скачать книгу бесплатно
– Жёлтое такси здесь на каждом углу, просто махните рукой, – он даже не взглянул на меня.
Он сейчас посылает женщину одну на улицу ночью? А ничего, что там маньяк бросит и вот на таких одиноких испуганных женщин и нападает? Вот козёл этот фэбээровец. Ладно, я сильная женщина, я справлюсь, я смогу поймать такси на Манхэттене. Я успокаивала и настраивала себя, пока спускалась в лифте. Но внизу, когда увидела охранника, всё-таки смалодушничала.
– Сэр, – кажется, так к ним обращаются, – вы не могли бы вызвать мне такси?
– Мэм, – вежливо, но непреклонно ответил он, – машина стоит на другой стороне улицы, вам нужно только поднять руку.
Нет, тут джентльменов, расстроилась я, выходя из здания. Жёлтый автомобиль с «шашечками» находился метрах в двадцати от меня. Я активно замахала и увидела, что он разворачивается. И почему нельзя было заказать машину по телефону? Я бы не нервничала. И всё-таки прав господин Задорнов, подумала я, садясь в такси.
10 августа
Временный офис ФБР в Нью-Йорке.
1.06
Когда русская ушла, кабинет внезапно показался Майклу опустевшим. Она будто заполняла пространство собой, своими незамутнёнными эмоциями. «Похоже, ты уже начал привыкать к ней, парень», – усмехнулся Майкл. Это была забавная мысль, потому что он был одиночкой. Замкнутый человек, привыкший скрывать свои мысли и чувства. В моменты семейных ссор Кэрол называла его роботом. Напарники с агентом Фэйссобером не срабатывались, командная работа была не для него. Хорошо, шеф достаточно быстро понял, что качество работы значительно повышается, когда Майкл действует один. Поэтому сама мысль, что ему комфортно работается с русской девчонкой, была смешной. Наверное, дело в том, что она не мешается под ногами.
Майкл приложил ладони к глазам и крепко зажмурился. А затем взял следующий диск.
К трём часам ночи агент Фэйссобер уже знал, как убийца перевозил своих жертв и почему они садились в его машину.
Нью-Йорк
1.15
Глаза слипались, спать хотелось неимоверно. Но сначала нужно позвонить Ефимцеву. Я глянула на экран мобильного телефона. Если здесь пятнадцать минут второго, значит в Москве уже больше девяти утра. Я набрала номер начальника.
Константин Петрович отозвался после второго гудка, ждал звонка.
– Почему так долго не звонила? – Сказал он вместо приветствия. – Уже сам хотел тебя набирать.
– Мы смотрели записи камер из аэропорта, – я, как обычно, начала оправдываться. – Только еду в гостиницу.
– Едешь? – Переспросил он. – Одна?
– Да, я в такси. – Что-то не о том Петрович спрашивает. – Константин Петрович, я хотела доложить о том, что мы с агентом Фэйссобером увидели на дисках.
– Не при посторонних! Доложишь из гостиницы.
– Но я ведь по-русски говорю, – удивилась я.
– Ну, и дура, – Петрович положил трубку.
А я смотрела на мобильник в моей руке, глупо открыв рот. Ничего не понимаю. Почему он так грубо разговаривает.
– Это вы на каком языке сейчас говорили? Не на русском случайно? – Спросил мужской голос с водительского места.
Вот чёрт, таксист. Я подняла на него глаза. Он смотрел на меня в зеркало заднего вида. А вдруг это он, мелькнула мысль. Я хотела сглотнуть, но почувствовала, что во рту пересохло. Ладони стали влажными. Мозг судорожно искал выход. Выпрыгнуть на ходу? Слишком большая скорость, разобьюсь.
– Вы русская? – Снова полюбопытствовал он.
– Нет, – хрипло ответила я, и откашлялась. А затем, тщетно пытаясь убрать дрожь из голоса, добавила:
– Я полька.
– Сейчас в Нью-Йорке опасно быть русским, – сказал он и перевёл взгляд на дорогу.
Я выдохнула, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком громко.
Только когда за мной закрылась дверь номера, и щёлкнул замок, я почувствовала себя в безопасности. Я прижалась к двери спиной и сползла вниз. Я попыталась встать, но ноги подвели. Поэтому я села на пол. Из глаз потекли слёзы, переходя в рыдания. Как же я испугалась! Я даже не пыталась сдерживаться, мне нужно было выплеснуть то, что накопилось за эти безумные дни. Я подползла к кровати и уткнулась в подушку. Я рыдала, пока не закончились слёзы, пока не засаднило горло. Я чувствовала себя расплющенной, опустошённой. Сил не было даже пойти в душ. Наверное, я так бы и уснула, но тут зазвонил телефон.
Москва, Смоленская – Сенная площадь
10 августа
9.27
Может и не надо было слушать Гришку, с которым пять дней назад они обсуждали кандидатуру для отправки в Нью-Йорк. Конечно, польстило мнение вышестоящего, что его девчонки самые сообразительные, вот и купился. Теперь нечего локти кусать. К тому же Берегова всегда казалась рассудительной и собранной. Вон и после развода не расклеилась. Хотя он видел, что переживала. И продолжает переживать. Он и думал, что ей на пользу пойдёт такое серьёзное и ответственное задание. Но как-то не подумалось тогда Ефимцеву, что его подчинённой тоже может грозить реальная опасность.
Константин Петрович открыл сейф, стоявший в углу кабинета, и достал из него бутылку коньяка и рюмку. Налил до краёв, залпом выпил. Поставил бутылку обратно в сейф. Ох, уж эти бабы, вытреплют все нервы, а ты переживай за них. Ефимцев чертыхнулся, снова достал бутылку из сейфа. И выпил ещё рюмку. Затем посмотрел время на мобильном телефоне и неодобрительно покачал головой. Достал из ящика стола пачку сигарет, зажигалку и пепельницу. Закурил, сделал несколько затяжек, стряхнул пепел и набрал номер. Спустя несколько долгих гудков Константин Петрович сделал ещё одну глубокую затяжку. Наконец, на другом конце ответили.
– Алё, – голос у Береговой был хриплый.
– Лиля, с тобой всё в порядке? – Спросил Ефимцев. – Ты где? Уже в гостинице или нет?
– Да. – Тихо ответила она.
– Что с голосом? Тебя душат? – Константин Петрович ещё больше сердился от того, что беспокоился.
– Я плакала.
– Сейчас не плачешь?
– Нет.
– Тогда докладывай.
Ефимцев слушал рассказ Лилии и морщился, напрягая слух. Обычно чёткая дикция и правильная речь Береговой сменилась сбивчивым шёпотом. Ему было жаль девушку, которая, кажется, сломалась под непосильным грузом. Но теперь уж ничего не поделаешь. Как говорится, назвался груздем – полезай в кузов.
– Тебя понял, Берегова, ложись спать. – Он вздохнул. – Держись, девочка, от тебя сейчас слишком многое зависит. Ты слышишь, Лиля?
– Да, – тихо ответила она.
– Родина в тебе нуждается, за тобой Москва. Поняла?
– Так точно, – слабо улыбнулась она.
– Тогда до завтра. – Ефимцев положил телефон на стол и снова открыл сейф. Долго смотрел на бутылку коньяка, наконец, вздохнув, закрыл сейф на ключ.
– Держись, девочка, держись.
Константин Петрович сел за стол и поднял трубку стационарного телефона, ему предстояло передать информацию выше. Причём постараться продемонстрировать руководству положительную динамику.
Нью-Йорк, Отель «Уолкотт»
10 августа
8.00
Я проснулась от ласкового голоса Синатры, который пел о лунной реке и черничных друзьях. Уже восемь. Как быстро закончилась ночь. Я выключила будильник на телефоне и откинулась обратно на подушки. Чувствовала себя разбитой и очень хотелось прогулять. Внезапно вспомнился ночной разговор с Ефимцевым.
– Держись, девочка, за тобой Москва! – Повторила я и решительно откинула покрывало. Долго стояла под душем, чередуя обжигающе горячую воду с ледяной. Не то, что бы всё прошло, но определённо мне стало легче, по крайней мере, исчезло это невыносимое чувство обречённости.
Я вытерла волосы полотенцем и начала расчёсывать ещё мокрые пряди, как вдруг услышала стук в дверь и приглушённый голос. Я замерла и прислушалась. Точно, кто-то стучит и зовёт меня. Я обернулась полотенцем и вышла из ванной.
В дверь не просто стучали, она содрогалась под ударами. Снаружи звучали голоса, кажется, один из них принадлежал агенту Фэйссоберу.
– Кто там? – неуверенно спросила я.
– Лилиа? – Мне показалось, или в его голосе слышалось облегчение? – Откройте!
Я немного приоткрыла дверь и выглянула в коридор. На меня смотрели взъерошенный Майкл и служащий отеля.
– Что случилось? – Спросила я.
Но агент Фэйссобер, сообщив менеджеру, что всё в порядке, толкнул дверь и меня ею в номер. Затем закрыл дверь изнутри и прислонился к ней спиной.
– О, спасибо Господу, с вами ничего не случилось.
– А что со мной могло… – начала я и тут вспомнила свою кошмарную ночную поездку.
– Я в порядке, успокоила я его, вот только я не одета, а вы ворвались в мой номер, – я постаралась, чтобы слова прозвучали укоризненно, и отправилась в ванную одеваться.
Когда я вернулась, Майкл сидел на кровати спиной ко мне, сложив руки между колен и опустив голову. Услышав мои шаги, он обернулся.
– В аэропорту Алла Ромова села в такси, – сказал он, и мне стало холодно от его взгляда. – Когда я приехал, а вы не открывали, я вспомнил, что вы тоже вчера уехали на такси, и испугался.
У меня подогнулись ноги, и я села рядом с ним.
– Я тоже испугалась, – сказала я шёпотом. И, поддавшись внезапному импульсу, взяла его руку и сжала её. Мгновение спустя я ощутила сильное ответное пожатие, быстрый вздох и взгляд, скользнувший по мне.
Затем он резко встал и не глядя больше на меня пошёл к выходу. Не оглядываясь, резко бросил через плечо:
– Собирайтесь, я жду в машине.
Он вышел, а я так и осталась сидеть, пытаясь понять, что же только что произошло, и почему он от меня шарахается.
Отель «Уолкотт»
8.57
Майкл сбежал. Это было самое настоящее бегство. От себя и от тех желаний, что внезапно настигли его. Точнее одного, откровенного плотского желания. Почувствовав спазм и представив русскую, обнажённую, распростёршуюся под ним, он сбежал, чтобы не завалить её прямо там, на полу или на кровати, или последовательно на всех поверхностях. Остановило его только сомнение в её согласии и страх унижения в случае её отказа. А может страх её согласия? Чёрт, как всё запуталось. Этого ему ещё только и не хватало. Вспоминая, как он барабанил в дверь её номера, как поднял на уши дежурного менеджера, Майкл почувствовал, как эти самые уши начали гореть от стыда.
Гоня от себя назойливые мысли и проклиная пылающие части тела, агент Фэйссобер спускался по лестнице. Он предпочёл этот долгий путь быстрому на лифте, чтобы дать себе время прийти в норму, а телу хоть какую-то физическую нагрузку. Хотя лучше всего сейчас было бы отправиться на пробежку вокруг квартала.
Майкл вышел на улицу, и прежде, чем сесть в машину, несколько раз глубоко вдохнул наполненный жарой и выхлопными газами воздух Нью-Йорка. Сначала нужно поймать маньяка, а уж потом разбираться со своими гормонами.
Всю дорогу до офиса они молчали. Майкл искоса поглядывал на Лилию, но та, кажется, не замечала его, отрешенно глядя в окно. Неловкость копилась, наполняя автомобиль. Майкл чувствовал себя глупо, потому что он ничего не сделал. Так и стыдиться вроде бы нечего. Но при этой мысли снова всплыли порочные образы, и жаркая волна прошла по телу, заставляя Майкла Фэйссобера, взрослого мужчину, агента ФБР почувствовать себя озабоченным подростком.
Неожиданно русская повернула голову, и их глаза встретились.
– Майкл, – сказала она, – извините меня, я глупо себя вела и напугала и себя, и вас. В общем, мне очень жаль.
Она улыбнулась. А Майкл смущённо кивнул и только и смог выдавить из себя:
– Всё нормально.
И действительно, всё вдруг опять стало нормальным, обстановка разрядилась, неловкость ушла. Майк облегчённо выдохнул. Ох, уж эти русские. И как у них так легко получается поставить всё с ног на голову и перевернуть обратно?
Городской морг Нью-Йорка
11.00
Это был мой второй визит в царство мёртвых. К счастью, в Москве мне не приходилось бывать в подобных местах. Сейчас я уже не чувствовала той прежней паники, но и особого желания смотреть на искорёженные тела не было. Я замечала обеспокоенные взгляды американца, и они заставляли меня держаться. Не хотелось бы ещё раз опозориться перед ним.
Нас пригласили в первую часть холодного помещения, «гостевую» как называли её работники морга. Да уж с чувством юмора у них всё в порядке. Обстановка «гостевой» и её оборудование заставляли волосы на голове приподниматься. Женщина, вышедшая навстречу, по очереди пожала нам руки.
– Энни Уорхолл, – представилась она, – патологоанатом.
– Лилия Берегова, – ответила я, – временный консультант ФБР.
– Вы русская? – Она прищурилась и быстро взглянула на агента Фэйссобера.
Вот опять, уже второй раз за сутки меня об этом спрашивают, и мне снова хочется соврать.
– Её прислали из России наблюдать за ходом расследования и помогать по мере возможностей, – вмешался Майкл.
– Вы понимаете, что это опасно? – Глядя мне прямо в глаза, серьёзно спросила Энни Уорхолл. Я похолодела. Казалось, она знает что-то и пытается внушить мне какую-то мысль. Какую? Бежать? Не выполнив задание руководства? Боюсь, в таком случае меня постигнет ненамного лучшая участь. И если бы пришлось выбирать между маньяком и преждевременным бегством на любимую родину, я вовсе не уверена, что предпочла бы родину. Я уже открыла было рот, чтобы ответить ей что-нибудь пафосное о долге и чести, об ответственности перед страной и согражданами. Но тут, разбивая возникшую напряжённость, открылась металлическая дверь внутреннего холодильника, и оттуда вышел работник морга, толкая перед собой каталку с телом в полупрозрачном пластиковом мешке.
– Это он? – Агент Фэйссобер, собранный и сосредоточенный, приоткрыл «молнию», открывая изуродованное тело.
– Белый, подросток, лет четырнадцать или пятнадцать, предположительно русский, – отчеканивая каждое слово, собранная и сосредоточенная, Энни Уорхолл начала доклад, лишь изредка заглядывая в папку, которую она взяла со стола у окна.
Боже мой, мальчишка, совсем ещё ребенок. Я бы не хотела сейчас оказаться на месте его родителей. Может и хорошо, что у нас со Славиком не было детей, мелькнула мысль, но я её прогнала, как неуместную. Ведь этому мальчонке медленно отрезали голову. Исключительно по той причине, что он родился русским.
Я уже хотела выйти под каким-нибудь благовидным предлогом, потому что смотреть и слушать больше не было сил. Но тут у меня в сумочке зазвонил телефон. Отлично. Я извинилась перед американцами и выскочила на улицу.
– Здравствуйте, Константин Петрович, – начала я, но он меня перебил.
