скачать книгу бесплатно
Ворожея. Книга 1. Источник силы
Мира Виссон
В дремучем лесу наподалёку от лесного озера стоит замок барона. Никто не помнит, когда здесь началось строительство, кто из предков нынешнего владельца первым обосновался в этих местах. Ещё одной загадкой является то, как нынешнему владыке замка удаётся так долго оставаться бодрым и моложавым. Эту тайну предстоит раскрыть маленькой девочке – племяннице одного из дружинников – Градислава. Хотя то, что она его племянница – это ещё не факт. Да и то, что она – маленькая девочка. В мире магии и ворожбы можно что угодно наколдовать.
Вам предстоит узнать, так ли невинна маленькая девочка, выдающая себя за племянницу дружинника. С какой целью она пробралась в замок. Чисты ли её помыслы? Удастся ли ей разгадать все тайны.
Градислав тоже окажется перед выбором: как поступить? Сохранить верность барону или же встать на сторону так называемой племянницы.
Мира Виссон
Ворожея. Книга 1. Источник силы
Пролог
Гладь воды лесного озера отражала свет луны. Ни легкой волны, ни даже ряби, как будто это было зеркало, а не поверхность воды. Вместе с луной отражался лес и небо над ним, на котором сияли звёзды. Замок, который был неподалёку, в озере не отражался, для этого он всё-таки был далеко от берега. Озеро же с самой высокой башни замка было прекрасно видно, особенно днём, когда было светло. Особенно чётко его было видно в солнечные дни.
Казалось, что озеро всегда было идеально гладко, как будто над ним никогда не было ветра. А может быть здесь действительно было какое-то особое место, где всегда была тишь и гладь.
Никто из местных жителей не помнил, когда в этих краях появился замок. Очень-очень давно. Казалось, что он просто взял и возник на этом месте. Это потом уже его достраивали и в ширь, и в высь. Кого не спроси, кто же правит этими землями и владеет замком, все говорили: «Барон». При этом никто не помнил, когда барон поселился в замке, и кто был до него. Захватил он его или же получил по наследству, никто не помнил.
Недалеко от замка текла река, от неё и получали пресную воду для замка. Речка петляла, изгибалась, приходила неизвестно откуда и уходила в дремучий лес. Она была неглубокой и неширокой, не судоходной. Но вот что удивительно, даже в самые засушливые годы она не пересыхала, могла обмелеть, течь слабым ручейком, но до конца не пересыхала. Правда в такие времена воды было недостаточно, и тогда приходилось отправляться к озеру. В засушливые годы к нему появлялась тропа, которая в другие года снова зарастала – не находишься туда. А когда вода есть в реке, вроде, как и не за чем.
Если бы люди стали бы изучать озеро и его окрестности, то нашли бы ручеёк, впадающий в него. Тот тёк слабой струйкой и уходил куда-то в чащу. Скорее всего где-то там бил ключ. Такие же ключи питали и само озеро, именно их скопление его и образовало.
От замка расходилось несколько дорог, одна из них некоторое время вилась вдоль берега озера, а потом уходила на север к поселениям людей. Этот путь постепенно начал зарастать, им стали пользоваться всё реже. Произошло это после того, как на северо-западе появился крупный поселок. От него проложили новую дорогу, более короткую и прямую к замку. От нового поселка уходили дороги к более северным поселениям. Надобность в старой дороге отпала. По ней редко кто выезжал из замка, разве что приезжали в него те, кто не знал новый путь.
Постепенно дорога вдоль озера превратилась в едва заметную тропинку, на которую без боязни выходили лесные звери, потому как встретить людей было почти невозможно.
И к озеру приходили чаще лесные звери, чем люди.
Замок у озера
Глава 1
Градислав застонал во сне. Ему снилось что он лежал на спине в своей постели, но не один. Его оседлала девушка, которая страстно целовала его. Двигалась она плавно и размеренно, постепенно наращивая темп. Он уже был близок к развязке, но сдерживался, ждал, когда его дама подойдёт к финалу.
Девушка уже в бешенном темпе скакала на нём, изнывая, он уже еле сдерживался. Сейчас. Вот ещё немного. Светлые волосы девушки струились по его телу, падали на грудь и щекотали из-за его движений. Его руки ласкали её груди- крупные, едва помещавшиеся в руку.
Он вздохнул и снова застонал, не в силах больше сдерживаться. Поднял глаза на свою даму… И проснулся, обливаясь холодным потом.
«Вот чёрт!» – едва слышно выругался он.
Скакала на нём его четвероюродная, или чёрт её знает какая племянница. Потёр лицо рукой, прогоняя сон, потянулся за чаркой, что должна была стоять на столике возле кровати. Чуть не опрокинул ту. Судорожно схватил, чтобы не пролилось. Зря переживал – чарка была пуста. Видимо ещё с вечера всё выпил, а может быть ночью, но не помнил этого.
Обшарил глазами комнату. Вон она, его родственница, что так несуразно приснилась, спит на сундуке в углу комнаты.
«Чёрт!» – снова одними губами повторил мужчина.
Градислав поёжился. Стыдоба-то какая. Хорошо, что хоть девка спит. Он же небось не только во сне стонал, но и в полный голос. Снова поёжился: «Присниться же такая ерунда… с племянницей».
«Спит или притворяется?» – озаботился вдруг мужчина, испугавшись, что выдал себя, но разглядеть мог.
Свеча, что горела всё ночь, догорела и погасла.
«Стало быть утро», – отметил он. И был прав. Свет ещё не пробился сквозь плотные шторы, был слишком слабым. Минут через тридцать солнце станет выше, и свет наберётся силы и будет бить из всех щелей. Сквозь самую маленькую дырочку, которую найдёт, просочится лучиком, чтобы заявить: «Вот он я, новый день, вставайте лежебоки».
Градислав откинулся на подушки. Ещё рано, можно себе позволить ещё немножко понежиться на перине. Сон невольно вспомнился и стал вспыхивать в мозгу особенно яркими переживаниями.
«Тьфу, ты, чёрт», – мысленно выругался мужчина, отгоняя от себя это наваждение. Однако невольно признался себе, что во сне было очень хорошо. В жизни так ни разу не было. То ли девки ему не те попадались, не такие умелые, как приснилось. То ли в реальности он не могу настолько расслабиться и поэтому не получал такого удовольствия, что во сне.
Он снова покосился в угол, где лежала племяшка. В темноте едва угадывался тёмный комочек.
«Чушь какая!» – воспротивился Градислав. Девка-то во сне была ух какая, и фигуриста, и грудастая, и волосы длинные светлые стекали по телу, по груди, вниз по животу до его груди, которую щекотали. А племяшка-то совсем маленькая и хрупка. Маленькая не по возрасту, а сама по себе: и росточком мелкая, и худющая, будто девочка лет десяти, так и сложением на девочку похожа.
«Какие там груди, – невольно поддавшись образам из сна, рассуждал мужчина о своей племяннице, – днём с огнём не найдёшь, а у этой – как яблоки наливные!»
Он чуть снова не застонал в голос, вспоминая красавицу из сна, что почти довела его до оргазма.
«Вот не похожа же она на племяшку!» – попытался он непонятно зачем оправдаться, и, самое главное, непонятно перед кем. Девушка из сна совершенно не была похожа на племяшку. Она была скорее всего довольно высокой, стройной и при этом округлой в тех местах, где женщина должна быть округлой, светловолосой и очень белокожей. Ему казалось, что она должна выглядеть совсем иначе, чем когда он увидел её. Вдруг вместо прекрасно белокожей блондинки он увидел лицо своей племянницы, обрамлённое темными волосами. Да и кожа у той была смуглой. У них в роду в принципе все были смугловаты, так девчушка ещё и загореть уже успела, стала совсем тёмной.
Вздохнув, что прекрасная незнакомка оказалась всего лишь сном, да ещё с таким странным концом, он, чтобы окончательно стряхнуть сон, похожий на какой-то морок, наконец, встал, отдёрнул шторы, пустив ещё сумрачный утренний свет в комнату и ушёл умываться.
Когда вернулся увидел племяшку, которая сидела на кровати, сонно потирая глаза.
– Уже утро? – расстроенно спросила она.
– Давай, вставай уже, пора. Иди отсюда, пока ещё не проснулись.
С недавнего времени повелось так, что она спала в его покоях в углу на сундуке, который был шире её раза в полтора и длиннее, так, что она могла вытянуться на нём. Нашли подходящую перину, раздобыли подушку и одеяло. О том, что девчушка ночевала у него, они ото всех скрывали. Приходила, когда уже все в замке засыпали, уходила рано утром, когда ещё все спали или только начинали подниматься.
Это была вынужденная мера. К девочке стал приставать один из наёмников, то за попку ущипнёт, то зажмёт где-нибудь в углу и начнёт по груди шарить. А как-то вечером, после сильного подпития, ухватил её в коридоре, зажал в углу. Может и снасильничал бы, но по коридору туда-сюда сновали слуги, носили в главный зал блюда для ужина. Не стал прилюдно домогаться, поэтому лишь ограничился обещанием:
– Ну беги, беги, воробушек, ночью к тебе приду – не убежишь тогда.
Воробушек, как назвал её наёмник, не сомневалась, что придёт. Он появился в замке где-то с месяц тому назад и все это время не давал ей прохода. Видимо решил, что раз она не даёт отпор, то согласна. А может просто решил больше не церемониться.
Спали слуги в полуподвальном этаже, где были галерея из маленьких клетушек-комнат. Была бы одна общая спальня было бы не страшно. Но во дворце почему-то были сделаны отдельные маленькие комнатушки. Редко когда комнатка была побольше и тогда в ней жили двое слуг. Может изначально это было задумано для того, чтобы и слуг не лишать личной жизни. В общую-то спальню никого не приведёшь, а в отдельной комнатушке можно уединиться.
Кто и когда строил дворец было неизвестно. Почему так решили сделать неизвестно. Возможно, что так повелось изначально, когда замок ещё был маленьким, а слуги приближёнными к барону. Потом же здание разрасталось, достраивалось так, как уже было заведено.
Сейчас же эта отдельная спальня могла сослужить плохую службу девушке. Ночью, когда уже все легли, она постучалась в покои Градислава. Рассказала о приставаниях. Родственник поругал девушку, что давно не рассказала – могли бы давно решить вопрос – приструнили бы нахала. Обещал разобраться, а пока оставил её у себя.
На утро хотел разобраться, стали искать наёмника – не нашли. Тратить весь день на поиски приставалы было некогда. Так тянулось пару недель. В конце концов племяшка показала обидчика за ужином в главном зале. Градислав запомнил его. Мужчина хорошо знал дружинников, а с наёмниками почти не общался. Решил присмотреться к этому. Парень он был молодой, но какой-то неприятный: коренастый, какой-то кривоногий и казалось криворукий, весь рябой. Молодой, но уже лысеющий. Видимо девкам он не нравился, потому и приставал к тем, кто не может дать отпор.
Через несколько дней Градиславу удалось застать кривоного одного, чтобы переговорить с глазу на глаз. Сказал, что не доволен, что тот пристаёт к его племяннице. В ответ же коренастый стал задираться, говорить, что вовсе даже не приставал к девчонке, что та сама ему глазки строит и хвостом крутит. А он даже и не интересуется ей.
При этом он хитро щурил глаза и буквально в открытую насмехался.
Градислав решил узнать, кто ж это такой. Поспрошал у других дружинников и узнал, что тот сын друга барона, довольно знатного и зажиточного вельможи. Парень был то ли третьим, то ли четвёртым, что-то натворил в своём замке, потому его решили отправить подальше. У барона он вроде как наёмник, но по факту – гость, которому практически всё позволено. Градислав отметил: «Хорошо, что сдержался, не набил морду кривоногому сразу, как хотел».
Как решать эту проблему пока не придумал. Теперь было понятно, что просто начистить морду наёмнику нельзя, его даже пальцем тронуть нельзя. Поэтому пока пришлось племяшку приютить у себя.
Привела девушку во дворец её мать – родственница Градислава. Та была какой-то сестрой мужчины, только вот он не помнил какой степени родства. Поселение, откуда родом был мужчина, состояло из одних только родственников. Началось всё с хутора в один дом. Потом отец помог младшим сыновьям отстроить дома и те с семьями поселились по соседству. В доме отца остался лишь старший сын – наследник. Так и повелось. Старший сын остаётся в доме отца, младшие строятся и селятся рядом. Постепенно хутор становился всё больше и больше. Так и дорос до целого поселения, теперь уже почти города. И все были друг другу родственника разной степени родства.
Имени кузины Градислав не помнил, а может и не знал никогда. Да и как племяшку зовут – забыл. Сестра говорила, но у него из головы вылетело. Думал пристроит девку на службу и забудет о её существовании. Кто ж знал, что вот так выйдет – придётся защищать – родственница всё ж таки.
Племяшка ходила в младших помощницах. Если нужна была помощь на кухне – помогала на кухне. Нужно было помочь убраться в комнатах – помогала с уборкой. Воду принести – значит за водой шла. Продукты в кладовой разложить, значит шла и помогала там. Вместе с ней было ещё несколько таких работников – в основном все ещё подростки. Градиславу казалось, что племяшка старше, чем выглядит, особенно когда он перехватывал её пытливый не детский взгляд, но она тогда тут же делала невинное, если не сказать придурковатое лицо и глаза прятала.
В младших помощниках в основном ходили дети лет четырнадцати, чуть старше или чуть младше. Продолжалось это пока они не начинали проявлять себя в каком-то деле. Вот тогда их определяли уже в помощники конкретному мастеру: либо повару при кухне, либо садовнику или скорняку, ткачу или обувщику. Если ж никак себя не проявлял, то так и оставался при дворце слугой на расхват. Дети старались прибиться к какому-нибудь мастеру – тогда и профессии можно было обучиться, и из дворца в конце концов уйти. Да не просто уйти, а ещё и уметь на хлеб себе заработать. Если же стать хорошим мастером, то будет и почёт, и уважение, а с ними и заработок приличный. Значит и дом можно будет построить, и семью завести.
Дети попадали в услужение, во дворец ли или просто в какой богатый дом, когда семья прокормить ребёнка не могла. Старшие успевали вырасти, может даже наследство получить. Младших ещё поднять надо было, хотя бы ходить выучить, а вот средние дети оказывались лишними ртами. Их-то чаще всего в услужение и пристраивали, по существу, почти что в рабство отдавали. Хорошо если везло с хозяином, тогда это рабством не назовёшь. Но были и такие хозяева, где было не сладко.
Самым лучшим, конечно, было попасть во дворец. Здесь кусок хлеба всегда находился на лишний рот, как и работа. Тут рук лишних не бывало. Вот так и вышло, что детей-подростков во дворце было около двадцати. Хоть они и стремились обрести профессию, но всё равно оставались ещё пока детьми, а значит при случае умудрялись сбежать из дворца, то яблоки в саду воровать, то на реку купаться, то по грибы-ягоды в ближайший лес, а то и просто где-нибудь в лесу на полянке завалиться – болтать и дурачиться.
Взбучку за отсутствие они могли получить только в том случае, если в замке случался аврал, срочно нужны были дополнительные руки, а их-то и не было. Вот тогда и нагоняй могли получить от управительницы-ключницы, а то и битыми быть. Хотя последнее случалось редко. Взбучка – это да. Битьё же в редких случаях, если уж кто-то сильно провинился.
Глава 2
«Девки у меня уже с месяц не было, – думал Градислав, – вот и приснилась эта околесица».
Он все никак не мог отойти ото сна. Во дворце были девки, которые не прочь переночевать с воином, кто-то в надежде на продолжение романа, кто-то в надежде на серьёзные отношения, а кому-то важно было просто иметь покровителя, чтобы никто больше не лез. Вообще в замке царили свободные нравы. Были и такие девицы, что не особо разбирались с кем, когда и где. Таких было не много, и большинство обитателей замка всё-таки их порицали, и при этом мужчины были охочи и до таких барышень. Градислав пока тоже чаще общался именно с подобными, о сколько-нибудь серьёзных отношениях не думал.
У самого барона тоже постоянно было три-четыре наложницы, а то и больше. Жениться он по каким-то причинам не хотел. Наследников тоже не требовал, да и не получалось их. Наложницы же в конце концов надоедали барону и тогда девушку отправляли восвояси, обычно позволяя забрать с собой все свои вещи, подарки барона и даже какое-то небольшое состояние. Довольно часто барон, верней его поверенный, находил бывшей наложнице мужа. В замке же появлялась новая избранница, которая некоторое время занимала всё внимание барона. Редко-редко, когда кто-то из наложниц оставался в замке, в качестве подруги кого-нибудь из подчинённых барона. В этом случае её долгом было не попадаться на глаза владыке замка.
Градислав мысленно перебирал девиц, с кем можно было бы закрутить отношения, не так чтобы серьёзные. Хотя может уже давно было пора найти постоянную барышню. Он знал нескольких, кто, как мужчина был уверен, не отказали бы ему, пожалуй, даже были бы рады его вниманию. Некоторые даже недвусмысленно намекал воину, что не против завести с ним отношения. Мужчина вдруг понял, что никто из них его не привлекает. Среди них были красавицы, и те, у кого была слава искусных любовниц, и даже те, кто обладали и первым, и вторым сразу. Но ни одну из них он не мог представить рядом с собой. Не возникало никаких позывов. Более того, стоило ему подумать о совместной ночи, как даже возникало отвращение и брезгливость.
А следом Градислав понял, что не хочет никого кроме той страстной прелестницы из сна, правда до того момента, как у неё лицо племяшки обнаружилось.
«Вот дурак, – обругал он сам себя, – где я тебе эту девицу-то раздобуду! Тем более, что настоящего-то лица я её так и не видел».
Подумал так и сам удивился, что лицо племяшки считает не настоящим. Легче правда не стало, так как мысленно рядом с собой он представлял только её, и тогда начинало сладко щемить в душе и не только. Градислав мотнул головой, пытаясь отогнать не отпускавший его морок ото сна, и зашагал в общий зал, где собиралось войско на завтрак.
Барон изредка выходил к завтраку. Обычно, если были какие-то важные дела ратные, не оговоренные заранее. Но чаще он решал все вопросы с вечера, а в общем зале появлялся лишь к обеду или даже к ужину. Вечернее застолье заканчивалось далеко за полночь, поэтому спал барон обычно до обеда.
Это был грузный мужчина лет сорока внешне, хотя на деле ему было куда больше. Ключница, которая попала в замок девочкой, говорила, что пятьдесят лет тому назад барон выглядел почти также, разве что худее был.
Рыжие волосы барона кудрями ложились на плечи, борода и усы, которые аккуратно подстригались, были такого же огненного цвета и настолько густыми, что цирюльник говорил, что за одно бритьё дважды точит бритву.
Помимо барона, его наложниц и многочисленных слуг во дворце ещё жили дружина, которую составляли дружинники из местных и наёмники. Вторые отличались от первых лишь тем, что пришли служить за деньги. А когда договор заканчивался – могли уйти. Дружинники же были местные, попали во дворец совсем юными, и служение считали своим долгом. Были даже такие, кого пристроили в услужение в замок, а они себя проявили и попали в дружину.
Редко кто из дружинников задерживался до старости. Уже давно было заведено, что как только сотник замечал, что кто-то из дружинников уже не столь ловок, как ранее – ему давали отставку. То же самое было, если воин получал серьёзную рану. Некоторые упрашивали их оставить. Порой даже до барона доходили, но он редко чью просьбу удовлетворял.
Покидали замок дружинники опечаленные, но вовсе не бедные.
Во время службы барон одаривал воинов, когда более щедро, когда скромнее. В отличии от наёмников они не имели стабильного дохода, заранее оговоренной суммы, но порой им доставалось куда больше, чем тем. Наёмников тоже не миновало изгнание после ранения, это даже в договоре указывалось, что время службы три года, если раньше не наступит серьёзное ранение. Это была удобная формулировка. Нежелательных наёмников можно было выгнать даже после пустячной царапины.
Градислав служил в замке уже почти десять лет. За это время от обычного дружинника он успел выслужиться в десятники. Стал бы уже и сотником, но прежний пока ещё держался. Было похоже, что именно десятником он и оставит службу в конце концов.
Десятник вошёл в общий зал. Дружинники уже собирались. Кто-то даже начал трапезу. Если личный помощник барона не предупреждал о визите того, то за столом никто не церемонился, друг друга не ждал и редко задерживались долго. Утро не то время, когда можно вести пустые разговоры и травить байки. Надо было успеть много дел: проверить обмундирование, начистить оружие, обычно были ещё и тренировочные бои, это если не было задания какого-нибудь от барона. Если же с вечера было поручение, то тем более некогда было рассиживаться. Надо было сразу после трапезы отправляться. Иногда, если распоряжение касалось дальних земель, то уезжали ещё затемно, взять перекус с собой. Сегодня не было никаких указаний, день должен был пройти в штатном режиме.
Градислав сел рядом со своей десятиной. Половой тут же посуетился, поставил перед дружинником плошку с кашей и чарку. Ели молча, пока Колор не произнёс:
– Говорят барон заболел.
Это был неожиданно. За время своей службы Градислав не помнил, чтобы у барона хотя бы лёгкое недомогание было.
– Сильно заболел? – спросил он.
– А никто толком не знает, – ответил Бориполк.
– Доем и схожу к стольнику, узнаю, как так и что.
Однако идти не пришлось, стольник явился сам. Подсел рядом с десятником, потеснив кото-то из дружинников. Сделал знак половому, чтобы тот не суетился, не есть он сюда пришёл.
– Градислав, твоей дружине срочное поручение.
– Как там барон?
– Плохо. Велел привезти колдуна из Дуйнобора.
– Что рядом колдунов нет? – не отказался, а скорее удивился мужчина.
– Не надо тех, что рядом, надо определённого – Хотомира.
– Ох ты ж! – воскликнул кто-то из дружинников.
Про Хотомира ходила дурная слава, что не гнушается он тёмными силами пользоваться. Не понравилось это задание Градиславу, и то, что барон хочет видеть чёрного колдуна не понравилось, но отказаться был не в праве. После трапезы дружинники Градислава собрали провизии на два дня, личные вещи, оседлали коней и отправились в путь.
И лишь поздним вечером, когда уже укладывались спать в трактире неподалёку от Дуйнобора, Градислав вспомнил о племяшке и о том, что не предупредил её о своём отъезде.
«Ну, ладно, глядишь за одну ночь, ничего страшного с ней не случится», – успокаивал он себя.
Глава 3
О том, что Градислав уехал, Завиша, так звали племянницу, узнала ещё днём. А вот куда дядька уехал и надолго ли – узнать не смогла, похоже это было тайной.
Чем ближе была ночь, тем неспокойнее становилось девчушке. Сначала она думала, что дядька вернётся к вечеру, потому не предупредил. Но чем сильнее темнело, тем больше крепла уверенность, что тот попросту забыл о ней.
– Эх! Мужчина! Уехал, а про меня даже не вспомнил!» – мысленно ругала она дядьку.
Уже когда совсем стемнело, и она с другими слугами ужинала на огромной кухне, узнала, что заболел барон и срочно, по его поручению, куда-то услали десятку дружинников. Сопоставив, поняла, что десятка была как раз дядькина. «А не предупредил, должно быть, потому что срочно собирались, некогда было, вот и не вспомнил».
Понимание появилось, оправдание дядьке нашлось, только легче от этого не стало. В течение дня она несколько раз ловила на себе взгляды наёмника. Видимо он знал, что Градислава в замке нет.
После того, как дядька припугнул его, наёмник в очередной раз зажал девчонку в тёмном углу, видимо специально поджидал, больно ущипнул её за попку и держал не отпускал, ещё и выворачивая руку:
– Защитник значит у тебя есть, – шептал он ей в ухо, – ничего-ничего, рано или поздно твой защитник из замка отлучится.
Он отпустил руку, но не ушёл, а сильно пихнул её в грудь, знал куда бить, чтобы было больнее.
