скачать книгу бесплатно
русы, предки моего народа, многим числом выжили, а потом, спасаясь от холодов, в эти края южные пришли. А уже здесь наши мужчины, кому скифок не досталось, брали в жёны местных женщин, ариманок, потому как других здесь и не было. Вот так и народились вы, хунны.
Недоверчиво закивал головой хан. Выходит, чуть ли не в отцы скифы им годятся.
Причмокнул от удовольствия Тегит, в очередной раз отпив из пиалы, передал её в
руки «родственника», хитро блеснул глазами.
– Смотрю я на тебя, царь. Ты большой, как медведь, а я и до плеча тебе не достаю.
У тебя глаз, как озеро лесное, синеет, а у меня прорези чёрные вместо глаз. У тебя борода светлая шире колчана, а у меня, – он потеребил свою тощую бородёнку, – три
волоска торчит. Если мы с тобой родичи, то почему не слишком похожи мы друг на
друга?
Усмехнулся Скиф. Бороду свою в кулак сгрёб и слегка подёргал, словно проверяя,
не отклеится ли?
– Крови аримановской в вас намешано много, вот и похожи вы на них больше, чем
на нас. У нас ведь малое число мужиков по нужде с ариманками якшались, а потом и
совсем запретили старики наши брать чужеземок в жёны, вот кровь у нас чуток
другая. А вы, хунны, как я слышал, из каждого набега по второй, по третьей жене
привозите себе в степь, вот кровь аримановская вашу кровь и перебарывает.
Хмыкнул чуть захмелевший хан, помотал головой, не соглашаясь в полной мере со
словами царя, да и прикусил язык свой. Вспомнил, что много и в его войске людей с
голубыми глазами, да златокудрых, как этот царь. Решил он о другом поговорить.
– Ты, царь, стоишь сейчас со своим войском между ханьцами и мною. Давай всё по-братски решим. Не хочу я тебе кинжал в спину втыкать. Отведи войско своё в сторону. У меня с ханьцами свои счёты есть. Шибко притесняли они наших предков, житья не давали. Теперь отплатить им хочу за притеснения .
Скиф сделал знак, и толмач снова до краёв наполнил пиалу кумысом. Жаркий день сегодня стоял. Но здесь, в шатре, гулял лёгкий ветерок, а прохладный напиток остужал нутро. Закачал утвердительно он головой:
– А знаешь, хан Тегит, я, пожалуй, подвинусь с войском своим на заход солнца да
дам вам проход к границе с ханьцами. Только одно запомни, наши предки сотни лет стояли у Стены Великой и не пускали их на север, в наши земли. Удержишь ли ты их
от походов этих?
Тегит, тогда ещё молодой, гордый и даже самоуверенный снова фыркнул, услышав
сомнения в голосе царя. Да и хмельная брага, видимо, ударила в голову.
– Нас, хуннов, теперь как травы в степи. Сомнём любого, кто на пути нашем окажется!
Усмехнулся про себя Скиф, и, чтобы усмешку скрыть, к пиале устами прирос. Знал бы этот степняк, что ариман-ханьцев в их стране столько, что травы во всех степях
ковыльных столько нет, чтобы сравниться численностью с саранчой человеческой.
– Хорошо, так и порешим. Теперь вся степь от моря восточного до Хингана горного
твоей будет. Об одном прошу, не пускай ханьцев на север от Ху-реки, иначе потом
беды не оберёшься от них.
Вот так, без крови, почти полюбовно разошлись тогда царь Скиф и хан Тегит. С
этого момента в противостоянии цивилизации ханьцев с северными варварами (а
ханьцы всех, кроме себя родимых, заносчиво называли варварами) наметилась трещина, которая с каждым годом, с каждым столетием только расширялась и расширялась. За последующие затем двести пятьдесят лет хунны совершили на северные провинции Китая более семидесяти набегов. Многие из них были весьма
успешными. Какое-то время «разбогатевшие» степняки после набегов не трогали
ханьцев, но потом снова принимались за своё. Конечно, китайцам всё это до чёртиков надоело, да и постоянно откупаться от степняков было накладно. Ханьцы огрызались
и порой серьёзно. После карательных походов императорской армии от кочевий хуннов порой только ошмётки оставались. Но бескрайняя Степь выращивала и собирала всё новых и новых воинов, и вновь шли набеги, набеги и набеги.
У хуннов в те времена не было городов, поселений. Вместо них в степи возникали
временные кочевья, и их домом была вся Великая Степь. Вытоптали, выгрызли траву лошади да овцы в одном месте – снимались хунны всем «табором» да на другое место
перемещались. Так и жили.
Скифы в этом отношении были другими. Те из них, что жили в лесу и лесостепной зоне, строили себе жилища, в основном бревенчатые избы. А степные скифы, те да,
как и хунны и другие степняки, становились кочевниками с похожим укладом жизни.
Скифы по большей части ушли на запад Евразии, и их место заняла огромная степная империя хуннов. Но вот наступили времена, когда в Восточной империи хуннов, как
и в любой империи, переживающей кризис роста, заполыхала гражданская война.
Род пошёл на род. Ханы рвали последние волосёнки из бород друг у друга, добиваясь
единоличной власти над всеми хуннами. А дело это ещё и тем усугубилось, что Большую степь от пустыни Гоби до Жёлтого моря и от Даурии до Стены Великой на несколько лет поразило сильнейшей засухой. От бескормицы начался массовый падёж
скота. Люди в кочевьях степняков мёрли как мухи. В итоге империя хуннов раскололась на Северную и Южную враждебные конфедерации. И к такому исходу
приложили усилия и ханьцы. Уж кому кому, а им было выгодно максимально ослабить северных варваров. Подкупая одних, подзуживая других, ханьцам удалось стравить северных и южных хуннов, и много крови в эти смутные времена пролилось.
Император Китая даже на такой шаг пошёл: он фактически взял в заложники сына
правителя южных хуннов, и тот стал послушным оружием в его руках. Таким образом, южные хунны стали своеобразным буфером между Китаем и Северной конфедерацией. И всё же северные хунны не хотели отказываться от привычного
уклада жизни. Они продолжали совершать набеги на провинции ханьцев. Но теперь против них воевала объединённая армия ханьцев и южных хуннов.
К тому же с севера, со стороны Гобийского Алтая на вольных ещё хуннов стала надвигаться новая грозная сила – сянбийцы (будущие племена прамонголов). Скифы к тому времени ещё частично оставались на западных границах Китая, но большая их часть в массе своей уже откочевала сначала в Среднюю Азию, а затем к Яику (Уралу), Волге, горам Кавказа и к Таврии. Не зря говорят: «свято место пусто не бывает». Ушли скифы, на их место тут же пришли сянбийцы. Таким образом Северная конфедерация хуннов оказалась зажата между двух огней. Этому этносу грозило полное истребление, и правители конфедерации приняли, наверное, самое верное решение – обойти сянбийцев и уйти на северо-запад почти след в след за скифами.
Воинственные сянбийцы долго и упорно преследовали северных хуннов и отстали от них только тогда, когда те переправились через верховья Енисея. А хунны, избегая опасного соседства, пошли дальше, пока не дошли до гор Южного Урала. Там они и осели на целых двести лет, вбирая в себя черты других этносов и перемешиваясь с южноуральскими народами, теми же племенами югра, пермь, зыряне, остяки, чуваши, вотяки, черемисы, да и другими. В итоге этой всеобщей ассимиляции образовалась настоящая гремучая смесь – гунны. А все Папы Римские, «познакомившиеся» позже с гуннами, называли их не иначе, как «Бич Божий».
Царь гуннов Бэту исподлобья посмотрел на гонца от хана Салаха. Хан был союзником Бэту. Кипчаки хана Салаха кочевали в степях между Волгой и Яиком и были ещё немноголюдным и бедным племенем. Вот уже полтора столетия
господствовали бывшие хунны, а теперь гунны на Южном Приуралье, вбирая в себя
всё новые и новые этносы, перемешиваясь с ними, расширяя границы своей уже
немалой империи. Теперь эта страна простиралась от Камы до Тобола и устьев Яика
и Волги. Южная Сибирь, Средняя Азия и Прикавказье ещё номинально входили в
Великую Скифию, но основное ядро цивилизации скифов уже сместилось к Танаису,Таврии и Славути. На юго-востоке Евразии разворачивалось противостояние
ханьцев теперь уже с сянбийцами. На запад от Каменного Пояса, за Волгой-рекой
лежали земли княжеств русичей (будущих русских). И хоть тесно становилось в том
древнем мире, никто не смел нарушать покой царства Бэту.
Гонец, невысокий человек, в походном полосатом халате, подпоясанном засаленным кушаком, и в островерхой меховой шапке, был заляпан грязью с ног до головы. Весенняя распутица даже для всадника делала дорогу в Субай, нынешнюю столицу гуннов, малопригодной для передвижения. Царский слуга замахал на гонца руками и заставил того разуться у порога, и лишь после этого пустил его в дом.
– Великий царь! – гонец, только переступив порог горницы, упал на колени, на
четвереньках подполз к невысокому трону, на котором сидел Бэту и поцеловал полу его халата, сшитого из китайского шёлка, – горе пришло на наши земли! Хан Салах
слёзно просит тебя вступиться за его народ.
– Как тебя звать, воин? – Бэту дал знак, и слуга принёс гостю матерчатый валик,
туго набитый соломой, на который он и уселся, поджав под себя ноги.
– Чирин, Великий царь.
– Какая беда Чирин, постигла моего друга, достопочтимого хана Салаха?
– Вай – вай какая беда, Великий царь! Орда алан пришла из степей, что у Южных
(Кавказских) гор лежат. Много воинов в той орде, как травы в степи, как птиц в
перелётных стаях.
– А жив ли сам хан Салах?
– Жив, Великий царь. Успел он увести большую часть кочевий из-под удара алан,
но не все спаслись. Сам хан сейчас новое кочевье поставил в распадке, что между
Большой и Малой Узенью лежит. Это в трёх днях пути отсюда. Но трепещет он.
Мало воинов осталось после битвы с железными аланами.
– Неужто так хорошо вооружены чужаки?
– Нам, кипчакам, не приходилось ещё воевать с людьми, закованными в броню. У
них даже конница кольчугой защищена. Хотя есть и обычная лёгкая конница. И
вооружены они тем же, что и мы: луками, саблями да пиками. А вот тяжёлых конников ни стрела, ни пика, ни сабля не берёт, одним словом – железные это люди! Вай, какие они страшные в сече!
Отпустил царь гонца, да и задумался. Кольчуги у гуннов до сего времени носили только царские дружинники, да мало их было, не больше ста. Остальное воинство по
своей экипировке мало чем отличалось от тех же кипчаков.
На следующий день послал он отдохнувшего гонца в кочевье хана Салаха. А
навстречу наступающим аланам выслал три разведывательных дозора. Не знал Бэту,
чего стоят аланы в бою. Не знал, откуда взялись эти жестокие завоеватели. Но в нём
уже стал закипать праведный гнев против них. Из поколения в поколение у гуннов
передавались сказания о великой империи хуннов, которая веками воевала с другой
империей желтолицых ханьцев. И многие сказания были посвящены непобедимому
полководцу Модэ, при котором небольшая страна хуннов превратилась в могущественную империю. И Бэту поклялся себе, что не пустит он алан в свою
страну, и слава о победе над этим врагом до самой смерти будет витать над ним и даже после его смерти.
В те времена в междуречье Волги и Урала кромка побережья Каспийского моря
лежала на сто-двести вёрст севернее нынешних берегов. Но уже тогда море стало заметно отступать, и Прикаспийская низменность представляла собой сильно заболоченную местность. Аланы прежде не доходили до этих болот, но через Волгу недалеко от её дельты они переправились беспрепятственно. И было их не менее тридцати тысяч.
Гунны успели собрать к приходу алан только двадцатитысячное войско. Бэту,
конечно же, сразу послал в северные и восточные пределы империи гонцов и ожидал
прибытия дополнительных сил. Обещали ему помочь в войне с аланами и несколько
князей приграничных княжеств русичей. С ближними князьями русичей Бэту давно
наладил дружественные отношения.
Бэту хорошо знал земли, лежащие между Яиком и Волгой. Безвременно почивший отец его часто брал Бэту на царскую охоту. В заболоченных плавнях междуречья
