious Movements in Primal Societies: Latin America. Boston: G. K. Hall, 1991. 1064 p.; Turner H. W. Bibliography of New Religious Movements in Primal Societies: Oceania. Boston: G. K. Hall, 1990. 450 p.; Turner H. W. Bibliography of New Religious Movements in Primal Societies: The Caribbean. Boston: G. K. Hall, 1992. 629 p.], Д. Чокетте[13 - Choquette D. New Religious Movements in the United States and Canada. A Critical Assessment and Annotated Bibliography. Westport & London: Greenwood Press, 1985. 246 p.], А. Шупэ[14 - Shupe A. D. The Anti-cult Movement in America: A Bibliography and Historical Survey. New York: Garland, 1984. 169 p.], Р. Шустера[15 - Shuster R. D. Researching Modern Evangelicalism. A Guide to the Holdings of the Billy Graham Center, With nformation on Other Collections / R. D. Shuster, J. Stambaugh, F. Weimer. Westport & London: Greenwood Press, 1990. 368 p.] и др. Более 200 научных и научно-популярных журналов по всему миру ежемесячно публикуют результаты последних исследований в области НРД[16 - Мартинович В. А. Периодические издания в современном сектоведении // Сектоведение. 2012. Том. 2. С. 42–99.]. В данном кратком обзоре литературы невозможно упомянуть все известные автору работы, которые затрагивали вопросы, анализируемые в различных частях данной монографии. В силу этого остановимся на кратком упоминании основных трудов белорусских ученых и наиболее значимых исследований зарубежных авторов.

Белорусские ученые советского времени рассматривали феномен сектантства через призму идеологии коммунистической партии и марксистско-ленинского подхода. Наиболее активно их работы издавались в конце 20-х – начале 30-х и в конце 50-х – начале 60-х гг. XX в. Среди них есть труды, посвященные анализу общих сведений о деятельности различных сект на территории Беларуси, таких авторов как Р. В. Надольский[17 - Надольскi Р. В. Праyда аб сектантах. Мiнск: Дзяржаyнае выдавецтва БССР, 1960. 37 с.], Г. А. Мартиросов[18 - Мартиросов Г. А. «Братья во Христе» без масок. Минск: Беларусь, 1965. 72 с.; Мартиросов Г. А. Религиозное сектантство. Минск: БГУ, 1961. 61 с.], В. Д. Лаптенок[19 - Лаптёнок В. Д. Правда о религиозном сектантстве. Минск: Общество по распространению политических и научных знаний Белорусской ССР, 1960. 40 с.], В. Г. Соколов[20 - Сокалаy В. Г. Сектанцтва i яго рэакцыйная сутнасць. Мiнск: АН БССР, 1952. 35 с.], Д. Хай-тун[21 - Хайтун Д. Сучаснае сэктанцтва на Беларусi / Д. Хайтун, П. Капаевiч. Менск: Белдзяржвыд, 1929. 72 с.], С. Худяков[22 - Худяков С. Кто такие сектанты. Минск: Государственное издательство БССР, 1958. 43 с.], более поздняя работа 80-х гг. Т. М. Алпеевой[23 - Алпеева Т. М. Сущность и характерные черты идеологии и деятельности религиозного сектантства в Белоруссии / Т М. Алпеева, М. Т Авсиевич. Минск: Знание, 1985. 21 с.] и др. Подавляющее большинство из них ограничивалось кратким разбором баптистов, адвентистов седьмого дня, Свидетелей Иеговы и различных разновидностей пятидесятников. Чуть более глубоко эти же секты анализировались в коллективной работе «Иеговизм», посвященной истории, вероучению, социально-политической направленности и психологии религиозного сознания Свидетелей Иеговы[24 - Иеговизм / Е. С. Прокошина и др. / Под общ. ред. М. Я. Ленсу. Минск: Наука и техника, 1981. 135 с.], в труде Г. А. Мартиросова[25 - Марцiросаy Г. А. Хто такiя iегавiсты. Мiнск: Белдзяржвыд, 1961. 23 с.], в работах Р В. Надольского о вероучении баптистов, их отношении к различным социальным и морально-этическим вопросам[26 - Надольский Р. В. Баптизм в прошлом и настоящем. Минск: Беларусь, 1987. 63 с.; Надольскi Р. В. Якому богу пакланяюцца баптысты. Мiнск: Беларусь, 1966. 32 с.], в труде М. Ленсу, посвященном истории и вероучению Совета Церквей Евангельских Христиан Баптистов[27 - Ленсу М. Кто такие «инициативники». Минск: Беларусь, 1967. 61 с.]. Истории вероучения и религиозной практики пятидесятников посвящены работы Б. Камейши[28 - Камейша Б. Кто такие мурашковцы. Минск: Беларусь, 1970. 39 с.], В. П. Прокудина[29 - Прокудин В. П. Рассадник изуверства и мракобесия. Минск: Знание, 1962. 36 с.], В. Р. Языковича[30 - Языкович В. Р. Природа пятидесятнической глоссолалии и эволюция методов ее достижения // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. 1982. № 1. С. 35–38.] и др. Историей и причинами распространения в обществе суеверий, народного целительства, магии, гаданий, колдовства занимались Л. И. Минько[31 - Минько Л. И. Знахарство: истоки, сущность, причины бытования. Минск: Наука и техника, 1971. 120 с.], М. Ф. Никитенко[32 - Никитенко М. Ф. Наука против суеверий / М. Ф. Никитенко, Л. И. Тегако. Минск: Знание, 1974. 20 с.], К. К. Платонов[33 - Платонов К. К. Человек и религия. Минск: Народная асвета, 1984. 143 с.] и др.

Особую категорию материалов советского периода составляют методические материалы в помощь лекторам, занимающимся пропагандой атеизма и борьбы с сектантством вообще и конкретными сектами в частности, например, Л. М. Кирюшина[34 - Кирюшин Л. М. Религиозное сектантство и его сущность. Минск: 1959. 27 с.], Г. А. Мартиросова[35 - Мартиросов Г. А. Религиозные иллюзии и правда жизни (атеистические беседы). Минск: Беларусь, 1975. 80 с.], П. И. Вдовиченко[36 - Вдовиченко П. Чему учат верующего в сектах. Минск: Беларусь, 1965. 44 с.], Р В. Надольского[37 - Надольскi Р. В. Праyда аб сектантах. Мiнск: Дзяржаyнае выдавецтва БССР, 1960. 37 с.], а также непосредственно пропагандистские материалы, направленные против деятельности сект, например Н. Бялина-Подгоецки[38 - Бялiна-Падгаецкi Н. Гутаркi аб сэктанцтве (для калгаснiкаy i працоyных сялян). Менск: Белдзяржвыд, 1931. 100 с.]. В 1930-е гг. активно делались переводы сектоведческой литературы с русского языка на белорусский. Например, труды А. Ярцева о евангельских христианах до их воссоединения с баптистами[39 - Ярцаy А. Сэкта эвангельскiх хрысьцiян. Менск: Белдзяржвыд, 1930. 83 с.], Ф. Путинцева о вмешательстве сект в политику[40 - Пуцiнцаy Ф. Полiтычная роля сэктанцтва. Менск: Белдзяржвыд, 1930. 112 с.], описание темы сект для военнослужащих М. Галактиёнова[41 - Галакцiёнаy М. Клясавы вораг пад маскай сэктанта. Менск: Белдзяржвыд, 1930. 55 с.]. Особой разновидностью источников по сектам являются сборники работ с рассказами людей, вышедших из различных сект[42 - Например: Вось яны якiя, «святыя браты»! / А. Тышкевич и др. / Под общ. ред. А. Марозова. Мiнск: Белдзяржвыд, 1959. 72 с.; Карпович И. Т. Обретение истины. Минск: Беларусь, 1989. 141 с.; Мы перасталi верыць сектантам / I. Кацяк и др. Мiнск: Белдзяржвыд, 1958. 41 с.].

В Беларуси проводился также ряд социологических исследований, которые как полностью, так и частично затрагивали различные аспекты нетрадиционной религиозности. Среди исследований советского периода можно отметить работы С. Я. Вольфсона[43 - Вольфсон С. Я. Сучасная рэлiгiйнасьць: паводле матар?ялаy дасьледваньня y БССР. Менск: БАН, 1930. 119 с.; Вольфсон С. Я. Сучасныя рэлiгiйныя настроi на Беларусi // Полымя. 1929. № 10. С. 130–143.], М. Я. Ленсу, Е. С. Прокошиной и др. ученых[44 - Баптизм и баптисты. (Социологический очерк) / Ред. М. Я. Ленсу, Е. С. Прокошина. Минск: Наука и техника, 1969. 319 с.; Причины существования и пути преодоления религиозных пережитков / Е. С. Прокошина и др. / Под общ. ред. А. И. Залесского. Минск: Наука и техника, 1965. 256 с.]. В современной Беларуси опубликованы работы Е. М. Бабосова[45 - Бабосов Е. М. Динамика религиозности в независимой Беларуси. Минск: Институт Социологии АН РБ, 1995. 65 с.], Д. К. Безнюка[46 - Безнюк Д. К. Социология религии. Минск: БГУ, 2009. 191 с.], Л. Г. Новиковой[47 - Новикова Л. Г. Религиозность в Беларуси на рубеже веков: тенденции и особенности проявления (социологический аспект). Минск: «БТН-информ», 2001. 132 с.], С. Г. Карасёвой[48 - Отношение старшеклассников и родителей школьников г. Минска к перспективе изучения факультативного курса о религии / религиях: отчет о результатах социологического исследования / Е. В. Шкурова, С. Г. Карасёва, А. А. Белов. Минск: Четыре четверти, 2011. 92 с.], И. Н. Дунаевой[49 - Дунаева И. Н. Основные закономерности в религиозном сознании населения Республики Беларусь в современных условиях / И. Н. Дунаева, Л. Г. Новикова, Н. Б. Дмитрович и др. Минск: БГУ, 1995. 49 с.], И. И. Пирожник[50 - Пирожник И. И. Беларусь после «религиозного бума»: что изменилось? / И. И. Пирожник, Л. Г. Новикова, Г. З. Озем и др. // Социология. 2006. № 4. С. 46–55.], В. В. Юдина[51 - Юдин В. В. Особенности религиозности молодежи восточных регионов Беларуси. Минск: БГУ, 2009. 150 с.] и др. Во времена и после распада СССР в Беларуси издавались сборники отечественных и международных правовых и иных документов и материалов, посвященных религии в целом и свободе совести и вероисповедания в частности[52 - Вопросы свободы совести и религиозных организаций в Республике Беларусь: Сборник документов и материалов / Авт. – сост. М. В. Цвилик; под. ред. В. И. Новицкого. Минск: Четыре четверти, 2005. – 336 с.; О религии и церкви. Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и Советского Государства / Сост. А. М. Залесский, Т Г. Купченя. Минск: Беларусь, 1983, 128 с.].

Вероятно, самой известной в Беларуси работой, посвященной НРД и изданной после распада СССР, является выдержавший 4 переиздания сборник статей «Неокульты: “новые религии” века?»[53 - Неокульты: «новые религии» века? / Е. С. Прокошина и др.; под ред. А. С. Майхровича. Минск: Четыре четверти, 2002. 240 с.] и сборник работ «Неокульты: идеология и практика»[54 - Неокульты: идеология и практика / Е. С. Прокошина и др. Минск: Четыре четверти, 2005. 200 с.]. Обе книги посвящены как описанию деятельности конкретных сект, так и освещению некоторых теоретических вопросов из этой области. Среди других сборников работ и монографий можно упомянуть книгу «Традиционные вероисповедания и новые религиозные движения в Беларуси»[55 - Традиционные вероисповедания и новые религиозные движения в Беларуси: Пособие для рук. учреждений образования, педагогов, воспитателей / Сост. А. И. Осипов; под ред. А. И. Осипова. Минск: Беларусь, 2000. 255 с.], а также труды А. И. Осипова[56 - Осипов А. И. Тоталитарные секты: технология обмана. Минск: Белорусский Экзархат, 2007. 224 с.], А. А. Круглова[57 - Круглов А. А. Религиоведение. Минск: Тесей, 2008. 648 с.], Л. А. Карпушевской[58 - Карпушевская Л. А. Новые религии ХХ века, или неокульты. Минск: Веды, 2002. 104 с.], В. В. Старостенко[59 - Старостенко В. В. Религиоведение: учебник. Минск: ИВЦ Минфина, 2008. 288 с.], А. В. Верещагиной[60 - Верашчагiна А. У. Гiсторыя канфесiй на Беларусi y другой палове ХХ стагоддзя / А. У. Верашчагiна, А. В. Гурко. Мiнск: ШСПД, 1999. 137 с.]. Следует отметить также издание в Беларуси хрестоматий преимущественно западных исследователей, посвященных психологии воздействия на сознание и подсознание человека в НРД[61 - Контроль сознания и методы подавления личности: хрестоматия / Сост. К. В. Сельченок. Минск: Харвест, М.: АСТ, 2001. 624 с.; Психология религиозности и мистицизма: хрестоматия / Сост. К. В. Сельченок. Минск: Харвест, М.: АСТ, 2001. 554 с.; Шапарь В. Б. Психология религиозных сект. Минск: Харвест, 2004. 384 с.]. Особое внимание следует обратить на работы по расколоведению А. В. Слесарева. Многие наблюдения и выводы из них могут быть полезны также при анализе феномена нетрадиционной религиозности[62 - Слесарев А. В. Расколоведение. Введение в понятийный аппарат. М.: Новоспасский мужской монастырь, 2012. 207 с.].

Серьезные разработки по истории и современному состоянию пятидесятничества и некоторых других НРД на территории Беларуси предпринимаются О. В. Дьяченко[63 - Дьяченко О. В. Культ Матынги-Христа // Неокульты: «новые религии» века? / Е. С. Прокошина и др.; под ред. А. С. Майхровича. 4-е изд. Минск: Четыре четверти, 2002. С. 179–181.; Дьяченко О. В. Новые религиозные объединения. Мозырь: Белый Ветер, 1998. 152 с.; Дьяченко О. В. Особенности идеологии и культа неопятидесятников в Беларуси // Весшк МДУ хмя А. А. Куляшова. 2000. № 1. С. 34–41.; Дьяченко О. В. Пятидесятники в Беларуси // Гуманiтарна-эканамiчны веснiк, 1998. № 3. С. 18–24.; Дьяченко О. В. Пятидесятничество в Беларуси: монография. Могилев: МГУ им. А. А. Кулешова, 2003. 188 с.; Дьяченко О. В. Религиозные организации «деструктивной» направленности в современной Беларуси: пособие. Могилев: МГУ им. А. А. Кулешова, 2008. 71 с.]. Психологии сектантства и ряду оккультно-мистических, псевдонаучных НРД посвящены работы Е. К. Агеенковой[64 - Агеенкова Е. К. Истоки идеологии современных культов «нового времени» // Религия и общество: актуальные проблемы современного религиоведения: сборник научных трудов / Под общ. ред. В. В. Старостенко. Могилев: МГУ им. А. А. Кулешова, 2006. С. 164–166.; Агеенкова, Е. К. Миссия Шри Рам Чандра // Неокульты: «новые религии» века? / Е. С. Прокошина и др. / Под ред. А. С. Майхровича. Минск: Четыре четверти, 2002. С. 185–188.; Агеенкова Е. К. Навязывается нью-эйдж – новая мировая религия. Биоинформационное программирование Фонда развития новых медицинских технологий “Aires” // Ярь. 2006. № 3. С. 3.; Агеенкова Е. К. Особенности манипуляционных технологий, используемых при создании финансовых пирамид // Управление в социальных и экономических системах: Материалы XVII международной научно-практической конференции (2–6 июня 2008 г., г. Минск) / Редкол.: Н. В. Суша (пред.) и др.; Минский ин-т управления. Минск: изд-во МИУ, 2008. С. 373–374.; Агеенкова Е. К. Особенности проявления психосоциальной зависимости в неокультах // Терапiя та профiлактика психологiчних i соцiальних залежностей. Збiрник статей за матерiалами Мiжнародноi конференцii 27–28 вересня 2006 року. Киiв: «Спiлка захисту сiм`i та особистостi», 2006. С. 139–146.; Агеенкова Е. К. Социально-психологические аспекты распространения неокультов в современном обществе // Профессиональное образование: проблемы и перспективы. Матер. V Петербургской междунар. конф. СПб., 2000. С. 166–172.].

Анализ религиозного радикализма и экстремизма делается в работах Н. А. Кутузовой[65 - Кутузова Н. А. Образ государства в концепциях новых религиозных организаций // Религия и общество: актуальные проблемы современного религиоведения: сборник научных трудов / Под общ. ред. В. В. Старостенко. Могилев: МГУ им. А. А. Кулешова, 2006. С. 179–182.; Кутузова Н. А. Религиозно мотивированный политический радикализм: идеологические концепты и организованные формы // Религия и общество – 2: актуальные проблемы современного религиоведения: сб. науч. трудов / Под общ. ред. B. В. Старостенко, О. В. Дьяченко. Могилев: МГУ им. А. А. Кулешова, 2007. C. 191–194.]. Социально-психологический анализ религиозности молодого поколения христианских сект проводит в своих работах И. И. Акинчиц[66 - Акинчиц И. И. Современный верующий. Брест: Брестская областная типография, 1999. 244 с.]. Издательскую деятельность НРД в Беларуси разбирает С. В. Говин[67 - Говiн С. В. Канфесiйны друк у Беларусi. Мiнск: БДУ, 2008. 288 с.]. Философские и социологические причины быстрого распространения традиционной и нетрадиционной религиозности в Беларуси после распада СССР разбираются в работах Е. М. Бабосова[68 - Бабосов Е. М. Динамика религиозности в независимой Беларуси. Минск: Институт Социологии АН РБ, 1995. 65 с.], А. И. Осипова[69 - Осипов А. И. Тоталитарные секты: технология обмана. Минск: Белорусский Экзархат, 2007. 224 с.].

Количество работ, опубликованных в остальных странах бывшего СССР в ХХ в., достигает нескольких тысяч и еще менее обозримо, чем работы отечественных ученых. Если кратко, то к советским трудам, ставшим уже классикой в это области, можно отнести работы В. Д. Бонч-Бруевича[70 - Бонч-Бруевич В. Д. О религии, религиозном сектантстве и церкви. М.: АН СССР, 1959. 410 с.], Ф. М. Путинцева[71 - Путинцев Ф. М. Политическая роль и тактика сект. М.: Государственное антирелигиозное издательство, 1935. 480 с.], А. И. Клибанова[72 - Клибанов А. И. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М.: Наука, 1973. 256 с.], Л. Н. Митрохина[73 - Митрохин Л. Н. Религии «нового века». М.: Сов. Россия, 1985. 160 с.], И. Р. Григулевича[74 - Григулевич И. Р. Пророки «новой истины»: очерки о культах и суевериях современного капиталистического мира. М.: Политиздат, 1983. 303 с.], А. Т. Москаленко[75 - Москаленко А. Т. Идеология и деятельность христианских сект. Новосибирск: Наука, 1978. 415 с.]. Современные работы посвящаются самым разным НРД и аспектам феномена сектантства в целом: В. Буглиози (семье Мэнсона)[76 - Буглиози В. Helter Skelter: правда о Чарли Мэнсоне / В. Буглиози, К. Джентри. СПб.: Лимбус Пресс, 2003. 792 с.], Д. Атака (саентологии)[77 - Капкан безграничной свободы. Сборник статей о сайентологии, дианетике и Л. Р. Хаббарде / Под ред. А. Л. Дворкина. М.: Братство св. Тихона, 1996. 158 с.], Т. Н. Кузнецовой, Ж. Ф. Буайе (движению объединения)[78 - Буайе Ж. Ф. Империя Муна. М.: Политиздат, 1990. 352 с.; Кузнецова Т. Н. Мунизм: вероучение, религиозная практика и образ жизни последователей Сан Мён Муна. М.: МАК Центр, 1999. 377 с.], С. Г. Антоненко (Церкви Иисуса Христа святых последних дней)[79 - Антоненко С. Г. Мормоны в России: путь длиной в столетие. М.: Родина, 2007. 304 с.], О. В. Творогова[80 - Что думают ученые о «Велесовой книге» / О. В. Творогов и др.; под общ. ред. А. А. Алексеева. СПб.: Наука, 2004. 238 с.] и Р В. Шиженского[81 - Шиженский Р. В. Почвенник от язычества: мировоззренческие дискурсы волхва Велимира (Н. Н. Сперанского). Н. Новгород: Типография «Поволжье», 2014. 202 с.; Шиженский Р. В. Философия доброй силы: жизнь и творчество Доброслава (А. А. Добровольского) М.: Орбита-М, 2013. 272 с.] (неоязычеству), С. В. Алинина (народному храму)[82 - Алинин С. Ф. Гибель Джонстауна – преступление ЦРУ / С. Ф. Алинин, Б. Г. Антонов, А. Н. Ицков. М.: Юрид. лит., 1987. 224 с.], Е. Г. Балагушкина (фалуньгун и карма кагью)[83 - Аналитика мистицизма / Под ред. Е. Г. Балагушкина. М.: Канон, 2011. 432 с.], Ю. А. Иоаннесяна (бахаи)[84 - Иоаннесян Ю. А. Очерки веры Баби и Бахаи. Изучение в свете первичных источников. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003. 224 с.], А. А. Панченко[85 - Панченко А. А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М.: ОГИ, 2002. 543 с.], Л. Энгельштейн[86 - Энгельштейн Л. Скопцы и царство небесное. М.: НЛО, 2002. 328 с.] (классическим русским сектам XVIII–XIX вв., христовщине и скопчеству), Ю. Ф. Игиной (ведовству в Англии)[87 - Игина Ю. Ф. Ведовство и ведьмы в Англии: антропология зла. СПб.: Алетейя, 2009. 332 с.], К. М. Тертицкого[88 - Тертицкий К. М. Китайские синкретические религии в XX веке. М.: Восточная литература, 2000. 415 с.] и Е. Б. Поршневой[89 - Поршнева Е. Б. Религиозные движения позднесредневекового Китая. Проблемы идеологии. М.: Наука, 1991. 219 с.](китайским сектам), О. М. Лукьянова (Даниилу Андрееву)[90 - Лукьянов О. М. Миф о планетарном космосе: «Роза Мира» Даниила Андреева. СПб.: РХГА, 2012. 624 с.], Р. Франца[91 - Франц Р. Кризис Совести. М: Триада, 1997. 535 с.], С. И. Иваненко[92 - Иваненко С. И. О людях, никогда не расстающихся с Библией. М.: Республика, 1999. 271 с.] (Свидетелям Иеговы), Л. Н. Митрохина (баптистам)[93 - Митрохин Л. Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки). СПб.: РХГИ, 1997. 480 с.], Л. В. Фесенковой (различным оккультным учениям современности)[94 - Фесенкова Л. И. Сциентизация эзотерики и псевдонаука // Социологические исследования. 2004. № 1. С. 92–98.], М. В. Ахметовой (эсхатологическим настроениям среди НРД России)[95 - Ахметова М. В. Конец света в одной отдельно взятой стране: Религиозные сообщества постсоветской России и их эсхатологический миф. М.: ОГИ, 2011. 336 с.], Е. Н. Волкова[96 - Исцеление от «рая»: реабилитация и самопомощь при социальной зависимости / Под науч. ред. Е. Н. Волкова. СПб.: Речь, 2008. 392 с.; Психология деструктивных культов: анализ проблемы и конкретных случаев // Журнал практического психолога: спец. выпуск. 2004. № 6. 204 с.], С. Хассена[97 - Хассен С. Освобождение от психологического насилия. СПб.: Еврознак, 2001. 400 с.], Р. Д. Лифтона (психологии сектантства).[98 - Лифтон Р. Д. Технология «промывки мозгов». СПб.: Еврознак, 2005. 576 с.] Разработке теоретических проблем, связанных с деятельностью НРД, посвящены работы А. Баркер[99 - Баркер А. Новые Религиозные Движения. СПб.: РХГИ, 1997. 282 с.], Е. Н. Васильевой[100 - Васильева Е. Н. Церковь и секта: развитие научных представлений. Саарбрюкен: ЛАП, 2011. 183 с.], И. Я. Кантерова[101 - Кантеров И. Я. Новые религиозные движения в России (религиоведческий анализ). М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 2007. 472 с.]. Было издано более 150 работ и статей с критикой псевдонаучных исторических идей А. Т. Фоменко[102 - Астрономия против «Новой хронологии» / М. Л. Городецкий и др.; под общ. ред. И. А. Настенко. М.: Русская панорама, 2001. 334 с.]и различные сборники документов, полностью либо частично посвященные проблеме сект, составленные В. В. Захаровым[103 - СВАГ и религиозные конфессии Советской зоны оккупации Германии. 1945–1949: сборник документов / Под общ. ред. В. В. Захарова. М.: РОССПЭН, 2006. 592 с.], А. Л. Дворкиным[104 - Секты против Церкви (Процесс Дворкина) / Сост. А. Л. Дворкин. М.: Издательство Московской Патриархии, 2000. 736 с.], М. И. Одинцовым[105 - Одинцов М. И. Совет министров СССР постановляет: «Выселить навечно!». Сборник документов и материалов о Свидетелях Иеговы в Советском Союзе (1951–1985 гг.) / М. И. Одинцов. М.: Арт-Бизнес-Центр, 2002. 240 с.].

Совершенно иная ситуация возникает при анализе специализированных исследований в области возникновения и миграции НРД. Существует целый ряд статей, посвященных анализу истоков феномена возникновения и массового распространения НРД на макроуровне. Линтон[106 - Linton R. Nativist Movements // American Anthropologist. 1943. Vol. 40. P 230–240.], Фрэнсис[107 - Francis E. K. Variables in the Formation of So-Called “Minority Groups” // American Journal of Sociology. 1954. Vol. 60. № 1. P 6-14.], Тэрнер[108 - Turner H. Щ. Religious Innovation in Africa. Collected Essays on New Religious Movements. Boston: G.K. Hall & Co, 1979. 354 p.], Казанова[109 - Casanova J. Public Religions in the Modern World. Chicago and London: The University of Chicago Press, 1994. 320 p.], Манйони[110 - Manyoni, J. R. Anthropology and the Study of Schism in Africa. A Reexamination of Some Anthropological Theories // Cahiers d’etudes africaines. 1977. Vol. 17:68. P. 599–631.], Паркер[111 - Parker J. Witchcraft, Anti-Witchcraft and Trans-Regional Ritual Innovation in Early Colonial Ghana: Sakrabundi and Aberewa, 1889–1910 // The Journal of African History. 2004. Vol. 45. P 393–420.], Парсонс[112 - Parsons A. S. The Secular contribution to religious innovation: A case study of the Unification Church // Sociological Analysis. 1989. Vol. 50:3. P 209–227.], Вузноу[113 - Wuthnow R. World Order and Religious Movements // New Religious Movements: A Perspective for Understanding Society / Ed. Eileen Barker. New York & Toronto: The Edwin Mellen Press, 1982. P. 47–65.], Харпер и ЛеБо[114 - Harper C. L. Social Change and Religion: Thinking beyond Secularization Perspectives / C. L. Harper, B. F. LeBeau [Electronic resource]. 2001. Mode of access: http://are.as.wvu.edu/sochange.htm (http://are.as.wvu.edu/sochange.htm). Date of access: 01.04.2013.], Финке и Шайтл[115 - Finke R. Understanding Schisms: Theoretical Explanations for their Origin / R. Finke, C. P. Scheitle // Sacred Schisms. How Religions Divide / Ed. by James R. Lewis & Sarah M. Lewis. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. P. 11–33.], Эллвуд[116 - Ellwood R. S. Emergent Religion in America: an Historical Perspective // Understanding the new religions / Ed. by Needleman Jacob. New York: A Crossroad Book, 1978. P 267–284.], Старк и Бэинбридж[117 - Stark R. Secularization and Cult Formation in the Jazz Age / R. Stark, W. S. Bainbridge // Journal for the Scientific Study of Religion. 1981. Vol. 20. № 4. P. 360–373.], Шилс[118 - С. 213–262. Shils E. Tradition. Chicago: University of Chicago Press, 1981. 334 p.], Кэмпбелл[119 - Campbell C. The Cult, the Cultic Milieu and Secularization // A Sociological Yearbook of Religion in Britain. 1972. Vol. 5. P. 119–136.], Чавес[120 - Chaves M. Secularization as Declining Religious Authority // Social Forces. 1994. Vol. 72:3. P 749–774.], Уоллис[121 - Wallace A. Revitalization Movements // American Anthropologist. 1956. Vol. 58. P. 264–281.], Ашворс[122 - Ashworth C. E. Flying Saucers, Spoon-Bending and Atlantis: A Structural Analysis of New Mythologies // Sociological Review. 1980. Vol. 28:2. P. 353–376.], Шорш[123 - Schorsch C. Die New Age-Bewegnung. Utopie und Mythos der Neuen Zeit. Eine kritische Auseindersetzung. Gutersloh: Guttersloher Verlagshaus Gerd Mohn, 1988. 256 s.], Тромпф[124 - С. 4. Cargo Cults and Millenarian Movements. Transoceanic Comparisons of New Religious Movements. Ed. by G. W. Trompf. Berlin & New York: Mount de Gruyter, 1990. 456 p.]и многие другие исследователи занимались проработкой тех или иных аспектов этой темы. Более подробное описание их теорий будет сделано в четвертой главе.

Несколько сложнее выглядит ситуация с теоретическим анализом возникновения НРД на микроуровне. Как это ни странно, но исследователями практически не анализировались теоретические аспекты появления сект в результате откола от иных религиозных организаций. Исключение составляют интересная работа Уилсона[125 - Wilson J. The Sociology of Schism // A Sociological Yearbook of Religion in Britain. 1971. Vol. 4. P 1-20.] и некоторых весьма уместных замечаний на эту тему других ученых. Возможно, ученый мир не обращал на нее внимания из-за кажущейся на первый взгляд простоты этой темы, которая растворяется при глубоком ее рассмотрении. Так же мало внимания исследователями уделялось теме появления культов. Старк и Бэинбридж[126 - Bainbridge W. S. Cult Formation: Three Compatible Models / W. S. Bainbridge, R. Stark // Sociological Analysis. 1979. Vol. 4o. № 4. P 283–295.; Stark R. How sane people talk to the gods: A rational theory of revelations // Innovation in Religious Traditions. Essays in the Interpretation of Religious Change. Edited by M. A. Williams, C. Cox, M.S. Jaffee. Berlin, New York. 1992. P 19–34.] являются, вне всякого сомнения, самыми серьезными разработчиками данной темы. В пятой и шестой главах работы будет более подробно представлен вклад иных исследователей в разработку микроуровня культовой инновации.

Автору не известно ни одной монографии, которая бы целиком и полностью была посвящена теме возникновения НРД и теоретической проработке всех основных ее аспектов. В то же время на Западе было издано два достаточно интересных сборника статей, объединенных данной темой: «Инновация в религиозных традициях»[127 - Innovation in Religious Traditions. Essays in the Interpretation of Religious Change / Edited by Michael A. Williams, Collett Cox, Martin S. Jaffee. Berlin, New York, 1992. 373 p.] и «Сакральные схизмы. Как религии делятся»[128 - Sacred Schisms. How Religions Divide / Ed. by James R. Lewis & Sarah M. Lewis. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. 338 p.]. Среди исследований феномена отколов одних НРД от других некоторый интерес представляет достаточно редкое исследование появления 125 отколов от Новоапостольской Церкви, сделанное немецким коллекционером материалов по этой организации Гансом-Эдуардом Уинтером[129 - Winter H. E. Gott hat Wege in der Wuste. Eine Dokumentation der Ab-spaltungen der Neuapostolischen Kirche (1863–2000). GroBen Buseck: HEW Verlag, 2001. 166 s.]. Практически каждая работа, посвященная анализу истории конкретной секты или культа, представляет в этом контексте определенный интерес, так как описывает в том числе и историю их появления.

Совершенно иначе ситуация обстоит в области анализа миграции НРД. На эту тему не написано практически никаких теоретических работ. Соответственно, те немногие исследования, которые все же существуют, анализируют конкретные примеры миграции одного НРД, например, В. Малдэр, С. Соннэ – мормонов[130 - Mulder W Homeward to Zion. The Mormon Migration from Scandinavia. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1957. 375 p.; Sonne C. B. Saints on the Seas. A Maritime History of Mormon Migration 1830–1890. Salt Lake City: University of Utah, 1983. 212 p.], Е. С. Прокошина – свидетелей Иеговы[131 - Прокошина Е. С. Возникновение общин свидетелей Иеговы и распространение их в Белоруссии // Иеговизм / Е. С. Прокошина и др.; под общ. ред. М. Я. Ленсу. Минск: Наука и техника, 1981. С. 5–19.]. Ученый мир занимается преимущественно миграцией населения, в том числе верующих, но не миграцией организаций. Так, более или менее глубоко отечественные и западные ученые исследовали процессы миграции людей, принадлежащих различным религиозным организациям, и влияния этого типа миграции на религиозный портрет населения страны. Среди всех белорусских ученых советского времени ближе всего к такому анализу темы миграции подошел Г. М. Филист, который изучал вопросы влияния перемещения отдельных сектантов из одной местности в другую, и в особенности из села в город, на религиозную ситуацию в общинах, принимающих мигрантов[132 - С. 59–76. Филист Г. М. Урбанизация и сектантство. Минск: Беларусь, 1986. 128 с.]. Среди зарубежных исследователей можно отметить аналогичное исследование миграции семей мормонов из/в штат Юта (США), проведенное М. Б. Тони[133 - Toney M. B. Mormon and Nonmormon Migration in and out of Utah / M. B. Toney, C. M. Stinner, S. Kan // Review of Religious Research. 1983. Vol. 25. № 2. P 114–126.].

Проблеме возникновения и распространения НРД в Беларуси посвящена работа А. В. Гурко[134 - Гурко А. В. Новые религии в Республике Беларусь: генезис, эволюция, последователи. Минск: МИУ, 2006. 276 с.]. Однако, углубляясь в обсуждение социально-философских проблем возникновения НРД в Беларуси, Гурко не выходит на решение конкретных проблем и вопросов, касающихся изучения процесса появления НРД в Беларуси. Несомненным достоинством работы является стремление ученого описать процесс появления и деятельность некоторых наиболее известных НРД в Беларуси.

Таким образом, несмотря на обилие работ, посвященных сектантству в целом, таким важным темам как возникновение и миграция нетрадиционной религиозности должного внимания не уделялось. В настоящей работе будет предпринята попытка компенсировать целый ряд пробелов в этой области исследований.

1.2. История определения структурированных форм сектантства

История развития основных понятий, характеризующих нетрадиционную религиозность, представляет интерес не столько из-за тех результатов, к которым она привела в настоящее время, сколько из-за множества теорий, которые она в свое время породила и которые не теряют своей актуальности до сих пор.

Родоначальником академического изучения сект считается социолог Макс Вебер. В 1905 г. ученый разрабатывает парадигму «церковь-секта»,[135 - Здесь и далее термин «церковь» при написании с маленькой буквы будет использоваться в социологическом смысле для обозначения определенного типа религиозной организации. С заглавной буквы этот термин будет использоваться только в применении к Православной Церкви.] за рамки которой до начала 60-х гг. ХХ в. социология религии не выходила. Вебер видит в секте прежде всего небольшое свободное объединение добровольно вошедших в него индивидов, поддерживающих высокий уровень взаимной сплоченности и нравственной дисциплины. Кроме этого, секту характеризуют равноправие внутри группы, наличие испытательного срока при приеме в члены, особое ощущение собственной избранности, скепсис по отношению к богословию Церкви, а также своеобразное «кастовое высокомерие» ее адептов[136 - Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. C. 61-272.]. В противоположность этому Церковь полагается Вебером как «учреждение по дарованию благодати», принадлежность к которому дается по факту рождения и является обязательной и вследствие этого не характеризует моральные качества ее членов.

Начиная с 1908 г. Эрнст Трёльч развивает идеи Вебера, но говорит в отличие от него не о принципиальном противопоставлении понятий «секта» и «церковь», а скорее об их фактическом отличии друг от друга. Церковь понимается как мироутверждающая организация, стоящая на службе у государства и правящих классов общества и представляющая мирской порядок как средство достижения сверхмирских целей жизни. Секта полагается как мироотрицающая небольшая группа, связанная с низшими слоями общества и непосредственно ориентированная на сверхмирские цели. Согласно Трёльчу, можно при желании отказаться от самих терминов «церковь» и «секта», так как они оба представляют собой два вытекающих непосредственно из Евангелия и поэтому взаимосвязанных и одновременно отличающихся принципа духовной жизни, а именно институциональный, с претензиями на объективное дарование благодати по факту принадлежности к организации, и индивидуальный, с претензиями на субъективную реализацию духовных идеалов и личной ответственностью за их достижение. Впоследствии Трёльч добавляет понятие «мистики», под которым понимает непосредственные внутренние переживания бытия божественного, характеризуемые радикальным индивидуализмом, дистанцирующим этот тип от какого-либо социального оформления[137 - С. 48–83. Molendijk A. L. Zwischen Theologie und Soziologie. Ernst Tro-eltschs Typen der christlichen Gemeinschaftsbildung: Kirche, Sekte, Mystik. Gutersloh: Gutersloher Verl. Haus, 1996. 213 s.].

Элсворс Фарис являлся одним из талантливых, но забытых ранних исследователей сектантства. Он не занимался систематической разработкой понятия «секта», хотя его отдельные замечания о феномене сектантства предвосхитили теории многих ученых XX в. В 1927 г. Фарис определял секту как организацию, образовавшуюся в результате откола от иной религиозной группы. Это по сути классическое определение он дополняет замечанием о том, что невозможно изучить и понять секту, основываясь только на исследовании ее вероучения. Необходим анализ свидетельств настоящих и бывших адептов группы. Одним из первых он обращает внимание этнологов на то, что им гораздо важнее и продуктивнее было бы изучать не культуру примитивных обществ, но секты. Помимо всего прочего он же за несколько лет до Нибура отмечал, что секты после своего возникновения будут стремиться к снижению своих претензий и уменьшению конфликтов с обществом, пойдут с ним на компромиссы и всё более станут принимать окружающий их мир[138 - Faris E. The Sect and the Sectarian // Publications of the American Sociological Society. 1927. Vol. 22. P 144–159.].

Следующим классиком изучения феномена сектантства является Ричард Нибур, предположивший в 1929 г., что «церковь» и «секта» располагаются на краях единого континуума. Ученый утверждал, что существует постоянный процесс зарождения сект в церкви, отделения от нее и последующего постепенного превращения отколовшихся сект снова в церкви. Начало этого кругового процесса Нибур видел в нарастающей неудовлетворенности людей слишком сильной погруженностью церкви в «мирские» дела и отсутствием в ней высокого уровня напряженности веры. В свою очередь секты под влиянием успешности своей деятельности, длительности существования и сильного роста количества членов, превращаются в церкви. Особую роль в этом процессе играют рожденные в секте дети, которые самим фактом необходимости их воспитания и образования сближают ее с идеалами и нормами окружающего мира и которые в большинстве случаев, вырастая, выходят из нее. Таким образом, как секты, так и церкви просто не способны продолжительное время сохранять свои «сектантские» и «церковные» характеристики, не претерпевая при этом никаких внутренних изменений[139 - Niebuhr R. H. The Social Sources of Denominationalism. New York & London: A Meridian book, 1975. 304 p.].

Говард Бэккер в 1932 г. выдвинул концепцию четырех типов религиозной организации: церкви, деноминации, секты и культа[140 - С. 624–642. BeckerH. Systematic Sociology on the basis of the Beziehun-gslehre and Gebildelehre of Leopold von Wiese. New York: Wiley & Sons, 1932. 772 p.]. При этом в церкви он выделяет два подтипа: национальной и интернациональной церкви. Однако в историю Бэккер входит прежде всего как первый ученый, систематически разрабатывавший понятие «культа». Под культом Бэккер понимает разреженный, недолговечный и не стремящийся к самосохранению тип социальной структуры, принадлежность к которой определяется свободным решением индивида следовать определенным религиозным верованиям и практикам, ее характеризующим. Соответственно цель представителей культа состоит не в укреплении и развитии его структуры, а в достижении персональных экстатических переживаний, психологического чувства облегчения, духовного и телесного исцеления. Впоследствии Бэккер допускал возможность последовательной трансформации культа в более устойчивые и структурированные формы религиозной организации – секту, деноминацию, церковь[141 - С. 190. Becker H. Sociologie als Wissenschaft vom Socialen Handeln. Wurzburg: Holzner Verlag, 1959. 402 s.].

Кризис парадигмы «церковь-секта» проявился прежде всего в том, что начиная с Бэккера последующие ее представители занимались лишь увеличением количества промежуточных типов религиозных организаций и усложнением критериев и характеристик их дифференциации, пытаясь таким образом более точно описать всё многообразие форм традиционной и нетрадиционной религиозности. Классическим примером таких достаточно известных, однако никакого продолжения и применения не получивших, типологий религиозных организаций являются работы Листона Поупа, предложившего в 1942 г. 21 характеристику организации сектантского типа[142 - С. 122–124. Pope L. Millhands & Preachers. A Study of Gastonia. New Haven & London: Yale University Press, 1965. 369 p.]; Мильтона Йингера, с 1946 по 1970 г. разрабатывавшего 6 типов религиозных организаций[143 - С. 502–509 Самыгин С. И. Религиоведение: социология и психология религии / С. И. Самыгин, В. И. Нечипуренко, И. Н. Полонская. Ростов н/Д.: Феникс, 1996. 669 с.]; Густафсона, в 1967 г. попытавшегося расширить раннюю дихотомию Трёльча до 4 типов, игнорируя при этом тип мистики и оставаясь в рамках его же характеристик секты и церкви и др.[144 - Gustafson P UO-US-PS-PO: a restatement of Troeltsch's church-sect typology // Journal for the Scientific Study of Religion. 1967. Vol. 6. № 1. P 85–90.]. Интересно, что большинство советских и современных отечественных работ в области социологии религии также основывается на приведенных выше классических, простых и наглядных подходах к определению понятия «секта»[145 - См. например: С. 136–144. Гараджа В. И. Социология религии: учеб. пособие для студентов и аспирантов гуманитарных специальностей. М.: Аспект Пресс, 1996. 239 с.; С. 500–511. Самыгин С. И. Религиоведение: социология и психология религии / С. И. Самыгин, В. И. Нечипуренко, И. Н. Полонская. Ростов н/Д.: Феникс, 1996. 669 с.; С. 75. Основы религиоведения: учеб. / Ю. Ф. Борунков и др.; под ред. И. Н. Яблокова. М.: Высш. шк., 1998. 480 с.; С. 4–6. Клибанов А. И. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М.: Наука, 1973. 256 с.].

В 1955 г. Гарольд Пфауц предлагает новый и достаточно оригинальный подход к определению основных типов религиозных организаций, который основывался на анализе степени их секуляризированности, или обмирщения[146 - Pfautz H. Щ. The Sociology of Secularization: Religious Groups // The American Journal of Sociology. 1955. Vol. 61. P 121–128.]. Ученый выделяет 5 типов религиозных групп, распределяя их в порядке усиления влияния секуляризации следующим образом: культ – секта – институционализированная секта – церковь – деноминация. Под культом Пфауц понимает небольшую (все члены знают друг друга в лицо), сплоченную группу, старающуюся минимизировать контакты с внешним миром, имеющую упрощенную двухуровневую структуру (лидер и последователи) и пользующуюся самым низким уровнем признания со стороны общества. Культ характеризуется наименьшим уровнем секуляризации, является глубоко неустойчивым типом организации и его выживание в долгосрочной перспективе зависит только от того, пойдет ли он на компромиссы с окружающим миром, что в свою очередь превратит его в следующий тип организации – секту. Секта во всех отношениях является более развитым типом религиозной организации. В ней больше последователей (при этом не все ее члены знают друг друга в лицо), разрабатываются нормы и правила внутреннего распорядка, увеличивается степень дифференциации ее структуры, появляются филиалы, усиливается степень рефлексии над собственными целями и задачами. После типа секты возможны три варианта развития группы: институциализированная секта, церковь и деноминация. Институционализированная секта сильно дифференцируется внутренне и выходит на национальный или интернациональный уровень, что приводит к многократному увеличению количества ее последователей (ее члены уже не знают некоторых других членов даже понаслышке). Лидерство начинает институционализироваться, но в ней пока еще отсутствует система обучения священства. Усиливается система внутреннего контроля и растет респектабельность группы в окружающем обществе. Церковь имеет большое количество последователей, сильно дифференцирована, имеет профессиональное священство и систему его обучения и подготовки, ассимилирована с окружающим обществом и наиболее приспособлена среди всех остальных типов к выживанию и развитию. Вход в церковь является прежде всего результатом принадлежности к традиции. Деноминация велика, гомогенна, высоко дифференцирована, представляет крайний полюс секуляризированности и приспособления к окружающему обществу, что является фактором, замедляющим ее развитие. Одна из особенностей концепции Пфауца состоит в нехарактерном для сектоведения в целом допущении возможности возникновения культа в результате откола от любого из перечисленных им типов религиозных организаций. Вероятно, именно эта работа послужила прототипом последующих теорий массовых появлений культов как результата процесса секуляризации.

В 1957 г. Бентон Джонсон, отталкиваясь от теорий Вебера и Трёльча, выдвигает в качестве основного критерия классификации религиозной организации способ легитимации в ней поведения людей. Так, Церковь отличает литургическая система оправдания, предполагающая «концепцию передачи благодати через особые церемонии, проводящиеся специально уполномоченными на то священнослужителями»[147 - Johnson B. A Critical Appraisal of the Church-Sect Typology // American Sociological Review. 1957. Vol. 22:1. P 88–92.]. Соответственно принадлежность к Церкви определяется через участие в данных церемониях. В противоположность этому секта предлагает человеку строгий этический кодекс поведения, исполнение которого и полагается основным фактором, легитимирующим его членство в организации. При этом важно не содержательное наполнение этических правил и норм поведения, но их реальное исполнение всеми членами группы.

Спустя некоторое время Джонсон радикально пересматривает свой подход к определению ключевых понятий сектоведения и в 1963 г. выдвигает новый критерий классификации религиозных организаций: принятие – отвержение ими окружающего мира[148 - Johnson B. On Church and Sectn // American Sociological Review. 1963. Vol. 28. № 4. P 539–549.]. Секта, по Джонсону, отвергает окружающий мир, а церковь его принимает. Проблемы, конфликты, напряженность между религиозной организацией и обществом свидетельствуют о ее сектантском характере. Ученый делает ряд важных пояснений. Так, классификация группы зависит не столько от ее внутренних характеристик, сколько от особенностей ее отношений с внешним миром. Отвержение и принятие мира располагаются на разных краях единого континуума. При этом, с одной стороны, Джонсоном не полагаются четкие границы, отделяющие церкви от сект, и с другой – допускается возможность выделения дополнительных промежуточных типов организаций в рамках указанного континуума. Именно эта, вторая, теория Джонсона, также имеющая свои корни еще в концепциях Вебера, Трёльча и Нибура, оказала и оказывает до сих пор огромное влияние на различные научные концепции. Примечательно, что отношение организации к внешнему миру как возможное основание для определения ее типа Джонсон рассматривал еще в 1957 г. Однако в своей первой теории он посчитал этот фактор второстепенным по сравнению с разработанной им тогда концепцией.

Целый ряд ученых, принимая «напряжение» как основную характеристику секты, развивали и углубляли основные положения этой теории. При этом если по Джонсону напряженность инициируется прежде всего самой религиозной организацией, то в последующих исследованиях источник напряженности частично смещается учеными на само общество. Так, например, Родни Старк и Уильям Бэинбридж в 1980 г. выделяют 4 фактора, ответственных за формирование напряженности между сектой и обществом:

а) различие – неприятие группой норм, правил и стандартов общества, вера в чужеродные для общества доктрины;

б) антагонизм – наличие претензий у группы на собственную исключительность, неповторимость, сильное стремление к спасению внешнего погибающего мира, сочетающееся с боязнью оскверниться, подпав под его влияние;

в) отделение – социальная изоляция членов и руководства группы от общения с внешним миром;

г) отвержение – неприятие, недоброжелательное отношение со стороны рядовых членов общества по отношению к группе[149 - Bainbridge T S. Sectarian Tension / W. S. Bainbridge, R. Stark // Review of Religious Research. 1980. Vol. 22. № 2. P 105–124.].

Лоренс Ианнаконе, продолжая традиции позднего Джонсона, Старка и Бэинбриджа, разрабатывает в 1988 г. так называемую «экономическую модель индивидуального религиозного поведения»[150 - lannaccone L. R. A Formal Model of Church and Sect // American Journal of Sociology. 1988. Vol. 94 Supplement. P S241-S268.]. В основании модели ученый использует математические расчеты, учитывающие разные варианты поведения человека в контексте существующих светских и религиозных норм поведения. Различие между церковью и сектой, как и у Джонсона, Старка и Бэинбриджа, состоит в отвержении сектой окружающей ее социокультурной среды. Однако в отличие от последних Ианнаконе полагает церковность и сектантскость не в качестве характеристик, внутренне присущих религиозным организациям, но в качестве функций их отношения к окружающему обществу. Далее ученый утверждает, что типы организации церкви и секты отражают также разные типы религиозного поведения человека. Так, церковные люди склонны в большей степени принимать нормы и правила жизни окружающего общества, в зависимости от индивидуальных предпочтений занимают широкий спектр самых разных позиций в комбинациях норм церкви и общества. Члены сект полностью перенимают нормы своих организаций и отвергают общественные. Промежуточных позиций, полутеней и полутонов во взглядах и принятии / отвержении норм общества у них нет. Ученый утверждает, что церкви подстраиваются под социальные изменения общества, в то время как секты, наоборот, увеличивают свою дистанцию с миром. Сильное ограничение индивида мирскими благами компенсируется сектами путем наделения его схожими благами (статус, дружба, пропитание и проживание, уважение и т. д.), но в рамках нового, «альтернативного общества».

В контексте всего спектра теорий напряженности представляет интерес еще одна работа, изданная задолго до всех вышеупомянутых трудов, в конце XIX в., и принадлежащая перу малоизвестного американского пресвитерианского пастора Гуденау. Никто из авторов теорий напряженности не ссылается на Гуденау и не обращается к его теории, которая в некотором смысле предвосхитила лежащую в их основании идею. Гуденау проводит различие между понятием «секта в хорошем и плохом смысле» (sect in a bad and in a good sense). Секта вообще представляет собой группу людей, объединенных единым вероучением. Секты могут существовать, например, в рамках христианства в виде отдельных групп, придерживающихся несколько отличающихся друг от друга учений. В этом случае понятие секты не имеет никаких негативных коннотаций и используется «в хорошем смысле». Секта «в плохом смысле» характеризуется претензией на собственную абсолютность и напряжением во взаимоотношениях с иными христианскими организациями (Гуденау анализировал только христианские конфессии). Различия в вероучении разных сект и деноминаций не играют для Гуденау никакой роли. Данная теория достаточно слабо обоснована и рождалась в полемике с католической церковью. В данном случае нам интересен сам факт появления в рамках богословской мысли Америки подхода к определению понятия «секта», который, с одной стороны, пренебрегает особенностями вероучения и культовой практики организации, с другой стороны – совершенно спокойно полагает понятие секты в нейтральном смысле, и с третьей – использует критерий напряженности для определения самой сути организации[151 - С. 347–350. Goodenow S. B. Sectarism, Alliance, and the Basis of Fellowship // New Englander and Yale review. 1874. Vol. 33:127. P. 337–355.].

Возвращаясь ко времени появления первой теории напряженности Джонсона, нельзя не упомянуть небольшую ремарку Питера Бергера. В 1958 г. он отметил, что сектантство является процессом религиозной социации (в данном случае религиозно мотивированного объединения людей). Ввиду этого сектантство может проявляться в границах любых организаций, в том числе и в Церкви[152 - Berger P. L. Sectarianism and Religious Sociation // The American Journal of Sociology. 1958. Vol. 64:1. P 41–44.]

.

В 1960 г. в статье «Секты и культы» Мартин Марти размышляет об отличиях «традиционно американских религиозных организаций» от всех остальных религиозных групп США. Марти говорит о целой плеяде ученых (к которым он причисляет и самого себя), обращающихся к понятию «религиозных групп, составляющих мейнстрим американского национального опыта»

и противопоставляющих «местные», «типично американские», «американизированные» и «однозначно американские церкви» всему спектру религиозных групп, «случайно связанных» с историей религий Америки. Фактически Марти пытается выйти за рамки классического противопоставления «церкви – секты», во-первых, путем введения более широкого понятия религиозного мейнстрима, использующегося как синоним традиционных религий, и, во-вторых, добавляя к термину «секта» еще и понятие «культа». Фактически речь идет о противопоставлении «традиционной» и «нетрадиционной» религиозности для США, хотя и в несколько иной терминологии. Марти отмечает, что границы мейнстрима могут меняться, а размер религиозной организации никак не влияет на ее «национальную значимость». В стремлении определить критерии для отнесения организаций к религиозному мейнстриму Марти считает, что его критерии в чем-то уникальны и неповторимы по сравнению с аналогичными критериями в определении понятия традиционной религии в странах Европы. Между тем ученый совершенно не оригинален и выделяет те же самые критерии отношения организации к окружающему обществу и влияния на него, только с поправкой на американскую специфику. Так, учитываются такие факторы, как наличие организации в колониальный период Новой Англии, ее борьба за становление идеалов религиозной свободы в США, участие в освоении новых земель и в ключевых событиях религиозной жизни страны, таких как Великие Пробуждения. Наконец, важную роль, по Марти, играет степень открытости организации к диалогу с окружающим обществом и степень влияния на нее плюралистических идей[154 - Интересно также, что Марти не относит пятидесятников к религиозному мейнстриму Америки: Marty M. E. Sects and cults // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 1960. Vol. 332. P 125–134.]. Отличительной особенностью организаций, противостоящих религиозному мейнстриму и именуемых Марти сектами и культами, является их стремление обособиться от окружающего общества.

Различение между традиционной и нетрадиционной религиозностью представляет собой самое обобщенное деление всего многообразия существующих форм религиозности[155 - Понятие «традиционная религия» в английском языке имеет сразу семь эквивалентов, отличающихся друг от друга более или менее четкими оттенками смысла: “conventional religion”, “mainline religion”, “mainstream religion”, “traditional religion”, “dominant religion”, “established religion”, “dominant belief system”. Кроме того, есть еще термин “established church”, который можно перевести как «традиционная церковь» и “orthodox religion”, который в ряде случаев используется не в традиционном для него значении «Православная религия» или «Православная Церковь», а в значении «традиционная религия». Иногда можно встретить также термин “official religion”, переводящийся как «официальная религия». В обозначении терминов «нетрадиционная религия» и «нетрадиционная религиозность» английский язык несколько беднее и опирается лишь на несколько основных вариантов: “unconventional religiosity”, “unconventional religion”, “nonconventional religon”, “nonmainstream religions”, “non-traditional religion”, “non-traditional church”.].

К использованию обоих терминов обращается значительное количество как отечественных, так и зарубежных ученых, хотя практически никто из них не дает ему соответствующего определения. Зарубежные ученые несколько чаще говорят о «нетрадиционных религиях» и используют этот термин в качестве синонима понятию «новая религия», «секта» или «культ». В то же время в русскоязычном пространстве предпочтение отдается термину «нетрадиционная религиозность», который по своему объему несколько больше и включает в себя как нетрадиционные религии, так и неинституализированные формы сектантства. В отличие от понятий «секта» и «культ» термины «нетрадиционная религия» и «нетрадиционная религиозность» не имеют в общественном дискурсе негативных коннотаций и не обладают такой же большой и неоднозначной историей поисков понятийной ясности.

Можно выделить как минимум три наиболее распространенных варианта использования означенных понятий, в углубленный анализ истории которых мы вдаваться не будем.

В первом из них о традиционности какой-либо религии говорится в общемировом контексте, а сам термин вбирает в себя смысловую нагрузку понятий «мировая религия», «национальная религия» и/или «доминирующая, общепризнанная религия». Так, к числу традиционных религий мира чаще всего относят христианство, ислам, буддизм, индуизм, иудаизм, зороастризм, даосизм и синтоизм. Соответственно, к нетрадиционным религиям по умолчанию относятся все остальные религиозные организации. При этом не делается никаких дополнительных пояснений, призванных более четко разграничить эти термины.

Во втором варианте они используются для определения соотношения религиозных организаций в той или иной стране мира. При этом критерии отнесения организации к числу «традиционных» или «нетрадиционных» варьируются для разных стран и у разных исследователей и зависят от учета одного или нескольких факторов, например географического положения страны, истории религий на ее территории, политики, культуры, экономики, социального устройства общества и др. Так, например, в Беларуси говорится о традиционности православия, католичества, протестантизма, иудаизма и ислама и о нетрадиционности всех остальных религиозных организаций. Примечательно, что подход, приводящий к разделению религиозного пространства конкретной страны на «традиционную» и «нетрадиционную» составляющие, используется в науке намного чаще, чем сами разбираемые термины.

В третьем варианте имплицитно присутствующее в терминах «нетрадиционная религия (религиозность)» противопоставление традиционным религиям (религиозности) ни в какой форме не переходит на страницы самих исследований. В них нет не только сравнительного анализа, но даже противопоставления терминов и означаемых ими реалий. Понятия используются отдельно друг от друга в качестве совершенно самодостаточных и не предполагающих даже упоминания своих «противоположностей».

В 1962 г. Дэвид Мартин, развивая понятие деноминации, утверждал, что далеко не все религиозные организации в момент их отделения от традиционной религии являются сектами согласно своим основным характеристикам[156 - Martin D. A. The Denomination // British Journal of Sociology. 1962. Vol. 13, № 1. P 1-14.]. По мнению ученого, в результате расколов и схизм появляются не только секты, но и деноминации – умеренные, глубоко индивидуалистические религиозные организации, не претендующие, в отличие от церкви и секты, на единственность спасения в границах своей организации и способные на мирное сосуществование с другими религиями. Мартин считал, что в современном мире деноминации возникают преимущественно в либеральных, демократических обществах.

В конце 60-х – начале 70-х гг. исследования в области понятийного аппарата сектоведения переходят на качественно новый этап своего развития. Суть этого процесса состояла в смещении акцента с изучения сект на исследование культов.

Во-первых, подавляющее большинство ранних попыток определения понятия «секта» базировалось на исследовании христианства и практически не учитывало множество нехристианских религиозных организаций. С конца XIX в. в Европу и Америку начинают проникать восточные религиозные учения. В 60-70-х гг. XX в. они набирают особую силу и становятся неотъемлемой составляющей нетрадиционной религиозности большинства стран мира. Как уже отмечалось выше, в общественном дискурсе эти организации получили ярко выраженную критическую оценку практически одновременно с их распространением на Западе. Однако серьезное внимание к этим организациям ученых, занимающихся проработкой понятийного аппарата сектоведения, проявилось лишь к концу 60-х гг. По мнению многих ученых того времени, именно понятие культа, при его соответствующей переработке, могло бы стать эффективным средством интерпретации и анализа новой религиозной реальности и соответственно целого ряда иных проблем. Концепции «культа», предлагавшиеся Бэккером и Пфауцом, успешно выполнив свою «миссию» введения и развития этого понятия в его приложении к религиозным организациям, отходят на второй план. Их место занимают новые теории.

Во-вторых, начали постепенно изменяться методы и формы работы уже существующих религиозных организаций. Интерес к этим изменениям в среде исследователей нетрадиционной религиозности также несколько запаздывал. Однако к 70-м гг. ХХ в. наука созрела для выработки новых подходов к переосмыслению феномена сектантства. Новые парадигмы определения основных понятий сектоведения учитывали уже все многообразие религиозных организаций, не вмещающихся в прежние представления о возникновении, структуре и динамике развития христианских сект и не имеющих ничего общего с уже исследованными нетрадиционными религиями. В научных журналах всё чаще появляются работы, подвергающие фундаментальной критике старые подходы к определению базовых понятий сектоведения. Выдвигаются предложения полностью отказаться от любых теоретизирований на тему «церковь – секта» как совершенно бесплодных в научном плане[157 - См. например: С. 71–79. Greeley A. M. The Denominational Society: A Sociological Approach to Religion in America. Glenview: Scott, Foresman & Co, 1972. 266 p.; Goode E. Some Critical Observations on the Church-Sect dimension // Journal for the Scientific Study of Religion. 1967. Vol. 6:1. P. 69–84.].

В 1968 г. Джеффри Нельсон представил первую фундаментальную концепцию культа[158 - Nelson G. K. The Concept of Cult // Sociological Review. 1968. Vol. 16. P 351–362.]. Ученый дополняет предложенный Нибуром, Бэккером и др. континуум «церковь – деноминация – секта» еще одним континуумом «культ – устойчивый культ – централизованный культ – новая религия». Под культом Нельсон понимает группу, основанную на мистическом, психическом или экстатическом религиозном опыте и представляющую собой фундаментальный разрыв с религиозной традицией общества, в которой она находится. Культы лежат в основании всех мировых религий. Секты способствуют разделению мировых религий на различные церкви, деноминации, школы, линии преемственности. Христианство, по Нельсону, на ранних этапах своего развития являлось культом, кардинально отличающимся по своим ключевым характеристикам как от иудаизма, так и от языческих религий того времени. Со временем оно превратилось в новую мировую религию, расколовшуюся в 1054 г. на Православную и католическую церкви и впоследствии породившую множество деноминаций и сект. На первой стадии развития культ представляет собой небольшую неформальную группу, не имеющую систематизированного вероучения и развитых ритуалов. На второй стадии – устойчивого культа – группе удается сформировать определенную организационную структуру, зафиксировать основы вероучения и наладить ритуальную деятельность. В случае основания филиалов и успешного осуществления контроля над ними можно говорить о централизованном культе. Развитое вероучение и ритуальная практика, устойчивая многоуровневая структура и, главное, способность занять доминирующую позицию в окружающей социокультурной среде свидетельствуют, по Нельсону, о возникновении новой религии.

В 1968 г. Джон Колеман выдвинул в качестве основного критерия сектантскости религиозной организации ее организационную нестабильность. Отталкиваясь от Нибура, ученый акцентирует внимание на неспособности секты сохранять на протяжении долгого периода времени в стабильном состоянии все аспекты своей жизни и полагает эту заранее запрограммированную изменчивость основной ее характеристикой. Секта определяется Колеманом как «харизматическая, недавно возникшая диссидентская группа, страдающая организационной нестабильностью, измеряемой в четырех плоскостях: статусе членства, стабильности лидерства, степени конкретности организационных целей, степени преданности членов группе»[159 - С. 64. Coleman J. A. Church-Sect typology and organizational precariousness // Sociological Analysis. 1968. Vol. 29:2. P. 55–66.]. При этом операционализировать данные плоскости предлагается в рамках теории Демераса и Тиссена. Церковь, в противоположность секте, определяется как установленная, бюрократически организованная религиозная группа, с высокой степенью институализации.

Рой Уоллис заслуживает упоминания скорее в связи со своей ранней, весьма необычной концепцией сект и культов, разработанной в 1975 г., чем его же дополнением к ней от 1982[160 - Wallis R. The New Religions as Social Indicators // New Religious Movements: A Perspective for Understanding Society. Ed. Eileen Barker. New York; Toronto: The Edwin Mellen Press, 1982. P 216–231.]и 1984[161 - Wallis R. The elementary forms of the new religious life. London; Boston; Melbourne; Henley: Routledge & Kegan Paul, 1984. 156 p.] г. Культы и секты, по мнению Уоллиса, по сравнению с церквями и деноминациями есть девиантные религиозные организации. Однако культы отличаются от сект тем, что они, равно как и деноминации, обосновывают свое существование в границах так называемой «плюралистической парадигмы истинности», то есть представлений о проявлении истины во множестве разных форм в разных религиозных организациях. Соответственно секты и церкви, по Уоллису, базируются на «индивидуалистической парадигме истинности» или представлении о существовании единственной и неповторимой истины в рамках своей собственной организации[162 - Wallis R. The cult and its transformation // Sectarianism. Analyses of Religious and Non-Religious Sects. Ed. by R. Wallis. London: Peter Owen, 1975. P 35–49.]. Концепция Уоллиса нашла значительное количество сторонников в среде ученых и наиболее часто применялась при анализе трансформаций сект и культов друг в друга.

В 1978 г. Джэймс Ричардсон разрабатывает теорию «оппозиционной концептуализации культа»[163 - Richardson J. T. An Oppositional and General Conceptualization of Cult // The Annual Review of the Social Sciences of Religion. 1978. Vol. 2. P. 29–52.]. В рамках последней культ определяется как организация, вероучение и практики которой противопоставлены доминирующей культуре общества в целом либо его отдельным субкультурам в частности. Культы имеют нечетко фиксированные вероучительные и поведенческие границы. Появление культов и особенности их вероучения определяются доминантными культурными ценностями общества. Так, например, всеобщая акцентуация общества на индивидуализме и рационализме приведет к появлению культов индивидуалистическо-мистической, коллективистско-рационалистической и коллективистско-мистической направленностями. В обществе с коллективистско-мистическими доминирующими ценностями будут возникать культы с индивидуалистическо-рационалистской, индивидуалистическо-мистической и коллективистско-рационалистической направленностями.

В 1981 г. Уильям Сватос предлагает свою концепцию основных понятий сектоведения[164 - Swatos W. H. Church-Sect and Cult: Bringing Mysticism Back In // Sociological Analysis. 1981. Vol. 42:1. P 17–26.]. Под культом ученый понимает некое сообщество людей, сформировавшееся вокруг реальной или легендарной личности. Культы разнятся между собой:

а) по уровню организации (от высоко структурированных групп до аморфных и разреженных общностей);

б) по особенностям членства (от института постоянного членства до ни к чему не обязывающей симпатии к идеям культа разрозненных индивидов);

в) по соотношению с другими религиозными организациями (от культов в рамках традиционных церквей[165 - Здесь Сватос приводит в качестве примера культ Девы Марии в католической церкви.] до полностью оппозиционных по отношению к церквям групп);

г) по специфике содержания (от религиозных учений до нерелигиозных концепций).