скачать книгу бесплатно
Серенький волчок
Виталий Левченко
Жизнь короля литературных ужасов Антона Куприна и его жены выворачивается наизнанку, когда при очень странных обстоятельствах погибает их маленький сын. Реальность превращается в мистику, а мистика грозит стать жестокой реальностью. Серенький волчок из невинной колыбельной песенки воплощается в несущий смерть персональный кошмар. Но Куприн с женой и не догадываются об истинной причине появления волчка.
Виталий Левченко
Серенький волчок
Часть первая
И пришла сказка
Баю-баюшки-баю, не ложися на краю.
Придет серенький волчок, он ухватит за бочок…
Русская колыбельная
Со дня похорон Алеши прошла неделя.
Водка не спасала. Следовало напиваться до беспамятства, но пить по-черному Антон не умел и не хотел. Жену было невыносимо жалко: ее распухшее от слез лицо стало неузнаваемым, она плохо что понимала. Лена как сомнамбула бродила по кладбищу вокруг свежей могилки, вечерами садилась в Алешиной комнате, без конца крутила домашнее видео.
Куприны не снимали все подряд, и записей набиралось не очень много: дни рождения, праздники да пара коротеньких фильмов, где уместилась пятилетняя жизнь лежащего на кладбище сына.
Сашенька, младший брат Алеши, был слишком мал, чтобы осознавать происходящее. В три года он больше чувствовал, чем понимал. И он ощущал: в доме поселилось что-то плохое, и это связано с исчезнувшим братом. Но сейчас ему требовалось, чтобы все стало как раньше: пусть мама и папа снова будут веселыми, пусть не забывают о нем; мама должна посадить его на колени и рассказать сказку; нужно, чтобы пришел брат и запустил большую красную машину, в которой лежали кубики.
После похорон заглядывали соседи. Часто приезжал Петр. Галина, его супруга, в первые дни не отходила от Лены. Близких родственников у Куприных не было.
Антон не знал, какому богу молиться, чтобы тот вытащил жену из депрессии. Доктора не помогали, антидепрессанты еще сильнее расстраивали сознание Лены. Соседские бабки-шептуньи, то ли от искреннего сочувствия, то ли от любопытства посмотреть, как живут богатые, приносили травяные настойки, крестились и глазели по сторонам. Антон благодарил, брал зелья, но жене давать их не решался: кто этих бабок знает, чего они намешали туда. Если что-то и поможет – так только время.
Как-то вечером Лена присела у окна. Лил дождь.
– Это серенький волчок… – прошептала она.
– Крольчонок мой… – Антон обнял жену.
Она резко отстранилась.
– Больше никаких крольчат, Тоша! – в ее голосе появилась жесткость. – Есть только серенький волчок!
Антон не понял: или жена заговаривается – или он стал плохо соображать?
– Леночка… Я не знаю, о чем ты…
– Дверь ни при чем. И Алешенька не сам вышел. Это все волчок, серенький волчок. Это он погубил нашего сыночка! До тебя еще не дошло?
Жутко, когда сходит с ума родной человек, страшно слушать, как он бредит с таким видом, словно речь идет о вполне обыденных вещах. Антон бывал в психиатрических клиниках, когда собирал материал для одной из книг о маньяке. Ему показывали потерявших разум. Фактически таковых было мало. Это в фильмах психушки переполнены пророками и жертвами вселенского зла. В реальности основная масса пациентов лечится от других психических расстройств. Можно сказать, почти адекватные личности. Настоящие редкие сумасшедшие лежат в отдельных палатах. Там и контроль другой, и отношение соответствующее. Антона пугали именно такие. В своем безумии они походили на марионеток потусторонних сил.
– Ты думаешь, я спятила? – укоризненно усмехнулась Лена, глядя, как напрягся Антон. Она встала, сжала руку мужа.
– Тоша, ты же писатель, ты должен понять! Давай сопоставим факты, сам убедишься. В конце концов, все логично и объясняется именно этим, а не дурацкими версиями следователя, – Лена печально улыбнулась и добавила, уже тише:
– А если выяснится, что я все-таки… того, что ж… хуже не будет. Попробуй понять! Хотя бы ради Алешеньки!
Антон смотрел на жену: нет, на безумную Лена не похожа. Скорее на человека, который сумел взять под контроль горе и теперь пытается осмыслить случившееся. Пусть выдумывает что угодно, даже бред. Только не депрессия, она хуже всего. Главное – Леночка возвращается к жизни.
Со времени смерти сына Антон выдохся на ноль. Саша и Лена требовали постоянной заботы и внимания. Но все же он кое-как дописывал книгу ночами: сорвать договор с издательством на большую повесть Куприн не мог. С деньгами было ой как не густо. К тому же он понимал: бросить писать, пусть и на короткий период – это смертный приговор. Последние две книги, вопреки его уверенности, не стали бестселлерами и продавались плохо. Фантазия и талант подвели писателя. И даже не они, а некий элемент случайности, для которого в мире литературы тоже есть почетное место.
В чем тут дело – Антон понять не мог. Сюжеты закручены лихо: мистика, убийства, секс и любовь – для тех, кто любит подобное чтиво; и таился в книгах серьезный психологический подтекст – для читателей, требующих в произведении того самого пресловутого искусства. И реклама вышла хорошая. Все зря. До тиража дополнительного дело так и не дошло, до экранизации – тоже.
И теперь почти законченная большая повесть была, как говорят в спорте, решающей попыткой хотя бы удержать рекорд. На мелкие заработки от презентаций, интервью и прочих «встреч с писателем» особо не разживешься, особенно в таком доме. Том самом доме, о котором они мечтали с женой очень давно. Год назад мечта сбылась.
Они начали строиться в уютном поселке на юго-западе области. Хотелось подальше от суеты и цивилизации. Постоянно жить в Москве – с ее пробками, грязной водой и загаженным воздухом – желания не было.
Летом Куприны спасались на даче, пока грезы о загородном доме становились материальными. Антон потратил на его постройку все деньги, накопленные за годы литературных трудов. Шутил, что теперь у них появится собственное имение. К тому же дети. А детям нужен большой уютный дом.
Журналисты обо всем пронюхали, и почти на каждом интервью всплывала эта тема. В бульварных газетенках и в интернете мелькали его портреты вместе с фотографиями стройки: мол, знаменитый писатель готовится стать отшельником, Москва прощается с известным королем мистической литературы и прочая ерунда.
Антон четко разделял личную жизнь и работу, заранее оговаривал перечень тем, на которые говорить публично не хотел. О своих книгах – пожалуйста; о литературе и в общем, и в частности – с удовольствием. А личное – извините. Поэтому однажды он без колебаний согласился на съемки в познавательной программе для подростков, где вопросы задает юное поколение. Оно, это поколение, хотя бы не будет жаждать его крови и пытаться уловить в словах скрытый смысл.
Антону сообщили о дате и времени эфира.
Только в тот день все пошло не так.
С утра у Сашеньки, которому исполнилось полгода, поднялась высокая температура, и он не прекращал плакать. Вызвали «неотложку». Антон уже должен был выезжать на съемки – и вот беда с сыном.
Позвонили знакомому педиатру. Тот посоветовал дождаться «Скорой»: скорее всего, простуда.
Антон схватил сумку.
– Леночка, будем на связи. Если врачи, не дай бог, найдут что-то серьезное – тут же звони. Поедем в больницу к Сергею Павловичу.
Жена ходила по комнате, прижав к себе сына.
– Езжай, Тоша. Мы сами справимся. Ты все равно здесь не поможешь. Мне кажется, я простудила его вчера. Дура, надо было окно закрыть вовремя! Как бы и Алешенька не заболел.
Лена осторожно положила заплаканного Сашу в кресло.
Куприн поцеловал жену.
– Не наговаривай на себя, все будет хорошо. Звони. Хотя, черт, я же на съемках буду, совсем забыл. Ладно. Я сам перезвоню.
За каким-то чертом он поехал по Тверской, и на пересечении с Большой Садовой застрял в пробке. Передача шла в прямом эфире, из студии трезвонили ежеминутно, пока Антон дергался среди ползущих машин.
Он набрал Лену. Жена успокоила его. Врач уже обследовал сына: ничего страшного, всего лишь легкая простуда. Поговорив, Антон облегченно вздохнул: одной проблемой меньше.
На эфир он почти опоздал. А такие манеры были не в его правилах. Антон почувствовал себя виноватым и от этого снова разнервничался. На гримерку времени уже не оставалось, его мазнули кистью на ходу, чтобы лицо не блестело под софитами. Куприн попытался сосредоточиться и сел в кресло перед аудиторией.
Антону приходилось публично общаться с подростками. Задавали они вопросы в основном наивные и типичные для своего возраста: откуда он черпает вдохновение, где берет сюжеты, кем хотел стать в детстве, сколько лет пишет, какой у него распорядок дня и, конечно же, коронный вопрос – как стать писателем?
В этот раз было по-другому. Обычных вопросов задавали мало. Группа ребят в переднем ряду словно сговорилась: дотошно и скрупулезно выясняли гонорары. Куприн дипломатично избегал конкретики. Из разных рядов, как атака, пошли один за другим вопросы о строящемся доме, предполагаемом переезде, о том, как он платит налоги. Спрашивали о совсем личных, даже интимных, сторонах жизни. Например, правда ли, что секс противопоказан творчеству?
– Я уверен: любовь во все времена вдохновляла мужчин на создание прекрасных произведений искусства, – улыбался Антон, а сам думал: что сейчас происходит?
«Это наваждение. Какой возрастной рейтинг у передачи? Сколько лет этим мерзавцам? Я от жизни отстал или это месть редактора за опоздание? И почему ведущая пустила все на самотек и так гаденько улыбается?».
Донимали Антона еще некоторое время. Он вежливо отвечал, а сам украдкой нащупывал в кармане пиджака мобильник. Может, врач ошибся? Вдруг они все-таки поехали в больницу? Скорее бы закончить здесь.
Ведущая, известная журналистка, дамочка с крысиным лицом, спросила: может ли он прямо в студии оценить литературный талант юных дарований и что-нибудь посоветовать? Пришлось согласиться.
– Только сделаем так, – вытянул палец Антон. – Дайте мне что-нибудь коротенькое. Рассказ. Кто-нибудь один. Этого достаточно. Как правило, у начинающих авторов общие ошибки. О них и поговорим.
Ребята подняли листы. Антон обвел взглядом трибуну.
«Вот они – будущие булгаковы и лавкрафты. Кого выбрать? Передних я отсею. – Он улыбнулся: это будет его маленькая месть за некорректные вопросы. – Выберем других. Ага, последний ряд, девушка интересная: очень эффектная блондинка в черном. С такой надеждой заламывает руки, словно это последний шанс. Ее и возьму».
Девушка робко спустилась с трибуны, присела в кресло рядом с Антоном, испуганно глядя на живую легенду. Представилась: зовут ее Катя, шестнадцать лет, пишет с детства, любит природу и животных.
Антону ее лицо показалось смутно знакомым. Может, на каких-то презентациях видел? В издательстве? Нет. Вон, у нее глазик немного косит, он бы запомнил.
Куприн не спросил, откуда она, чтобы не смущать и без того раскрасневшуюся от неловкости юную писательницу. Несмотря на ее стильную одежду, он был убежден, что приехала она из глубинки.
Антон взял у Кати листок. Про себя загадал, что это лирические страдания. Пробежался взглядом по строчкам. Начал читать вслух. Какая-то сказка об умершей или уехавшей куда-то подруге, гармонии души и природы… Белиберда. К тому же настолько бездарно написано, что у Антона родилось подозрение: а не проверяют ли его на вшивость этой подставой? Даже грамматические ошибки проскакивают. В шестнадцать лет любой старшеклассник накалякает лучше. Они это серьезно?
Он взглянул на девушку.
Нет, это не было ни подставой, ни розыгрышем. Она широко раскрыла красивые, с длинными, по всей видимости, настоящими ресницами, глаза и смотрела на него, сдерживая слезы. Антон поежился: этого еще не хватало. Ему стало жаль девчонку.
«А нужна ей правда? Лучше пусть это будет ложь. Та самая ложь, которую называют святой. Кто посмеет меня осудить?».
Куприн кивнул и ободряюще улыбнулся.
– Неплохо, можно сказать, даже перспективно. Талант у вас есть, слово вы чувствуете отлично. Но… практика и еще раз практика. Пишите больше. И больше читайте хорошей литературы!
Он наспех сказал просиявшей от счастья Кате еще несколько вселяющих надежду слов. Следовало закругляться: эфир заканчивался.
После передачи Антон быстро подписал протянутые ему книги, попрощался и вышел из студии. Позвонил Лене.
С сыном все было хорошо. Сашеньке сделали укол. Он успокоился и уснул.
– Ну вот и слава богу. Крольчонок, я уже еду. Целую.
На парковке возле машины Куприн столкнулся с Яной Золотницкой. Это она когда-то написала два сценария к фильмам по его книгам. Еще один сценарий Антон и Яна создали вместе. Золотницкая относилась к женщинам того типа, что одинаково комфортно чувствуют себя и в кругу мечтательных юношей, и в компании солидных мужчин.
– Как эфир?
Антон знал, что спрашивает она не из вежливости, ей действительно интересно. Неожиданно для себя он с раздражением рассказал об эпизоде с Катей.
– Я не могу понять, ведь не ребенок уже! В шестнадцать лет сочинять так нескладно. А писать начала, когда только в школу пошла. Это даже не графомания, это какая-то патология. Да по ней и видно, что больная, да к тому же косоглазая. Ну что мне нужно было сказать? Все равно, чувствую себя дерьмом…
– Анто-он!
Золотницкая охнула, сделала страшные глаза и ткнула пальцем ему за спину. Он быстро обернулся. Возле машины стояла Катя. Она прижимала к груди его книгу. Ударь Куприн девушку ножом, ее взгляд не сказал бы больше: было в нем и удивление, и отчаяние, и такая мука, что Антона кинуло в жар. Так стыдно ему в жизни еще не было.
Он смотрел на Катю и чувствовал себя уже не дерьмом, а убийцей.
Катя попятилась, положила книгу на капот машины – и побежала прочь с парковки.
– Господи, куда мир катится, ей бы от первой любви так страдать! – вздохнула Золотницкая.
Настроение у Антона окончательно испортилось. Он попрощался с Яной и поехал домой.
Первое время оторванность от цивилизации на новом месте была приятна: тишина, сладкий воздух, березки, пруд – все стало реальностью. Но потом замелькали тревожные мысли. А стоило ли забираться так далеко от Москвы? А вдруг срочно понадобится врач? Звонить местным коновалам? А подрастут дети – в какую школу их отправлять? Опять в Москве покупать жилье? Может, действительно стоило приобрести не очень большой готовый дом в ближнем Подмосковье? Или построить. Лена предлагала такой вариант. Но ему захотелось хорошей экологии, подальше от мирской суеты в большом имении. И вот – получай, что хотел. Здесь им предстояло обосноваться крепко и надолго. Быть может, навсегда. Квартира продана. Дача тоже. Пути назад не было.
Куприн отмахивался от пугающих мыслей. Он закончит книгу, продаст права на экранизацию. Деньги появятся. И все встанет на свои места. Да и поселок в стратегическом отношении перспективный: Москва, поговаривают, поползет на юго-запад.
Новоселье справляли тесным кругом: ждали только друзей – Петра и Галину. Погода была теплой, и стол решили накрыть на террасе.
Не успели постелить скатерть, как приехали гости. Галина торжественно вытащила из багажника корзинку с пушистым рыжим котенком.
Петр не церемонился.
– Получай, дружище, владей и радуйся!
Он развернул черный бархат и протянул новоселу длинный чехол.
– Петро, неужели он самый? – Антон с восхищением взял подарок.
Галина опередила мужа с ответом. Покрутила пальцем у виска.
– Ленка, нет, ну ты скажи, нормально это? Ружье дарить?
Лена бегала от детей к гостям и обратно, но момент вручения подарка мужу застала. Она закатила глаза и пожала плечами.
– Мужчины всегда остаются охотниками, даже писатели. Это у них атавизм пещерный такой, – она скорчила рожицу и показала мужу язык.
– Женщины, ну что бы вы понимали! – деланно возмутился Петр. – Галкин котенок лучше? Забрались в глухомань, живете без охраны. Хоть решетки на окна догадались поставить. А ружье – оно и в Африке ружье. Точнее карабин «Вепрь»! С ним спокойнее. Правда, Антоха?
– Пойдем, подруга, в детскую, а эту малышню оставим здесь, – Галина презрительно фыркнула, сняла с плеча фотоаппарат; они забрали корзинку с котенком и, подтрунивая над мужьями, удалились.
Антон кивал, поддакивал, а сам слушал шуточную перепалку вполуха. Он с недавних пор подумывал о таком оружии. Не для защиты, нет. В кого стрелять? В местных алкоголиков? Карабином просто хотелось владеть. Знать, что у тебя есть эта вещь. Тем более выглядел он очень эффектно – как настоящий автомат, особенно если разложить приклад.
– Спасибо, Петро! – Антон крепко обнял друга.
– Антоха, давай по пивку, пока девчонки ребят займут, на стол накроют. Заодно про регистрацию ствола объясню.
Антон взял карабин, и друзья отправились на кухню.
– Тошенька, ты слышишь меня?
