скачать книгу бесплатно
– Давай ты для начала примеришь его, а то вдруг не подойдёт. – И Амелия приняла платье из рук служанки. – Ступай за ширму и сними свои вещи, а я тебе его подам. Беата, по-прежнему чувствуя сильное стеснение, осталась стоять на месте.
– Ну что же ты, иди, – настойчиво повторила принцесса. – Сначала ты, а потом я.
Беатрис оробело зашла за плотную ткань ширмы, и Амелия резким движением задернула её. Затем, крадучись на цыпочках, подошла к двери и, ухватившись за ручку, резко толкнула дверь от себя. Снаружи послышался глуховатый стон, и что-то бухнулось на пол. Принцесса выглянула за дверь. На полу, потирая ушибленный нос, растянулся Ричард, застигнутый врасплох у замочной скважины.
– Что, носик больно? – с язвительной усмешкой спросила сестра.
– Могла бы поаккуратнее с дверью, – поднимаясь на ноги, прогнусавил обиженно принц.
– С дверью, пожалуй, да. А вот с теми, кто подглядывает в замочную скважину, только так и надо.
Ричард, ничего не ответив, продолжал молча щупать свой покрасневший нос.
– Теперь слушай меня… – сказала Амелия полушёпотом, поманив к себе братца мизинцем.
Он подставил ухо, и сестра принялась что-то быстро ему нашёптывать. Принц же, разинув от любопытства рот, охотно кивал головой и азартно сновал туда-сюда зрачками. Затем они оба вернулись в комнату и принцесса, подойдя к ширме, спросила:
– Уже можно подавать платье?
– Я… не знаю… – послышался из-за ширмы сомневающийся голос горничной.
И тогда принцесса резко одёрнула рукой завесу и отшагнула в сторону. Беата по-прежнему стояла одетая в своё кофейное платье, поверх которого был повязан белый кружевной фартук. Конопатое лицо принцессы в одно мгновение сделалось малиново-красным.
– Почему? – старательно сдерживая гнев, спросила она. – Почему ты не начала переодеваться?
– Мне показалось, что вы с кем-то разговариваете, – ответила Беата. – Я ведь на службе и, возможно, меня уже разыскивают. Так что будет лучше, если я пойду. Поклонившись, она направилась к выходу. Но тут с ней решил заговорить принц, стоявший у двери.
– Постой, – обратился он к горничной. – Это был я. Я пришёл, чтобы пригласить сестру на скачки. Ваш хозяин решил устроить показ лошадей, и матушка велела нам одеться подобающе для этого зрелища. Похоже, Королева сменила гнев на милость, и нам будет дозволено прокатиться на одном из этих породистых красавцев. Она желает, чтобы мы показали хозяевам своё умение. Так что ты можешь пойти с нами, если захочешь.
– Да, это будет здорово! – подтвердила принцесса. – Я и мой братец знаем несколько особенных трюков, которым нас обучал наш придворный инструктор Морган. Но для этого тебе необходимо переодеться. Вот твой вечерний наряд. – И Амелия снова протянула горничной выбранное ею платье.
На этот раз Беата приняла подарок, поблагодарила принцессу и снова спряталась за ширму. Всего через каких-то пару минут она легонько одёрнула плотную завесу и предстала перед наследниками в своём новом облачении. Платье пришлось ей в пору, впрочем, в этом не было ничего удивительного, ибо по росту и сложению Беата почти не отличалась от принцессы. Ричард с изумлением вытаращился на служанку, которую вплоть до этого момента считал жалким насекомым за её сословное происхождение. Прирученный мохнатый паук для наследника престола значил больше, нежели эта безродная, ничем неприметная простолюдинка, о существовании которой он забыл бы уже к ужину. Но сейчас… сейчас она блистала перед ним в этом новом роскошном наряде, словно омытая дождём фиалка. Потрясённый таким чудесным преображением, Ричард даже не заметил, как отвис его подбородок. Беата привычно скрестила руки на юбке. Под пристальным взглядом королевских отпрысков она стыдливо краснела и не смела поднять глаза. Затянувшуюся молчаливую паузу прервал голос принцессы:
– Ого! Вижу, братец мой воспылал страстью к очаровательному созданию. В последний раз я видела у него такое глупое выражение лица, когда он втюрился по уши в дочь нашего камердинера. Несмотря на королевскую кровь, его отчего-то всегда тянет к че… – принцесса осеклась на полуслове, чтобы не выдать своего презрения к безродной челяди.
– Ты всегда припоминаешь мне эту столетнюю историю, – старательно сохраняя безразличие на лице, отозвался Ричард. – Я просто хотел сказать, что ей очень идёт это платье. Во дворце она вполне могла бы сойти за дочь какого-нибудь советника или даже фрейлину. Ей не хватает только банта с королевским вензелем.
Беата, не смея поднять глаза на наследника, тихо спросила:
– Вы позволите мне посмотреться в зеркало?
– Конечно, – ответил принц и поспешил развернуть к ней большое прямоугольное зеркало, стоявшее возле дамского столика.
Беата не ожидала, что платье так идеально сядет по её фигуре, будто портной специально снимал с неё мерку.
– Скажи, – обратилась к горничной Амелия, – когда ты выбирала платье из моего гардероба, ты присматривала его для меня или для себя? Такой удачный выбор… Просто невероятно.
– Определённо, фрейлина, – повторил Ричард, бесцеремонно разглядывая с головы до ног и без того смущённую Беату.
– В таком случае, может быть, ты пригласишь даму на танец, а я буду аккомпанировать вам на этом клавикорде, – предложила брату Амелия и указала рукой на старый музыкальный инструмент, незаметно притаившийся в углу под ажурным вязанным покрывалом.
– Да, но… – замялся вдруг Ричард, – возможно, дама не умеет танцевать.
– Ты ошибаешься, братец. Уверена, для тебя это будет сюрпризом.
Принцесса подошла к инструменту, смахнула на пол покрывало, открыла крышку и небрежно пробежала пальцами по клавишам.
– Он, конечно, сильно расстроен, придётся сыграть что-нибудь попроще.
– А как же ноты? – спросил обескураженный наследник, пытаясь сопротивляться воле сестры, которая всё же уязвила его самолюбие тем, что понудила танцевать с какой-то горничной.
– Я кое-что помню наизусть. Итак, Ричард, ты готов? Или ты только на словах такой пылкий поклонник женской красоты, – напирала Амелия.
– Вроде, – брякнул растерянно Ричард.
– Вроде – у бабки на огороде, – передразнила его сестра. – Мне же надо знать, что ты собираешься танцевать.
– Сыграй что-нибудь медленное. Я опасаюсь сбиться. Когда ведёшь в паре с какой-нибудь фрейлиной, всё получается легко, а сейчас я не знаю свою… партнёршу.
– А может, робеешь?
– Просто боюсь отдавить ей ноги.
Принц подошёл к оцепеневшей от страха Беатрис и изящно поклонился.
– Не откажите мне в удовольствии танцевать с вами, – сказал он и небрежно вытянул вперёд правую руку.
Беата вспомнила, чему её когда-то учила герцогиня: «Дама, принимая приглашение, кланяется в ответ и молча подаёт руку». Но рука отчего-то не поднималась, она будто онемела. Беата снова почувствовала мелкую, хладную дрожь, побежавшую по телу. Принц, видя робость своей партнёрши, ухватил её левую ладонь и положил себе на плечо. Сам же одной рукой прикоснулся к её талии, а другую подставил так, чтобы Беата вложила в его ладонь свою. Он не приближался слишком близко, выдерживая достаточное расстояние, чтобы не смущать даму и дать ей почувствовать немного свободы. Видя уверенное поведение своего кавалера, Беата перестала испытывать неловкость и обрела, наконец, ту раскованность в движениях, которая так необходима в танце. Страх куда-то улетучился, и она решила про себя: «Будь что будет!» Принц же, вытянувшись по струнке и задрав кверху подбородок, с важностью провозгласил:
– Я готов!
– Ну, тогда поехали. – Амелия выпрямила осанку и ударила по клавишам своими тонкими пальцами.
По комнате разлилась чудесная мелодия. Принцесса и в самом деле хорошо играла на клавикорде, но поскольку инструмент был расстроен, это обстоятельство её сильно раздражало, и поэтому всякий раз, когда он начинал фальшивить и издавать дребезжащие звуки, она с отвращением морщилась. Ричард, как опытный танцор, увлекал партнёршу за собой, ведя её по кругу в такт узнаваемому мотиву. Беата, окончательно преодолев скованность, плавно повторяла за ним все те несложные, скользящие движения, которые разучила с герцогиней Ллойд на танцевальных уроках и позже часто исполняла, кружась во дворе с воображаемым кавалером под свой собственный напев. Когда-то в этой же самой комнате из множества прекрасных кукол маленькая девочка выбрала себе для сопровождения на прогулке сказочного принца. Она усаживала его рядом с собою за обеденным столом, разговаривала с ним по ночам в своей кроватке, делилась секретами. Безмолвная тряпичная кукла казалась ей близким другом, с которым можно было поделиться своими тревогами в минуты отчаяния, когда в их доме поселилась беда. И друг всегда покорно выслушивал, не прекословил, не докучал глупыми советами. Беата очень привязалась к своему игрушечному принцу, и эта привязанность убедила её в том, что внутри обычной куклы, набитой опилками, бьётся самое настоящее сердце, только очень маленькое. Настолько маленькое, что его даже неслышно. А ещё Беата тайно жалела о том, что её принц был невысокого роста. Ведь если бы он был таким же, как все мальчики в округе, она бы танцевала с ним каждый день. И вот теперь, спустя годы, когда время детских восторгов осталось позади, когда тяжкий труд и нужда развеяли все наивные фантазии в её голове, давно забытая мечта так нечаянно, совсем не ко времени вдруг взяла и сбылась. Как будто невидимый волшебник, который знал обо всех потаённых желаниях девочки с городской окраины, взмахнул своей палочкой и подарил ей эту невероятную сказку. И вот она кружится в упоительном танце под звуки завораживающей мелодии с настоящим принцем. Тем самым принцем из её вечерних грёз, близким другом, искренним и великодушным. Как он прекрасен. Как легки и изящны его движения. Как он заботлив и внимателен. Ведь её воображаемый принц всегда был таким же чутким и понимающим. Беатрис хотелось взглянуть Ричарду в глаза, но она отчего-то страшилась и никак не могла пересилить себя. Ей нравились прикосновения его тёплых ладоней. Сквозь струящиеся звуки клавикорда Беата слышала, как сильно колотится её сердце. Кровь жарко приливала к щекам, и всё вокруг вращалось в каком-то сумасшедшем вихре. Это была та самая чарующая магия танца, о которой когда-то говорила герцогиня. Маленькая Беата тогда не понимала, что имела в виду её наставница. Да и теперь, если бы она попыталась рассказать о своих чувствах, вряд ли смогла бы подобрать нужные слова, чтобы описать это волшебство. Впрочем, так всегда случается, когда душу переполняет безудержный, искрящийся восторг… Музыку прервал громкий стук в двери. Чарльз в испуге застрял на месте и резко оглянулся на свою сестру. Беата, так внезапно вырванная из головокружительного танца, будто очнулась ото сна и тоже замерла, цепенея от сильного волнения. Амелия бесшумно прикрыла крышку клавикорда. Дверь отворилась, и в комнату вошла королева в сопровождении фаворита и хозяев дома.
– Значит, вот как! – сходу напустилась она на провинившихся чад. – Как я могу требовать от своих поданных беспрекословного подчинения, если даже мои собственные дети игнорируют наставления матери.
Принц с видом преступника, осуждённого на казнь, понуро уткнулся глазами в пол. Принцесса же, напротив, будто не замечая материнского гнева, с вызывающим спокойствием наблюдала за развитием ситуации.
– Насколько я помню, – сказала королева, – вам было определено наказание ввиду отвратительного поведения, которым вы оскорбили гостеприимных хозяев этого дома, а, значит, унизили и меня. И что же я вижу: вместо штудирования латыни, у вас бал в самом разгаре?! Ричард, потрудись объяснить, чем вы тут заняты. И почему не прошло и двух часов, а в вашей комнате уже такой бардак?
– Это не я… то есть, я это… в общем, это была не моя затея, – заикаясь и путаясь в словах, начал оправдываться принц. Он уже отпустил руку Беаты, которая стояла рядом ни жива-ни мертва. – Это Амелия предложила мне станцевать с домработницей и взялась подыграть на клавикорде.
– Амелия, это была твоя идея? – испросила королева, с укоризной взирая на дочь.
– Да. Но у меня вовсе не было мысли нарушать запрет на развлечения, – невозмутимо проговорила принцесса. – Просто я подарила одно из своих платьев этой горничной. Ведь она сегодня много трудилась, прибирая дом к нашему приезду, и помогала мне выбирать вечерний наряд. Было бы несправедливо не отблагодарить такую добросовестную работницу. Платье пришлось ей в пору. Вот тогда-то я и подумала, а почему бы наследному принцу ни презентовать танец этой девочке из простого народа. Ведь многие при дворе и мечтать не смеют о такой чести. Оказалось, она прекрасно танцует.
– Это благородно, ваше величество, – чуть подавишь вперёд, молвил граф Готлиб над ухом самодержицы.
– Вы в самом деле так считаете? – поинтересовалась она у хозяина замка.
– Безусловно. Я бы даже сказал, по-королевски.
– Пожалуй, вы правы, – поразмыслив, ответила великодержавная мамаша, тронутая такой высокой оценкой поведения своих чад. – Вы и впрямь обладаете редким талантом убеждения. Немногим советникам под силу вот так запросто, одной короткой фразой склонить монаршью волю от недовольства к расположению.
– Я всего лишь высказываю своё мнение, ваше величество, не пытаясь никого выгораживать. На мой взгляд, поступок весьма достойный.
– Вы меня окончательно убедили, – сказала она и обратила свой полегчавший взор на детей. – Быть по сему, я отменяю свое наказание и разрешаю вам принять участие в сегодняшнем показе. Надеюсь, великодушный хозяин дома будет снисходителен к неблагодарным гостям и позволит вам оседлать его прекрасных скакунов.
– Почту за честь, ваше величество, – любезно согласился Готлиб.
– Амелия, пускай горничная поможет тебе облачиться в костюм наездницы. Только прошу тебя, не затягивай с переодеванием. У тебя не так много костюмов для верховой езды, чтобы можно было запутаться в выборе.
– Матушка, позвольте мне взять её с собой, – приторным голоском заластилась к матери принцесса.
– А это ещё зачем? – удивилась королева.
– Я хочу, чтобы эта девочка всюду меня сопровождала.
– Тебе не хватает твоего брата?
– Она очень хорошо справляется со своими обязанностями. Я, например, только что чуть не уронила этот старый гардероб. Вещей на нём висит тьма, а сам он едва держится на ножках…
– Ну хорошо-хорошо. Избавь меня от своих причитаний. Я жду вас у вольера. Поторопитесь.
С этими словами Клотильда в компании хозяев и неотлучного фаворита вышла из комнаты.
– И я ещё причитаю, – злобно проворчала ей вслед принцесса. – Она не понимает, что это единственный способ избавиться от её бесконечного брюзжания. Мне головомойки от придворных репетиторов хватает, которых она наняла на мою погибель. А ты, мой дорогой братец, опять со страху заикаться начал. – Амелия презрительно смерила взглядом Ричарда.
– А что я должен был сказать? – в жалкой попытке оправдаться, стыдливо прогнусавил наследник. Ему было неприятно, что родная сестра выставила его тюфяком перед какой-то служанкой. – Ведь это же ты предложила. Я по твоей милости мог просидеть в заточении все два дня, зубря латынь, будь она трижды проклята. Для меня это страшнее виселицы.
– Однако же, как ты словоохотлив, когда надо на кого-то свалить вину. И это вместо того, чтобы защищать меня от неё.
– Ты так говоришь, будто матушка какой-то враг, от которого надо защищаться.
– Простите, что я снова вмешиваюсь, – неожиданно прервала разгорающуюся перепалку Беата. – Её величество велели поторопиться с переодеванием. Может быть, не стоит подавать лишний повод для расстройства вашей матушки.
– Ты слышала? Не только тебе надо переодеться, – уцепился принц за удачный повод прекратить спор, понимая, что начинает сдавать позиции в словесной дуэли. – Хоть я и наследник престола, всё же уступаю очередь моей сестре. Не тяни, пожалуйста. – Сказав это, он выскользнул из комнаты, оставив Амелию и Беату вдвоём.
Принцесса, сузив щёлки глаз, тем же презирающим взглядом проводила брата и властно приказала горничной:
– Подай тот красный костюм.
.............................
Во дворе скопилось множество народу: королевская свита, бургомистр, настоятель местного собора, городской судья, советники и прочие сановные лица Валенсбурга расположились за столом летней веранды; гвардейцы её величества и любопытная прислуга толпились возле вольера – все собрались поглазеть на то, как наследники престола будут демонстрировать конные трюки. Для этого лично самим графом были отобраны надёжные, объезженные скакуны. Шерсть их была вычищена до блеска, гривы и хвосты аккуратно подстрижены. За невысоким бревенчатым ограждением по круглому вольеру грациозной поступью вышагивала пара молодых рысаков гнедой и рыжей масти. В центре вольера стоял конюх, низкорослый седовласый старичок с добрыми, слезящимися глазами по имени Берак, который время от времени резким щелчком своего длинного хлыста подгонял жеребцов. Чуть позже к нему присоединился высокий и подтянутый Лоренцо, с видом знатока наблюдавший за резвой трусцой приготовленных к состязанию коней – он лично отвечал за безопасность наследников. За накрытым столом, посередине, под шёлковым навесом величаво восседала королева в утянутом розовом платье, поверх которого красовалась мантия, подбитая мехом горностая. С искренним восторгом и любопытством она взирала на породистых, разномастных скакунов, молодцевато гарцующих по кругу. Слева от государыни пустовали два места, приготовленные для принца и принцессы. Далее в шеренгу растянулась королевская свита. Одинаково худые и бледнолицые фрейлины в роскошных шёлковых нарядах, не переставая, махали пышными веерами, жеманились, интересничали и перешёптывались между собой, то и дело поглядывая на мускулистых гвардейцев. Министры королевского двора после сытного обеда усиленно боролись со сном. По правую десницу от августейшей особы расположились хозяева Каймангрота, приглашённый на торжественный приём бургомистр Гарольд Флэнеген – о нём автор замолвит словечко в своё время, далее по списку чиновники городской управы – все они были одеты в шёлковые кружевные рубашки, бархатные камзолы с золочёной вышивкой и плотно прилегающие панталоны. Судя по всему, королева неплохо разбиралась в лошадях. Она увлечённо расспрашивала хозяина о каждом жеребце, которого выводил на показ конюх, и Готлиб в свойственной ему манере подробно и многосложно излагал особенности очередного красавца, указывая на его тонкие, порой неуловимые отличия.
– Ваше величество, обратите внимание на этого редкого вороного арабского скакуна, как высоко задран его хвост. А ещё, если повнимательнее присмотреться, то можно заметить, что переносица у него слегка вогнута.
– Чудесный конь! – восклицала Клотильда. – Я в него просто влюблена. Ах, какое изящество, какая грация, какие аристократические манеры!
– Я приказал оседлать для наследного принца чистопородного ахалтекинца, а для её высочества – маститого красавца-голштинца. Полагаю, ваши детки останутся довольны таким предложением.
– Прекрасно. Ричард и Амелия тренировались у самого Альфреда Моргана.
– О, это великий мастер верховой езды! – в очередной раз проявил свою осведомленность граф, чем вызвал немалое удивление королевы.
– Однако же, господин Готлиб, вы меня сегодня не перестаёте удивлять. Вам известны такие имена. И это здесь, в провинции. Сюда, наверное, и сплетни-то столичные долетают с опозданием на годы.
– Старая привычка уделять внимание подробностям, ваше величество.
– Не опасаетесь за своих лошадок? Принц и принцесса лихие наездники.
– Если они тренировались под началом такого известного жокея, как мистер Морган, я уверен, это будет успешный и полезный опыт для моих любимцев.
– Вы абсолютно правы, граф, мои дети замечательно управляются с лошадьми. Вот только я с детьми не могу управиться. Трудный возраст, знаете ли… И ведь строго-настрого велела не задерживаться, а их всё нет и нет, – снова закипая, выказала своё раздражение королева.
– Кажется, я их вижу, – вытянув шею, сказала одна из ближних фрейлин, не переставая махать пышным веером.
– Луиза, ты себе так воспаление заработаешь и меня простудишь. Сейчас же прекрати махать! – приказала Клотильда бледнолицей барышне, и та вмиг свернула веер.
В самом деле, к вольеру торопливым шагом направлялись принц Ричард и принцесса Амелия. Вслед за ними поспешала Беата в своём новом наряде, украдкой поглядывая на толпившуюся публику, которая, к немалому её удивлению, угодливо перед ней расступалась, очевидно, принимая за юную придворную фрейлину. Беатрис очень хотелось, чтобы в ней признали ту самую девочку с окраины Валенсбурга, при этом не переставая восхищаться тем, как она выглядит. Чтобы матушка, увидев дочь, ахнула от восторга, а Мартин своим намётанным глазом портного оценил покрой платья, пошитого по последнему писку моды и то, как оно безукоризненно сидит на ней. Но ничего этого толпа не замечала. Дворня льстиво улыбалась, кланялась и уступала дорогу только потому, что так было заведено. Кем заведено и когда, никто того не ведал, но кто-то поделил весь мир на избранное сословие, ни в чём не знающее меры, и бесправный сброд, неизбалованный скупой судьбой. Простой люд, теснившийся возле ограждения, увлечённо следил за происходящим внутри вольера, где к тому времени развернулось самое настоящее представление. Лоренцо оседлал гнедого коня и погнал его по кругу, на ходу исполняя эффектные трюки, такие как скачка стоя в стремени, соскок с посадкой в седло через круп коня, езда спиной вперёд, волочение и прочее. Всё это он исполнял лихо, с задором, под бурные овации восхищённых зрителей. Королева в сердечном умилении любовалась виртуозным мастерством своего фаворита. На каждый такой ловкий трюк она реагировала восторженным рукоплесканием, и вся свита, вторя её величеству, тут же отзывалась бурными аплодисментами и похвалами. Как уже упоминалось выше, специально для принца и принцессы были приготовлены два объезженных скакуна. Конюх ещё раз проверил, крепка ли на них сбруя, и уступил место кузнецу, который, присев на корточки, взялся осматривать жеребцам копыта. Бдительный приказчик, завидев королевских наследников, поспешил им навстречу. Подскочив к вольеру, он возник у них на пути, будто шляпистый мухомор, и, изобразив благоговейный поклон, масляным голоском отрекомендовался:
– Ваше высочество, позвольте преставиться, личный распорядитель графа Готлиба, Жак Меро. Мне поручено организовать для вас променаж на этих двух прекрасных жеребцах. Наш конюх уже завершил все приготовления, поэтому вы можете принять участие в увеселительной прогулке по манежу, как только пожелаете.
– Благодарю вас, господин Меро, – кичливо задрав подбородок, ответил принц. – Уже не терпится оседлать этого игреневого красавчика. Надеюсь, он не строптив?
– Не извольте сомневаться, ваше высочество. Кони объезжены и послушны, – отрапортовал управляющий и пнул ногой сидящего к нему спиной кузнеца, давая понять, чтобы тот убирался прочь.
Кузнец медленно распрямился на нетвердых ногах и заплетающимся языком, сжёвывая слова, пробубнил:
– Всё готово, господин Меро, можно ехать.
Он обернулся, и Беата ужаснулась: перед ней стоял Дэйв Фрост, бывший подмастерье мастера Ларса Эклунда, её отца. Что с ним стало! С той поры, когда Беата видела его в последний раз, прошло всего несколько лет, и за это время он изменился до неузнаваемости: поросшее щетиной лицо сильно исхудало и осунулось, а из-под полей низко надвинутой на лоб кузнечной шляпы смотрели потускневшие глаза. Принцесса брезгливо поморщилась, увидев эту помятую фигуру с запущенным лицом.
– Уступи дорогу их высочеству, болван! – в гневе выругался на него Меро.
Дэйв, понурив голову и покачиваясь, отступил на пару шагов назад. Сердце Беаты сдавило от жалости при виде такой унизительной сцены. И хотя все эти годы она гнала прочь от себя любое напоминание о человеке, отрёкшемся от её отца и предавшем забвению их дружбу, всё же смотреть, в кого превратился когда-то близкий их семье друг, было нестерпимо больно. Беата в глубине души надеялась, что Дэйв узнает её, но он по-прежнему тупо таращился туманным взглядом в пустоту, оставаясь безучастным к происходящему вокруг.
– Ну раз всё готово, стало быть, по коням! – бойко объявил принц и, вставив правую ногу в стремя, ловко запрыгнул в седло.
А следом и принцесса Амелия в красном костюме наездницы лихо оседлала своего вороного голштинца. Беата с восхищением смотрела на то, как Ричард уверенно и красиво держит осанку, слегка покачиваясь в седле, и, как конь, чувствуя на себе опытного наездника, покорно повинуется его командам. Принцесса, заметив, что горничная не сводит глаз с её брата, приблизилась к нему вплотную и слегка притянула его к себе за рукав. Ричард завалился набок и Амелия стала что-то нашёптывать ему на ухо.
– Зачем тебе это? – спросил он, удивлённо взглянув на сестру.
– Будущим монархам следовало бы уяснить одно правило: долг платежом красен. Я спасла тебя от гнева матушки – ты обещал меня слушать. Так что изволь, – ответила принцесса.
Развернув коня, она обратилась к Беатрис:
