Город Порталов. Планета Сунне-Твеген. Том Второй

Владимир Гудыменко

Город Порталов. Планета Сунне-Твеген. Том Второй

Глава 1

Эпизод 1. Пробуждение

– Администрация сети ресторанов «БагФудс» слушает, – ответила София, сидя в кресле из кожи мохнатого верблюда.

– Мне нужна София Чарльзон, – раздался знакомый голос в трубке.

– Это я. Вы по поводу вакансии уборщика?

– Нет. Это доктор Курар.

– Простите, сразу не узнала вас.

– София?

– Что?

– Он вышел из комы. Но его состояние остаётся тяжёлым , – спокойно сообщил Курар.

София молчала.

– Вы меня слышите?

– Да… да, слышу, – прошептала она, вытирая слезы.

– Приезжайте. Я все расскажу.

– Спасибо… Я еду , – сказала София и положила трубку.

Она сидела не в силах пошевелиться. Два года ожидания изменили ее жизнь. Она училась жить без отца, не теряя надежды. Часто представляла, как они снова пойдут в кино, выберутся за город, будут болтать ни о чём. Но за эти годы всё изменилось. София прошла путь от уборщицы до управляющей сетью из десяти кафе. Её успех был огромен – и она гордилась собой.

Теперь, когда мечта сбылась, София внезапно поняла: она не готова. Радость сплелась с тревогой. Гулко и неровно билось сердце. Она встала, глубоко вдохнув, стараясь собраться с мыслями.

Накинув пиджак, София коротко отдала распоряжения, оставила заместительницу за главную и, выходя из офиса, почувствовала, как внутри всё дрожит. По дороге в больницу набрала номер Стрегвига.

– Привет, волосатик, – сказала она, улыбаясь сквозь волнение.

– Привет, принцесса. Я как раз хотел тебе звонить. У меня сюрприз.

– Стрегвиг, случилось чудо, – голос её дрогнул. – Папа пришёл в себя. Я еду к нему. Представляешь?

– Ого… Я… очень рад, – растерянно ответил он.

– А что за сюрприз?

– Эм… ничего. Давай, езжай. Потом расскажешь.

– Хорошо. Целую тебя.

– И я тебя, – ответил он, глядя на лежащие перед ним билеты.

Крафт уже знал о пробуждении Дарвина.

– Слишком рано. Я ещё не готов, – мрачно думал он.

Теперь, когда после открытия портала Альфо Солдберг стал ещё могущественнее, было ясно: он не оставит их в покое. Крафт стиснул зубы. Оставалось лишь одно – удержать ситуацию под контролем.

Он глубоко вдохнул, собрался с мыслями. Пора было поговорить со Стрегвигом.

Дверь кабинета открылась.

– К вам пришел… молодой гоминоид, – сообщила секретарь, осторожно постучавшись.

– Впусти его, – коротко кивнул Крафт.

В кабинет вошёл запыхавшийся Стрегвиг.

– Здравствуйте, – поздоровался он, пытаясь выровнять дыхание.

– Присаживайся. Запыхался. Что случилось? – с лёгкой улыбкой спросил Крафт.

– Лифт был переполнен, решил подняться по лестнице, – ответил Стрегвиг, опускаясь на стул.

– На двадцатый этаж. Похвально, – Крафт с оттенком гордости оглядел сына, но его взгляд вдруг застыл. Лицо стало жёстче. – Что это за лиловый галстук на тебе?

– Купил на распродаже. Нравится?

– Снимай.

Стрегвиг замер.

– Я сказал – снимай, – повторил Крафт уже без улыбки.

– Можешь объяснить, что случилось?

– Мы с тобой договаривались. Ты носишь только ту

– одежду, которую я тебе дарю. Только её.

Стрегвиг помнил, как отец настаивал на том, чтобы он носил верхнюю одежду из специальной ткани, прошитой Стразуритом. Но галстук?

– Ты серьёзно? Думаешь, кто-то станет целиться в галстук? – недоумённо спросил он.

– Дело не в этом.

У Стрегвига оставалось много вопросов, на которые он так и не получил ответов.

– Тогда в чём? Почему я не должен носить ни часов, ни браслетов? Почему нельзя надеть кроссовки? Кто вообще будет целиться в обувь? И почему шорты можно, а футболку – нет? Это ведь нелогично.

– Дело не только в Стразурите.

– Объясни.

– Не могу. Просто знай – это для твоей безопасности. Любая вещь, которую ты надеваешь, должна быть от меня. Хочешь галстук – будет тебе галстук, но мой.

Стрегвиг молчал. Он не понимал, но не спорил. Слово отца для него было законом.

– Вот и договорились. А теперь расскажи, как дела? С трудоустройством всё в порядке? Документы подал?

– Да, с утра всё подал, – коротко кивнул Стрегвиг.

Крафт на миг замолчал, будто подбирая слова.

– Я должен спросить кое-что ещё , – произнёс он наконец, голос стал еще твёрже. – Два года назад ты встречался с одной девушкой… Софией Чарльзон, верно?

Имя повисло в воздухе, Стрегвиг почувствовал себя в ловушке. Крафт внимательно следил за реакцией сына, но тот сохранял внешнее спокойствие.

– Нет, – коротко ответил Стрегвиг.

– Что «нет»? – переспросил Крафт, чуть повысив голос.

– Я перестал с ней встречаться, как только ты сказал, – сдержанно ответил сын, стараясь не выдать своих чувств.

– Правильно. Нам не нужны межрасовые браки

– хладнокровно произнёс Крафт.

Стрегвиг внутренне сжал кулаки, но лицо не дрогнуло. Он знал: всё это – отговорка. Отец, выросший среди южан, не мог всерьёз верить в подобные предрассудки. Он боялся другого. Возможно, София могла стать ключом к его прошлому – к связям, которые следовало бы навсегда забыть.

– Ты сделал правильный выбор, сын, – продолжил Крафт, откинувшись в кресле. – Помни: доверие – это роскошь. Мы не можем себе её позволить.

Стрегвиг кивнул, но в его глазах уже застыл холод. За притворной покорностью зрела злость. Он знал: отец не скажет правды. И всё же теперь это было не так важно. Главное – сохранить отношения с Софией.

Крафт уловил напряжение в его взгляде и нахмурился.

– На сегодня все. Можешь идти.

Как только дверь закрылась, Крафт поднял трубку и набрал номер.

– Выезжай на Юг. Дарвин очнулся. Мой сын рядом с его дочерью. Сделай так, чтобы он не встретился с её отцом. Пока я не решил, как с этим быть.

– Всё будет сделано, – последовал сухой ответ.

Пока Крафт пытался примериться к новым обстоятельствам, София уже была в больнице. Доктор Курар встретил ее с серьёзным выражением лица.

– Прежде чем вы зайдёте к отцу, мне нужно кое-что вам объяснить, – произнёс он, пригласив её в кабинет. Голос его был мягким, но в нём чувствовалась тревога.

София кивнула, стараясь взять себя в руки, хотя внутри нее всё дрожало. Ей показалось, будто судьба отца вдруг целиком легла на её плечи.

– Пациентам, вышедшим из длительной комы, требуется время на восстановление, – начал доктор, задумчиво поправляя очки. – Речь, память, зрение, слух – всё это возвращается не сразу. Сейчас он настолько ослаблен, что ему трудно даже открыть глаза. Память фрагментарна: для него «вчера» – это день инцидента, который привёл к коме.

– Он поправится?..– спросила София, с трудом сдерживая слёзы.

Доктор вздохнул и отвёл взгляд.

– Полностью, возможно, никогда. Какие-то способности вернутся, но не все. Каждый случай индивидуален. У молодых шансов больше. А вашему отцу уже сорок три – в нашем виде это возраст, когда организм начинает терять устойчивость. Но мы будем надеяться на лучшее.

София застыла. Мысль о том, что отец может остаться навсегда в таком состоянии, сжала сердце.

– Я сделаю всё, что смогу, – твёрдо сказала она.

Курар одобрительно кивнул.

– Главное сейчас – ваша поддержка. Ему нужно знать, что он не один.

Он проводил её к палате. София глубоко вдохнула, перед тем как открыть дверь. Там, за ней, был не просто отец – там её ждали новые испытания.

Когда она вошла, Дарвин выглядел почти так же, как и прежде. Он всё ещё лежал почти без движения в капсуле, поддерживающей оптимальные условия: стабильную температуру, насыщенную кислородом атмосферу, защиту от инфекций.

В палате находилась медсестра – она только что ввела лекарство в специальный отсек. Единственным отличием от прежнего состояния было то, что герметичное стекло, раньше скрывавшее пациента от внешнего мира, теперь было сдвинуто вниз, спрятано в корпус устройства.

София замерла на мгновение, оглядывая капсулу, и только теперь заметила: пальцы отца едва заметно дрогнули на покрывале – почти неощутимое движение, которое легко можно принять за случайный рефлекс. Но сердце её учащённо забилось от надежды: возможно, это первый знак, что тело отзывается, начинает возвращаться к жизни.

Медсестра тихо кашлянула, привлекая её внимание. Мягко улыбнувшись, она указала на мониторы – те показывали слабые, но устойчивые сигналы.

– Это может быть началом, – тихо сказала она. – Иногда такие движения указывают, что мозг снова начинает «слышать» тело. Пока это всего лишь рефлексы, но они важны.

С этими словами медсестра покинула палату, оставив Софию наедине с отцом. Она села на стул рядом, затаив дыхание. За два года она много раз представляла этот момент – и даже мысленно репетировала, что скажет ему, когда он проснётся.

Но в её воображении отец был прежним: сильным, энергичным, живым. Она никогда по-настоящему не задумывалась о последствиях комы. Конечно, раньше она часто говорила с ним, когда капсула была ещё закрыта – рассказывала о своей жизни, о работе, о мечтах, будто он слышит.

Но сейчас… сейчас, когда этот момент действительно настал, она не могла вымолвить ни слова. Всё, что было заготовлено, исчезло – будто кто-то перекрыл кран, и речь замерла где-то в груди.

– Привет, пап, – наконец прошептала она. Голос дрожал, но был мягким, как шёпот надежды.

Дарвин молчал. Но его веки слегка затрепетали – еле уловимое движение, будто крылья бабочки на ветру. И этого было достаточно, чтобы сердце Софии наполнилось теплом.

– Я здесь. Ты проснулся…– прошептала она, преодолевая внутренний ступор. – Всё ещё впереди. Главное – ты здесь.

Осторожно она потянулась к его руке и сжала её, едва касаясь – будто боялась причинить боль.

– Ты не один, пап. Я здесь. И всегда буду.

Кожа была холодной, но в ответ – лёгкое, почти незаметное движение его пальцев. Она замерла. Боялась поверить, что это не иллюзия, не сон.

София уже собиралась заговорить снова, как вдруг услышала его голос – тихий, хрипловатый, словно сквозь забытый сон:

– Где Алетта

и дети?.. – с трудом шевеля губами, повторил он: – Где Алетта и дети?

София оцепенела. Она не ожидала этого. Готовилась к их разговору, да, но не к такому началу. Его первые слова оказались ударом: он спрашивал о её матери, о братьях и сёстрах – о семье, которой больше нет.

Его голос, еле слышный, отозвался в ней эхом прошлого, пробудил воспоминания о тех днях, когда они были вместе. Она знала, что однажды этот вопрос прозвучит, но в глубине души надеялась, что не сразу.

И вдруг – резкий сигнал. Монитор вспыхнул тревожными огнями, линии на экране начали судорожно прыгать вверх и вниз.

София вскочила и выбежала из палаты, чтобы позвать врачей.

Вскоре София нашла медсестру и доктора Курара. Медсестра поспешно ввела лекарство – на этот раз в соседнюю капсулу. Через несколько секунд тревожный сигнал стих, а графики на мониторе выровнялись.

– Всё в порядке, София, – спокойно сказал доктор Курар. – Состояние стабилизировалось. Это был лишь кратковременный всплеск – организм постепенно просыпается.

– Он… он говорил, – выдохнула София, глядя на Дарвина. Голос её стал тише. – Он спросил о маме… о братьях и сёстрах.

Доктор задумчиво кивнул.

– Это, скорее, хороший знак. Значит, память у него частично сохранена. Но сейчас ему нужен покой. Приходите завтра, если сможете. Ему нужно время, чтобы адаптироваться.

– Хорошо, доктор, – кивнула София, всё ещё ошеломлённая.

Курар посмотрел на неё внимательно, с долей сочувствия.

– Постарайтесь не волноваться. Мы будем следить за его состоянием. Если что-то изменится – я сразу вам сообщу.

София молча кивнула, не в силах подобрать слова.

***

На следующее утро София с самого начала дня встретилась с хозяевами сети «БагсФуд» – Мамой Багси и Большим Дарсом. Она поделилась с ними новостью о пробуждении отца. Те искренне обрадовались за неё. За годы работы София зарекомендовала себя как надёжный, инициативный сотрудник и благодаря упорству доросла до должности директора их заведений. Но для Мамы Багси и Большого Дарса она стала не просто коллегой – почти дочерью. У них не было своих детей, и они всегда относились к ней с особой теплотой.

– Не волнуйся, бери столько времени, сколько потребуется, – подбадривала Мама Багси. – Я пока возьму на себя твои дела.

– Конечно! А то ты с этой своей многозадачностью совсем отняла работу у стариков, – со смехом добавил Большой Дарс.

– Правда, спасибо вам. Это так много для меня значит., – сказала София с искренней благодарностью.

Она знала: в трудный момент они всегда поддержат её. И сейчас это было особенно важно.

По дороге в больницу София позвонила Стрегвигу и предупредила, что ближайшие дни полностью посвятит отцу. В разговоре она осторожно намекнула, что им, возможно, пора познакомиться.

Перед тем как войти в палату, София присела на лавочку у входа. Её охватил страх: вдруг всё будет, как вчера? Как ответить на вопрос, которого она боится? Мысли путались, сердце бешено колотилось, ладони были влажными от напряжения. Она сжала руки в кулаки, чтобы собраться.

– Будь что будет, – подумала она и, глубоко вдохнув, вошла.

Она тихо прикрыла за собой дверь, стараясь не шуметь – вдруг отец спит. Сначала ей так и показалось. Но, приблизившись, она заметила, что Дарвин приоткрыл глаза.

София замерла, будто увидела не родного человека, а мифическое существо, способное исчезнуть при резком движении.

– Привет, пап, – прошептала она.

Секунда тишины.

– Привет, доченька, – так же тихо ответил он.

Он больше не спрашивал о семье. София не знала, забыл он всё или, наоборот, помнил слишком хорошо и не хотел тревожить её. Возможно, он почувствовал её внутреннее напряжение и решил не давить.

Следующие несколько дней она оставалась с ним каждый вечер, а иногда и ночевала прямо в палате. Постепенно его состояние улучшалось. Когда его перевели в обычную палату, София быстро подружилась с медсёстрами и познакомилась с другими пациентами – она всё чаще проводила там вечера и чувствовала себя уже частью этого маленького мира.

Прошло около двух месяцев, прежде чем Дарвина выписали. Он всё ещё не мог ходить и передвигался в инвалидной коляске, но по сравнению с его недавним состоянием и это было настоящим чудом.

За всё это время Крафт так и не появился.

Эпизод 2. Новый мир

– Вот он. Наш дом , – с гордостью сказала София.

Перед Дарвином возвышался четырёхэтажный дом. Район был скромным, но аккуратным, с продуманной архитектурой. Фасад, покрытый кристаллическим энергостеклом, отражал солнце, словно здание светилось изнутри. Вечером панели меняли цвет, и улицы выглядели особенно красиво.

Они поднялись на третий этаж. Лифт открылся в коридор с тёмными панелями. София набрала код и вкатила отца внутрь.

– Я выбрала эту комнату для тебя , – сказала она с улыбкой, указывая на дверь в глубине. – Самое тихое место в квартире.

Комната была меньше прежней, но не казалась тесной. Односпальная кровать, стол у окна, шкаф и кресло – всё просто, но удобно.

– Я постаралась, чтобы тебе было уютно, – добавила София, внимательно на него глядя.

– Мне уютно, – с улыбкой ответил Дарвин.

Остальная часть квартиры сочетала кухню и гостиную: светлые стены, песочный пол, минимум деталей, максимум комфорта. В центре стоял обеденный стол, у стены – тёмный диван и проекционный экран. Несколько полок, пара кресел и стеклянный столик завершали композицию.

За раздвижной дверью находилась комната Софии – ярче, теплее, с личными мелочами, отражающими её характер.

Дарвин молча осматривал жильё, провёл рукой по гладкой поверхности стола. Новый дом. Новая жизнь.

Внезапно его взгляд зацепился за слегка поношенный лиловый галстук, небрежно брошенный на спинку кресла. Он точно не из его гардероба.

– Любопытный аксессуар. Он чей?– с удивлением спросил Дарвин.

– Это?.. – София слегка смутилась, но тут же собралась. – Его забыл мой парень . Мы уже вместе почти три года. Я обязательно тебя с ним познакомлю.

Дарвин застыл, переваривая услышанное. В его памяти она всё ещё оставалась девочкой, его маленькой дочкой. Конечно, он понимал, что этот момент рано или поздно должен наступить – ещё до его комы у неё появились школьные приятели, да и вышла она из детского возраста. Но всё равно такие изменения оказались неожиданными.

–  Три года…

Осознание пришло внезапно: её жизнь изменилась. Пока он лежал в капсуле, она росла, влюблялась, строила своё будущее – без него.

Он кивнул, стараясь выглядеть спокойным, но внутри всё ещё не мог с этим смириться.

– Понятно , – произнёс он ровным голосом. – Расскажешь е о нём как нибудь… позже.

София уловила его напряжение, но не стала акцентировать на этом внимание. Понимала – ему нужно время, чтобы привыкнуть ко всему, что он пропустил.

– Скажи, доченька… А что с нашим прежним домом? – спросил он, внимательно глядя на неё.

Она опустила голову, словно провинившийся школьник.

– Я… продала его, – тихо призналась она.

В груди всё сжалось, но Дарвин не перебил – просто слушал, позволяя словам лечь так, как они должны.

– Сначала я взяла взаймы у дяди Крафта, но этих денег не хватило, чтобы оплачивать твоё лечение в капсуле жизни. Я надеялась, что ты очнёшься намного раньше… но всё затянулось.

Она тяжело вздохнула, сцепив пальцы в замок.

– Я устроилась работать уборщицей, но этого едва хватало на жизнь. Тогда я решила продать наш дом. На вырученные деньги купила эту квартиру, оплатила лечение и хотела вернуть долг дяде Крафту… но он отказался брать. Тёти помогали, все, кроме Бонетты.

Дарвин слушал молча. В его взгляде не было ни укора, ни жалости – только усталое понимание того, насколько жизнь изменилась.

Он на мгновение прикрыл глаза, будто прислушиваясь к себе. Мысли теснились, вытягиваясь в один ясный вывод: молчать больше нельзя.

– Дай мне, пожалуйста, позвонить, – сказал он, отъезжая на инвалидной коляске в сторону своей комнаты.

– Хорошо. Кому ты собираешься позвонить? – спросила София.

Дарвин на мгновение замолчал, затем твёрдо произнёс:

– Крафту. Крафту Айсборну. .

Он быстро набрал номер. После пары гудков на другом конце раздался знакомый голос:

– София, привет. У тебя что-то срочное? Я сейчас немного занят.

– Срочное, – коротко ответил Дарвин.

В трубке повисла пауза.

– Здравствуй, Дарвин, – спокойно продолжил Крафт, но в голосе чувствовалась лёгкая натянутость.

– Мне нужно увидеться с тобой. Это важно , – уверенно сказал Дарвин.

– Я очень занят. Давай я позвоню тебе завтра, и мы договоримся…

– Завтра я буду у тебя в кабинете. В девять ноль-ноль, – отчеканил Дарвин и, не дожидаясь ответа, нажал отбой.

***

В восемь тридцать утра Дарвин добрался до здания Тайной полиции округа Гэйт. Он никак не мог привыкнуть к инвалидной коляске, и это раздражало. Особенно злило сочувствие со стороны окружающих – он не считал себя беспомощным и не хотел, чтобы его таким воспринимали.

На пропускном пункте его сразу узнали.

– Здравствуйте, полковник. Пожалуйста, пройдите через сканер, – сдержанно произнёс дежурный, указывая на проверочный пункт.

Дарвин узнал его – тот работал ещё три года назад, в старом здании Тайной полиции.

После завершения сканирования к нему подошёл незнакомый гоминоид-северянин в чёрном деловом костюме.

– Дарвин Чарльзон? – уточнил он.

– Да. А вы кто?

– Меня прислал Крафт Айсборн . Он поручил сопроводить вас, если вы прибудете раньше назначенного времени.

Дарвин усмехнулся:

– Назначенного, значит… Ну, веди.

Сотрудник молча кивнул и повёл его к лифту. Приложив карту-ключ, активировал панель. Двери разъехались в стороны беззвучно.

– И сколько же здесь этажей? – спросил Дарвин, разглядывая цифры на панели.

– Двадцать, – коротко ответил тот.

Дарвин покачал головой. Прежде таких зданий он не встречал. Их строительство требовало колоссальных вложений, и позволить себе это могли только элита или корпорации.

Северянин, заметив его задумчивость, спокойно добавил:

– Не каждый день увидишь такое, верно?

– Да, – холодно отозвался Дарвин. За эти годы многое изменилось, и он это чувствовал.

На нужном этаже они прошли через несколько коридоров. Наконец, у кабинета их встретила секретарь – молодая девушка-северянка.

– Присаживайтесь… – начала она, но, заметив коляску, запнулась. – Простите. Вам сюда, – быстро поправилась она, указывая на место у дивана для посетителей. – Полковник Крафт Айсборн скоро подойдёт.

Ожидание показалось Дарвину невыносимо утомительным. Особенно на фоне его прежней жизни, где слово «ждать» не имело к нему никакого отношения. Он то и дело смотрел на часы, а в перерывах между этим «развлечением» наблюдал за девушкой-секретарём.