скачать книгу бесплатно
Мифы Древней Индии
Владимир Гансович Эрман
Эдуард Наумович Темкин
Яркие страницы. Коллекционные издания
Индийская мифология – это огромный пласт сюжетов и образов, увековеченных в памятниках древней литературы и охватывающих тысячелетия истории. Авторы настоящего издания, подобно Н. А. Куну с его «Легендами и мифами Древней Греции», в доступной форме переложили мифы Древней Индии. Их основными источниками стали «Махабхарата», «Рамаяна», пураны и другие тексты.
Сюжеты мифов Древней Индии отчасти перекликаются с античной мифологией. Здесь есть сказания о сотворении мира Брахмой и о войне между богами и асурами из-за похищения прекрасной Тары и истории о похождениях Индры. В мифах объясняется устройство мира: почему каждый месяц худеет и полнеет Сома, бог Луны; почему дракон Раху пожирает Солнце и Месяц, из-за чего происходят солнечные и лунные затмения; и почему из-за смерти бога Ямы появилась ночь. При этом на страницах книги можно найти отсылки к библейскому сюжету о всемирном потопе.
Несмотря на некоторую схожесть с мифами Древней Греции, индийские мифы самобытны. Значимую роль в них играют святые мудрецы и подвижники, которые накладывают на себя суровые обеты, тем самым становясь могущественнее богов. К подвижничеству часто прибегают и демоны. Только хитростью удается богам победить коварных асуров и вернуть свое влияние над всеми тремя мирами.
Издание оснащено иллюстрациями, вступительной статьей и комментариями, дающими более полное понимание прочитанного.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Владимир Гансович Эрман, Эдуард Наумович Темкин
Мифы Древней Индии
© Эрман В. Г., наследник, 2023
© Темкин Э. Н., наследник, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Предисловие
Мифология древней Индии составляет необходимый и важнейший элемент ее богатой и самобытной духовной культуры, наследие которой не утратило для нас живой интерес и поныне. Памятники древней литературы и искусства Индии невозможно понять, не зная ее мифологии, так же как непонятна без знания античных мифов скульптура Фидия или поэзия Горация; и это относится не только к древним памятникам. Начиная с эпохи Возрождения образцы античной мифологии вошли в плоть и кровь европейской культуры, и сейчас трудно представить себе образованного человека, не имеющего хотя бы самых общих сведений в этой области. Точно так же мифологические представления древних индийцев не только отразились в санскритской литературе, но продолжали питать духовную жизнь народа на протяжении веков, вплоть до наших дней, и распространились за пределы Индии, вошли в литературу и искусство стран Востока, воспринявших влияние индийской культуры.
Но если популярнейшие мифы Античности знакомы европейскому читателю, в том числе и русскому, по многочисленным переводам и изложениям и по отражению их мотивов в классике родной литературы, индийская мифология, ничуть не менее богатая образами и сюжетами, чем античная, доныне остается малоизведанной областью, о которой большинство наших читателей имеет лишь самое смутное представление.
Предлагаемая читателю книга представляет собой, в сущности, первую попытку изложения на русском языке в доступной форме наиболее популярных и интересных в художественном отношении мифов, запечатленных в памятниках древнеиндийской литературы. Авторы не ставили перед собой научных задач. В подборе и изложении материала они рассматривали миф как явление литературы и преследовали преимущественно литературные цели. Рассчитанная на всех интересующихся древнеиндийской культурой и литературой, эта книга призвана в какой-то мере восполнить существующие пробелы в знакомстве читателя с индийскими мифами и в этом отношении ориентируется на те задачи, осуществлению которых послужила в свое время популярная книга Н. А. Куна в области древнегреческой мифологии.
Индийская мифология представляет собой необозримое море сюжетов и образов, запечатленных в обширных циклах и памятниках древней литературы, охватывающих века и тысячелетия культурной традиции. Естественно, что единой системы понятий и воззрений на мир мы не найдем на протяжении всего периода ее истории. Мифологические представления древних индийцев менялись и эволюционировали от одной эпохи к другой: исчезали старые и возникали новые космогонические и религиозные концепции, образы и культы древнейших божеств тускнели и сходили со сцены, а на смену им выдвигались новые; местные божества и культы включались в центральный пантеон, либо оттесняя закрепленные в нем раньше, либо сливаясь с ними и обогащая их новыми чертами и атрибутами; менялось содержание мифологических образов, смещались акценты в старых мифах, которые получали новую интерпретацию в свете изменившихся в новую историческую эпоху идеологических течений. При этом нередко древние образы и представления, исчезнув из литературы, появлялись после веков забвения снова, иногда неузнаваемо преображенными, иногда легко различимыми в новом оформлении. И часто в относительно поздних литературных памятниках мы встречаем более архаические элементы мифологии и культа, вовлеченные в господствующую систему идеологии с периферии культурного ареала. Все это создает картину крайне разнообразную, во многом хаотическую и доныне далеко не освещенную во всех деталях современным научным исследованием.
Древнейший из дошедших до нас памятников индийской литературы – «Ригведа» («Книга гимнов») – отражает мифологию и культы арийских племен, пришедших в Индию в середине и на исходе II тысячелетия до н. э. Это один из самых ранних мифологических текстов индоевропейских народов, и в нем мы находим отголоски древнейших представлений, восходящих ко времени индоевропейского единства. Особенно много общих черт (сохранившихся от эпохи пребывания арийских и иранских племен на единой территории) в мифологических системах «Ригведы» и древнеиранской «Авесты».
В пантеоне древних ариев, видимо, уже очень рано выделился, как и в античной мифологии, образ бога-отца, верховного повелителя прочих божеств, отразивший в мифологическом аспекте черты патриарха – главы рода в человеческом обществе. У греков это Зевс, у ариев – Дьяус, бог неба и небесного света. Имена этих богов – одного происхождения. Dyaus pitar («Дьяус-отец») и Zeus pater («Зевс-отец») восходят к одному индоевропейскому корню, так же как и латинский Diespiter, Ju-piter. Дьяус воспевается в нескольких ранних гимнах «Ригведы» вместе с Притхиви, богиней Земли. Дьяус и Притхиви, Небо и Земля, рассматриваются в этих гимнах как всеобщие родители, родители всего живого, – идея, восходящая к древнейшим мифологическим представлениям человечества.
Но уже в «Ригведе» мы застаем культ Дьяуса на стадии угасания, и он вскоре совершенно исчезает из ведийского пантеона. В гимнах более позднего слоя верховным божеством выступает Варуна, грозный судия и каратель людских грехов, напоминающий, по мнению некоторых исследователей, древнееврейского бога-отца Ветхого Завета, но и он еще в пределах мифологии «Ригведы» отодвигается на второй план, уступая место главы пантеона Индре.
Индра, бог-громовержец, победитель дракона Вритры, грозившего пожрать вселенную, напоминает некоторыми чертами античного Зевса и других божеств в индоевропейских мифологиях, связанных с тем же природным явлением, – славянского Перуна, литовского Перкунаса, скандинавского Тора. Другие боги, наиболее почитаемые в культе «Ригведы», – Агни, бог огня, и Сома, божество священного ритуального напитка того же названия. Кроме них в пантеон «Ригведы» входят божества, большей частью олицетворяющие различные природные явления: Сурья, бог солнца, пересекающий небо на блистающей колеснице (имя его, несмотря на внешнее несходство, одного происхождения с греческим Гелиос); другое солнечное божество – Савнтар; Ушас, богиня зари (имя одного происхождения с греческим Эос, латинским Аурора, славянским «утро»); Ашвины, двое братьев-близнецов, ассоциирующиеся с предрассветными и вечерними сумерками (их мифологические черты находят параллель в греческих Диоскурах); Тваштар, связанный, очевидно, с культом огня, образ божественного мастера, подобный античному Гефесту или Вулкану; Ваю, бог ветра; Маруты, боги бури, связанные в своем происхождении, как полагают, с культом мертвых, и др.
Противниками богов в «Ригведе» выступают змееподобные чудовища – асуры, обитающие в воздушных сферах; позднее их образы, олицетворяющие враждебные человеку стихии, все больше приобретают антропоморфные черты. В древнейших текстах «Ригведы» слово «асура» означает всякое существо, обладающее сверхъестественными силами, – как бога, так и демона (в чем отражается, очевидно, неразличение понятий бога и демона в древнейшей мифологии), позднее – только злое существо, отграничиваясь от «дэва», постоянного наименования бога (любопытно, что в родственной иранской мифологии происходит обратное в разграничении понятий – «ахура» означает бога, «див» – злого духа).
В «Ригведе» отразилась весьма ранняя стадия мифотворчества, для которой характерно обожествление стихий и в которой запечатлелись черты древних анимистических верований. Следующую стадию в эволюции мифологических и религиозных представлений знаменует так называемая поздневедийская литература – «Яджурведа» («Книга жертвенных изречений»), «Атхарваведа» («Книга заклинаний») и цикл Брахман, памятников ритуально-мифологического содержания (приблизительно VIII–VI вв. до н. э.).
В этот период новое божество выдвигается на первый план и затмевает большинство остальных – Праджапати, бог-творец, создатель вселенной и отец других богов, унаследовавший некоторые черты древнего Дьяуса. Стремительно вырастает значение и двух других божеств, образы которых фигурировали уже в «Ригведе», но занимали там малозаметное место и, по-видимому, вошли туда из каких-то местных, возможно неарийских, культов. Один из них – Вишну, который в Брахманах связан с мифологией солнца, но в еще большей мере – с мистической интерпретацией обряда жертвоприношения; другой – Рудра, который в дальнейшем становится более известен под именем Шива; это божество, во всяком случае с развитием его культа, все больше вбирает в себя черты, определенно восходящие к древним верованиям доарийского населения Индии, – элементы архаических культов плодородия с их фаллической символикой и т. д. Его прототип исследователи усматривают в изображениях рогатого божества на печатях, найденных при раскопках древнейших городов долины Инда (III – II тысячелетия до н. э.). Эти боги оттесняют Индру на второй план. Утрачивают свои главенствующие позиции и другие значительные божества эпохи «Ригведы», и мифологическое содержание их образов существенно меняется. Варуна становится богом вод, земных и атмосферных (окончательно уже в эпосе), Сома – богом луны. Падает значение и других образов древнего пантеона: Сурьи, Савитара, Ушас, Тваштара и пр.; некоторые же совсем предаются забвению.
Но самой характерной и важной чертой эволюции религиозных и мифологических воззрений в эту эпоху было коренное изменение соотношения между богом и обрядом, ему посвященным, богом и жрецом. Обряду приписываются самодовлеющее значение и магическая сила, которая подчиняет жрецу, владеющему тайнами ритуала, природные стихии и самих богов. Боги оказываются бессильными перед магией обряда при условии правильного его исполнения, и в Брахманах прямо утверждается превосходство жреца над божеством. «Жрецы – земные боги», – говорит «Шатапатха-брахмана», самый значительный памятник цикла, и далее эта мысль развивается в направлении, приводящем к выводу, что земные боги – брахманы выше небесных.
Начиная с эпохи Брахман этот мотив входит в мифы и легенды индийской литературы как один из ведущих и характерных, отражая особенности исторического развития древнеиндийской цивилизации, обусловившие непомерные претензии жречества на абсолютное господство в общественной и культурной жизни страны. Роль, которую играют в индийских мифах святые мудрецы и подвижники, постоянно торжествующие в конфликтах с богами, не находит параллелей в мифологии Древней Греции или Рима.
Другая преобладающая со времени Брахман и характернейшая для индийской мифологии тема – космическое могущество, приобретаемое подвижничеством, аскетическим истязанием плоти. Выросшая из примитивных магических представлений ранней эпохи, эта тема занимает в древнеиндийской литературе такое значительное место, какого не уделяет ей ни одна другая из литератур Древнего мира. В индийских мифах эпической литературы к подвижничеству часто прибегают демоны в борьбе с богами; это – сила, постоянно враждебная богам, главное оружие которых в борьбе с этой силой – красота небесных дев, ниспосылаемых для соблазнения аскетов.
Эти мотивы получают развитие в древнеиндийском эпосе, который представляет собой следующую стадию в эволюции мифологической системы. На этой стадии поздневедийского Праджапати в роли демиурга и главы пантеона сменяет новое божество – Брахма. Еще больше возрастают в значении Вишну и Шива, Индра же, хотя и сохраняет формально титул «царя богов», владыки небесного царства, окончательно переходит на подчиненное положение. Образ его снижается и во многих сказаниях трактуется уже иронически; он постоянно подвергается унижениям и терпит поражение от святых мудрецов и подвижников и даже от демонов, и только заступничество высших богов помогает ему сохранить свое положение в небесной иерархии. Еще менее значительными в этот период становятся другие ведийские божества. Но один образ выделяется среди них, также восходящий к ведийской литературе, но значительно изменивший свое содержание. Это – Яма, бог смерти. В Ведах это образ человека, первого, кто умер на земле и открыл путь в загробное царство, властителем которого он и становится (параллель этому образу в иранской мифологии – Йима, царь людей в счастливую эпоху Золотого века). В эпической мифологии Яма становится мрачным божеством смерти, властителем расположенного в подземном мире ада (позднее многих адов, «нарака»), места наказания грешников.
В этот период складывается представление о «локапалах», четырех (позднее – восьми) «хранителях мира», занимающих в мифологической иерархии промежуточную ступень между верховными и второстепенными божествами. Верховный бог Брахма отдает каждому из локапал во власть одну из стран света. Индра, бог грома и дождя, становится властителем Востока; Яма, бог смерти и повелитель предков (т. е. теней усопших), – Юга; Варуна, бог океана, – Запада; властителем же Севера становится новое божество пантеона, появляющееся только в относительно поздних частях эпоса, – Кубера, владыка богатств и повелитель якшей – горных духов, стерегущих сокровища. Еще позднее промежуточные страны света отдаются древним ведийским божествам – Соме, Сурье, Агни и Ваю.
«Махабхарата», великий эпос Древней Индии, основной памятник так называемой эпической мифологии, представляет собой огромный свод литературы разнообразного содержания, складывавшийся на протяжении столетий и мало отвечающий нашему пониманию эпической поэмы. Основное сказание «Махабхараты» – поэма о великой битве на Курукшетре – возникло в середине I тысячелетия до н. э., но затем в него включались другие эпические сказания древности, мифы и легенды, в него вливались все новые сюжеты и образы, пока к середине I тысячелетия н. э. поэма не разрослась до огромных размеров, составив, по сути дела, целую литературу в пределах одного памятника. Естественно, что и мифологическое содержание «Махабхараты» не могло остаться однородным в частях, принадлежащих разным эпохам. Мифология так называемого раннего эпоса существенно отличается от мифологии поздних частей «Махабхараты», которые вместе с мифами и легендами примыкающего к «Махабхарате» цикла пуран, религиозно-эпических поэм, и поздними частями другого великого эпоса Индии – «Рамаяны» Вальмики – представляют следующую стадию – мифологию индуизма.
По мере складывания свода «Махабхараты» в поздних ее частях все более возрастает значение двух верховных божеств и все более оттесняются и умаляются Индра и другие древние боги. Наконец и сам Брахма отступает на второй план, затмеваемый Вишну и Шивой; но он все же сохраняет формально свое место в верховной триаде. Относительно поздно в индуизме складывается концепция Тримурти, верховного божества, единого в трех лицах: Брахмы, создателя вселенной, Вишну, ее хранителя, и Шивы, разрушителя (впрочем, функции эти не разграничиваются строго, и в разных текстах каждый из этих богов может выступать во всех трех ролях).
Индуизм разделяется на два основных течения – вишнуизм и шиваизм, неантагонистических и объединяемых концепцией Тримурти; от вишнуизма ответвляется еще особенно влиятельное в Средние века течение кришнаизм (почитание Вишну в образе обожествленного героя народных эпических сказаний – Кришны). В религиозной и мифологической системе вишнуизма важным элементом становится учение об «аватарах» – «нисхождениях» Вишну на землю в разных обликах ради ее спасения (подробнее см. в примечаниях). Шиваизм, главной областью распространения которого становится дравидийский Юг, особенно широко ассимилирует культы и верования неарийского населения Индии, сохраняющие многие архаические черты, утраченные в мифологии брахманизма.
Индуизм складывается на исходе I тысячелетия до н. э. как модификация системы древней брахманистской религии в процессе борьбы с завоевавшими широкие массы последователей еретическими учениями буддизма и джайнизма. В этой борьбе индуизм, отказавшись от аристократической замкнутости древнего брахманизма, включает в свою систему и приспосабливает к ней многие популярные народные верования, ранее остававшиеся за ее пределами. Именно этой цели служит доктрина аватар, отождествляющая с Вишну ранее самостоятельные образы местных народных культов. В еще большей степени это относится к шиваизму.
В поздних частях эпоса и в пуранах некоторые мифологические образы получают новое развитие и появляются новые фигуры в пантеоне. К последним можно отнести Каму, бога любви, весьма сходного с античным Эротом или Амуром; образ его становится особенно популярным в санскритской классической поэзии. Выдвигается образ Сканды, сына Шивы (или Агни), бога войны, предводителя небесного воинства в битвах с демонами, решительно оттесняющего Индру; в мифологии этого божества, несмотря на позднее его появление, отражаются многие чрезвычайно архаические черты. Уже в эпоху раннего Средневековья в индуистский пантеон включается другой сын Шивы – слоноголовый бог мудрости Ганеша, образ которого сложился, очевидно, в каком-то из местных народных культов. Женская параллель ему – богиня мудрости и красноречия Сарасвати – восходит к ведийскому божеству одноименной реки, слившемуся с появляющимся в Брахманах аллегорическим олицетворением Речи. И наконец, наиболее значительное из новых божеств индуизма – богиня Кали, или Дурга, отождествляемая с супругой Шивы (Умой), – образ, восходящий к древнейшему культу Богини-Матери, известному еще в городах цивилизации долины Инда. Почитание этой богини со временем превращается в самое мощное ответвление шиваизма, в некотором роде самостоятельную религию, ставшую особенно влиятельной в Индии в Средние века.
Разумеется, весь этот мир мифологических представлений, сюжетов и образов, отраженный в памятниках древнеиндийской литературы, при всей его разнородности и обширности не мог вместиться в пределы нашего изложения. В основу его мы положили систему мифологии раннего эпоса – того периода, когда место верховного божества занимал Брахма, а вся вселенная – боги, демоны и другие сверхъестественные существа, люди и животные – представлялась его порождением. Исторически эта стадия особенно близка гомеровскому эпосу; и мифологический элемент в раннем индийском эпосе (подобно греческому, он ярко мифологичен в своем мировосприятии) отразился наиболее отчетливо, если понимать здесь под мифологией древнейшее «бессознательно-художественное» (по выражению Маркса) творчество народа. Однако нами использованы и ведийские источники, и ряд мифов и сказаний – особенно в начале книги – изложен по ведийским версиям, отражающим более раннюю и более «мифологичную» литературную интерпретацию (например, миф о Вритре). В некоторых случаях для более полного изложения мы допускали сочетание непротиворечивых мотивов и деталей из разных версий. Наконец, в заключительной части книги мы привели несколько типичных шиваитских мифов («Рождение Сканды», «Разрушение Трипуры», «Богиня Кали») и вишнуитское «Видение Маркандеи» из пуран, чтобы отразить в какой-то мере эволюцию мифологических представлений и некоторые поздние концепции (например, о цикличности вселенной), характерные для идеологической системы индуизма.
Основным нашим источником была «Махабхарата», но кроме нее были использованы «Рамаяна», «Шатапатха-брахмана», «Вишну-пурана», «Матсья-пурана» и некоторые другие Брахманы и пураны. В книге мы старались расположить отдельные сюжеты по возможности в порядке той «хронологии» мифических событий, которая подразумевается содержанием эпических памятников, но выдержать здесь сколько-нибудь строгую логическую последовательность на протяжении всей книги, разумеется, материал не позволял. Столь же трудно было бы построить единую систему родственных отношений между мифологическими персонажами, ибо различные тексты в этом крайне противоречивы (см. примечания).
Наша книга – первая попытка приоткрыть перед любознательным читателем завесу, скрывающую богатый и своеобразный мир художественных представлений и образов, рожденных древним мифотворчеством индийского народа. Картина, раскрываемая этой книгой, будет, естественно, далеко не полной; целые обширные области (например, буддийская мифология) оставлены нами в стороне. И в эпической мифологии мы ориентировались, как упомянуто выше, главным образом на сказания, представляющие наибольший литературный интерес; при этом в своем изложении мы пытались передать по возможности стиль и манеру повествования тех древних памятников, где эти мифы нашли свое литературное выражение. Не претендуя на исчерпывающий охват материала и его научную интерпретацию, наше изложение знакомит с наиболее популярными и яркими мифами и мифологическими образами древнеиндийского эпоса. В примечания вошли пояснения и сведения, дополняющие изложенный в книге материал, и указания на его источники.
Предисловие ко второму изданию
В настоящее издание включен ряд новых сюжетов, кроме того, некоторые из сказаний, содержащихся уже в первом издании, излагаются здесь более подробно за счет деталей, почерпнутых из различных источников. Введение новых сюжетов и образов повлекло за собой некоторую перестройку композиции книги во избежание явных противоречий в изложении отдельных мифов. Из тех же соображений для некоторых персонажей избраны иные варианты их мифологической «генеалогии» (что оговаривается в примечаниях).
1. Творение[1 - Древнеиндийская литература, начиная с Вед, содержит множество версий мифа о творении. Обычно даже в пределах одного памятника, такого как «Ригведа» или «Махабхарата», отсутствует единая космогоническая концепция и излагаются самые разноречивые представления о происхождении вселенной. Версия о происхождении мира из Золотого Зародыша (Хираньягарбха), возникшего в первозданных водах, является наиболее распространенной, начиная с литературы Брахман и на протяжении всего эпического периода. В нашем изложении использованы космогонические тексты двенадцатой книги «Махабхараты», а также «Шатапатха-брахманы» (кн. XI), где основные представления совпадают. В «Шатапатха-брахмане» бог-творец именуется Праджапати. Использован также космогонический текст первой книги «Брихадараньяка-упанишад», где творцом выступает Пуруша (Человек). (Другую, более раннюю версию мифа о творении см. в № 13.)]
Вначале не было ничего. Не было ни солнца, ни луны, ни звезд. Только воды простирались беспредельно; из тьмы первозданного хаоса, покоившегося без движения, словно в глубоком сне, воды возникли прежде иных творений. Воды породили огонь. Великой силой тепла в них рождено было Золотое Яйцо. Тогда еще не было года, ибо некому было отмерять время; но столько, сколько длится год, плавало Золотое Яйцо в водах, в безбрежном и бездонном океане. Через год из Золотого Зародыша возник Прародитель Брахма. Он разбил Яйцо, и оно раскололось надвое. Верхняя половина его стала Небом, нижняя – Землею, а между ними, чтобы разделить их, Брахма поместил воздушное пространство. И он утвердил землю среди вод, и создал страны света, и положил начало времени. Так была сотворена вселенная.
Но тогда творец огляделся вокруг и увидел, что нет никого, кроме него, во всей вселенной; и ему стало страшно[2 - Мотив страха перед одиночеством как побудительной причиной для порождения потомства находим в космогоническом мифе «Брихадараньяка-упанишад». В этой версии, однако, Пуруша создает женщину, распадаясь на две половины. Мы следуем далее эпической версии с характерным для мифологии патриархата устранением женщины из акта рождения (ср. рождение Афины из головы Зевса в греческой мифологии и т. п.).]. С той поры страх приходит ко всякому, кто остается один. Но он помыслил: «Ведь здесь нет никого, кроме меня. Кого же мне бояться?» И страх его прошел; ибо страх может быть перед кем-то другим. Но и радости не ведал он; и потому тот, кто пребывает один, не ведает радости.
Он помыслил: «Как мне сотворить потомство?», и силою мысли своей он породил шестерых сыновей[3 - Число и имена сыновей Брахмы варьируются в различных эпических и пуранических текстах; нами избран наиболее распространенный вариант. В «Махабхарате» и пуранах сыновьями Брахмы кроме перечисленных шести и седьмого – Дакши именуются также Бхригу (см. № 2), Рудра-Шива (см. № 3), Нарада (см. № 29), Васиштха, Дхарма и др.], шестерых великих Владык созданий[4 - Владыка созданий – Праджапати. В литературе Брахман это имя принадлежит богу-творцу; в эпосе и пуранах это обычный эпитет сыновей Брахмы, первых существ, рожденных в созданном им мире.]. Старшим из них был Маричи, рожденный из души Творца[5 - Нередко все шестеро объявляются «духорожденными» («манасоджа»), но в некоторых версиях пуран только Маричи рождается из души Брахмы, остальные же – чудесным образом из различных частей его тела, как в нашем тексте, хотя версии разнятся. Иногда и Маричи имеет иное происхождение: например, в мифе «Брахмавайварта-пураны» (кн. I) Маричи рождается из плеча Брахмы, Атри – из правой ноздри, Крату – из левой, и далее изложение отличается от принятой нами версии. См. также ниже о рождении других сыновей Брахмы – Бхригу (№ 2), Рудры (№ 3), Нарады (№ 29) – и о происхождении ракшасов и якшей (№ 34).]; из глаз его родился второй сын – Атри; третий – Ангирас – явился из уст Брахмы; четвертый – Пуластья – из правого уха; пятый – Пулаха – из левого уха; Крату, шестой – из ноздрей Прародителя. Сыном Маричи был мудрый Кашьяпа[6 - Кашьяпа – в некоторых текстах именуется сыном самого Брахмы; в эпосе тоже часто носит эпитет Праджапати.], от которого произошли боги, демоны и люди, птицы и змеи, исполины и чудовища, жрецы и коровы и многие другие существа божественной или демонической природы, населившие небеса, и землю, и подземные миры. Атри, второй из сыновей Брахмы, породил Дхарму[7 - Дхарма – бог справедливости, олицетворение понятия закона морального правопорядка – дхармы (см. № 75). В эпосе и позднее иногда идентифицируется с Ямой, богом смерти.], ставшего богом справедливости; Ангирас, третий сын, положил начало роду святых мудрецов Ангирасов[8 - Ангирасы – упоминаемый уже в «Ригведе» род мифических мудрецов и провидцев, посредников между богами и людьми; исследователи сближают санскритское Angiras с греческим aggelos «вестник» (ангел).], старшими из которых были Брихаспати, Утатхья и Самварта.
Седьмым сыном Брахмы, седьмым из Владык созданий, был Дакша[9 - Дакша (в Ведах – один из адитьев) – имя это родственно латинскому dexter, славянскому «десница», что объясняет ассоциацию с правой стороной. В «Брахмавайварта-пуране» Дакша рождается из правого бока творца (из левого – Бхригу).]. Он вышел из большого пальца на правой ноге Прародителя. Из пальца на левой ноге у Брахмы родилась дочь; имя ее – Вирини[10 - Вирини, отождествляемая с Ночью (Ратри), в некоторых текстах именуется Дакши.], что означает Ночь; она стала женой Дакши. У нее было пятьдесят дочерей[11 - В некоторых источниках говорится о шестидесяти дочерях и о том, что десять из них были отданы в жены Ману, прародителю человечества.], и тринадцать из них Дакша отдал в жены Кашьяпе, двадцать семь – Соме, богу луны, – эти стали двадцатью семью созвездиями на небе; десять дочерей Дакши стали женами Дхармы. И еще родились у Дакши дочери, коим определено было стать женами богов и великих мудрецов.
Брахма
Старшая из дочерей Дакши[12 - Часто перечень жен Кашьяпы начинается в эпических текстах с Адити, за которой следуют Дити и Дану, но представление об асурах-демонах как о старших братьях богов, отражающее древнейшее мировоззрение, отчетливо выражено в «Махабхарате».], Дити, супруга Кашьяпы, была матерью грозных демонов – дайтьев; Дану, вторая дочь, породила могучих исполинов – данавов. У третьей – Адити – родились двенадцать светлых сыновей – адитьев[13 - Адитьи – в Ведах эта группа богов состоит из семи или восьми членов. В послеведийский период число их возрастает до двенадцати, в группу включаются боги Индра, Тваштар, Савитар и др., раньше к ней не принадлежавшие, вместе с тем из нее исключается Дакша. Имя Адитья чаще всего относится к богу Вивасвату (см. № 6) и становится синонимом Солнца.], великих богов. Варуна, бог океана, Индра, бог грозы и грома, Вивасват, бог солнца, которого называют также Сурья, были могущественнейшими из них; но всех превзошел славой младший из сыновей Адити, Вишну[14 - В Ведах Вишну второстепенное божество (как полагают, связанное с мифологией солнца) и не причисляется к адитьям. Начиная с Брахман значение его стремительно возрастает, и в позднем эпосе он уже стоит особняком от адитьев; сын Адити и Кашьяпы считается тогда лишь одним из его воплощений (см. № 75). В индуистской религии Вишну – одно из верховных божеств, хранитель мироздания.], хранитель мироздания, владыка пространства.
Издревле сыновья Дити и Дану – их называют обычно асурами – были врагами богов, сыновей Адити. И борьба между асурами и богами за власть над вселенной длилась много веков, и не было конца их вражде.
2. Асуры, старшие братья богов[15 - В Ведах асуры изображаются как змееподобные чудовища, воплощение враждебных человеку сил природы (см. изложение мифов о демонах Вале – № 5, Вишварупе и Вритре – № 15). В эпосе их образы антропоморфизированы.]
Когда Брахма создал небо, и землю, и воздушное пространство и от сыновей его пошли все живые существа во вселенной, сам он, утомленный творением, удалился отдыхать под сенью дерева шалмали[16 - Шалмали – шелковичное дерево (Salmalia Malabarica).], а власть над мирами передал своим потомкам – богам и асурам. Асуры были старшими братьями богов. Они были могучи и мудры и ведали тайны волшебства – майя[17 - Майя – в ранних памятниках означает сверхъестественные способности, которыми обладают демоны и боги, всякого рода волшебство, оборотничество и т. п. Позднее, в индуистской религиозно-философской концепции майя – иллюзорность бытия, внушаемая верховным божеством (см. № 74).], могли принимать различные образы или становиться невидимыми. Им принадлежали несметные сокровища, которые они хранили в своих твердынях в горных пещерах. И были у них три укрепленных города: сначала на небе, потом на земле – один из железа, другой из серебра, третий из золота; впоследствии они соединили эти три города в один[18 - Представление о трех городах асуров в небе восходит к ведийской литературе. Позднее слагается сказание о трех объединенных городах – Трипуре (см. № 69).], возвышающийся над землею; и они построили себе города в подземном царстве.
Восьмым сыном творца был Бхригу; он родился из кожи Брахмы. Сын Бхригу, мудрейший Ушанас Кавья, постигший все тайны чародейства, стал верховным жрецом и наставником асуров. Царем асуров был Хираньякашипу, могущественный демон, старший из сыновей Дити. Боги же избрали своим царем Индру, седьмого сына Адити; их наставником стал Брихаспати, старший сын Ангираса, третьего из сыновей Прародителя. Ушанас, коего прозывали также Шукра, стал владыкою планеты, носящей то же имя[19 - Шукра – в индийской астрономии название планеты Венера.], а Брихаспати стал владыкою планеты Брихаспати[20 - Брихаспати – планета Юпитер.].
Некогда асуры были благочестивы и добродетельны, они соблюдали священные обряды, и счастье пребывало с ними. Но потом они возгордились своей силой и своей мудростью и склонились ко злу; и счастье покинуло их и перешло к богам. Индра, властитель богов, сокрушил в битвах многих могучих асуров. Грозный бог Рудра, порождение гнева Брахмы, довершил их разгром, испепелив их волшебные три города, вознесенные над землею.
3. Рудра и жертвоприношение Lакши[21 - В основу описания образа Рудры положены ведийские источники. Миф о том, как было расстроено жертвоприношение Дакши, восходит также к Ведам. Образ Сати, дочери Дакши и жены Шивы, и мотив ее обиды и самосожжения вводятся в послеведийские версии мифа, во многих деталях отличающиеся от ведийских. Рудра – прототип Шивы, одного из верховных божеств эпического и индуистского пантеонов, – по-видимому, уже в Ведах отражает весьма архаические представления мифологии доарийского населения Индии. В мифе о жертвоприношении Дакши отразилось включение культа Рудры в ведийский ритуал, которому он был, очевидно, чужд изначально.]
Рудра вышел из чела Брахмы, подобный пламени гнева, и в нем воплотились все разрушительные силы и самые грозные и устрашающие свойства богов. Мрачный, свирепый и одинокий, он удалился от всех и поселился в пустынных северных горах, на Химавате[22 - Химават, или Хималая, – в индийской литературе название гор Гималаев, а также божества, олицетворяющего их вершину.]. Ему была дана власть над зверьми, и потому этот бог зовется также Пашупати, Владыка зверей. В облике дикого охотника, одетый в шкуры, красный, с иссиня-черными волосами, стянутыми в узел, он скитался по горам и лесам, вооруженный черным луком и стрелами.
Но не только над зверьми дарована была ему власть, и не только в горах и лесах его обитель. Он вездесущ, и все живое трепещет перед его ужасными стрелами, несущими болезни и смерть. Чтобы оградиться от его гнева, его умилостивляют молитвами. Он насылает болезни на людей и порчу на скот, но он же – великий целитель, и он бывает милостив к тем, кто молит его о пощаде. Поэтому впоследствии люди стали называть его Шива, что значит Милостивый[23 - Шива, что значит Милостивый – таково традиционное толкование имени (как эвфемистического эпитета). Однако современные исследователи предполагают его дравидийское происхождение и видят в нем то же значение, что и в арийском Рудра – Красный.].
Дакша, Владыка созданий, выдал за Рудру одну из своих дочерей, носящую имя Сати[24 - Сати («Добродетельная») – миф о ее самосожжении связывается с варварским обычаем сожжения вдов в средневековой Индии, получившим то же наименование.]. Но этот союз не связал узами дружбы Дакшу и грозного бога. Однажды гордый Дакша явился в собрание богов и небесных мудрецов. Когда он вошел туда, все поднялись со своих мест, почтительно приветствуя его; сидеть остались только Брахма и Рудра. Дакша оскорбился: «Как мог Рудра не воздать почести мне, отцу его супруги!» И он затаил обиду на своего зятя.
Рассказывают, что в те давние времена, на исходе Золотого века[25 - О делении истории человечества на четыре «века» в индийской мифологии см. № 75.], когда добродетель в мире поколебалась, Дакша, Владыка созданий, по желанию богов учредил первое жертвоприношение во искупление греха. Он устроил жертвоприношение на вершине великой горы Химават, в том месте, где берет начало и низвергается со скал в долину священная река Ганга, и он созвал на него богов, сыновей Адити. Но Рудру он не призвал, не питая к нему приязни после той встречи в собрании богов.
Узнав, что Рудре не оставили доли в жертвоприношении, добродетельная Сати бросилась в костер и сожгла себя, оскорбленная пренебрежением, выказанным отцом ее супругу. Великий гнев охватил тогда Рудру. Он взял свой лук и пошел туда, где боги совершали обряд. Когда он там появился, земля затряслась, закачались горы, ветер перестал дуть, а огонь гореть, солнце, луна и звезды померкли, и мир окутала тьма. Устрашенные боги пали ниц. Рудра пронзил жертву стрелою, и она, превратившись в антилопу, устремилась в небо. Там она стала созвездием Мригаширша[26 - Мригаширша («Голова антилопы») – созвездие из трех звезд, соответствующее частично Ориону; Ардра соответствует ? Ориона.]. И поныне можно видеть на ночном небе в созвездии Мригаширша голову пронзенной стрелой антилопы, а в созвездии Ардра – дикого охотника, который гонится за нею.
Когда жертва исчезла, боги от страха лишились чувств. Разъяренный Рудра напал на сыновей Адити и концом своего лука выбил зубы богу Пушану, хранителю дорог и стад; Бхаге, тому, который дарует людям счастливую долю, он выбил глаза; Савитара, бога солнечного света, лишил его лучеподобных рук. Разбегаясь в смятении во все стороны, боги подняли такой крик, что лопнула тетива на луке Рудры. Лишь тогда они осмелились приблизиться к нему, и стали молить его о пощаде. Мудрому Брихаспати, сыну Ангираса, жрецу и наставнику богов, удалось умиротворить Милостивого. Рудра бросил свой гнев в воду, и гнев его стал огнем, от которого вода обратилась в пар. Он вернул Пушану зубы, Бхаге – глаза, а Савитару – руки. Но говорят, что Пушану с тех пор приносят жертву кашей, что Бхага, бог счастливой доли, – слеп и что новые, золотые руки Савитару приделал его брат Тваштар, божественный мастер, искусный создатель многих необычайных вещей; и эти руки – золотые лучи – Савитар поныне простирает по утрам над вселенной. Рассказывают еще, что когда гневный Рудра избивал богов, он снес голову самому Дакше и ее потом не могли найти, как ни искали, и пришлось приставить Дакше голову козла.
Рудра же тогда сказал Брахме: «Ты сотворил меня раньше этих богов. Почему же им дана была доля в жертвоприношении, а мне – нет?» И Брахма повелел, чтобы отныне и боги и асуры приносили жертвы Рудре, восхваляли бы его и почитали.
Некоторые рассказывают о жертвоприношении Дакши иначе. Говорят, что жертвой тогда был сам Владыка созданий[27 - Излагаемая версия отражает миф о жертвоприношении Дакши в «Айтарея-брахмане» (кн. III), где рассказывается о кровосмесительной связи Праджапати (в Брахманах это, как упоминалось, имя бога-творца, не идентичного с Дакшей) с собственной дочерью, прекрасной богиней зари Ушас. Боги, его сыновья, создают Рудру, соединив в нем самые грозные свои ипостаси, именно для того, чтобы покарать Праджапати. Уже в этой версии появляется астральная символика – Праджапати отождествляется с созвездием Мригаширша, Рудра – с Ардра, Ушас же – с созвездием Рохини (созвездие Тельца), что дает еще одну связь с мифологией эпического Дакши, отца созвездий лунного зодиака (см. № 1). Отголосок мифа о прегрешении Праджапати в эпических версиях – упоминание о козлиной голове Дакши, но в остальном он уже не связывается в послеведийской литературе с рассказом о жертвоприношении Дакши, отражающим первоначальное исключение Рудры из общего ритуала сомы, главного у арийских племен древнейшей эпохи; единственным мотивом гнева Рудры-Шивы остается пренебрежение богов, не пригласивших его на жертвоприношение. В «Каушитаки-брахмане» (кн. VI) версия о кровосмесительном грехе несколько иная; там боги, сыновья Праджапати, видят сестру свою Ушас, явившуюся на востоке, и из семени их, выпавшего при этом и собранного Праджапати в золотой сосуд, рождается тысячеглазое и тысяченогое божество – Рудра. Большинство других ведийских текстов, посвященных этому сюжету, следуют той версии, которая в нашем изложении приводится первой (по «Шатапатха-брахмане» с включением эпизодов и деталей, относящихся к родственным связям Шивы и Дакши, из «Ваю-пураны»).], которого боги хотели покарать за тягчайший грех. Он преследовал нечестивыми домогательствами собственную дочь, прекрасную Рохини, и однажды, обернувшись козлом, вступил в преступную связь с нею, принявшей облик антилопы. Боги сами призвали Рудру, чтобы он покарал неслыханного грешника; и за это деяние Рудра потребовал себе власть над зверьми и скотом. Другие же говорят, что сам Рудра рожден был от той кровосмесительной связи. Но это – очень древние сказания, забытые уже в давние времена.
Грозен и страшен был великий бог Рудра, и таким же было его потомство. Всюду следовало за ним ужасное воинство его исчадий – рудр[28 - Рудры – в ведийской мифологии зловещее воинство демонических змееподобных существ, составляющих свиту Рудры. В послеведийский период – группа из одиннадцати второстепенных божеств, составляющих вместе с двенадцатью адитьями и восемью Васу, а также двумя Ашвинами (или Дьяусом – Небом и Притхиви – Землей) традиционный пантеон «Тридцати трех».], обликом подобных змеям. Шипящие, вопящие, дико завывающие, они носились по лесам в поисках добычи. Повинуясь воле Рудры, из дремучих лесов и с гор приходили к человеческому жилью вредоносные духи, неся невзгоды, насылая мор на людей и на их скот.
Иными были его сыновья Маруты, боги бури. Некогда Рудра, обратившись в быка, вступил в брак с Землею, принявшей облик пятнистой коровы[29 - В ведийской мифологии матерью Марутов именуется Пришни («Пятнистая»), мифическая корова, отождествляемая иногда с землею, иногда с дождевым облаком. В пуранах матерью Марутов называется Дити.], и от этого брака родилось трижды семь сыновей, могучих и прекрасных. Хотя отцом их был Рудра, они стали дружиною Индры, возлюбившего их, как родных детей. В золотых доспехах и шлемах, с огненными молниями в руках отправлялись Маруты в поход на сверкающих колесницах, запряженных пятнистыми оленями, и, неистовые, как бурные ветры, мчались они по небу, закрывая око солнца. И сотрясались горы, и леса склонялись в страхе перед ними, когда они сопровождали Индру в его битвах с асурами и чудовищами.
4. Деяния Индры[30 - В этом сказании образ Индры дается преимущественно по ведийским источникам. Однако сыном Адити Индра становится только в эпической мифологии; в ведийской литературе говорится о его чудесном рождении, но имя его матери обычно не называется. В «Атхарваведе» матерью его названа Экаштака – богиня, отождествляемая с Ратри, Ночью. Отцом Индры называют Дьяуса или Праджапати (в Брахманах Индра часто называется младшим сыном Праджапати или говорится, что боги сами создали Индру и избрали его своим владыкой).]
Индра был любимым сыном Адити, матери богов, самым могучим из ее сыновей. Рассказывают, что он родился не так, как другие ее дети, а необычным путем[31 - Об этом говорится уже в «Ригведе», но в неопределенных выражениях, сам способ появления Индры на свет не указывается. Ср. чудесное рождение сыновей Брахмы в № 1.], при рождении чуть было не погубив свою мать. Едва появившись на свет, он схватился за оружие. Устрашенная необычным рождением сына и его грозным обликом, Адити спрятала Индру; но он явился перед всеми в золотых доспехах сразу после рождения, наполнив собою вселенную; и мать преисполнилась гордости за могучего сына.
И он стал великим, неодолимым воином, перед которым трепетали и боги и асуры. Еще будучи совсем юным, он победил коварного демона Эмушу[32 - Миф о победе Индры над этим демоном очень смутно упоминается в «Ригведе». В Брахманах Эмуша – имя демонического вепря, поднявшего землю на клыке; очевидно, это – прототип знаменитой аватары («воплощения») Вишну (см. № 22).]. Этот демон в облике вепря похитил некогда у богов зерно, предназначавшееся для жертвоприношения, и спрятал его среди сокровищ асуров, что хранились за трижды семью горами. Эмуша уже принялся варить из похищенного зерна кашу, когда Индра натянул свой лук, пронзил стрелою двадцать одну гору и убил вепря Эмушу. Вишну же, младший из Адитьев, унес жертвенную пищу из владений асуров и вернул ее богам.
Другим подвигом Индры была победа над Шушной, Иссушителем, рогатым змеем, который откладывал яйца, из коих плодилось зло, и который поглотил небесные воды. Индра убил его и освободил воды, изливающиеся с небес животворным дождем.
И еще многих злых и опасных врагов победил Индра своей отвагой и силой. Он стал властелином небесного царства; боги сами просили Брахму поставить его над ними царем. Грозные Маруты стали дружиною Индры. Брат его Тваштар сделал ему золотую колесницу и выковал ему громовое оружие – ваджру[33 - Ваджра – мифическое оружие бога-громовержца Индры, которое сковал для него Тваштар; согласно некоторым текстам, его даровал Индре Кавья Ушанас. Ваджра описывается как золотая или железная, о четырех или о ста углах или в форме диска, позднее – как крестообразная. В «Махабхарате» рассказывается, что ваджра была сделана из костей святого отшельника Дадхичи, который добровольно пожертвовал свой скелет для этой цели.]. Это несравненное оружие сверкало, как солнце, в деснице Индры и повергало в трепет его врагов. Ваю, бог ветра, стал колесничим у Индры и сопровождал его в битвах.
Прекраснорукий Тваштар, искуснейший из небожителей, сделал также чудесную чашу для сомы[34 - Сома – ритуальный опьяняющий напиток; приготовлялся из сока растения сомы, идентифицировать которое в настоящее время представляется затруднительным (некоторые современные исследователи видят в нем мухомор, употреблявшийся жрецами как наркотическое средство); параллель в древнеиранском ритуале – хаома указывает на большую древность культа сомы. Уже в Ведах ритуал сомы связывается – не совсем ясно – с мифологией луны; впоследствии сома отождествляется с луной, а в эпосе Сома – имя бога луны (см. № 12). Чаша для сомы, сделанная Тваштаром, Гефестом индийской мифологии, – луна. В послеведийской мифологии сома отождествляется с амритой, напитком бессмертия (см. № 24). Миф о принесении сомы с небес орлом, птицей Индры, смутно упоминается в нескольких гимнах «Ригведы».], божественного напитка, который в незапамятные времена принес на землю орел, птица Индры. Индра вскормлен был сомой, заменившей ему материнское молоко. На подвиги свои он отправлялся сопровождаемый воинством Марутов, на золотой колеснице, с ваджрой в руке, вдохновляемый обильными возлияниями сомы. И тогда никто не мог противостоять ему, и земля и небо содрогались от ярости Индры, когда он поражал врага своей ваджрой.
В битвах богов с асурами – а они длились многие сотни и тысячи лет – Индра во главе воинства небожителей не однажды сокрушал вражескую силу, и многим вождям дайтьев и данавов он нанес поражение. Он одолел в единоборстве Шамбару, коварнейшего из асуров, ослеплявшего противника в бою тысячью колдовских уловок; Индра низверг его с гор, где была его обитель, и разрушил девяносто девять его цитаделей. Он рассеял рати могучего Варчина, победил страшного исполина Джамбху, сразил насмерть злого Пуломана[35 - Пуломан – сын Дану, победа Индры над Пуломаном бегло упоминается в эпосе и пуранах; очевидно, неидентичен Пуломану из сказания о Пуломе (см. № 19).]. Дочь Пуломана, прекрасная Шачи[36 - Шачи – имя, произведенное от того же корня, что и эпитет Индры – Шакра («Могучий»). В Ведах имя супруги Индры – Индрани.], бежавшая от жестокого отца, стала женою своего избавителя – Индры и повелительницей небесного царства.
Убил Индра и Намучи[37 - Миф о победе Индры над Намучи рассказывается в «Шатапатха-брахмане» и некоторых других источниках. В «Махабхарате» основной мотив этого мифа включается в изложение версии мифа о Вритре – Индра покрывает свое оружие пеной в битве с Вритрой.], самого могучего из асуров, который ранее был его другом.
Намучи, сын Дану, был непобедимым воителем, первым в битве среди асуров, как Индра был первым среди богов. Некогда Намучи и Индра заключили между собою союз. Они поклялись, что ни один не нанесет удара другому, ни днем, ни ночью, ни на воде, ни на суше, ни сухим оружием, ни покрытым влагой. И долго они были друзьями. Но Намучи был духом греховного хмельного напитка – суры[38 - Сура – в ведийскую эпоху крепкий хмельной напиток, в отличие от сомы не имевший священного характера.].
И однажды он напоил Индру сомой, смешанной с пьяной сурой, и лишил героя силы. Индра пришел тогда за советом и помощью к Ашвинам[39 - См. № 6 и примеч. 51.], братьям-близнецам, сыновьям его брата Вивасвата, – Ашвины были богами предрассветных и вечерних сумерек и божественными целителями. «Что мне делать? – спросил их Индра. – Намучи предал нашу дружбу, он выпил мою силу. Но я дал клятву не поднимать на него оружия, ни сухого, ни покрытого влагой». Тогда Ашвины покрыли ваджру Индры морскою пеной. И вот в час сумерек – ни днем, ни ночью – на берегу океана, у самого прибоя – ни на воде, ни на суше – Индра убил Намучи, отрубив ему голову своей ваджрой, покрытой морской пеной – оружием не сухим и не мокрым. Ашвины же из крови убитого Намучи приготовили целительное питье, вернувшее силу Индре.
В другой раз, опьяненный выпитыми им озерами сомы, Индра в порыве безрассудного гнева обрушил удар своей ваджры на колесницу Ушас[40 - В этом мифе, упоминаемом в Ведах, некоторые исследователи видят отражение солярного аспекта в образе Индры (заря бежит от лучей солнца) и проводят параллель с греческим мифом об Аполлоне и Дафне (одно из имен Ушас в ведийской литературе – Дахана, Горящая); другие усматривают здесь торжество патриархального начала над архаическим культом сходящего со сцены матриархального божества.], богини зари, отмеряющей дни смертных. Ушас, прекрасная дочь Неба, бежала в страхе, покинув свою разбитую колесницу, и скрылась, трепетная, от взоров грозного воителя.
5. Похищение коров[41 - Миф излагается по знаменитому гимну-диалогу в кн. X «Ригведы», откуда взяты речи Сарамы и паниев, и по «Брихаддевате» Шаунаки (IV–III вв. до н. э.).]
Одним из великих подвигов Индры было возвращение коров, похищенных у богов демонским племенем паниев[42 - В изображении этого демонического племени в ведийской литературе мифологические черты смешиваются с чертами какого-то реального народа; некоторые исследователи отождествляют паниев с иранским племенем парнов, обитавшим на Оксе (Амударье). Высказываются также предположения о дравидийском происхождении этого этнонима.], которое обитало в неведомых землях, за пределами мира богов и асуров. Пании угнали коров в далекую страну за рекою Раса, текущей на краю света, и спрятали их в горной пещере. Тогда померкли небеса, ибо те божественные коровы были лучами зари. Брихаспати, видевший паниев, поведал могучему Индре о похищении. Индра послал на поиски коров божественную собаку Сараму[43 - Сарама («Быстрая») – мифическая собака, мать адских псов, стерегущих путь в царство мертвых (см. № 40), иногда рассматривается как прародительница хищных животных. Ее образ исчезает из послеведийской мифологии.]. Сарама выследила коров, добежала до реки, на другом берегу которой стояла неприступная крепость паниев, перепрыгнула через поток и услышала мычание похищенных коров внутри скалы.
Пании вышли ей навстречу. «Зачем ты пришла сюда, Сарама? Путь к нам далек и труден. Чего ты хочешь от нас?» – «Я пришла как посланница Индры, – отвечала она. – Я хочу, чтобы вы отдали коров, о пании, чтобы вы вернули великие сокровища, которые вы награбили». – «Как он выглядит, этот Индра, коим ты послана сюда издалека, о Сарама? Если он сам придет сюда, пусть будет он нашим другом, пусть будет пастырем наших стад». – «Он, пославший меня издалека, не из тех, кого можно перехитрить, о пании, – отвечала демонам Сарама. – Он – тот, кто сам вводит в обман других. Убитые Индрой, вы будете лежать здесь, о пании!» Тогда они сказали: «Вот коровы, которых ты желаешь, о Сарама. Но кто же отдаст их без боя? Оружие наше остро, сокровища наши надежно сокрыты в горах и пании сумеют охранить их. Напрасно проделала ты долгий путь». – «Ваши слова, о пании, еще не войско, – возразила им Сарама. – И когда придут сюда Индра и гневные мудрецы Ангирасы, они разделят между собой ваши стада, и вы проглотите свои хвастливые речи!»
Тогда пании сказали: «Если ты уже пришла сюда, о Сарама, повинуясь воле богов, останься с нами, будь нам сестрою. Не возвращайся к богам; мы дадим тебе долю в наших стадах, о красавица!» – «Не ищу я родства с вами, – отвечала она. – Я принадлежу Индре и грозным Ангирасам. Берегитесь их, пании! Не надо мне ваших стад. Но я отведала бы молока от тех коров, которых вы прячете в пещере».
И пании принесли ей молока. Не устояв перед искушением, она выпила усладительную влагу. Затем она вновь перепрыгнула широкую реку и пустилась в обратный путь. Когда она вернулась к Индре, он спросил ее: «Нашла ли ты коров, о Сарама?» И Сарама, одурманенная демонским молоком, солгала ему. «Нет», – отвечала она. Но Индра понял, что она лжет; и в гневе он ударил божественную собаку ногой. Тогда она изрыгнула заколдованное молоко. И, дрожа от страха, она пошла в страну паниев, а Индра последовал за ней на колеснице, запряженной гнедыми конями. С ним пошли мудрецы из рода Ангираса, возглавляемые Брихаспати, Владыкой молитвы.
Когда они пришли в страну, что лежит на краю света, за рекою Раса, мудрые Ангирасы волшебными заклинаниями и песнопениями разверзли скалу и вывели коров из плена. И когда они сделали это, исчезла недобрая тьма, воссиял на небе свет Ушас, богини зари, и солнце явилось взорам живущих. Печалясь об утрате коров, Вала[44 - Вала («Пещера») – демон мифической пещеры, в которую заточаются похищенные коровы-воды; именуется иногда братом Вритры (см. № 15).], демон пещеры, поднял из недр горы устрашающий вой, но он был насмерть сражен доблестным Индрой. И могучий сын Адити рассеял паниев, Ангирасы же забрали себе все достояние этого злого племени.
6. Вивасват и его дети[45 - Миф о рождении восьмого сына Адити, отвергнутого матерью, упоминается в кн. X «Ригведы» и приводится в «Шатапатха-брахмане» (кн. III). В ведийской мифологии восьмой (в некоторых версиях седьмой) сын Адити Вивасват или Марттанда («Мертворожденный») – последний из ее сыновей Адитьев. С Сурьей, богом солнца, он отождествляется позднее.]
Индра был седьмым сыном Адити, восьмым был Вивасват. Но когда он родился, его не признали равным семерым старшим братьям, богам. Ибо восьмой сын Адити родился безобразным – без рук и без ног, гладкий со всех сторон, и высота его была равна его толщине. Старшие братья – Митра, Варуна, Бхага и прочие – молвили: «Он не похож на нас, он иной природы – и это плохо. Давайте переделаем его». И они переделали его: отсекли все лишнее; так возник человек. Вивасват и стал прародителем смертных на земле; только сам он потом сравнялся с богами. Он стал богом солнца; и как бог солнца он зовется Сурья. А из кусков его тела, отсеченных богами, возник слон.
Сурья
Тваштар выдал за Вивасвата свою дочь Саранью[46 - Саранью – дочь Тваштара, иногда выступает в зооморфическом образе. Миф о женитьбе Вивасвата на Саранью упоминается в кн. X «Ригведы» и более подробно излагается в комментарии Саяны (XIV в.). В позднейших пуранических версиях Саранью заменяет Санджня, дочь Вишвакармана (см. ниже примеч. 50).]. Саранью не хотела идти замуж за человека, но ей пришлось подчиниться воле отца. Она родила Вивасвату близнецов, брата и сестру; их звали Яма[47 - Яма («Близнец»). Миф о Яме и Ями – один из древнейших в Ведах (на что указывает и иранская параллель – Йима и Йимак) – отражает, видимо, арийский вариант близнечного мифа. В иранской мифологии Йима – царь людей Золотого века, когда на земле не было смерти и страданий. В мифологии индийского Ямы этот момент отсутствует, но одним из наиболее отчетливо сохранившихся мотивов является отказ Ямы от кровосмесительного брака с сестрой, составляющий содержание знаменитого гимна-диалога в кн. X «Ригведы». В некоторых ведийских текстах, однако, этот греховный союз представляется осуществленным (см. № 8), и, возможно, он и рассматривался как причина смерти Ямы (ср. библейский миф о грехопадении Адама и Евы), хотя прямого подтверждения этому мы не находим в текстах. В позднейших версиях грехом Ямы оказывается оскорбление мачехи (см. ниже).] и Ями. Но после того гордая Саранью не могла более вынести жизни в доме неравного ей супруга. Она создала женщину, которая была совершенно подобна ей обликом, и оставила ее вместо себя в доме Вивасвата, препоручив ей своих детей, а сама вернулась в дом отца. Тваштар не принял непокорную дочь. «Ступай обратно, в дом мужа», – повелел он ей; но она скрылась, обернувшись кобылицей с огнедышащей пастью, и в облике этом удалилась в северные страны.
Сначала Вивасват не заметил подмены. Мнимая Саранью родила ему сына по имени Ману, того самого Ману, от которого происходят все люди, ныне живущие на земле. И еще родились у нее сын по имени Шани, взошедший звездою на небо, и дочь Тапати[48 - Шани, или Шанайшчара, – в индийской астрономии название планеты Сатурн. Тапати, Знойная, как и Шани, появляется в числе детей Вивасвата только в позднейших версиях мифа; впоследствии она становится матерью Куру, предка героев «Махабхараты».].
Но эта жена не стала истинной матерью старшим близнецам, детям Саранью; совсем не с той любовью, как с родными своими детьми, обращалась она с ними. И как-то раз Яма, выведенный из терпения ее постоянными нападками, пригрозил ей. «Как смеешь ты угрожать супруге твоего отца, женщине, которую ты должен почитать!» – воскликнула мачеха и в раздражении прокляла Яму. Опечаленный, тот пошел к отцу и все рассказал ему. «Мать не балует нас любовью, – пожаловался он. – Младших она ласкает, а мы с сестрою не видим от нее добра. Может ли мать проклясть собственного сына, хотя бы и провинившегося перед нею? Но она прокляла меня во злобе, и я отныне не считаю ее матерью. Прости меня, отец, за мое прегрешение и огради от ее проклятья!»
Вивасват отвечал Яме: «Гнев одолел тебя, и ты, мой праведный сын, преступил закон справедливости, закон дхармы[49 - См. выше примеч. 7 к № 1.]. Нет силы, которая могла бы отвратить проклятие матери. Но я сделаю так, чтобы оно не было для тебя слишком тяжким». Потом он обратился к матери Ману и спросил ее: «Почему ты не можешь быть беспристрастна к детям моим, которые все равны между собою? Нет сомнения, ты не Саранью, ты – ее отражение, и имя твое – Санджня, Отражение[50 - В позднейших версиях, где Санджня – имя дочери Вишвакармана (см. примеч. 46 выше), ее заместительница носит имя Чхая, что также значит «Отражение» (букв. «Тень»). В этих версиях мотив бегства супруги бога солнца иной – она не может выдержать жара, который от него исходит. Впоследствии, чтобы умерить этот жар, отец ее Вишвакарман обтесывает Вивасвата, удалив избыток его огненной массы, и придает ему «прекраснейший» облик (см., например, версию в «Маркандея-пуране»).]. Ибо не может мать проклясть собственного сына за проступок, совершенный по детскому недомыслию». Санджня ничего не ответила на это Вивасвату, и он узрел правду. В страхе перед его гневом, она призналась ему во всем.
Тогда Вивасват отправился в дом своего тестя, который принял его с почетом. И, узнав, что его истинная жена бежала, приняв облик кобылицы, Вивасват сам обернулся конем и пустился ее искать. Он настиг ее в отдаленной стране, и между ними произошло примирение. В конском облике они вновь стали супругами, и у них родились еще двое близнецов, двое братьев по имени Насатья и Дасра, которых именуют Ашвинами[51 - Ашвины («Рожденные от коня») – рассматриваются обычно как боги утренних и вечерних сумерек или утренней и вечерней звезды, хотя в действительности природный феномен, лежащий в основе этих образов, в ведийских текстах явственно не обнаруживается. Исследователи сближают образы Ашвинов с Диоскурами греческой мифологии, с которыми у них много общего.], что значит «Рожденные от коня».
Ашвины стали богами сумерек и утренней и вечерней звезд. Перед самым рассветом, когда на исходе ночи свет борется с тьмой, они первыми из богов появляются на утреннем небе, двое могучих витязей, вечно юные и прекрасные, на золотой колеснице, влекомой крылатыми конями. Вместе с ними на колеснице едет их подруга, солнечная дева Сурья[52 - Сурья – солнечная дева; женский вариант имени Сурьи, бога солнца. Ср. греческую параллель – Гелиос и Елена, имена одного происхождения с индийскими; Елена – сестра Диоскуров. Дева Сурья в некоторых текстах также выступает как сестра Ашвинов (возможно, в этом отношении ее дублирует дочь Вивасвата Тапати, см. выше); иногда она отождествляется с Ушас, богиней зари. В некоторых текстах Ушас – мать Ашвинов. Исследователи полагают, что в основе здесь – сочетание образа Богини-Матери с двумя зооморфными спутниками, засвидетельствованное в мифологии и иконографии также и за пределами индоевропейского мира (Ашвины первоначально, по-видимому, почитались в образе коней). В некоторых версиях мифа о сватовстве Сомы Ашвины выступают как сваты Сомы, а не как женихи дочери Савитара; они приходят к Солнцу просить руки его дочери для бога луны (здесь указывают на параллель в литовской мифологии, где двое братьев, «Божьих сыновей», являются верхом на конях и сватаются за дочь Солнца). В Ведах Ашвины именуются обычно «детьми Неба» (Дьяуса). По именам – Насатья и Дасра – они различаются уже в эпической мифологии (хотя и тогда чаще именуются общим – Ашвины), в Ведах это – эпитеты, равно относящиеся к обоим («Дружественный», «Помогающий»; хотя первое, как полагают, восходит в действительности к неарийскому названию лошади, т. е. однозначно с именем Ашвины).], дочь Савитара. Когда-то отец назначил ей быть женой Сомы, бога луны, но руки прекрасной девы домогались многие боги, и было решено, что ее получит тот, кто в беге на колесницах первым доскачет до солнца. В этом состязании первыми достигли солнца Ашвины, и светлая Сурья взошла на их колесницу и стала их спутницей.
К людям, своим родичам, Ашвины благосклонны больше, чем прочие боги, и они спасают смертных от всяческих бед и несчастий. Ашвины мудры и обладают целительной силой; они помогают немощным, больным и увечным и возвращают молодость старым. Они спасают гибнущих в водной пучине – так вызволили они некогда Бхуджью[53 - Бхуджью – миф о нем смутно упоминается в нескольких гимнах кн. I «Ригведы».], сына Тугры, брошенного в море во время бури собственными товарищами. Три дня и три ночи несли его Ашвины над морскими волнами, пока не достигли берега. Едва живого, не чаявшего спасения в водах, где не на что опереться ноге и не за что ухватиться руке, они вынесли сына Тугры на сушу.
Младшие дети Вивасвата родились богами, старшие же – Яма, Ями и Ману – были смертными, ибо и отец их был смертным, когда они появились на свет, и только потом стал богом солнца. Яма, старший сын Вивасвата, был человеком и жил со своей сестрой на земле; и никогда уже не преступал он закона дхармы. И был он первым человеком на земле, который умер. Ману же, брат его, единственный из смертных спасся во время великого потопа – он-то и стал прародителем человечества. Ями стала потом богиней священной реки Ямуны[54 - Ямуна – древнее название реки Джамны.], Шани, взошедший на небо, стал владыкою недоброй планеты Шани, Тапати вышла замуж за царя Лунного рода, и великий герой Куру был ее сыном.
Яма был первый из умерших – он открыл смертным путь в загробный мир. Милостью отца, смягчившего проклятие мачехи, он с той поры и поныне – владыка царства мертвых и блюститель закона справедливости. В его обитель по тропе, проложенной предками, уходят с земли души тех, кто умирает.
Вивасват же, его отец, первым на земле совершил жертвоприношение и даровал людям огонь. Он послал за ним Матаришвана[55 - Матаришван – третьестепенное божество ведийской мифологии, неясного происхождения; начиная с «Атхарваведы» выступает как дух ветра, иногда отождествляется с огнем, который он принес с небес на землю (индийский вариант мифа о Прометее, лишенный, однако, мотива богоборчества).], духа ветра, и тот принес его с небес на землю. Мудрецы из рода Бхригу научили смертных, как обращаться с огнем.
7. Сказание о происхождении смерти[56 - Излагается в «Махабхарате» дважды, в кн. VII и кн. XII, но стоит в эпической мифологии особняком. Обычно в эпосе и пуранах Смерть – Мритью – божество мужского рода, спутник Ямы (см. ниже № 45, где в русском изложении мы оставили, однако, Смерть в женском роде), иногда с ним отождествляется. В некоторых текстах эпоса перенаселение земли приводит ко второму потопу; этот миф обычно связывается с третьим воплощением Вишну (см. № 22).]
Было время, когда смерти не знали на земле. Люди, потомки Вивасвата, вначале были бессмертными. В Критаюге, Золотом веке, они не ведали греха и жили на земле счастливо, в мире и благоденствии.
Так шло время, и живые существа на земле рождались и не умирали; они умножались бесконечно и совсем заполонили ее. Наконец Земля взмолилась к Брахме – она уже не могла выносить долее такое бремя. Тогда задумался Создатель над тем, как уменьшить количество живых существ в мирах, но не мог найти никакого средства. И он впал в гнев, и пламя его гнева вырвалось из всех пор его тела. Запылали страны света, страх объял все живое; миру грозила гибель. Великий бог Шива сжалился над живыми существами. Он приблизился к Брахме и сказал: «Не гневайся на созданных тобою тварей, о Прародитель! Не допусти, чтобы опустела вселенная! Ибо, если погибнут ныне все эти существа, они уже не возродятся более. Пусть они живут и умирают, но пусть не прекращается их род!» И когда Шива молвил это, Брахма укротил свой гнев и вернул в свое сердце огонь, пожиравший вселенную.
Тогда вышла из тела Брахмы женщина с темными глазами, с венком из лотосов на голове, одетая в темно-красное платье[57 - В Древней Индии красный цвет ассоциировался со смертью.]. Она направилась к югу своим путем[58 - Юг в древнеиндийской мифологии – страна смерти, место, где пребывают души усопших (см. ниже № 40).], но Брахма воззвал к ней и сказал: «Смерть, ступай и убивай живые существа в этом мире! Ты возникла из моей мысли об уничтожении мира и из моего гнева, поэтому иди и уничтожай живущих – и неразумных и мудрых!» И заплакала увенчанная лотосами Смерть, но Брахма не дал ее слезам упасть на Землю и собрал их в свои ладони. Она же, смиренно склонившись перед ним, взмолилась: «Будь милостив ко мне, о Владыка созданий, не возлагай на меня столь ужасное бремя! Сжалься надо мной! Как могу я губить невинные существа, детей и взрослых, молодых и стариков? Смилуйся, о владыка! Не смогу я разлучать близких и любящих, отнимать у родителей возлюбленных сыновей, у детей отнимать матерей и отцов, лишать их милых братьев и дорогих сердцу друзей. Ведь когда те умрут, оставшиеся в живых будут проклинать меня. Я боюсь этого! И слез несчастных я боюсь! Вечно будут жечь меня эти слезы».
Но Брахма сказал: «О Смерть, я предназначил тебя уничтожать живущих! Иначе быть не может! Ступай не колеблясь, госпожа. Исполни мое веление». И Смерть, не сказав больше ни слова, отправилась в путь и явилась в мир. Но все же Прародитель даровал ей милость: слезы, которые она пролила, превратились в болезни, убивающие людей в назначенный срок; страсти и пороки ослепили человеческий род и стали причиною гибели живых существ. Поэтому искони нет вины на Смерти. Брахма сделал ее госпожой справедливости; свободная от любви и ненависти, исполняет она его веление.
8. Сказание о создании ночи[59 - Излагается почти без изменений по тексту «Черной Яджурведы» («Майтраяния-самхита», кн. I).]
Когда Яма, сын Вивасвата, умер, Ями, его сестра и возлюбленная, проливала безутешные слезы, и не было предела ее горю. Тщетно боги пытались облегчить бремя ее скорби. На все их уговоры и увещевания она отвечала: «Но ведь он умер только сегодня!» А тогда еще не было ни дня, ни ночи. Боги сказали: «Так она его не забудет! Мы сотворим ночь!» И они создали ночь. И ночь прошла, и настало утро; и она забыла о нем. Потому говорят: «Чреда ночи и дня приносит забвение горя».
