Двести лет Победы

Владимир Сачков

Двести лет Победы

Предисловие

Мой отец, бессрочный инвалид инвалид Великой Отечественной Войны несколько лет перед смертью стоял в очереди на маленькую инвалидную машину Ока. И, хоть сам водить он уже не мог по здоровью, он, тем не менее, ждал.

Я видел как он ждал – не очень-то веря, что получит. При этом я ни разу не слышал, чтобы он хоть раз возмутился, что вот в этом году опять не получил. Его, бессрочного инвалида, заставили пройти медкомиссию и это для него было унизительно, но он и тогда смолчал, мало того, пришёл на комиссию без костыля и вышел оттуда молча, стиснув зубы. Подробностей я от него так и не добился, лишь, только то, что ему «главный медик» сказал, что, раз он ходить может, то машина ему не нужна. И вот это диагноз? И вот эта циничная, обидная «формулировка» – раз ходить можешь, то машина тебе не нужна – это причина отказать фронтовику, инвалиду войны?

Больших усилий стоило мне упросить его через полгода ещё раз пройти медкомиссию – и чтобы в этот раз дали не устный, а письменный мотивированный отказ, если на то пошло. Только на второй раз поставили его в очередь на инвалидку! Значит, в первый раз его старика-простака, обманули? Как мне тяжело было пережить этот грязный обман… а ему?? И в то же время по городу ходили слухи, что за деньги можно продвинуться в очереди быстрее, а, когда я ему на это намекнул, он мне ответил: «Сынок, я не за это воевал.»

Потом умерла мама и отец заболел – сердце. Он прожил ещё шесть лет, но так и умер, не дождавшись маленькой инвалидной машинки. Повторяю – ни разу я не слышал от него слов недовольства жизнью, ни разу!

Последний год ему было особенно тяжело и я, чтобы взбодрить его, написал этот рассказ.

Этой новеллой я хотел продлить ему жизнь… но вышло так, что он не прочёл её. А, вернее, это я не дал ему прочесть. Я плакал, когда писал. И, наверное, я не хотел, чтобы он тоже плакал. Наверное, поэтому я передумал, не дал ему прочесть.

В этом … фантастическом… рассказе использованы реальные воспоминания отца о Великой Отечественной войне, на которую он сбежал с кубанского хутора пацаном, в 16 лет, приписав себе два года (брали с 18 лет).

Он дошёл до Кёниксберга, два раза был ранен там пулями при штурме в колено и живот, а осколок от мины медики, опасаясь, так и не удалили – отец с ним жил и с ним умер.

моему отцу…

9 мая 2145-го года. Москва, Красная площадь. 8-30 утра.

На «нулевом километре», под шаткой и ненадёжной тенью нескольких пальм, устало присел в шезлонге ветеран последней большой войны. Его окружала шумная праздничная толпа и в этой толпе распоряжался ведущий 1-го федерального канала.

– Вы готовы, Александр Григорьевич?

– А? – ветеран приложил к уху морщинистую ладонь.

– Вы готовы?! – прокричал ведущий.

– Готов, готов. А где?

– Что, где?

– Ну, сто грамм.

– Аааа! – рассмеялся ведущий, – Это после прохода, после возложения.

– Тьфу! Каждый год одно и то же!

Мальчик и девочка в белых рубашках с алыми косынками, изображающие пионеров, закатились от смеха. Молодой человек цыкнул на них и с глубочайшим уважением уточнил:

– Но вам же 223 года, Александр Григорьевич.

– Ну и что?

– Как, что? В таком возрасте…спиртное тяжело переносится. Да и кто сейчас жидкость пьёт, чтобы расслабиться?

– Мне не расслабиться надо, сына, а укрепиться.

– Ну, тогда, вот, – у меня есть немного «Столичной Эйфории». Хотите? – он предложил пластиковый пакетик.

– Нет уж, унучек! Сам глотай эти таблетки. А мне пусть нальют фронтовых сто грамм. Если водки нет – можно и спирт.

«Пионеры» снова подавились смехом и старику показалось, что каким – то таким… не настоящим.

– Что, унучики? – он участливо погладил мальчика по щеке, – Хвории наглотались? И уж с утра? Ай – яй – яй!

– А чо? Нам можно. Нам уже 10 лет! – выступила курносая девочка с ультрамариновой прядью волос, выбившейся из – под алой косынки.

– Александр Григорьевич, дорогой! Но Вам же трудно будет. У Вас же возраст. И жара, всё – таки. Смотрите – 55 градусов в тени! А что будет через час? Мы даже венок сделали голографический, чтоб Вам не тяжело нести. Вам надо будет только немного согнуть руку в локте, ну, как будто несёте, а всё остальное за вас сделает техника.

И он обратился к кому – то невидимому:

– Джони, включи!

В воздухе вспыхнул золотой круг и через мгновенье трансформировался в пышный зелёный венок с лентой. На красной ленте бронзой было написано:

«Вечная память героям Великой Отечественной Войны 1941 – 1945»

– Вот, просуньте сюда руку.

– Не буду нести голый венок! – категорически отказывался ветеран. – Дайте мне венок настоящий. Ты что, сынок! Ведь за тебя по – настоящему умирали. Такие же молодые как ты. Чтобы ты жил, сынок, чтобы жил! Чтобы радовался, чтобы голода не знал. Не дадите мне венок, так сам пойду куплю.

– Подождите, Александр Григорьевич, – сморщился ведущий. – Будет вам настоящий венок, будет.

Молодой человек не знал, что такое война и был глубоко убеждён, что своей жизнью обязан только родителям. Естественно, старик давно выжил из ума и теперь только по – старчески хандрит. Но это единственный оставшийся в живых ветеран Второй Мировой Войны, уникум, чудом живущий более двухсот лет. Даже сегодня никто не живёт более ста пятидесяти. Даже Енох столько не жил. Это вечный ветеран. Знаменитость всей страны. И с ним приходится считаться. Ветеран… о, Господи! Он забыл, какой войны. Как она называлась? Э… э… Ведь он готовился к передаче. Ведь в коледже проходили, чёрт! Отечественной, кажется? Нет, ещё чего – то не хватает. Название, как будто, длиннее было. А в эфире невозможно ошибиться. Трансляция на весь мир! Какой же войны? Какой? На Шипке сидели… Нет, не то. И с кем воевали? С китайцами, что – ли? А, да вот же, на венке написано – Великой Отечественной. Ну, да, с фашистами воевали. Фуух. Пронесло. А чего, собственно, волноваться? В своё время титры покажут.

– Джони, убери голограмму и скажи, чтобы сюда доставили настоящий венок. Быстрее, Джони, уже без пятнадцати девять! – он положил руку на слабое плечо старого солдата: – Не беспокойтесь, Александр Григорьевич, венок сейчас принесут. А пока мы с Вами освежим в памяти план, так сказать, мероприятия.

Ведущий щёлкнул пальцем и справа от него, в воздухе, появился трёхмерный экран с картинкой Красной площади.

– Ишь ты! – ветеран не переставал удивляться новшествам. – А где твоя кепка со штырьком?

– Вы, наверное, имеете ввиду авторизованный шлем? Эта технология устарела. У меня, видите, очки. Фирма «ITT» – Интернэйшэнл Телефон энд Телеграф. Так эта ситема и называется – Очки. В них и передающая и принимающая оптика, в них же и монитор. Левым глазом я вижу всё меня окружающее и режиссерский текст, правым глазом – реальный кадр. В левой дужке очков у меня приёмник с микродинамиком, в правой – передающий соник – сенсор.

«А в заду у тебя что?» – хотелось спросить ветерану.

– Так вот, уважаемый Александр Григорьевич, давайте вместе вспомним. Значит, вы открываете Парад Победы. Вы, так сказать, шествуете первым под марш духового оркестра. Мимо торжественной трибуны с гостями и президентом проходите с венком к Вечному Огню. Там, у Почётного караула возлагаете это самое… венок! И уже за вами проходят полки, а после них движется и летит военная техника. Так?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.