Чёрное море

Владимир Дорошев

Чёрное море

ПРЕДИСЛОВИЕ: "Пласт марев и зыбкости: море как метафора неустойчивости".

В «Чёрном море» В. А. Дорошева море – не просто море. Это – океан сознания, море метаний, море страхов, пожирающих надежд и неосуществлённых желаний. На дне этого моря лежат обломки: обломки прошлых мечтаний, разбитых иллюзий, надежд, которые не выживают – всё тонет, исчезает. Так море становится пространством постмодернистского отчуждения: неустойчивого, зыбкого, такого, в котором границы между реальным и воображаемым, между жизнью и смертью, любовью и отчаянием стерты.

В постмодернистском тексте не действует жёсткий причинно-следственный механизм. И море тут – метафора глубин бессознательного, зеркала, в котором герой и читатель вынуждены столкнуться с невозможностью зафиксировать твердую «правду». В этой зыбкости рождается ощущение, что «истина» – не одна, а множество, как множество граней черного моря.

1) Игра текстов и идентичностей: размытые границы «я»

Рассказ Дорошева (по описанию) явно показывает склонность к игре: герои – вампиры, говорящий мангуст, скрытые смыслы, метафоры, «мертвая зелёная весна», волна, которая «накрывает сознание»… Всё это – не попытка реалистично описать жизнь, а попытка показать внутреннюю реальность через символ, гротеск, аллюзию. В этом – характерная черта постмодернизма: отказ от героической цельности личности, от устойчивого «я». Вместо этого – фрагментарность, отсылки, метафоры, различные уровни реальности.

Как отмечают исследователи постмодернистской прозы – в частности, в русской традиции – часто прибегают к «автофикции», «ризомному концепту «я»», к композициям, разрушающим классический сюжет и единую личность. В «Чёрном море» этот «ризомный я» будто утопает – или тонет – в море символов, ощущений и аллюзий. Личность растворяется, меняется, метафорически уходит на дно, как трупы мёртвых «на дне моря любви».

2) Смерть метанарративов – и рождение множества смыслов

Постмодернизм часто отвергает «большие нарративы» – универсальные метафизические схемы, обещающие ясность, цель, смысл. Вместо этого – множество частных историй, множества интерпретаций, множественных истин. В «Чёрном море» Дорошев как будто говорит: любовь, смерть, вера, искусство, свобода – всё это не даётся однозначно. Любовь – море, свобода – волна, вера – слово, но это слово скользит, растворяется, не держится. Нет единой морали, нет четкого ответа: «есть ли смысл?» – герой задаёт вопрос не один раз, но ответ либо не даётся, либо остаётся гипотетическим. Это и есть «постмодернистская честность» – с миром, с читателем, с самим собой.

3) Сюрреализм, гротеск и ирония: эстетика конца иллюзий

Хотя текст Дорошева помечен как «сюрреализм / авангард / постмодерн». И действительно: выбор вампиров, мёртвых весен, говорящих животных, метафорических образов – всё это отсылает не к социальному реализму, а к эстетике гротеска, к гиперболе, театральности, к сознательной игре. Такая эстетика – не просто украшательство, но сюжетно-экзистенциальное решение: через гротеск и символ героя лишают опор на обычную реальность, на привычную логику. Вместо этого – сны, кошмары, метафоры, переходы между состояниями, настроениями, идентичностями. Смерть, любовь, бессмертие – переплетаются, пересекаются, путаются. И весь текст становится лабиринтом, куда читатель погружается без надёжной карты.

4) Темы любви, смерти и отчаяния как вечные пластинки – и одновременно фрагменты

В «Чёрном море» любовь – не романтика, не спасение, а море, волна, обломки мечтаний. Смерть – не финал, а состояние, постоянное присутствие: герои – мёртвые, вампиры, трупы на дне… Надежда – хрупка, зыбка, она словно мираж, отражение света на волнах, которое может исчезнуть. Этот подход близок постмодернистской парадигме: не утешать, не давать финал, не сбивать конец сюжета. Вместо этого – оставить рану, вопрос, сомнение. И предложить читателю самому встать на берег, глядя в море, и спросить: «Кто ты? Что ты чувствуешь? Что для тебя – любовь, смерть, свобода, искусство?»

5) Почему «Чёрное море» может считаться постмодернистским текстом

Потому что море в нём – не фон, а образ, ткань сознания, метафора внутренней неопределённости и метаний. Потому что персонажи, события, мотивы – не «реалистические», а символические, гротескные, аллюзорные, построенные на игре, иронии и гиперболе. Потому что текст отказывается давать читателю устойчивую точку опоры – никакой морали, никакой финальной «правды», только вопросы и миражи. Потому что личность героя размыта, подвижна, растворяется в символах и метафорах – как и читатель, вовлечённый в этот поток смыслов.

В заключение – о магии сомнения

Постмодернизм – это не столько эстетика, сколько состояние: состояние сомнения, раздвоения, поиска смысла там, где его нет. «Чёрное море» – не просто рассказ о любви и смерти, не просто мрачная притча. Это – путешествие по водам сознания, попытка выжить в мире, который не даёт уверенности, жёсткой морали, устойчивого сюжета. Герой – не герой, а путник, море – не море, а лабиринт, любовь – не спасение, а испытание. И может быть, в этом и заключается подлинная магия постмодернизма: не в красивых эффектах, не в «модных» метках, а в том, чтобы через такие ироничные, тревожные, метафорические тексты дать читателю пространство для собственного сомнения, собственного выбора – и для собственного страха, для собственной боли, для собственной надежды.

ЧЁРНОЕ МОРЕ

Действующие лица:

Владимир Дорошев

Профессор Метаморфозиус

Джек Спутник Моряков

Смерть

Эдгар Аллан По

Принц Генрих Мореплаватель

Говорящий мангуст Джеф