скачать книгу бесплатно
– Проходи! – скомандовал Богдан и пропустил Рамсеса вперед.
В коридоре Богдан молчал до тех пор, пока Рамсес снимал пальто и определял лакированную черную обувь на отведенную для этого полку.
– Рамсес, чего-то я не припомню тебя таким, – говоря, Богдан старался интонацией развеселить друга.
– Принесешь кофе? – спросил Рамсес, когда, несмотря на усталость, совладал с обувью и верхней одеждой.
– Вам в постель и заказать девушку? – съерничал Богдан.
– Дурик.
– Понял. Кофе сейчас, девушки поз-з-же и иди я, куда захочу, – с этими словами он отправился на кухню.
Рамсес пошел следом и занял излюбленное место, – на высоком мини-кресле за стойкой бара, которая отделяла кухню от зала.
Богдан включил музыку, спрашивая:
– Может это поднимет тебе настроение?
На предложение Рамсес никак не отреагировал. Он начал с того, ради чего приехал:
– Перестанешь мельтешить, тогда поговорим.
Богдан сдержанно улыбнулся и уже молча, занялся приготовлением кофе, стараясь меньше двигаться. Было заметно, что он тоже от чего-то устал. И, скорее всего, это была затянувшаяся прошедшей ночью клубная жизнь с очередной девушкой под утро.
В динамиках, после скороговористых радио-предложений ведущего, с задором зазвучала песня «Пам, пам Американо».
– О! – воскликнул Богдан, не оборачиваясь. – Сделаю-ка я нам кофе по-американски. Не возражаешь?
– Нет, – буркнул Рамсес.
Только сейчас Рамсес обратил внимание, что Богдан выглядит непривычно и это его развеселило. На нем были объемные розовые комнатные тапочки-сланцы с милой плюшевой улыбающейся головой свиньи и Богдану они не приходили в пору. Плюс к этому, домашний атласный халат с черно-алыми (наверно) китайскими иероглифами и белая футболка с изображением (повязанного на шее) яркого галстука желтого цвета в крупный белый горошек.
Богдан никогда (ни по какому поводу) не комплексовал и не из-за чего не страдал. Он в любой ситуации чувствовал себя вполне в своей тарелке, по крайней мере, таким видел его Рамсес, где бы они не находились вместе. Эта черта характера в Богдане нравилась Рамсесу, и он многое почерпнул для себя, но до сих пор ему не удавалось раскрепоститься полностью – так, как это получалось у Богдана.
Не то, чтобы Рамсес был скован или же эмоционально забит, наоборот, он умел нормально общаться с людьми, а с коллегами, так вообще он был компанейским. Но дело в том, что Рамсес, без стеснений выражая естественные простые эмоции, совершенно не мог, допустим, нарочито засмеяться. И поэтому, когда Рамсес понимал, что будет выглядеть неестественно и ему предстоит подстраиваться, то он сразу становился заложником своего «зажатого» внутреннего самоощущения.
Помимо этого, были еще причины. Допустим. Он с детства не танцевал, да так и не научился этому, что, естественно, мешало ему подойти к девушке и пригласить на танец. А еще, ему не особенно легко давались знакомства с ними на одну ночь. Богдан же такое проделывал регулярно. И розовые тапки на нем, были куплены специально для такого случая – согревания ног и поднятия настроения «разовым» телкам: а чтобы теплая обувь подходила всем, Богдан их купил с наибольшим размером.
Порой Богдан предлагал Рамсесу как-нибудь внутренне собраться и, таки, шагнуть через проблемные моменты в поведении, чтобы они уже никогда не отравляли жизнь молодому человеку, полному сил и энергии. Но Рамсес не спешил. Он ясно понимал, то, что ему не подходит, он не сможет это прикрыть внешними проявлениями. Например, искусственно улыбнуться и (неловкими попытками) делать вид, что его не особо тяготит еще одна встреча с девушкой, когда после первой ночи на утро она спросит: ты позвонишь мне? К тому же, теперь у него была Алика.
И это вовсе не отражало решительность у одного и неуверенность в себе у другого – она-то как раз была у обоих – скорее, причина таилась в неодинаковом воспитании, и, повзрослев, каждый из них наглядно демонстрировал подсознательно скопированное отношение родителей к социуму.
Богдан повернулся к другу, держа в руках две чашки с кофе по-американски. По довольному виду, можно было догадаться, что Богдан неплохо провел ночь с очередной девушкой у себя в квартире, которая так же, как и множество других, поддалась его внешности – пронзительному, не дающему спокойно пройти мимо, выражению лица. Даже, если Богдан молчал и лишь смотрел в глаза: с чего, собственно, он непременно начинал каждое знакомство.
– Останемся здесь или на диван?
– Богдан, ты сейчас не путаешь меня с «разовой» девушкой, так спрашивая?
– Как, спрашивая? Э-э-э, – покачал головой Богдан. – Идиот, – по-дружески возмутился он и парировал вопросом: – Ты до сих пор не проветрился от кайфа?
– Пересядем, – коротко ответил Рамсес, но тут же добавил: – И выключи, пожалуйста, это радио.
Звуки русского хип-хопа с брутальным текстом, в который Рамсес не особенно вслушивался, смолкли, после нажатия Богданом кнопки на пульте.
Рассевшись вокруг журнального столика, Богдан сделал глоток кофе и с серьезным видом спросил:
– Что случилось? Отныне, для принятия торговых решений ты станешь пользоваться программным обеспечением, и это тебя не беспокоит?
– В смысле? – не сразу сообразил Рамсес.
– На форуме нет твоего отчета.
– А, ты об этом.
– Ничего себе – «об этом». Ты на форуме-то был? Там сплошь одни мутные обсуждения.
– Послушай, Богдан, в меня вчера стреляли.
Друг вытаращил глаза и замер.
– После того, как в меня не попали, мне саданули по голове, – продолжал Рамсес шокировать друга. – Затем спрятали меня в бочке. А после того, как я все же добрался домой и закрылся в квартире, ночью ко мне пожаловал гость, – подумав, он добавил: – Или гости. Дверь открывали ключом, но я помешал. Мало того. Со вчерашнего дня я не могу найти Алику – она не отвечает на мои звонки и ее нет в квартире. Собственно, от нее я приехал к тебе.
Понадобилось несколько секунд, чтобы друг отмер.
– Аж, в горле пересохло, – растерянно проговорил Богдан и сделал второй глоток кофе. – И?..
– Я ума не приложу, кому бы это понадобилось и, что с Аликой?
– В полиции был?
Рамсес ладонью закрыл рот и посмотрел вверх. Затем он пальцами почесал подбородок и снова перевел взгляд на Богдана.
– Тут, такое дело, – медленно произнес он, прикидывая, с чего ему начать, чтобы друг понял все. Включая вполне серьезное предположение, что киллером мог быть и парень с синдромом Дауна, как окрестил того Рамсес, но сейчас уже сомневаясь, что тот вообще болен таким недугом…
Поразмыслив, уверенной последовательной речью Рамсес начал делиться предположениями, отдельно останавливаясь на деталях вчерашнего и сегодняшнего дней. Богдан, словно завороженный, вместо того, чтобы слушать и пить кофе, казалось, мысленно посещает те места, о которых рассказывал друг. Порой Рамсесу приходилось объяснять по два раза, настолько на первый взгляд неправдоподобно звучало то, что было на самом деле с ним.
Когда Рамсес закончил тем, как он, побывав в переулке, уже здесь во дворе дома не сразу решился выйти из машины, не зная, где и какого развития ожидать в продолжение, Богдан поднялся с места, подошел к окну и тоже оглядел двор.
Детская площадка, тротуары и припаркованные машины словно превратились в плацдарм, характерный для сокрытия улик, когда доведенный до таких же, как и Рамсес, переживаний, Богдан пытался заметить что-либо подозрительное, включая любую, незнакомую ему, машину во дворе. Не увидев ничего нового, он вернулся и сел в кресло. Теперь они смотрели на события с одинаковым пониманием произошедшего и молча прикидывали варианты в потоке фактов, обрушившихся на Рамсеса за последние два дня.
Друг не нашел сразу, что предложить Рамсесу. Он сидел хмурый и молчал.
– Богдан, я не знаю, что мне делать?
– Все же, может в полицию?
В ответ Рамсес лишь посмотрел на друга, не желая в третий раз озвучивать соображения по одному и тому же поводу.
– Да, ты прав, – согласился Богдан, но, помедлив, добавил: – Рамсес, ты знаешь, что я не особо… Вернее, вообще не люблю просить у отца за что-либо. Но за тебя…
– Богдан, – оборвал Рамсес вкрадчивую речь друга. – Я, правда, признателен и буду иметь это в виду. Но сейчас, что он сможет сделать конкретно? Предоставить хорошего понимающего следователя. Или, что хуже, какой-либо «из этих», – указательным пальцем он показал наверх, – возьмет мое дело под «особый» контроль. Из практики же более действенно – договориться по месту, нежели надзор со стороны начальства. Вообще, я не о том говорю! Богдан, о чем конкретно мне им всем рассказать? Ни пуль, ни… Да, что тебе об этом опять говорить?
– А чего ждать? Когда труп в твой рост будет налицо?
– По-крайней мере, тогда можно уголовное дело заводить. Правда, сохраняется шанс «висяка».
– Идиот!
Наступила короткая пауза, после которой, неожиданно для Рамсеса, Богдан оживился – повеселев, он предложил:
– Попробуем коньяк?!
У Рамсеса это предложение не вызвало ни особых эмоций, ни смену настроения:
– Завтра открытие торговой недели.
– Каждую неделю – открытие недели, но не на каждой неделе в тебя стреляют, – Богдан запнулся. – Я фигурально, имею в виду, не в каждого из нас стреляют.
– Не суетись. Понятно, что не по случаю.
– Ну?!
Богдан радостно развел руки.
– Торги по осени считают. А сейчас она и есть, – промямлил расстроенный Рамсес. – Этой же осенью торги вообще начались так, как мало кто предполагал. Да и ситуация в течение дня будет меняться стремительно. Может, нам не надо пить? Завтра работать.
Рамсес замолчал. Глядя на Богдана, было понятно, что сейчас тому совершенно не было дела до завтрашних торгов на бирже. Да и что было перед ним говорить о том, о чем Богдан и сам прекрасно знал? Впервые за всю историю котировок осень не была похожа на предыдущие. Торги после летних каникул начались довольно неожиданно. Многие трейдеры оказались в весьма затруднительном положении: никто ничего не комментировал в сложившейся ситуации и не давал прогнозы на будущее. Происходящее многих инвесторов сводило с ума.
Такого еще не было, чтобы рынок, действительно, находился в глубочайшем кризисе. Игроки давно уже забыли, что тренды в принципе могут быть и долгосрочными. Самым любимым словосочетанием стало – кратко-среднесрочные ожидания. Поэтому Рамсесу и Богдану каждый день приходилось быть на чеку в преддверии моментального разворота, отслеживая планку «того самого» уровня.
В Рамсесе «заговорил» трейдер и он сказал:
– Теперь и моя жизнь выглядит так, как финансовый рынок – нет уверенности в завтрашнем дне, а точнее – полная жопа!
– Предлагаю в ситуации с тобой, как и на финансовом рынке, не играть тебе на опережение.
– К чему приведут эти ожидания?
– Рамсес, текущая ситуация не нова, – продолжал вторить Богдан тоже, как трейдер. – Я имею в виду, что во все времена – замахивались на убийство, посягали и будут покушаться, – он развел руки. – Ну, пафосно, конечно, но, так вот мы живем.
– Куда уж пафосней?
– Если рассматривать ситуацию с тобой и вспомнить историю котировок, то, в трудные времена, многие томились в ожидании.
– Не забывай, сколько депозитов полегло, пока дожидались.
– Ну, были же и те, кто пережил. Помнишь, как нас учили?.. Возможно, тебе тоже стоит немного затаиться. Как говорят в последние годы? В идущий паровоз уже вскакивать поздно, а бежать против – глупо. Я говорю и про тебя, и про завтрашнее начало торговой сессии, – Богдан помолчал, обдумывая, и вскоре добавил: – Что касается только тебя. Пока поживешь у меня. На работу и обратно – вместе. Я думаю, пока нас двое – никто не станет в тебя палить. А там, посмотрим. Также я переговорю и с отцом, чтобы он приставил к нам одного охранника, что работает на него.
После этих слов Богдан направился на кухню. Вернулся он с двумя пузатыми бокалами на короткой ножке, с коньяком и с тарелкой тонко нарезанного лимона, слегка присыпанного свежемолотым кофе, а поверх сахаром.
– Помнишь, Рамсес, объявление в лагере для победителей школьных шахматных олимпиад, которое вывешивали каждый раз в воскресенье, а на следующий день снимали?
– «Сегодня воскресенье. Значит, будут танцы», – процитировал Рамсес текст объявления.
– Точно! – сказал Богдан и рассмеялся.
Рамсеса не особо это развеселило – он сдержанно улыбнулся и сказал о более важном для себя:
– Попробую набрать Алику.
– Попробуй.
Рамсес принялся звонить, а Богдан разливать.
Терпкий запах ароматного коньяка вырвался наружу, когда он откупорил бутылку.
– Не берет трубку? – поинтересовался Богдан.
– У-у.
– Рамсес, ты не обижайся. Поначалу, я и сам думал, что, может, в полицию-то обратиться. Но!.. Пусть немного, но я тоже знаю Алику. Думаю, что вчерашняя ваша размолвка никак не связанна с сегодняшней историей. А соседка могла и ошибиться. Там вовсе была не Алика, а другая девушка-чика. Сам говорил, машину-то плохо было видно, а твоя подруга – далеко не одна, кто живет в том подъезде. Я, конечно, не проверял, но уверен в этом. Я о девушках, – внушительно уточнился Богдан.
Он разлил по бокалам коньяк, взял их в руки и один протянул другу. Рамсес отключил вызов абонента и тремя пальцами забрал свою порцию.
– А ее куртка? Подпертая дверь в подъезде?
– Совпадение. Ты сказал, что курка была похожа, но ты не видел лицо. А дверь подперли потому, что, допустим, это, там, делают всегда. Тип-па в подъезде такой банальный прикол.
– Кстати, это возможно. Дверь мне открыл дедок и он собирался что-то втереть мне про эту швабру, там, у входа, сетуя, чтобы прекратили такие шутки. Наверное, он думал, что я, с убегавшими от подъезда, заодно?
– Вот, видишь! Это вообще, там, могли быть малолетки – парень с телкой, у которой элементарно тоже белая куртка. А машина просто в тот же момент отъезжала от подъезда. Прикол малолеток и отъезд какого-то солидного человека на машине – это совпадение. Да и, если бы там, пардон, волокли Алику в качестве заложницы, то, почему она не просила о помощи? Можно, конечно, предположить, что ей заклеили уста. Но, Рамсес, – в отрицание, Богдан помотал головой, – …на улицу…с залепленным ртом…мимо старика, кто затем открыл тебе дверь в подъезд и заговорил только о швабре.
– Твою мать! Почему эти ребусы именно со мной и сейчас?!
– Подобное, постоянно не во время, – сказал Богдан и добавил, чокаясь: – За удачу!
Рамсес выпил залпом весь коньяк, который находился в бокале в пропорциях одной третей частью. После того, как друг опять начал дышать и перестал морщиться, Богдан сделал небольшой глоток. Но, столкнувшись с несоразмерным, оттого одиноким взглядом Рамсеса, после выпитого, Богдан сравнял счет в порциях, отправив остаток коньяка внутрь. Выровняв дыхание и закусив, Богдан налил себе ещё.
– А мне не наливай больше, – попросил Рамсес и икнул, – Я поеду к Алике. Если не дозвонюсь.
С этими словами, Рамсес отправил в рот дольку лимона: кисло-сладкая с ароматом кофе она напомнила ему, что, помимо прочего, человек живет и вкусом, и самой пищей. Он совершенно забыл, что сегодня не ел, как тут же почувствовал, что ему, после выпитого, стало теплей и внутренне комфортней: напряжение ушло и наступило долгожданное расслабление.
– А коньячок, не че так, как любит говорить Алика, если ей что-либо нравится, – язык Рамсеса оказался не столь подвижным, как пару минут назад.
– Поедем к твоей подруге вместе, – сказал Богдан также твердо и тем же неуверенным языком, как и Рамсес. Он отставил бокал. – Посидим немного и поедем.
– Но, если я не дозвонюсь, – поправил друга Рамсес трендовой заплетавшейся речью, но с серьезным видом.
