скачать книгу бесплатно
Разум. Том 1. Землянин
Владимир Гергиевич Бугунов
Судьба забрасывает молодого землянина в звездные дали, где бушует пожар войны между цивилизациями Кольца Разумных Миров и Империей Тьмы. Герой романа Ким Русс попадает в плен к огунам, жителям империи, но вырывается из их лап, попадая при этом в другое измерение, в другой мир. Там он встречает свою любовь, Ласу Астер и эта любовь помогает ему преодолеть все препятствия.
Владимир Бугунов
Разум. Том 1. Землянин
Пролог
Высокий, худощавого сложения оператор центрального пульта Межгалактической Службы Спасения мерно вышагивал на своих длинных ногах вдоль рядов мониторов, размещённых по всему периметру круглого зала диспетчерской. Сюда стекалась информация о всех сколько-нибудь значительных событиях и происшествиях, случившихся в различных секторах Содружества Цивилизованных Миров, и по которым требовалось вмешательство или помощь со стороны МГСС.
Он даже вздрогнул, когда один из мониторов начал пульсировать красными вспышками, а по залу разлился мелодичный, но требовательный звуковой сигнал, призывающий его занять своё место за пультом. Пэрос Съю активировал монитор пульта, и вскоре на нём стала появляться цифро-буквенная информация: «ПТ, С2048, Г 17, СВ 3 (что означало: планета Турус, система звезды 2048 в галактике 17, находящейся в третьем секторе вселенной). В окрестностях планеты обнаружено искусственное космическое тело неизвестной конструкции со следами сильных разрушений поверхностных защитных оболочек. Наружная оболочка практически полностью уничтожена. Вторая защитная оболочка, особенно в носовой части корабля, также имеет значительные повреждения. Третья имеет несущественные повреждения. Не пострадавшей выглядит только четвёртая, внутренняя оболочка защиты. Принадлежность корабля выяснить пока не представляется возможным. Пилот неизвестного корабля – гуманоид класса два, находится в анабиозе, жизненные функции находятся на критическом уровне. В настоящее время он доставлен на Турус. Принимаются экстренные меры по его реабилитации. Данные по предположительной идентификации пилота и корабля прилагаем…».
«Странно, – подумал Абред Саат, в очередной раз перечитывая полученную информацию, – за более чем столетнюю службу на посту директора МГСС СЦМ мне ещё не приходилось сталкиваться с подобным».
Конечно, информация была слишком сжатой, чтобы делать далеко идущие выводы, и всё же интуиция подсказывала: событие это далеко не рядовое.Существо, подобное нам, вдруг оказывается на борту небольшого космического корабля с чудовищно сильной системой защиты. Его конструкция странна и необычна. Такого не может быть! Все создаваемые в Содружестве космические аппараты ещё на стадии проектирования заносятся в глобальную базу данных и о них известно всё, вплоть до последнего винтика.
И ещё одно обстоятельство насторожило Абреда: в мирах Содружества давно забыли о войнах между цивилизациями, военные корабли остались лишь в музеях истории, а самые мощные полицейские кораб-ли имеют всего лишь двухуровневую систему корпусной защиты. А здесь – целых четыре уровня!!
– Биллан! Зайдите ко мне, – отрывисто сказал он, склонившись над коммуникатором.
Почти сразу же на пороге его кабинета появилась розовощёкая, белокурая секретарша в свободно развевающемся голубом одеянии, удачно скрывающем несколько полноватую фигуру.
– Я вас слушаю, эрдонс Саат.
– Выясните, кто из инспекторов нашей службы находится в настоящее время на Турусе или вблизи него. Дайте туда энтограммой вот эту информацию.
Он подвинул к ней распечатку принятого сообщения со своей резолюцией.
– Подробные отчёты по этому делу направлять мне каждую неделю.
– Я вас поняла, эрдонс.
Биллан грациозно повернулась и, мягко покачивая своей кругленькой попкой, выплыла из кабинета.
Ласа Астер, инспектор МГСС, упаковывала свой дорожный ранец перед отправкой в Центр для отчёта и предвкушала прелести своего заслуженного отдыха после трёхмесячной изнурительной работы на Танте. Мимоходом она посмотрела на своё отражение в зеркале, занимавшем всю торцевую часть её одноместного номера в одном из модулей городка испытателей, и грустно вздохнула. Под глазами появились тёмные круги, чуть осунулось лицо… Нет, она чётко выполняла указания местных медицинских светил: давилась витаминизированными пастами, принимала по несколько часов в тантанские сутки лучи Элса, каждый третий день бултыхалась в чудодейственных сероводородных озёрах долины Страта.
Но её деятельная, кипучая натура не выдерживала и минуты покоя. Она вконец задёргала техников и рабочих, пока шёл монтаж сети грозоразрядных пушек, но добилась своего. Теперь каждая цепь вулканов южного полушария Танты была взята под прицел чудопушек и повторения катастрофических последствий их недавнего извержения уже не будет. А значит, жизни переселенцев теперь ничего не грозит. И в этом немалая заслуга девушки, посылающей ей свой воздушный поцелуй. Ласа ещё раз улыбнулась своему отражению.
Дальше, как говорится, дело техники: мощные грозоразрядные пылеуловители при очередных извержениях начнут сражаться с выбросами и обеспечат первозданную чистоту атмосферы планеты в считанные дни и даже часы. Поэтому Ласа Астер умывает руки – ей здесь больше нечего делать. Местные спецы доведут начатое дело до конца и без неё. Она закинула ранец за плечи и обвела взглядом своё пристанище, но свою короткую прощальную речь произнести не успела. Звуковой сигнал включившегося монитора и сообщение, появившееся на нём, заставило её застыть на месте.
– Да, эрдонс Саат, вы могли бы найти менее занятую особу, которая вместо неё и так уставшей от копоти и суеты, понеслась бы на этот, к слову сказать, прекрасный Турус.
Впрочем, Центр прав: от Танты до Туруса всего лишь один пространственный переход. Будем считать, что ей просто не повезло оказаться в это время и в этом месте, а это значит – ей вновь придётся окунуться в новые заботы и хлопоты, отложив на потом честно заработанный отпуск. И всё же в душе она была недовольна. По сравнению с грандиозной работой по укрощению вулканических выбросов на Танте, находка какого-то космического куска металла рядом с Турусом была, пусть и не рядовым, но частным случаем.
Она ещё раз мельком посмотрела на своё отражение в зеркале. На неё смотрела высокая, хорошенькая, нет, пожалуй, красивая, кареглазая улыбающаяся девушка с копной огненно-рыжих, отливающих медью волос, с задорно торчащим остреньким носиком. В обрамлении припухлых губ искрились от безукоризненной белизны прекрасные зубки.
– Ну что ж, Ласочка, пора в путь, – подмигнула она своему отражению, а в памяти всплыли полузабытые стихи первооткрывателя Туруса Тиира:
Ждёт Турус вас благословенный
И лирсов аромат блаженный
Для путника отрада.
Покой и отдых – что вам надо?
И тут же усмехнулась. То, что для гуманоида класса три, коим был Тиир, может показаться чем-то мощным и запашистым, для девушки гуманоидов класса два, как она, было не таким величественным, а запах лирсов иногда действовал просто угнетающе. Ласа за свои пятнадцать лет работы инспектором МГСС лишь однажды побывала на Турусе, этой благоухающей ароматами цветов планете, среди которых лирсы – огромные цветы-деревья действительно были венцом дикой природы этой планеты.
Уже засыпая в кабине конверторного спрямителя пространства, она скомандовала себе:
– Ласочка, сообщи о своей задержке на Турусе мамочке, пусть она пока не печёт мои любимые вестинги…
Станция пространственного перехода мягко вытолкнула Ласу Астер и её немногочисленных попутчиков под матовое сияние Полияра, звезды Туруса. Её ноздри затрепетали от навалившегося шквала запахов, исходящих от тысяч видов цветов, произрастающих в этом раю. Голова, кружившаяся после пространственного броска, ещё больше затуманилась, когда она почувствовала елейный, еле уловимый аромат цветов-лирсов…
ГЛАВА 1
Ким реально почувствовал, что он жив, когда услышал сквозь дрёму ещё спящего сознания незнакомую речь. Он различил два голоса: один – мужской, дребезжащий и явно старческий, второй принадлежал девушке или молодой женщине, он был высоким, напористым и в то же самое время тёплым, что ли. Не понимая, о чём говорят эти двое, он прислушивался к тембру, произношению звуков и… удивился самому себе. Он запросто мог бы на слух определить любой язык любой цивилизации Кольца Разумных Миров. Пусть не понять дословно, но определить, кому принадлежала эта плавная, слегка цокающая речь.
Его обожгла неожиданная мысль, а может ему так и не удалось прорваться, и он угодил в лапы каких-нибудь неизвестных ему союзников огунов, язык которых ему был неизвестен? И всё же появившееся при пробуждении тревожное чувство опасности постепенно уходило из него, лишь в глубине мозга пульсировала непреходящая резкая боль. Наконец, он решился и открыл глаза. Его голое тело было прикрыто лёгким синим покрывалом, облеплено датчиками, липучками со странными шарообразными прибамбасами, обвешано проводами и трубками. Лежал он в стеклянном ящике-саркофаге.
Тотчас же над ним склонились двое: старик с худощавым, вытянутым лицом, серыми глубоко сидящими глазами, седым ёжиком волос на голове и девушка с внимательно смотрящими карими глазами, продолжающая что-то говорить мужчине. Её блестящие медно-рыжие волосы волнистой копной спадали вперед, и она недовольно морщилась, убирая их коротким поворотом головы. Старый «ёжик» произнёс несколько вопросительных фраз, обращаясь к Киму, но, не дождавшись ответа, лишь пожал плечами и что-то коротко сказал девушке. Та, видимо соглашаясь с ним, кивнула головой и всё-таки, потеснив старика, стала настойчиво задавать свои вопросы. Ким Русс одинаково безразлично пожимал плечами и разводил руками, отвечая им на своём языке:
– Я не понимаю вас.
Контакт явно не получался. И тут девушка, подав вполне понятный предупредительный жест, одновременно относящийся и к нему, и к старику, быстро отошла к стеллажу у противоположной стены помещения и вернулась к ним с прибором, чем-то отдалённо напоминающим диктофон. Она подключила прибор к верхнему разъёму саркофага, и тотчас же почти к губам пилота опустилась блестящая штанга с раструбом на конце и знаками дала понять: мол, говори, хоть что-нибудь говори.
Ким облизнул разом пересохшие губы и внятно произнёс:
– Я не понимаю вас. Я почти ничего не помню, что было со мной до моего пробуждения. Я помню, что должен был вырваться из плена. Меня преследовали, потом вспышка и… я отключился. Я не знаю, как попал к вам и кто вы… Где я?
Чувствуя, как волна слабости начала вновь его накрывать, Ким почти кричал последние слова, хотя девушка и старик под конец услышали только горячечный, еле различимый шёпот. Старик, убедившись, что пилот заснул, поманил девушку в сторону.
– Признаться, уважаемая, за свою многолетнюю практику общения, э-э-э, с себе подобными, я ни разу не слышал этого, я бы сказал, экзотического языка. Я ничего не понял, вот в чём вопрос! Думаю, вы тоже.
– Да, док, – задумчиво произнесла Астер, – мне тоже показалось, что его язык, да и голос действительно необычны. Его речь грубовата, отрывиста и со-вершенно не имеет отношения ни к содру, нашему единому универсальному языку Содружества, ни к большинству языков известных мне миров. Надеюсь, дешифратор речи быстрее нас справится с проблемой опознавания его языка.
Вечером, находясь в аналоговом центре планетарной службы спасения она запустила данные записи речи незнакомца в компьютерную систему и стала терпеливо ждать результатов. Через широченное окно зала мягко струил свет Полияр, жёлто-красный красавец, диск которого уже коснулся горизонта. Бутоны огромных цветов лирсов в лучах заходящего светила зажглись изумительно чистым рубиновым светом. Их лепестки, отороченные кипенно-белой каёмкой, прямо на глазах стали быстро сжиматься в тугие купола, а над ними начали смыкаться верхние защитные треугольные лепестки-створки. Последние лучи солнца утонули за горизонтом и все лирсы: и маленькие, и огромные башни старых лирсов как по команде увенчались глянцево поблескивающими куполами ракушек этих, ни на что не похожих, цветов…
Мягко запищал зуммер выходного сигнала компьютерного пульта. Ласа повернулась к монитору и её брови моментально взлетели вверх от удивления. Машина вещала:
– Алфавитный набор, диалектикофонетическая основа, слоговая связь искомого языка не поддаётся идентификации ни с одним языком миров Содру-жества, как цивилизованных, так и нецивилизованных сообществ гуманоидов всех пяти существующих классов. Введённый объём слов недостаточен для разработки языка общения… Далее следовало предложение о вводе более полного набора букв и звуков неизвестного языка.
– Да кто же он такой?! – недовольно пробурчала Астер и, упрямо тряхнув головой, повторно загрузила в компьютер ту же вводную, уже почти уверенная, что и на этот раз результат будет прежним.
Не теряя времени она запросила филиал центра Истории Содружества на Турусе с просьбой сообщить ей о всех известных доисторических, мёртвых и ушедших в небытие языках, когда-либо существовавших в мирах Содружества.
В экваториальном поясе планеты сумерки были короткими и за окном вступила в свои права ночь. На небе всё ярче разгорались звёзды, а над горизонтом показался небольшой, ослепительно блестящий диск искусственного солнца. У Туруса их было три. Они выполняли различные функции, главной из которых была конденсация энергии и передача её на приёмные станции планеты. Внизу, под окнами лирса-дома, где сейчас находилась Астер, чередующимися красно-жёлтыми полосами светились движущиеся дорожки-транспортёры, проложенные между соседними домами-лирсами. Тишину нарушало только монотонное жужжание чрева компьютера и мелодичная музыка, льющаяся из малогабаритного квинтора, вмонтированного в нишу стены. Вскоре одна за другой на мониторе появилась информация на запросы Ласы. Но ни утешения, ни ясности она в них не нашла. Аналоговый центр вновь предлагал значительно расширить базу данных, а филиал центра Истории ответил, как обрубил: подобного языка ни в какие эпохи развития Содружества не существовало!
Будучи молодым, но достаточно опытным специалистом, она понимала, что, несмотря на частность случая спасения подобного ей существа, невозможность идентификации его языка – это абсурд, нонсенс, этого просто не могло быть. Сотни миллиардов разумных существ Содружества имели тысячи языков, диалектов, наречий, но ни один из них не имел ничего общего с тем, что она слышала из уст спасённого пилота неизвестного корабля.
– Кто же он? – в который раз повторяла Астер, прислонив разгорячённый лоб к прохладному остеклению окна. В памяти всплыл образ таинственного не-знакомца. А он, пожалуй красив, этот гость из космоса. Она вспомнила его лицо. Высокий, крутой лоб, светлые волосы крупными локонами обрамляющие лицо с правильными чертами, лихорадочно блестящие и источающие боль глаза с пронзительно глубокой синевой…
– Надо же, голубоглазый, а это большая редкость в наших мирах, – подумала она. И снова вспомнила и даже почувствовала боль, которая хлестала из глаз и запёкшегося рта этого парня. По её спине мурашками пробежал неожиданный холодок. Ничего подобного она не испытывала наверное уже лет двадцать…
Тогда, ещё десятилетней девчонкой она купалась в беззаботном счастье жизни на своей родной Цирре. Со своими сверстниками, достигшими этого возраста, она училась летать на первом, подаренным отцом экранолёте. На её родной планете не было крупных и даже средних по размерам материков. Над поверхностью бескрайнего океана, покрывавшего всю поверхность Цирры, на разных расстояниях друг от друга, отстояли большие и совсем крошечные острова, где и жили цирряне. Каждый остров напоминал райские кущи. Трудолюбивые жители построили в толще скал заводы, фабрики, склады, шахты. Между островами сновали океанские суда. Но наиболее быстрым и любимым транспортным средством циррян были экранолёты самых разных конструкций и предназначенных для разных целей – перевозки грузов, пассажиров, туристов. Вот именно тогда, пустившись в свой первый полёт, Ласа едва не разбилась о скалы, не справившись в какой-то момент с сильным порывом ветра. Буквально в десятке метров от россыпи острых камней её подхватил захватом своего экранолёта инструктор-наставник, наблюдавший за новичками. Но даже то чувство испуга, которое она тогда испытала, уступало по своей мощи и силе той боли и страху, которые исходили из глаз спасенного пилота. Неожиданно она ощутила, как её захлестнула волна сочувствия, или, скорее всего, сострадания к этому беспомощному существу. Астер научилась контролировать свои эмоции. Годы работы спасателем не прошли зря. Недаром мама при каждой новой встрече с ней всё чаще сравнивала её с каменной статуей. Но почему вдруг участилось дыхание, появилось щемящее сердце томление? Ласа, по меркам Цирры да и многих других миров Содружества, была ещё совсем юной. В её неполные тридцать лет, конечно же, влюблялись и даже иногда выходили замуж. Но, как правило, для любви и замужества более всего подходил интервал от сорока до семидесяти лет, а до этого срока её сверстницы, как губка воду, впитывали всю необходимую для жизни и деятельности информацию, не торопясь жить. До четырёхсот-пятисот лет – порога старости, было столько времени! Она действительно ещё никого не любила, не считая конечно своих родителей и брата, но только теперь поняла, что те чувства, которые она испытывала к своим близким, не шли ни в какое сравнение с той опьяняющей волной, вдруг поднявшейся в ней…
– Ладно, с этим потом разберёмся, – пробормотала Ласа, задумчиво барабаня тонкими длинными пальцами по краю стола. Наконец она решительно скомандовала в микрофон машины:
– Ласа Астер, планета Турус – в адрес МГСС СЦМ. Прошу вызвать сюда специалистов из отдела Ранна, контактёров из отряда Сита, космотехников из отдела Гелинтера для продолжения работы по заданию номер…
ГЛАВА 2
Диск Полияра только высунулся над линией горизонта, а Астер уже двигалась на скоростной дорожке в сторону реабилиционного центра. Даже через защитные биоэкраны дорожек она вновь ощутила сложный букет аромата цветов, над которыми порхали птицекрылы всех мастей и размеров. Некоторые из них натыкались на невидимый для них биоэкран, удивлённо таращили свои глазки-бусинки на девушку, потом грациозно взмахивая опушёнными коротким мехом крыльями, летели дальше, виртуозно вращая своими длинными хоботками. Ей уже приходилось сталкиваться с единственным видом летающих существ этой планеты. Они были на удивление кроткими созданиями, питались только нектаром цветов и совершенно не переносили неволю. Колонисты, освоившие эту планету, и птицекрылы жили, не мешая друг другу.
Турус был колонизирован сравнительно недавно. Здесь не было больших открытых водных водоёмов, а тем более морей и океанов, как у неё на Цирре. Вся цветущая поверхность планеты была покрыта, в основном, сравнительно небольшими озёрами-колодцами с кристально чистой водой. Здесь не было ни скал, ни вулканов, ни лесных зарослей. Здесь были только цветы, цветы и цветы. Гигроскопичный состав грунта щедро питал мощную корневую систему этого самого колоссального по размерам цветника всех известных миров. Но венцом этих мириад красных, белых, синих и прочих цветов, конечно же, были лирсы, ставшие брендом, легендой этой неповторимой по красоте планеты.
Взрослым, матёрым, лирс становился, когда его глянцевая кора, имеющая в молодом возрасте розово-молочный цвет, приобретала тёмную красно-коричневую окраску. До наступления последнего в жизни лирса закрытия ракушки-купола, цветок с его мясистьми лепестками, каждый из которых весил десятки килограммов и содержал в себе все необходимые для колонистов микроэлементы, шёл в переработку через промышленные синтезаторы, и в этом смысле жители Туруса не испытывали недостатка в продуктах. Через месяц после удаления бутона древовидная колонна лирса начинала высыхать и приобретать камнеподобную структуру. И тут нужно было не зевать. Пока мякоть ствола ещё сохраняла податливость, лирс превращался руками и заботами колонистов в великолепные замки-дома. Внутри этих тридцати-сорока метровых гигантов, имеющих примерно такой же диаметр (лирсы растут одновременно ввысь и вширь), в ещё незатвердевшем чреве делали целые лабиринты проходов и помещений для различных нужд колонистов: жилые помещения, лаборатории, склады, словом, все необходимые для безбедной жизни комфортабельные аппартаменты.
Пулан Свит, тот самый, старый и уже сморщившийся в свои чуть-чуть не полные пятьсот лет, доктор реабилитационного центра ждал её в глубине зала, где располагался саркофаг со спасённым пилотом.
– Доброе утро, Пулан!
– Да, да, доброе утро, – как-то рассеянно и медленно, через грёзы своих раздумий произнёс он и неторопливо поднялся ей навстречу.
– Вы знаете, митта Ласа, – он с прищуром посмотрел на девушку, – я тут со своими помощниками обнаружил ещё одну загадку, ответ на которую возможно поможет нам продвинуться вперёд в оказании помощи этому молодому и, безусловно, несчастному существу.
И он повёл рукой в сторону саркофага.
– Да? И в чём загадка? – Ласа скосила глаза в ту же сторону.
– Мы тут в ваше отсутствие немного поэкспериментировали, – и он молча протянул девушке карточку исследований.
– Как видите, – продолжил он, – наш, так сказать, подопытный резко отрицательно реагирует на рост яркости освещения. Чем ярче освещение, тем более неадекватно, я бы сказал, судорожно начинают работать все жизненно важные органы его тела и мозг, и наоборот, чем глуше и меньше освещённость, тем более спокойны его биоритмы. Правда, – тут же оговорился Пулан, – при уменьшении интенсивности освещения, начиная с определённого порога, у него возрастают волны необъяснимого страха, а при полном отсутствии света, приборы, регистрирующие эти волны, буквально зашкаливает!
– Может, это просто реакция на стресс, необычную для него обстановку?
– Я так не думаю и вот почему. Мы перепробовали разные спектры освещённости и знаете, – он удивлён-но поднял свои выцветшие брови, – при фиолетово-красном освещении, сквозь сон, правда, он заулыбался, а все эти флюиды страха сошли на нет, понимаете?
– Честно говоря, не очень, я ведь не ахти какой специалист в этих вопросах, – со вздохом произнесла Астер, – но я запросила Центр, чтобы сюда направили лучших специалистов. Пусть и они поломают голову над этой загадкой.
– Умничка, митта Ласа, от помощи в данном случае грех отказываться. Кстати, сегодня уже можно будет открыть саркофаг. Срок карантина и необходимой реабилитации пройден, все тесты подтверждают – он так же и тем же дышит. Вот не знаю его предпочтения в еде…
– Так чего мы ждём? Давайте его будить!
Они направились к саркофагу. Полупрозрачная накидка сдвинулась в сторону, обнажив мускулистую грудь незнакомца и слегка впалый живот. Светлые волосы, приобретшие в красно-фиолетовых бликах зеленоватый оттенок, были влажными на лбу и висках. Они прислушались к мерному дыханию спокойно спящего здорового, молодого парня. Доктор Свит нажал на одну из клавиш пульта управления и через некоторое время они заметили, как сначала затрепетали ноздри, чуть растянулся в улыбке рот пилота и, наконец, он открыл глаза. Его взгляд вначале бессмысленный и отрешённый скользнул по потолку и остановился на девушке. Он улыбнулся ей и начал что-то горячо говорить. Ласа, опустив штангу «разговорника», знаками показала ему, чтобы он продолжал говорить. И тут произошло совсем удивительное – он запел! В своё время Ласа получила прекрасное академическое образование, в том числе и музыкальное, и было время, когда её вокалом восхищались многие на ассамблеях музыки острова Кри, но потом она поняла, что это не её призвание. Её влекло к звёздам, в далёкие и близкие миры и, в конце концов, она нашла то, что искала. Нет, музыку, пение, она по-прежнему любила, но теперь они были приятным фоном её жизни и не более того.
– Странно, – ни к кому не обращаясь, прошептала она, – его разговорная речь отрывиста, даже грубовата, а поёт плавно, словно вода в ручье течёт – равномерно и без всплесков.
Свит дал знак своим коллегам, и зал вместе с саркофагом погрузился в красноватую полутьму. Парень, продолжая задорно распевать свою песенку, приподнялся над ложем и вдруг неожиданно показал кулак с оттопыренным вверх большим пальцем, а Пулан и Ласа растерянно переглянулись. Они не знали значения этого жеста. Но судя по тому, что незнакомец глядя на них, во весь рот улыбался, этот жест не был жестом агрессии. Невольно старый доктор, Астер и столпившиеся вокруг саркофага лаборанты тоже радостно заулыбались. А самый продвинутый из них, Тер Коун, тоже выбросил вперёд руку со сжатым кулаком и оттопыренным большим пальцем и показал его пилоту. Тот оценил находчивость молодого лаборанта и… засмеялся! Смеющийся незнакомец показался Ласе ещё симпатичнее. Его лицо разгладилось, глаза теперь излучали весёлые искринки. Весь его облик как бы говорил: хватит изображать из меня подопытного кролика, я же здоров и весел! Пулан Свит скосил глаза на приборы, тестирующие состояние пилота. Их показания однозначно подтверждали – кризис миновал, и с этим парнем всё будет в порядке. Самое главное, в нём не было страха. Док вновь отдал короткую команду, и крышка саркофага плавно поднялась и стала на ребро на его дальней стороне.
Ким Русс действительно чувствовал себя как никогда превосходно. Хотя его и угнетало по-прежнему то, что он почти совершенно не помнил и не мог, несмотря на все свои усилия, вспомнить даже смутно хоть что-нибудь до того момента, когда он очутился в этом «аквариуме». Все его потуги заканчивались каждый раз ослепительной вспышкой в его мозгу, после чего он долго не мог оправиться. Но он уже точно знал, что рад видеть улыбку этой девушки с огненной копной волос на голове, её смешную растерянность, отразившуюся на лице, когда он вдруг запел. Ким уже было свесил ноги, чтобы соскочить на пол и тут со смущением обнаружил, что он гол, как покойник в морге. Лаборанты разбрелись по своим местам, Пулан и девушка, похоже, не заметили краску стыда, полыхнувшего жарким огнём по лицу Кима, а может быть эту краску скрыли слегка мерцающие светильники, испускающие красно-фиолетовый свет. И всё же первой смущение пилота заметила Астер. Она отвернулась и отошла к зашторенному окну, делая вид, что внимательно изучает тесты исследований незнакомца за последние сутки. Так уж было принято на её родной Цирре, не пялиться глазами на голых мужчин. Пора полового влечения у девушек её планеты наступала обычно после тридцати-сорока лет. К тому времени полностью заканчивалось физическое развитие циррянки как женщины. Хотя из разных руководств, книг, фильмов, редких стыдливых шушуканий на эту тему с подружками она примерно знала, где и что у мужчины находится. До сегодняшнего дня её по-настоящему волновала только работа. По крайней мере, до появления в её жизни этого странного незнакомца. Ещё когда начала подниматься крышка саркофага, она почувствовала Его запах, она узнала в нём запах того мужчины, который, говоря языком циррян, мог быть только её и ничьим больше. Бывало, хоть и редко, когда женщины Цирры так и не находили «своих» мужчин. Они быстрее старели и так и умирали в одиночестве не найдя свою единственную и на всю оставшуюся жизнь половинку. Именно распознаваемый только двумя партнёрами запах своего избранника и избранницы раскручивал головокружительную спираль любви. Только тогда циррянка могла любить и быть любимой. Так был устроен её мир. Она вдруг с содроганием подумала: а каков его мир, как и кого, он может полюбить. Если для неё всё уже было ясно – шанс встретить «своего» мужчину даётся только один раз, то… По её спине даже озноб прошёл от осознания, что её может ожидать в будущем, в будущем без Него…
Задумавшись, она не сразу услышала голос Пулана Свита, зовущего её. Повернувшись на него, она сразу обратила внимание на одетого в плотно облегающую униформу мужчину ростом выше её на целую голову. Он по-прежнему с улыбкой смотрел то на Ласу, то на доктора. Затем, ткнув себя в грудь пальцем что-то коротко произнёс. Вопросительно посмотрев на них, он ткнул пальцем в их сторону и снова что-то отрывисто спросил.
Тер Коун, крутившийся рядом, подскочил к немой троице и весело предположил:
– По-моему, он представился и спрашивает, как вас зовут.
Тер учился на поисковика-контактёра и кое-что соображал в этом деле. Поэтому видя, что док и девушка до сих пор находятся в ступоре, сам подошёл к пилоту и ткнул себя в грудь.
– Тер. А ты кто? Как тебя звать?
Незнакомец оценил инициативу Тера, понимающе кивнул головой и несколько коверкая только что услышанное слово, произнёс, указывая на студента.
– Тьер, – затем упёр палец в свою грудь, – Ким Русс.
Он ещё что-то добавил на своём языке, но, видя, что все уже поняли, как его зовут, но ничего не поняли из остального сказанного, он мимикой и знаками показал, что его голова пуста, как барабан, он не знает, кто он и кем был до того, как очутился в саркофаге…
ГЛАВА 3
Рентер Паго, старший техник-исследователь центра контактов на Турусе, уже который день дотошно изучал небольшой корабль пришельца. Его установили в отдалённом ангаре космопорта. Он с удовлетворением отметил, что наведённая радиация корпуса корабля практически исчезла. Сканирование всех слоев обшивки корпуса показывало, что судно побывало если не в топке самого ада, то, по крайней мере, долго варилось в адском котле. Визуальные, а ещё больше инструментальные исследования, показывали, что помимо четырёзх слоев защиты существовал по меньшей мере ещё один, пятый (!) по счёту слой защиты. Именно его расплавленные фрагменты через прожоги в четвёртой и третьей обшивках были обнаружены во внутренних полостях вплоть до второго защитного слоя.
– Забодай тебя комар! – проворчал он и по привычке сложил губы дудочкой, что означало глубокомысленную задумчивость, смешанную с невольным раздражением – где же тебя носило и кто или что тебя так нещадно жарило?! Ведь там, – он поднял глаза к потолку, – скорее холодно, чем жарко. Ну ладно, что мы имеем? Ага, данные спектрометрии, аналоговый перечень материалов, приборов и систем. Странно, большинство из приборов корабля не просто не работали, а были странно изуродованы – были как бы чуть приплющены, но не совсем в лепёшку. А вот в системе жизнеобеспечения, напротив, никаких видимых и скрытых разрушений не было. Правда, эти приборы и системы, начиная от автономных источников энерго- и биопитания и кончая анабиозной капсулой пилота, защищены дополнительными полупрозрачными и сверхпрочными панелями по своей структуре похожей на гибрид металла и жаропрочного пластика.
Рентер угрюмо отметил про себя, что ничего подобного этому материалу нет ни на Турусе, да и, пожалуй, во всех мирах Содружества. Идентификатор центра космотехники на Турусе уже выдал ему информацию, что корабли такого типа не строит ни одна из верфей Содружества. Приборы, разметка шкал, их градуировка имеют, конечно, некоторое сходство с теми, что применяются и на их кораблях, но не совпадают в деталях. Они, скорее всего эргономически рассчитаны для использования гуманоидами трёх из пяти классов существующих в мирах Содружества. Но вот исполнение, а главное, материалы, из которых они были изготовлены, что называется, наводило на очень экзотические мысли.
– Ладненько, – произнёс он вслух, – я понял, что ты штучка ещё та. Посмотрим, что нам скажет вахтенная дискета.
Он поднёс к глазам прозрачный пакет с дискетой, изъятой из сервера автопилота. На ней автомат добросовестно, без дураков, должен был записывать всё, что положено: голосовые команды пилота, показания курса, давления, температуры, напряжения и другие параметры. Загодя переоборудованный под размеры чужой дискеты дисковод с блямкающим звуком проглотил наживку, и почти сразу же он услышал голос, который через некоторое время был заглушён другими непонятными ему звуками. Рентер на всякий случай опять включил дискету с самого начала. И опять услышал несколько слов пилота, произнесённых явно взволнованным голосом, потом чью-то приглушённую властную команду, громкий треск, после которого возникла длинная пустая пауза. Дальше через определённые промежутки времени шли какие-то обескураживающие, сумасшедшие записи от автопилота. Создавалось впечатление, что он давая, например команду силовой установке, тут же её отменял, и эти попытки лететь во все стороны сразу и в то же время никуда, продолжались достаточно долго.
– Похоже, – вслух подумал Паго, – к этому времени пилот корабля видел уже десятый сон в своей колыбельке, а у автопилота «снесло крышу», раз он зациклился на вводе и отмене отданных команд. Ещё этот приглушённый властный голос, явно не принадлежащий пилоту! Нет, без знания языка пришельца в этом направлении трудно будет продвинуться. Он потянулся было, чтобы выключить дискету, но в этот момент зажёгся монитор видеосвязи. На экране появилась улыбающаяся Астер, за ней была видна фигура студента Тера Коуна, который энергично жестикулировал перед высоким собеседником, в ком Рентер сразу узнал спасённого пришельца.
– Рентер, у нас по-прежнему есть проблема языкового барьера. Правда, мы уже знаем, как зовут нашего гостя. Зовут его Ким Русс. Так что мы познакомились, но это мало утешает. Мы не продвинулись ни на шаг. Видимо он действительно ничего не помнит. Как у тебя с его кораблём?
Паго откинулся на спинку кресла и сморщил и без того морщинистый лоб, при этом его губы по привычке вытянулись в трубочку, а кончик носа чуть не вонзился в верхнюю губу.
– Не всё так просто, митта Ласа, – начал, было он и в этот момент грохочущий, душераздирающий скрежет так ударил децибелами в уши Рентеру, что на мгновение он потерял сознание. Судорожно выдохнув из груди воздух, он дотянулся до клавиши отключения дискеты и вдруг почувствовал, как что-то горячее и липкое потекло из его ушных раковин.
– Ах ты, бестия! – выругался он, – ты знаешь, митта Ласа, на меня сейчас обрушился такой водопад децибел, что я едва не захлебнулся в потоке собственной крови и… ну, не важно ещё чего.
– Это с дискеты? – встревоженно спросила девушка, – я тоже это слышала, правда шумоподавители несколько уменьшили силу звука, но всё равно, как видишь, все сбежались к монитору.
– Как себя чувствуешь, старина? – протиснулся вперёд Свит.
– Да вроде нормально. Вы только погромче говорите, а то вас почти не слышно.
Астер и Пулан переглянулись, после чего док снова спросил.
