Поворота нет

Владимир Дорошев

Поворота нет

Эссе на рассказ Владимира Дорошева "Поворота нет".

Рассказ Владимира Дорошева «Поворота нет» можно читать как экзистенциальную притчу о человеке, столкнувшемся с пределом – физическим, моральным, историческим. Автор использует простую бытовую ситуацию – поездку на автомобиле – как модель человеческого существования в целом: движение по дороге жизни, которая внезапно упирается в пустоту.

Два героя – не столько персонажи, сколько маски современного человека, живущего в режиме инерции. Они не ищут смысла, не задаются вопросами, они просто «едут». И именно в этом заключается ключ: катастрофа начинается не вдруг, а как закономерный результат равнодушного следования по заданному маршруту.

Когда «поворота нет» – это значит, что все возможности выбора уже исчерпаны. Это не просто дорожный знак, а символ философского тупика, в котором оказывается человек XXI века:

он движется, но не знает, куда;

он существует, но не ощущает жизни;

он зависим от системы, но система сама рушится.

1) Катастрофа как метафора внутренней пустоты

Фраза из аннотации – «мир начинает прекращать своё существование» – не обязательно описывает конец света буквально. Это может быть метафора духовного конца, исчезновения смыслов, на которых держался привычный порядок. Дорошев обращает внимание на хрупкость современной реальности: цивилизация технически совершенна (машины, дороги, технологии), но духовно выхолощена. Поэтому, когда исчезает «мир», исчезает не столько физическое пространство, сколько внутренняя опора человека. В этом смысле рассказ продолжает традицию экзистенциальной прозы, где важен не апокалипсис как событие, а осознание пустоты – аналогичное тому, что мы видим у:

Камю («Посторонний») – человек не находит связи между собой и миром;

Кафки («Процесс») – герой живёт в абсурдной системе, где логика уничтожена;

Платонова («Котлован») – люди строят идеальный мир, но сами гибнут духовно.

2) Символика дороги и «поворота»

Дорога в рассказе – универсальный символ жизни, пути, судьбы. Поворот – это возможность изменить направление, сделать выбор, найти выход. Название «Поворота нет» – значит, выбора больше нет. Но важно: это не приговор, а диагноз.

Автор показывает состояние человека, который слишком долго шёл по навязанному маршруту – и теперь дорога сама себя исчерпала. Нет поворота – потому что человек перестал видеть его. Он утратил способность замечать альтернативы. Таким образом, «поворот» – не географический, а духовный: поворот к себе, к внутреннему пробуждению. Его отсутствие – это состояние, когда человек перестаёт быть субъектом своего движения.

3) Философская параллель: время и безвременье

В философском плане рассказ можно сопоставить с идеями Мартина Хайдеггера о подлинном и неподлинном существовании. Пока человек живёт «автоматически» – едет по привычке, не думая – он находится в неподлинном бытии, растворён в повседневности. Но когда он сталкивается с «краем» (концом дороги, мира, смысла), у него появляется шанс осознать себя как личность – именно потому, что привычное исчезает. Дорошев как бы ставит читателя в точку этой границы: поворота нет, но есть момент осознания – а осознание и есть начало свободы.

4) Сравнение с другими произведениями:

а) А. Камю – «Чума» Конец мира как испытание человеческой морали. У Дорошева катастрофа не внешняя, а внутренняя, не борьба – а пустота.

б) Ф. Кафка – «Замок» Бесполезность человеческих усилий в системе. У Дорошева герои даже не пытаются сопротивляться – их бездействие и есть катастрофа.

в) А. Платонов – «Котлован» Строительство утопии оборачивается духовной смертью, У Дорошева нет даже утопии – лишь её следы, дорога в никуда.

г) В. Пелевин – «Жизнь насекомых» Символическая дегуманизация человека. Дорошев ближе к лаконичной притче: минимум формы, максимум смысла.

Таким образом, рассказ вписывается в линию русской философской прозы, где конец – не разрушение, а точка осознания.

5) Авторская позиция и критическая оценка:

Владимир Дорошев создаёт минималистичный, но многослойный текст. Он не навязывает эмоцию, не рисует апокалиптические картины, а предлагает тихий, но безысходный финал. С художественной точки зрения, это рискованный приём: можно недосказать слишком много. Но именно недосказанность здесь становится смыслом: в мире, где «поворота нет», слова теряют силу. Критически можно отметить, что повествование могло бы выиграть от большего психологического напряжения – внутреннего монолога, конфликта, деталей. Однако философская концепция рассказа ясна: