скачать книгу бесплатно
Но это тоже явно был риторический вопрос, потому что Эмир и секунды мне не даёт, чтобы на него ответить. С одержимостью рычит мне в губы и запечатывает их болезненным поцелуем.
Обычно трезвый он никогда не целует меня, но сейчас, видимо, ревность со злостью опьянили его мозг ничуть не меньше, чем вчера алкоголь. И это так непривычно, сладко, остро, до одурения приятно – осознавать, что Эмир ни с кем не хочет меня делить. Причины не имеют смысла. Важно, что муж считает меня своей и наглядно показывает это.
Эмир поедает мои губы, кусает, лижет, терзает до саднящей кожи и привкуса крови. Всю души из меня выпивает, а я опять ему это позволяю. Потому что не могу иначе. Не могу продолжать злиться, обижаться, ревновать, помнить о самоуважении и здравом смысле. Потом – да, я погрязну во всём этом негативном хаосе, но не сейчас, пока Эмир так меня целует. Так тяжело, надсадно дышит. Так сильно вдавливает своим напряжённым телом в стену, словно жаждет стать со мной единым целым. Я тоже этого хочу. Всегда. Беспрерывно. Несмотря ни на что и вопреки всему. И Эмир чувствует это. Считывает мои желания как открытую книгу. Освобождает запястья, позволяя рукам опасть на его плечи. Ладонями быстро очерчивает изгибы моего тела и сжимает пальцами ягодицы, ноющие после его вчерашней несдержанности.
Под аккомпанемент моего сдавленного стона Эмир разрывает поцелуй. Глаза в глаза. Пауза – короткая, искрящаяся, мучительно сладкая, а затем он вдруг отстраняется от меня. Но лишь для того, чтобы развернуть меня спиной к себе и переместить к столешнице с раковиной.
Толчок в спину – и я опираюсь руками на прохладную поверхность. Вскрикиваю, когда Эмир спускает с моих бёдер трусики и заряжает ладонью по ягодице. Всего раз, но с такой злостью и силой, что завтра наверняка проявится новый синячище. Однако внешние отметены меня не заботят. Они не болят так, как внутренние шрамы, которые Эмир постоянно наносит мне словами.
– Ты только посмотри на себя, Алина. Опять течёшь как похотливая девка, – коснувшись пальцами моей влажной плоти, издевательски усмехается Эмир. – Похоже, перспектива быть оттраханной в туалете чертовски завела тебя, девочка из высшего общества.
Ты меня заводишь! Ты и только ты, чёрт бы тебя побрал, Доган! В твоём шикарном особняке, в убогой квартире Назара, в туалете, на улице, везде! Место не имеет значения!
Но отчаявшаяся и вкрай потерявшая страх стерва во мне вынуждает меня вместо правды ответить колкостью:
– Ошибаешься, – копирую ухмылку мужа, встречаясь с его чернильным взглядом в отражении зеркала. – Так сильно завёл меня твой друг. Юсуф очень мне понравился. Жаль, ты не позволил нам пообщаться подольше.
Да, я больная, на всю голову повёрнутая влюблённая в него дура, раз провоцирую Эмира ещё больше, но мне это нужно. Крайне необходимо – почувствовать, что я ему небезразлична. Пусть через боль, агрессию, чересчур жёсткий секс, но я хочу ощутить все эмоции по отношению ко мне.
И я их ощущаю. Всеми клетками тела впитываю ядерный импульс его праведной ярости. Он просачивается сквозь поры, воспламеняя всю изнанку кожи. Меня бьёт дрожь. Эмира тоже. Убиваем друг друга взглядами и вместе накаляемся, нагревая воздух до опасной отметки. Становится нечем дышать. И не только из-за эмоционального накала, но и потому, что Эмир без слов, с каким-то первобытным рычанием грубо накрывает ладонью мою шею, расстёгивает брюки и врывается в меня до самого основания.
– Блять… Как же ты меня бесишь, – на миг замерев, шипит он мне в висок, продолжая сдавливать моё горло, но меня не задевают ни его слова, ни грубость. Наоборот. Я прикрываю глаза и мычу от отупляющего удовольствия, простреливающего тело разрядами тока.
В отличие от меня, Эмир быстро приходит в себя от остроты первого проникновения и начинает вдалбливаться в меня резко, глубоко, бесконтрольно. Так, как я и хотела. Не сдерживаясь. Отдавая мне всего себя. Рычит, стонет, матерится. Повторяет, как люто меня ненавидит и как хочет меня прибить. Однако, стоит Эмиру заметить в отражении, что я в самом деле начинаю задыхаться, как он приходит в себя и тут же освобождает мою шею.
Не понимаю, как, но я умудряюсь одновременно хватать ртом воздух и выпускать на волю все собравшиеся в горле стоны. Безумие. Чистейшие. Неразбавленное. И оно лишь сильнее мной овладевает, когда Эмир срывает с моей груди бюстгальтер. Не расстёгивает сзади, а именно дёргает его вниз, лишь наполовину освобождая мои чувствительные округлости от чашек. Специально, чтобы мне было больнее, когда он начинает сминать грудь в своих руках. Жёстко. Нещадно. Наказывая. И также трахает, трахает, трахает… Всё быстрее и жёстче. Громче, сильнее. До мощных ударов плоти о плоть, звонких шлепков и хлюпающих звуков, сплетающихся в оглушительную пошлую какофонию.
Боже! Как же я не хочу, чтобы она заканчивалась. Каждый раз не хочу. Сейчас не исключение. И плевать, что Эмир трахает меня в общественном туалете. Плевать, что он делает это в наказание. Плевать, что тазовые кости больно бьются о столешницу, а на моей коже на глазах появляются свежие отметены. Всё это мелочи, которые я буду оплакивать дома. Сейчас важен взгляд моего мужа. Свирепый, безумный, неадекватный, но такой пристальный, голодный, плотоядный. Эмир пожирает моё кайфующее лицо в отражении. Не грудь, покрасневшую от его терзаний, а именно лицо.
Я центр его вселенной в данную минуту. Не Далия, не бабы из стрип-клуба, а я. И это делает меня самой счастливой на свете. Пусть на совсем недолгий промежуток времени, но я счастлива. Я растворяюсь в своём личном обмане и искренне верю, что сейчас между нами существуют не только безрассудная похоть, но и любовь. Та самая, что примагнитила друг к другу Катю и Назара. Та, которую я по глупости предала и растоптала.
– Эмир… я тебя… – рвущееся из самых недр души признание практически срывается с губ, но Эмир накрывает мой рот ладонью, и слово «люблю» так и остаётся таять на языке. А вслед за ним и моё сердце.
Нисколько не сбавляя темп толчков, Эмир губами жалит мою шею и плечи, оставляет укусы, засосы, влажные отметены. Дыхание рвётся на череду шумных вдохов. Они плавят кожу, одновременно усыпая её горстью мурашек. Мне и холодно, и жарко – лихорадит. Капли пота стекают по вискам, глаза закрываются, уши закладывает. Я почти не слышу наши громкие стоны, когда невероятный по силе оргазм накрывает нас с головой. Одновременно. Сильно. До дрожи и тотальной отключки мозга. Обожаю. Пусть этот эпичный момент никогда не кончается. Пусть время хоть ненадолго замрёт. Умоляю.
Но увы, секунды нашего совместного кайфа заканчиваются до жути быстро. Я возвращаюсь в реальность и чувствую, как Эмир совершает несколько финальных толчков и покидает меня, заставляя вмиг ощутить леденящую пустоту внутри.
– Держись, Алина, – командует он и выпускает меня из своих грубых объятий.
Я крепче хватаюсь за столешницу, чтобы суметь устоять на трясущихся ногах, по которым стекают вязкие капли спермы.
– И прекрати лить слёзы.
Слёзы? О чём он говорит?
В недоумении я открываю глаза, с трудом фокусируюсь на своём отражении в зеркале и вижу, что действительно плачу. Водостойкая тушь осталась невредимой, но раскрасневшиеся щёки обильно покрыты влагой. А я и не заметила, что не сдержалась. Была уверена, что сумею дотерпеть до дома.
– Повторяю: прекращай плакать. Это бессмысленно. И никак меня разжалобит. Ты получила лишь то, на что сама напросилась. Впредь будешь думать перед тем, как что-либо говорить, – рубит Эмир, застёгивая ширинку и даже не глядя в мою сторону.
Наверное, после сброса злости и напряжения я автоматом стала ему противна, раз он даже смотреть на меня не может. И я его прекрасно понимаю. Мне тоже противна та потрёпанная девка, что смотрит на меня сейчас. Я не знаю, кто она. Я её не понимаю. И не верю, что она реальна.
Я мечтаю закрыть глаза, заснуть, а наутро проснуться в Москве в простенькой, но уютной студии Назара. Прижаться к нему крепко-крепко, почувствовать его объятия и понять, что всё произошедшее со мной за весь этот месяц – всего лишь дурной сон.
Глава 11
Алина
– Алина Григорьевна, вы меня слышите?
Мне удаётся расслышать голос прислуги только после того, как её рука касается моего плеча.
– Что? – перевожу растерянный взгляд на невысокую, худощавую женщину. Она пристально смотрит на меня, в голубых глазах горит неподдельное волнение.
– Вы уже минут двадцать сидите без движения, а на меня отреагировали лишь с третьего раза. С вами всё в порядке?
Ещё полтора месяца назад я бы поставила служанку на место, напомнив ей, что в её обязанности не входит лезть ко мне с расспросами. Однако сейчас её искренняя забота не вызывает и капли негодования. Наоборот, она ощутимо согревает. Хоть кому-то в этом доме есть до меня дело.
– Да, с мной всё в порядке. Я просто задумалась. О чём ты меня спрашивала?
– Я хотела узнать, всё ли нормально с едой? Вы к ней почти не притронулись.
Бросаю взгляд на тарелку с моим любимым омлетом с овощами и лососем и ничего не чувствую. Аппетита ноль.
– Что-то в меня сегодня не лезет, – пожимаю плечами и делаю глоток воды.
– Может, передать повару, чтобы приготовил что-то другое?
– Нет, не надо. Ничего не хочу. Лучше пойду в свою комнату.
Встаю из-за стола и отправляюсь в спальню, где заваливаюсь обратно в постель и просто лежу, пялясь в потолок. Время от времени проверяю свой допотопный телефон. Но там, как всегда, нет ни одного сообщения или пропущенного вызова. Эмир вот уже целую неделю не только не появляется дома, но и не звонит и не пишет. А, кроме него, мне звонить никто не может.
Моему мужу было мало просто забрать меня из России. В первый же день, как мы прилетели в Турцию, он ещё и обрубил мне связь с семьёй и друзьями. Отнял у меня айфон, а вместо него всучил доисторический кирпич с… кнопками! Я, как увидела это творение прошлого века, так обомлела. Думала, такие телефоны только в музеях можно встретить, но нет. Вот уже которую неделю этот динозавр с бесцветным экраном и полифоническими мелодиями лежит на прикроватной тумбочке. И позвонить с него я могу только Эмиру или в службу спасения. Все остальные звонки не проходят, а любая моя попытка найти нормальное средство связи мгновенно пресекается моим охранником.
Нормально? Как по мне – это явный перебор, но моему мужу начихать на мои претензии и попытки достучаться до его здравого смысла. Он наотрез отказывается возвращать мой айфон, сколько бы я его ни просила.
До того злосчастного приёма, откуда я тайком выбиралась в одном пиджаке Эмира, я заставляла себя мириться с данным положением вещей. Но на этой неделе мне совсем паршиво на душе. От постоянного одиночества. От тоски по родному дому. От отвращения к себе. От отторжения всего происходящего. И от разъедающей всё нутро ревности.
Тот факт, что Эмир уже несколько дней не ночует дома, вконец добивает меня. Ни спать нормально не могу, ни есть, ни бесцельно бродить по колоритным улицам Стамбула. Ничего не хочется. Только выть и лезть на стенку от бесконечных мыслей об Эмире.
Днём он работает – это понятно, но ночью почему домой не возвращается? Всё ещё злится на меня? Хочет опять что-то доказать? Или он просто проводит ночи с Далией? Или с какой-то другой женщиной? Хотя… учитывая, что Эмир перестал появляться дома как раз после появления этой жгучей брюнетки, ответ напрашивается сам собой.
И это убивает меня, будто препарирует заживо. Я изо всех сил стараюсь не думать о них двоих, пытаюсь найти другое объяснение продолжительному отсутствию мужа, но горячие картинки обнажённых влажных тел Эмира и Далии против моей воли всплывают в голове, доводя меня до бешенства. Точнее, в первые дни доводили. И я выплёскивала весь негатив с помощью крушения вещей в комнате и интенсивных тренировок в зале, а сейчас… во мне уже не осталось сил. Отсутствие нормального питания и бессонница сказываются на состоянии здоровья, вынуждая меня почти целый день проводить в кровати.
– Алина Григорьева, позволите войти? – за дверью раздаётся участливый голос той же прислуги, с которой я разговаривала за завтраком.
На самом деле, только с ней я и могу общаться. Остальные домработники глухонемые, управляющий словно избегает меня, а охрана, мягко говоря, немногословна.
– Алина Григорьевна, вы там живы? Вы целый день не выходите. Я уже начинаю беспокоиться, – её донельзя тревожный голос подтверждает сказанное.
– Жива, – выдавливаю из себя только ради того, чтобы успокоить служанку, но она явно не расслышала моего тихого ответа.
В следующий миг женщина входит без разрешения в мою спальню. Следует несколько торопливых шагов, и прохладные пальцы касаются моего лба.
– Слава богу! Тёплая, – выдыхает она, а я впервые за эту неделю усмехаюсь.
– Конечно, тёплая. Неужели ты думала, что я тут помру от горя?
– Простите меня, пожалуйста. Я не хотела вот так вламываться и тревожить вас, но уж шибко испугалась. Вы не вышли в столовую ни на обед, ни на ужин.
– Да? А который час?
– Полдесятого.
Сердце пронзает очередная раскалённая стрела боли. Полдесятого… А Эмира опять нет. И звонить ему бессмысленно. Наверняка снова проигнорирует мои звонки, ответив коротким автоматическим сообщением «Не могу говорить. Сейчас занят».
Ага! Занят! Как же! Какими такими важными рабочими делами можно заниматься поздно вечером или ночью? Вот именно – нет таких дел! Он просто-напросто меня обманывает. Да только зачем? Я же для него никто. Шлюха. Подстилка. Пустышка, как Эмир меня назвал. Зачем скрывать от меня свои измены и игнорировать? Никогда не поверю, что за целую неделю у него не было хотя бы минуты, чтобы позвонить мне и, мать его, назвать истинную причину его отсутствия!
