скачать книгу бесплатно
И дважды не гореть ей.
А мне б на вас взглянуть хоть раз,
Забыв невзгоды,
Но огонёк, увы, погас
И спички на исходе.
Ах, этих спичек коробок,
Ах, эти чувства!..
Но не зажжёт ни чёрт, ни бог
Того, что пусто.
Картошка
Однокурсникам по МОПИ
и светлой памяти
профессора Г.А.Хабургаева
Убирали картошку,
Были сажи черней
У девчонок ладошки
И ладони парней.
Не романтики ради
(спорить нечего – факт)
Оставляли тетради
И физтех, и филфак.
На заводах, в конторах,
В духе сталинских од,
Пела партия хором
Про «картофельный фронт».
Поминала разруху,
Ту, что знали отцы,
Про рабочие руки
Бубня: «дефицит».
О, страна дефицита
(при избытке начальств
и райкомовских сытых
халифах на час)!
О, страна-самородок —
Искры света и мгла,
Где, играя с народом,
Власть не лгать не могла.
До чего ж они схожи —
Годы скудные те
И картошка в рогожах
На уставшей земле.
«Шестидесятники… Оценки скорые…»
Шестидесятники… Оценки скорые…
Стихов дрожащее свечение…
О правилах и нормах спорили,
А надо бы – об исключениях.
Искусство фраз… Какая разница,
Где скрыта сил его пружина —
Всем нам эпоха-одноклассница
Когда-то головы кружила
И, забывая про грамматику,
От рифм и образов пьянея,
Тонули юные романтики
В тетрадках в клетку и в линейку.
Ах, оттепель с хрущёвским именем,
Эпоха молодых побегов,
Мир, что как дом знакомый выбелен,
Но с трещинами за побелкой.
Пусть вечностью уже забиты
Парадные твои и окна,
С любовью мною не забыто,
Что было и внутри, и около.
«Исчезают московские дворики…»
Исчезают московские дворики
И гитары в них не звучат,
Скоро будут лишь бедные Йорики,
Чтобы Гамлетам не скучать,
А потом ничего не останется,
Лишь из уст пацана, что подрос,
Тихо выпорхнет: «до свиданьица!»,
Будто бабочка на мороз.
«Человек я неорганизованный…»
Человек я неорганизованный
На свою (не на вашу) беду,
Что мне будущее за горизонтом,
До которого не дойду!
Не отыщет душа отдушины
Среди серых парижских химер,
Но когда-нибудь Вовки Грушина
Приплывёт за мной «Архимед»
И скажу я вам: до свиданьица,
Отправляясь на нём в те края,
Где меня давно дожидается
Поседевшая ребятня.
II
Мандельштам
Поэма в семи фрагментах
1
Прохлада московского мая,
Сгущённого серою мглой,
Заката полоска кривая
Сменяется звёздной иглой.
Вещички уже приготовив
К приходу незваных гостей,
Привычно, как в гибельный омут,
Ныряет столица в постель.
А месяц в сирени вселенной
Похож на кривой ятаган,
И тени Тезея с Еленой
Скользят по эгейским волнам.
Путями, ведущими к Риму,
К Голгофе, к Синайским холмам
Под утро пройдут пилигримы
По серым, как пыль, облакам.
Того ж, кто уйдёт по дороге,
Где шествовал некогда Дант, —
Наметит в лубянском чертоге
Чекистский угрюмый педант.
О, вёрст каменистых наука!..
Пока же будь счастлив, пиит,
Что есть ещё хлеба краюха
И чайник на кухне кипит.
Пусть строки толпятся без страха,
Да славится труд этот твой
И письменный стол сей, что с плахой
Увенчан одной высотой.
2
Что проку в Шуберте в Воронеже постылом
Душе и телу тонущим в нужде,
Когда к зиме сместился вместе с тылом
Осенний фронт с обозами дождей.
Тоска и слякоть, хриплый хор вороний
И лужи вполверсты – не обойдёшь,
Но пламенно к труду и обороне
Готовится стальная молодёжь.
Ей, как знамена РККА, закаты алы,
Уверенная, радостью горя,
Она вздымает маршами кварталы
В честь годовщины новой Октября.
Она упорно вписывает главы
В историю великих перемен,
А мысль, что эти годы – волкодавы
Чужда ей, как Шенье или Верлен.
И тёмен смысл отдельных фраз безумца,
Его глухого бормотанья пыл
О чепухе каких-то там презумпций,
Дверном звонке, что с мясом вырван был.
3
Гекзаметры и ямбы —
Свидетели потерь,
Воронежские ямы
Примеривает тень.
То вороны над ними,
То дождик моросит…
Навеки твоё имя
Одной из них носить.
4
Оставь чернила ручке и перу,
Без слов давно известно Мельпомене,
Что горек мёд и на чужом пиру,
И на чужом, как вздорный сон, похмелье.
Печаль (всегда) – минувшему оброк
