Столкновение. Книга стихов

Столкновение

Книга стихов

Владимир Карнаухов

Посвящается Дарье Владимировне

Ещё никто не удержал истину во времени,

кроме самой истины!

Брат Лихой

© Владимир Карнаухов, 2018

ISBN 978-5-4490-0767-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Диктует город улицами строки…»

Диктует город улицами строкиНа афоризм весёлого луча.Из века в век забытые дорогиВсё дальше тянут новые дома.Душа же больше на аллеях парка,Где Лермонтова бюст как знак,Где нам даётся тайная подсказкаНе примерять на повседневность страх.Где купола читают наши мыслиИ позолотой радуют глаза,Где от молитвы стираются границыС осознанным течением добра.Где вал страхует прошлые набеги,И весь простор зов памяти хранит,Когда качался город в колыбелиПод скрип дубов и шелест тихих лип.Его покой в несметной череде,От ложных благ стеной отгородиться,Чтоб каждый мог на пензенской землеЗа мать и за отца своих гордиться.

«Минуя прошлое, не ждите обновлений…»

Минуя прошлое, не ждите обновлений,Года – репертуар нашей судьбы,И если кто-то хочет исправлений,Раздробленную память собери.Законы восприятия туманны,И образы как всполохи в ночиПроносятся путём обманнымРаспавшимися звеньями в цепи.Многострадальны жизненные вехи,И души наши там повреждены,И лечат их сегодня наши дети,А внуки продлевают наши дни.Нам больше надо быть сентиментальнымиИ не казаться странными на вид.Тогда и прошлое отрывками печальнымиНе заморочит горечью обид.

«Сколько выронит небо, столько примет земля…»

Сколько выронит небо, столько примет земля,И смотреть надо будет по лицам,Из кого же идёт на весь свет добротаИ кому надо нам помолиться.Не исчезнет душа из смертельных объятийТам, где дружеский шаг поспешит,Где сложнее всего вырывать из проклятий,Кто уже отчуждением страшит.На сердечном рубце отрицание, страх,Ещё глубже физической боли,И все ценности жизни, что на птичьих правахРазлетаются вмиг с чьей-то воли.Оглянулись и мы, попросили прощенияУ того, кто несёт доброту в этот свет.Да прибудет имя твоё как явление!Со значением веры нести за нас крест.

«Всё больше сердце манит тишина…»

Всё больше сердце манит тишина.В пригоршне отчаяние и бунт,И я иду туда, где добротаВоздействует хотя бы пять минут,Где склонен парк к моим противоречиямИ не мешает высказаться вслух.Где с Божьей помощью остатки человечностиЯ принимаю с его чутких рук.Где собеседник – скромное раздолье,Где с родиной пока ещё на ты,И лечит свежесть от душевной скорби,И возвращает в жизнь от тишины.

«Солнцем нарисованный букет…»

О.К.

Солнцем нарисованный букетВ твоих руках, девочка моя,Улыбайся, мой ясный свет,Я дарю его для тебя.Победа над временемДаёт нам с тобой желание,Мы с редким наслаждениемВ обоюдном сегодня понимании.Любовный шёлк нежен,Искусство изменять мирНами обогащён и поддержан,С букетом, нарисованным одним из светил.

«Роскошь – любить и быть любимым…»

Роскошь – любить и быть любимым,Музыка с небесным значением,Полёт с направлением единым,С неограниченным душевным свечением.Мягкость побеждает силуБез формул и сложностей,Ведёт по щекастому и злобному мируС трогательной возможностью.Любовь – на жизнь ближе,Чем уважение с клубничной начинкой,И она физически горы движетС одинаковой трудностью половинки.Вместе живущие один раз,С прочным интересом во всех делах,Не создаём богемный антураж,Выраженный на шальных деньгах.Своё богатство носим в себе,Наполняя музыкой небесного значения.В почтовом ящике нашей судьбыЛежат письма нашего местоимения.Он и она, для полёта с единым направлениемПредоставляет нам любовный порыв верный,С неограниченным душевным свечением,С роскошью чувственной, необыкновенной.

«Поговорили с осенью о ней…»

Поговорили с осенью о нейКак два хороших знакомых со стажем.Она всегда выносит мой хлам с душевных аллейС опавшими листьями и экологическим саботажем.Её любезности – в откровении холодного дождя,Мои – в тёплых строчках стихотворения.В наших характерах есть опасная черта —Доводить себя до небесного столпотворения.Наши встречи приносят много интересного,Лишённые границы предполагают возможности,Беспокойство силы будоражит душу грешногоИ её эволюцию мятежной тревожности.Она пахнет печалью и свежестью,Печаль предугадывает предсказания,И мы с одинаковой душевной смелостьюИдём друг к другу на очередное свидание.

«Поцелую тебя я спящую…»

Поцелую тебя я спящуюНа остатке нашей взаимности,Ты была в эту ночь настоящая,Освобождённая от примитивности.Я теряю тебя с сожалением,Ты моя духовная смерть.Жизнь как рукопись с изменением,Нельзя вычеркнуть и стереть.Оправдание – черта слабости,К сердцу приставленный пистолет,Я нажал на курок от усталостиВ унизительный свой побег.Поцелую тебя я спящуюИ закрою за собою дверь.Я стрелял в тебя настоящую,В тупике, будто загнанный зверь.

«Поле брани – возрождение России…»

Поле брани – возрождение России.Поколение, потерянное под завалом прошлого.С призраками на брудершафт пьём от бессилия,Закусывая фабулой нашего содержания хорошего.Надо герб подвести под идеологию волшебства,Будем восстанавливать стандартизацию культуры.Геноцид резал серпом и разбивал молотком сердцаС хирургической точностью прокуратуры.Покосившийся забор времени латать руками добровольцев,Выпиливая опять звёзды вместо спасительного креста.Раньше это делали окрылённые комсомольцы,За безбожную пятилетку ломая веру в Христа.Фантастический вымысел признавать как истину,Больше шансов находить и вдыхать славу.Возрождение России даётся через воистину,Как путь русский, народный, выстраданный по праву.

«На Новый год ладонями похлопать…»

На Новый год ладонями похлопать,Чтобы мечта в пространстве ожила,Чтоб, хрупкая, она могла работатьНа благо нам для счастья и добра.На высоту души обогатить миры,В которых мы бесстыдно исчезали,И попросить прощение виныУ тех, кого мы чем-то обижали.При лунном ужине с мерцающим огнёмПоздравить всех, кого мы любим,Молитвой обнадёживать свой дом,Чтоб никогда он не был скуден.На ветках ёлочных нечаянно найтиСвой шар с улыбкой дружелюбнойИ в Новый год с ней радостно войти,С такой же встречной, обоюдной.

«Под капельницей паллиатива…»

Под капельницей паллиативаСосредоточен мой аппетитЗаодно с интригующим корпоративом,Там, где неприлично мужской дефицит.Предновогодние дни всегда под парусом,Поле битвы – праздничный стол,Вот и думай, пока ещё не под градусом,Где гавань ласковых волн.Там, где сказочная ёлкаИ с изумительной фигурой хозяйка,Но её любовное дерзновение так ёмко,Что срывается напрочь гайка.Или в ритме неудержимого танцаБыть на короткой ноге со всеми,Где кубизм вечного испанцаРаскроется в полной мере.Всё же дороже внутренний покой,Обволакивающий свет свечи,Бутерброды с красной икройИ телевизор в новогодней ночи.Под капельницей паллиативаСосредоточен мой аппетит,Есть, конечно, альтернатива,Но новаторство мне вредит.

«Дышит река волной холодной…»

Дышит река волной холодной,Неприветливая в течении своём,С особенностью свободной,С берегами, подмалёванными с обеих сторон.Она не задерживается на действительности,Жизнь человеческая для неё пуста.Выловят вояжёра от легкомысленности,Когда-то утопшего от вина.Замысел водный, впечатление всегда,Будь то на Волге или на Суре,Общение с вечностью без языка!Лицезреть её, сидя на золотом песке.Но сейчас стихия омрачена,Ослабел мороз до дыхания волн,И течёт с особенностью свободной река,С берегами, подмалёванными с обеих сторон.

«Синдром ангела – оберегать…»

Синдром ангела – оберегать,Транквилизаторы заоблачных дозС врачебной этикой выдавать,Снимая рецептурный вопрос.Там, где мы встречаемся, тишина,Палец к губам – предупреждение,Чтобы не произносить зря словаС мучительным произношением.Моя вера бывает надломленной.Супостаты тьмы под личиной,Ищу выход в среде межкомнатной,Разрывая ворот на горле мнимый.В хронологии нет последовательности,Душа выцветшим цветкомЗажата в тисках злободневностиМежду наковальней и молотком.И тот, кто придёт первым:Ангел или скверный супостат —Решается кем-то одновременноНа пути выставленных мне преград.

«Вы по столицам, а я всё по задворкам…»

Карнаухову Ю.

Вы по столицам, а я всё по задворкам,Стихи читаю за углом, в пивной,Где платят люди не монетой звонкой,А русской в хлам загубленной душой.Вы по столицам, а я по переулкам,Дворовой псине делаю поклон,Жаль, что в её оскале мило-жуткомЯ вижу всех своих любимых в прошлом жён.Вы по столицам, а я в пустой квартире,Сметаю строки на бумажный лист.Высиживая, как тот пингвин на льдине,Созвучный мне по крови дрянной стих.Вы по столицам, а я в зелёный бор,Напьюсь до дури свежего раздолья,С попутчицей налажу разговорИ приглашу на винное застолье.Вы по столицам, пора уже вернуться.Я задаю мучительный вопрос:Когда же вам захочется коснутьсяВ своём краю цветения берёз?

«Досмотр сердца откровенен…»

Досмотр сердца откровенен,И, может быть, ещё живаТа сила соприкосновения,Потерянного торжества.Как руки потеряли сон,Не согревая больше имя,Когда одна из двух сторонНе обретает в душе мира.И в холоде осколков льдаЗахвачено противостояние,Где заблудившая слезаЗастыла каплей замерзания.Колючий взгляд звезды ночнойНакроется седым рассветом,И тот, кто станет вдруг чужой,Уйдёт с зажжённой сигаретой.

Февраль

Начнёт кружить нам головы,Небесный сыпать сор.На все четыре стороныМести метельный вздор.Охватит с увлечением,Накрутит снег столбом,Где полным обозрениемПройдётся в голубом.И будет констатироватьПоднятием руки,Кого сугробом миловать,Чью местность занести.Так было, так и будет,Лишь только у воротЕго коней разбудитЗемной коловорот.

«Жизненная липа зафиксировала аборт…»

Жизненная липа зафиксировала аборт,Слёзы застыли в номенклатуре страха.Он принёс ей в больницу бисквитный тортИ от жены выкраденную ночную рубаху.Ей было неполных восемнадцать лет,Ему тридцать четыре, выработанных по полной,Для него она была связь и очаровательный предмет,Для неё – самый любимый и подлый.На правах единственного и возлюбленного персонажаОн появился на одной из выставок всемирного масштаба,Где она с подругой от необыкновенного ажиотажаСмотрела Рафаэля и мало что понимала.Он возник уверенным, неженатым и внимательным,Прошёлся по уже простуженному сердцу обхождением,Манипулируя Рафаэлем как чуть ли не своим приятелемВ эпоху великого Возрождения.Тут же квартира сослуживца оказалась рядом и пустой,Подруга была отправлена в замешательстве на такси.Цена выставки стала сладкой и роковой,С дифирамбами, шампанским и обыкновенным «прости».Щупальца греха обволакивали их полгода,Он с лёгкостью тянул несовершеннолетнее тело на себя.Внезапно открылась его катастрофическая несвобода,Где по российским меркам была большая семья.Жетон, выданный на право беспечно жить,Просроченный, лежал в ворохе обречённости,Жена с выпученными глазами грозила его посадитьВместе с предательством и придуманной влюблённостью.Часы, проведённые девушкой в акушерском отделении,С незаконным выскабливанием человеческой плоти,Привели её к срыву и душевному потрясениюИ вновь открывшемуся кровотечению к ночи.Ей было неполных восемнадцать лет,Ему тридцать четыре, выработанных по полной.Он через неделю узнал, что её больше нет.Самый любимый и подлый.

«В холодные зимние вечера…»

В холодные зимние вечераМы рядом в характере дома,Когда подглядывает свечаВ запахе душистого одеколона.Пожелтевшие акварели на стенеДогадываются о нашей взаимности,Мазки времени ещё в красотеНе потеряли своей картинности.Облако теплоты охватывает зал,Рояль под зелёным чехлом,Он господствовал и волновал,Оставляя музыку на потом.В тебе, как и в доме, загадка,Нужно всегда разгадывать,В зависимости от остаткаСколько свече подглядывать.

«Она в окне с отражённым небом…»

Она в окне с отражённым небом,Фрагмент из фильма почти как у Тарковского.Её тень на асфальте можно обвести меломИ сказать: сохраню твою тень, как у Бродского.Я говорю о девушке в окнеС её максимальной открытостью,Она всегда делает ручкой мне,Привлекая соблазном и подозрительностью.Надо подняться и пригласить её в киноНа один из фильмов ТарковскогоИли принести полусладкое виноИ почитать ей стихи Бродского.Но тогда исчезнет первоначальный свет,Её образ с отражённым небомИ самое ценное, весь эффект,На асфальте обрисованная её тень мелом.

«На солнечной стороне любви…»

На солнечной стороне любвиСветлые ангелы мечут бисер,Записывая в небесные свитки-дневникиЕдинодушие знаков и чисел.Создают удивительные и прекрасные пары,С семейным очагом, с рождением детей,Которые преодолевают вместе любые преградыС безграничным уважением в череде беспокойных дней.У них не пустуют души, не черствеют сердца.Со стороны Бога обнадёживающий рентген,Чтобы не иссякала мера отношения и добраДвадцать четыре часа взамен.На тёмной стороне тьмыЛазутчики-ангелы мечут бисер,Вписывая в скрижали сатаныОбречённость знаков и чисел.Свои пары с роскошными свадьбами и дорогими подарками,С огромными дворцами, с недвижимостью за рубежом,С прикупом, оплаченным действующими банками,Взращённые на горбе и горе чужом.У них не пустуют карманы, им некогда думать о душе,Жертвоприношение приходит неторопливой расплатой.Так, что карающий меч когда ещё чиркнет в судьбеС невосполнимой и горькой утратой.Вроде бы кому какое дело, живи как знаешь!Это же не управдомовский кружок кройки и шитья,Где постоянно отрезаешь и пришиваешь.Здесь, в ангельском бисере, весь промысел и возня.

«Где-то упала суть…»

Где-то упала суть,Где-то взлетела низость.Скорбно-задумчивый путь,Всхлипывает немилость.Так порешай со мной:Ад – он горит в душе?Или безбожной средойРеален на вид вообще?Нетрудно ронять словаО смерти в её идеале.Зачем тогда смысл грехаС огненными печами?Разглаживая нахмуренность лба,Сводя толки до веры.Суть всё-таки от добра,Низость – она от измены.

«Гляжу в окно, думаю о постороннем…»

Гляжу в окно, думаю о постороннем,Ночь лежит пластинкой виниловой,Саксофон затрагивает сердце новогоднимЗвучанием волшебным и дивным.Снег танцует, предрекая интересную встречу,Его выражение в романтике и красоте,С джазом ночным зажигая свечи,С голограммой родных лиц в пустоте.

«Я у облака лечу…»

Я у облака лечуДушу грешную,Дай с тобой я полечуВ даль нездешнюю.Что-то новое найдём,Будем жаловать,Злые ветры обойдём,Путь загадывать.И на ангельском лучеПокачаемся,Улыбнётся ангел мне,Мы покаемся.Будут быстро пролетатьНочи тёмные,Будут звёзды злопыхатьОбречённые.Я у облака лечуДушу грешную,Я на облаке лечуВ даль нездешнюю.

«Труд не сделал из него человека…»

Труд не сделал из него человека,Любовь не сделала его добрей.Он, вышибленный из дверей века,Оказался не в тарелке своей.Хвост из бед и потерьНе остался за стеной прошлого,И он, как социальный червь,Не делает обществу хорошего.Психолог из новой волныВ связке с денежным эквивалентом,Путал воспалённые ему мозгиТеатральным абонементом.Ловил его на словеИз цитат политических деятелей,Подменял пессимизм в народеГосподствующей идеей.Смеялся в лицо действительности,Хотел, чтобы и он тоже смеялся,Но он, разбитый от сомнительности,Вяло всё усмехался.Потом уже, на перекладине турникаВзвешивая раздражённость тела,Он вытягивал сам себя из тупикаВ серое нависшее небо.

«Поверь мне на слово, родная…»

Поверь мне на слово, родная.Такой, как ты, им поискать,И, в зависти своей блуждая,Им просто нечего сказать.Их возмущённый эгоизмЗакис на чеховской диете,И отвлекаемый снобизмДаёт одышку в высшем свете.Не закрывай своё лицоПод слёзной и обидной фразой,Им, обречённым, всем даноМарать лукавством и заразой.Нам добродетель даст ответ,Как подлинное принимаяВесь наш таинственный секрет.Поверь мне на слово, родная.

«Место встречи – Земля, космодром межпланетный…»

Место встречи – Земля, космодром межпланетный.Где в предутренних сумерках плачет роса,Где давление сосен антиподом ракетным,Высотой непомерной вошло в небеса.Место встречи – Луна, среда кратерного обитания.Где звучит мелодия в пепельной тишине,Где транзит предчувствия и ожиданияЖдёт на прогретой солнечной стороне.Место встречи – Марс, с красными флагами.Где бьют в барабаны вестники бед,Где красными бурями, кровавыми ранамиПрошёлся когда-то марсианский совдеп.Место встречи – Венера, любовные страсти.Где играет с огнём ангел злой Люцифер,Где ладонью прикрыты интимные частиУ богини Венеры кому-то в пример.

Из прошлого

Вы мылись за своим окномВ тени густых деревьев,И откровенный ваш наклон —Одно из лучших звеньев.Скользило мыло по груди,По бёдрам, по ногам,И треугольник темнотыПокоя не давал.Мы замирали за забором,Где каждый из своей щелиС своим мальчишеским задоромСиял в своей любви.Вечерней пятницей мы жили,И как французское кино,Когда вы воду приносили,Включалось кадрами оно.И ждали мы последний миг,Когда в последний разВы опрокидывали в крикС водой священный таз.

«Во сне увидел молодость свою…»

Во сне увидел молодость свою,Что разлилась истомой под лопаткой,Как будто перед выбором стою,Не понимая доли своей сладкой.Дыхание волнующих минутНа зеркале чужом не отразилось,И по спине поглаживает кнут,И время от потери не взбесилось.И от улыбки мамы хорошо,От теплоты её мне жить ещё приятно,И на душе по-прежнему светло,И просыпаться тяжело обратно.Пустой задел не принесёт удачи,С обмана не начнётся лёгкий путь,И надо где-то поступить иначе,Чтоб оставался шаг всё повернуть.

«Я к вам пришёл, стоял у двери…»

Я к вам пришёл, стоял у двери,Жал кнопку вашего звонка,И вездесущие соседиСрывали пломбу с языка.Слова ломали осторожность,Гремели как дверной засов,И летаргическая склонностьМеняла вихри полюсов.Сентенция подъездной жизниВ буквальности со всех сторон.Рукопожатия излишни,Пророческий висел укор.Она здесь больше не живёт,Пора определиться?А он уже который годЗадумывал жениться.Бесспорно, выход был один:Уйти, пожав плечами.Я к вам сегодня приходил,Но опоздал с делами.

«Сырость, отчего же сырость?..»

Памяти В. Панина

Сырость, отчего же сырость?Чьи-то слёзы на ветру?Да, бедой несправедливостьВыцарапывает мглу.Шёл ведь, под ноги смотрел,Мог не сомневатьсяИ, родимый, не сумелИз воды за берег взяться.У судьбы была раздача,Говорок над речкой стих,Встала в позу неудача,Обнажив у смерти лик.Опознать было непростоМужа, брата и отца,Тайну выдала полоскаОбручального кольца.Перепрятать надо больПод огромный камень,Не ходить дорогой тойВ мрачности окраин.Сырость, отчего же сырость,Чьи-то слёзы на ветру?Да, бедой несправедливостьВыцарапывает мглу.

«По плечу ли мне молодость ваша?..»

По плечу ли мне молодость ваша?С красотой вашей десятибалльной,С вакцинацией от бриллиантового эпатажаВ королевстве многоликого зазеркалья.Статус чешет репу стёртой фалангой:Как жить в гармонии с такой королевой?Если нет миллионов на счету в банке,Тогда под зад тебе, друг, коленом.

«Выкатили солнышко, которое когда-то закатили…»

Выкатили солнышко, которое когда-то закатили,Болезненные мечтания протирали тряпкой,Живое вещество, как душа, на уровень добра определили,С горячим сочувствием слезу вытирали украдкой.Формулировки жизненных нареканийСтыдливо вытесняли из сердечных провалов,Тепло лучей с проблесками сиянийУже обогревали уютом от всевозможных ударов.Подобное захотели отметить семейным ужиномС гусем, закалённым духовным огнём.Купили пива холодного дюжинуИ морочили головы пятизвёздочным коньяком.Вышло опять к столу оскорбительное словоИ поменяло тональность семейного разбора.Наутро закатили с вспышками солнышко сноваВ состоянии ненавистного похмельного синдрома.

«Похолодели пальцы от волнения…»

Похолодели пальцы от волнения,До глубины её донырнул,Пропуская земное исчисление,Тело гуттаперчевое гнул.Очевидность прекрасных формОт интимных нот до симфонийСоздавала непредсказуемый штормВ грехе из плоти и крови.Гнали каналами любвиСладострастие к конечному исходу,Где ловец и зверь на путиНашли выгоду и свободу.За пределами недосягаемостиНа вспышку чувств отреагировали,Но оплавленные свечи реальностиУже в подсвечниках не пульсировали.

«Мы друг другу сказали нет…»

Мы друг другу сказали нет,Развернулись, пошли домой.Я не крикнул тебе вослед,Ты не крикнула мне «Постой!»Глубина нескончаемым стономОвладела провалом в душе,Оскорбительно била морозом,Раздражала в дневной глухоте.Был мятеж от избытка любви,Всё равно никуда нам не деться.Я не дам просто так вот уйти,Догоню, чтоб опять нам согреться.Посмеялись видавшие виды деньки,Задержали разлад отношений,И стояли мы снова напротив одни,Безмятежные от прощений.

«Бесконечность через смерть…»

Бесконечность через смерть.Кровотечение души через догму,Разум как культ стереть,Остальное – отношение к дому.Тапочки, оставленные у порога,Халат на щитке кровати,Процесс смягчения БогаЧерез остаточное восприятие.Любовь на плечах разлуки,Ослабленных от крика и плача,Больничная палата в оконной скуке,Которая уже ничего не значит.С миру по нитке на покаяние.На бесконечности есть остановкаС разновидностью предписания,Где выдаётся заслуженная путёвка.Потом уже исчезающий шар,Двор с клумбой цветочной,С включением машинных фар,Освещающих путь бессрочный.

«Коньячный рассвет из своих рук…»

Коньячный рассвет из своих рукРазливаю по сто пятьдесят дома,И всё, что происходит ранним утром вокруг,Закусывают лунными дольками лимона.Нехитрая формула эстетического трактата,В котором упрощается дружеское поведение,Приводит обычно нашего братаК поднятию промежуточного настроения.Информационный поток выражаемых словНетрадиционен и щедр на похвалу,Но кто-то переходит границу основ,Как шпион пограничную полосу.Женский идеал за накуренным дымомУспешно построил знаковые плотины,Принимая иногда попытки прорываСвоей уже придерживающей половины.Погожее весеннее утро.Коньячный рассвет растворился до синевы,Выпроваживать сердцем всегда неуютно,С неизменным и досадным для кого-то, увы!

«Была женщина, как май…»

Была женщина, как майПри зелёном взоре.Хочешь – ей стихи читайПрямо на природе.Вытерся сухим платкомС выцветшим рисунком,А желал быть бобылёмС кожаною сумкой.Рокот майкою прикрылНа своей груди,Чтоб не слышно, как травитФибрами души.По молоденькой травеВёл её за руку,Подглядел в её лицеПрячущую смуту.Пожалел, втянул в объятьяПри зелёном взореИ полез, нахал, под платьеПрямо на природе.

«Возвращает зима меня в строй…»

Возвращает зима меня в строй,