скачать книгу бесплатно
Богиня любви, или Она не прощает измен
Алена Винтер
Жизнь Риты изменилась слишком быстро. Несколько лет она бездумно прожигала время в ночных клубах, страдая от невнимания отца, который воспитывал дочь один. Но потом умер Костя, единственный друг, и девушка едва не сломалась от отчаяния… Судьба сжалилась над ней, подарив встречу с Анри, который изменил ее представление о любви. А еще в жизни Риты неожиданно появилась мама, оставившая их с отцом много лет назад. Но это не принесло им счастья! Ведь Эльза ван дер Ассен – так теперь зовут мать Риты – связана с одним из крупнейших криминальных авторитетов Европы. Сейчас, когда враги Эльзы узнали о существовании ее дочери, Рите угрожает серьезная опасность! Да и встреча с Анри, как выяснилось, была вовсе не случайной…
Алена Винтер
Богиня любви,
или
Она не прощает измен
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Рита проснулась оттого, что очень хотела пить. Во рту пересохло, дыхание было горячим, и создавалось впечатление, будто язык прилип к нёбу. Она пошевелила онемевшими плечами и зажмурилась от подкатившей к горлу тошноты. Видимо, вчера с Костиком они превзошли самих себя в количестве принятого внутрь спиртного. А может, еще что-нибудь добавили сверху? Кажется, Костик, известный любитель новых ощущений, предлагал понюхать, а она отказывалась. На этом моменте воспоминания Риты о прошедшей вечеринке заканчивались. Она не могла восстановить в памяти, как провела остаток ночи и, главное, как добралась домой.
Аккуратно поднявшись, так, чтобы резкими движениями не потревожить и без того ноющее тело, Рита прошла в ванную и жадно напилась воды. Потом ополоснула шею и лицо и снова вернулась в постель. Только в этот момент она заметила, что в комнате царит полумрак, несмотря на то, что время уже давно перевалило за полдень. Маловероятно, что Рита сама задвигала шторы. В таком опьянении, в котором она находилась, думать о комфортном утре и о том, чтобы солнце не потревожило сон, она явно не смогла бы. Значит, это сделал тот, кто встречал ее. Сердце тревожно заныло в груди. Если этим человеком был отец, то ей крайне не повезло. Рита помнила их последнюю ссору, когда она, смелая от выпитого алкоголя, выкрикивала оскорбления за то, что он смеет указывать ей, как жить. Также помнилась боль от пощечины и наказание за наглое поведение. От мыслей об отце голова разболелась еще больше. Рита посмотрела на часы. Два часа. Отец в офисе, приедет домой не раньше шести. Значит, нужно исчезнуть до того, как он вернется.
Поднявшись с постели, Рита подошла к зеркалу. «О господи!» – вырвалось у нее. Опухшее лицо с толстыми, набрякшими веками, бледные щеки, покрывшиеся непонятного цвета пятнами, всклокоченные волосы и тощее дрожащее тело. Все это одновременно вызывало и жалость, и отвращение. Рита показала незнакомке, которая осуждающе смотрела на нее из зеркала, неприличный жест рукой, со вздохом присела у стены, уткнулась лбом в худые коленки и расплакалась. Такой ненависти к себе, как в ту минуту, она еще не испытывала. Впрочем, она всегда болела после обильной выпивки. Но раньше от чрезмерной дозы алкоголя страдало лишь тело, теперь Рита ощущала, что физическая боль не идет ни в какое сравнение с теми муками, которые испытывает душа. Стыд за потерю контроля над собой смешался с брезгливостью от увиденного в зеркале, к ним же добавились сожаление и страх. Итогом той бури чувств, которая бушевала в Рите, было отчаяние. Оно охватило ее всю без остатка, безжалостно пульсировало внутри головы, напоминая, что Рита зашла слишком далеко. Его яд насквозь пропитал душу, однако телефонный звонок, позволивший переключить внимание с самобичеваний на телефонный аппарат, свел все внутренние воспитательные мероприятия к нулю. О жалости к себе и стыде забылось, едва Рита увидела на дисплее имя звонившего.
– Костик, – прохрипела она в трубку, – что мы вчера творили? Мне так плохо, что я языком шевелить не могу.
– Действительно плохо?
– Очень, – Рита облизала горячие губы. – Ты в курсе, кто меня домой привез?
Костик засмеялся в трубку, и Рита болезненно сморщилась от этих громких звуков.
– Ирма. Забыла?
– Вот черт! – Рита в ужасе прикрыла ладошкой рот. – Все, Костик. Мне полный… – выругалась она.
– Не ной, – отмахнулся Костик. – И без того голова болит. Между прочим, то, что может устроить твой отец, стыдливо меркнет рядом с экзекуцией, которую мой родитель привел в исполнение нынешним утром.
– Ты еще жив? – хихикнула Рита.
Костик не стал отвечать на глупый вопрос, лишь пробурчал, что ждет Риту в их кафе на Невском через два часа. Забыв о душевных муках, которые еще несколько минут назад решительным штурмом вынудили ее дать обещание измениться, Рита беззаботно размышляла о предстоящей встрече с Костей Маховым и о том, как они проведут надвигающиеся выходные. Единственное, что омрачало веселость, – это мысль об Ирме, любовнице отца, которая доставила ее домой в бессознательном состоянии. Как та могла узнать, в каком из клубов они с Костиком зависли? Хотя, зная эту пронырливую сучку, можно было предположить, что она намеренно следила за Ритой, чтобы в очередной раз выставить перед отцом в дурном свете.
Как всегда при воспоминании об Ирме, Риту затрясло от ненависти. И все же она не могла не признать, что ее предположение лишено разумности. Вряд ли Ирма опустилась бы до того, чтобы неотступно следовать за ней по клубам. Нет, Ирму невозможно было представить входящей в подобное заведение. Аристократичная госпожа Пейве, обладающая таким высоким уровнем чувства собственного достоинства, что могла пошатнуть уверенность самой королевы, – и в толпе пьяной, не контролирующей себя молодежи? Слишком неправдоподобно звучит. Внезапно Рита вспомнила, что сама звонила ей, противно хихикала в трубку, требуя, чтобы она забрала ее и Костика. Прошлый вечер начал складываться из разрозненных кусочков в целостную картину. Рита также вспомнила, что Ирма ничего не сказала в ответ на грубость, появилась в клубе спустя час и силой вытянула ее, отчаянно брыкающуюся, на улицу. Потом она что-то говорила, но Рита, как ни пыталась, не смогла воспроизвести ни слова из той обличительной тирады, которая сопровождала ее по дороге домой. А может, Ирма молчала и это воспаленное сознание Риты хотело думать, что ее ругают? По крайней мере, тогда появился бы еще один повод ненавидеть будущую мачеху.
Отмахнувшись от мыслей об Ирме, Рита приняла холодный душ. Быстро высушила короткие волосы, натянула джинсы и легкую футболку и выглянула в коридор. В квартире было тихо. И все же, соблюдая осторожность, Рита неслышно направилась к выходу. У кабинета отца она остановилась и прислушалась. Насторожил тот факт, что дверь была распахнута настежь, словно для того, чтобы иметь возможность видеть тех, кто проходит по коридору. Рита заглянула внутрь, шепча про себя молитву, чтобы отца в кабинете не оказалось. Наверное, Бог в это время занимался чем-то более важным, так как просьбы не услышал. Нервно сглотнув, Рита уперлась взглядом в лицо отца, который без каких-либо эмоций наблюдал за попыткой дочери незаметно сбежать из квартиры.
– Ночью ты была гораздо смелее, – сказал Павел Войтович и указал рукой на диван, не приглашая, а приказывая присесть.
Рита не посмела ослушаться, села на краешек и кротко взглянула на отца. Он также молчал, лишь задумчиво поглаживал рукой подбородок.
– Рита, что происходит? – наконец спросил он, подавшись вперед, словно пытался увидеть ответ в лице дочери задолго до того, как она начнет оправдываться.
Рита прикусила нижнюю губу, запрещая словам вырываться наружу. Что бы она ни сказала, все будет звучать не в ее пользу. Поэтому лучше молчать и ни в коем случае не вступать в конфронтацию. Пусть уж лучше отец накричит на нее, выпустит пар. После этого можно будет всплакнуть, пообещать, что подобная выходка была последней, и со спокойной душой мчаться на встречу с Костиком.
– Мне стыдно за тебя, – сказал отец. – То, что ты устроила ночью, что наговорила Ирме и мне…
– Ой, хватит! – слова слетели с губ раньше, чем Рита успела сдержаться. – Только ее не вмешивай!
Отец усмехнулся.
– Не нравится слушать? – Он приподнял бровь. – А мне было противно смотреть, когда ты, пьяная, валялась в коридоре, потом ползла в свою комнату, по пути оскорбляя женщину, которая привезла тебя домой. Не смотри таким щенячьим взглядом. Поверь, это трогательное выражение лица не вызывает у меня умиления.
Рита опустила плечи, поняв, что прежние уловки на отца не подействуют и что тот не на шутку зол. Значит, можно расслабиться, перестать разыгрывать раскаяние и насладиться ссорой.
– Бедная Ирма, – надула она губы. – Мне очень жаль, что я обидела свою будущую мамочку. Что я ей сказала? Напомни! Ой! Я сама вспомнила. «Похотливая сучка», «прибалтийский тормоз» и, кажется, еще «любительница престарелых кобелей».
– Уймись, – отец повысил голос, и Рита немедленно замолчала. – Моя личная жизнь тебя не касается. Я свободен и имею право вступать в отношения с тем, с кем пожелаю. Более того, я не хочу выслушивать гадости о женщине, которая находится рядом со мной. Ни ее возраст, ни то, по каким причинам она выбрала меня, не имеют к тебе никакого отношения.
– Она тебе в дочери годится!
– Значит, тебя это волнует? – спросил Войтович, вышел из-за стола и остановился напротив Риты. – Солнышко, я не монах. Мне сорок восемь, и я…
– Я не желаю…
– Нет, ты выслушаешь, раз упрекнула меня в том, что я все еще хочу жить. – Войтович присел на мягкий подлокотник и обхватил Риту за плечи. – То, что Ирма молода, безусловно, льстит мне, но ее возраст – не главное в наших отношениях.
– Ты ее любишь? – Рита почувствовала, как на глаза набежали слезы. – Больше, чем меня?
– Я люблю вас обеих.
– Ненавижу!! – Рита вырвалась из объятий. – И тебя, и твою шлюху!
– Хватит! – Войтович попытался схватить дочь за плечи, но она увернулась. – Перестань, немедленно! – Он вскинул руку и ударил Риту по щеке, мгновенно прекратив начавшуюся истерику.
– Как ты можешь?! – Рита закрыла лицо руками и заплакала слезами ярости, оттого что не может дать сдачу.
– Сядь! – Войтович дернул ее за руку, и Рита беспомощно упала в кресло. – Вытри слезы и замолчи! Мне надоели твои выходки. Я бы понял, если бы тебе было пятнадцать и ты пыталась доказать, что уже взрослая. Я увидел бы в твоем поведении ревность и утешил бы, сказав, что дороже тебя у меня нет никого. Я бы осознал, что ты ищешь путь в жизни, ошибаешься из-за неопытности, и помог выбрать дорогу. Но тебе не пятнадцать, а двадцать пять! И ты уже давно не инфантильный ребенок, каким пытаешься казаться. – Войтович заставил дочь подняться и крепко прижал к себе, уткнувшись лбом в худенькое плечо. – Девочка моя, я вижу, что тебе нужна помощь. Подскажи, что мне сделать, чтобы ты снова стала той Ритой, которой была интересна жизнь, а не вульгарные выходки.
– Мне не нужна помощь. А еще меньше я нуждаюсь в нравоучениях.
Рита выскользнула из объятий и сделала шаг назад.
– Что ты употребляешь кроме спиртного?
– Ты о наркотиках? – усмехнулась Рита. – Я не сижу на наркоте. Не нюхаю, не курю, не колюсь. – Она выставила вперед руки, демонстрируя нетронутую кожу на сгибах локтей. – Не беспокойся.
– Нет, черт возьми! – прокричал Войтович, поднявшись с кресла. – Я беспокоюсь. Моя двадцатипятилетняя дочь – алкоголик!
– Не утрируй. Пара промахов – и я уже алкаш?!
– «Пара промахов»? Да ты с трудом вспомнишь последние два года своей жизни. Думаю, что ни ты, ни твой дружок Костя Махов не в состоянии описать, чем занимались неделю назад.
– Папа, – Рита умоляюще посмотрела на него, – не злись. Я обещаю, что…
– Одни обещания, – прервал дочь Войтович. – Больше не могу слушать твои отговорки. Ты лишь декларируешь, что возьмешься за ум, но ничего не делаешь. Дочь, я сыт по горло. Ты не оставляешь мне выбора.
– Клиникой пугаешь? – усмехнулась Рита, потянувшись за сумочкой. – Давай закончим этот разговор. Он начинает меня утомлять. Я уже сказала, что такого больше не повторится. Да, я слегка заигралась в подростка. Признаюсь, что потерялась в жизни. Но… – Она замолчала, понимая, что сейчас снова начнет давать обещания, на которые отец больше не реагирует. – Ты сам виноват в том, что я такая!
Войтович вдруг рассмеялся. Смех его был гневным, и в то же время в нем звучала обида. Вскоре он затих, но продолжал витать в кабинете, заставляя Риту дрожать от стыда. Ощущение безысходности снова накрыло ее. Она опустила голову вниз, не смея смотреть отцу в лицо.
– Я виноват? – услышала Рита и интуитивно отодвинулась, боясь, что он снова ударит ее. – Глупая девчонка! У тебя есть все, о чем другие могут только мечтать. И как ты этим распоряжаешься?
– Да, я не такая, какой ты мечтал меня видеть! – выпалила Рита. – Я терпеть не могу экономику, но уступила тебе и получила образование, которое мне не нужно. Я не хочу заниматься твоим бизнесом. Я хочу жить, как сама решу, не основываясь при этом на твоих желаниях и предпочтениях!
– Но я никогда не лишал тебя права выбора. Наоборот, всегда поддерживал. Вспомни, любовь моя, о том, как часто я потакал твоим капризам. Ты мечтала о теннисе – ты училась в лучшей школе города. Картинг, мотоциклы – все к твоим услугам. А потом тебя увлекла живопись – и здесь я пошел навстречу. С тобой занимались известнейшие педагоги Петербурга. Затем ты вдруг осознала, что живопись – это не твое, и в тебе снова проснулась любовь к мотоциклам. Сколько раз ты меняла свои увлечения? А университет? Ты мне все нервы в лохмотья истрепала, пока наконец выбрала, где желаешь учиться. И чем все закончилось? Приобрела ненужную специальность и уже три года бездельничаешь. Так, значит, это я заставил тебя заниматься экономикой? Я лишь заплатил за то, чтобы тебя, лентяйку, приняли на учебу. Было бы не так обидно, если бы тебе учеба не давалась. Ты ведь у меня умница, живая, любопытная, но, к сожалению, ленивая и теряющая интерес к тому, что желаешь, стоит только получить. Но ты была права, обвинив меня в своих несчастьях. Это моя ошибка. Я лишил тебя возможности добиваться мечты, я лишил тебя самой мечты. Я создал для тебя жизнь, в которой ничего не нужно делать, чтобы стать кем-то. Я ошибся, думая, что поступаю правильно. Зато теперь я принял правильное решение. Ключи от машины, кредитки.
Он указал рукой на сумочку и пощелкал пальцами, показывая, что настроен решительно.
– Может, еще выгонишь меня из дома? – ехидство послышалось в голосе Риты, но, не сопротивляясь, она положила на стол все, что просил отец.
– Наличность, – продолжал Войтович.
– Пусто, – соврала Рита, протянула кошелек, зная, что он не станет проверять. – Можно идти?
– В свою комнату.
– Но у меня назначена встреча, – пробормотала Рита. – С Костиком. Я обещала.
Войтович молча взял телефон и набрал номер водителя, который ожидал его в машине у подъезда.
– Вадим, отвези Риту на встречу. Она скажет куда. Затем привезешь домой, – сказал он и посмотрел на дочь. – У тебя есть час на разговор с господином Маховым.
Рита вышла из кабинета, чувствуя, что внутри все горит от негодования. Выбежав во двор, она остановилась перед машиной и покраснела под взглядом симпатичного Вадима, который открыл перед ней дверцу. Свежий и цветущий, он вызывал невероятное раздражение. Причем настолько сильное, что хотелось двинуть в бок или нахамить, чтобы с его лица исчезла улыбка, значение которой трудно было интерпретировать.
Всю дорогу до кафе Рита вела с отцом внутренний диалог. И в том виртуальном разговоре перевес был на ее стороне. Торжественно выговорившись, заставив отца взять все свои слова обратно, Рита милостиво принимала извинения за ту обиду, которую он ей причинил. Она полностью погрузилась в свои мысли и вздрогнула, когда Вадим громко позвал ее.
– Приехали.
Рита стремительно выскочила из машины и, не оглядываясь, вбежала в здание. Остановившись на пороге, она перевела дыхание и помахала рукой Костику, который с блаженством на лице лечил похмелье крепким чаем.
– Все так серьезно? – спросил он и пояснил: – Охрана.
Рита утвердительно кивнула и забрала чашку из его рук.
– А ты как?
– Стыдно признаться, – Костик устало потер шею, – но генерал Махов, не стесняясь ни своего возраста, ни положения, как маршал Буденный, скакал за мной по всей квартире, размахивая ремнем.
– Догнал?
– Спрашиваешь! – вдруг улыбнулся генеральский сын. – Он же был на коне, а я ползком передвигался.
Не выдержав, Рита рассмеялась.
– Как будто они не были молодыми?! – возмутился Костя. – Я что, на его деньги пью, что ли? – уже свирепо добавил он.
Константин Махов был младшим сыном генерал-лейтенанта Махова, известного своим крутым нравом и страстью к порядку. Кроме того, Махов-старший не употреблял спиртного и категорически не переносил тех, кто имел подобную слабость. Всех своих детей, а именно Костю и его старшего брата, он воспитывал в крайней строгости, прививая моральные устои, без которых считал жизнь пустой и неполноценной. Не лгать, быть верным своей семье, всегда помогать друзьям – это стояло первым пунктом в списке жизненных приоритетов, которым руководствовался генерал. Далее шли целеустремленность, уверенность в своих силах, мужество, пытливый и (о, боги!) трезвый ум. Костик обладал всеми этими качествами, кроме одного. Будучи слишком чувствительным, он был в состоянии воспринимать окружающую реальность только с помощью алкоголя. Спиртное сглаживало явное несовершенство мира, а также несоответствие тем идеалам, которые с детства пытался привить отец. Стакан виски – все вокруг казались красивыми и улыбчивыми, второй – люди наделялись добротой и пониманием, третий – исчезал страх и неуверенность в себе. С помощью алкоголя Костя рисовал свою собственную вселенную, в которой не было отца с его прогнившей моралью, где было много свободы, где присутствовало лишь веселье и легкость.
– Отец забрал у меня карточку, – сказала Рита. – Если не сменит гнев на милость, то придется работу искать.
– Давно пора. – Костя пригладил взъерошенные волосы. – Тебе нужно спуститься с небес на землю и познать настоящий вкус жизни.
– Не от этой ли жизни ты убегаешь каждые выходные?
Костя, нахмурившись, промолчал. Молчала и Рита. Она думала о том, что Костик блестяще окончил Санкт-Петербургский университет, так же многообещающе начиналась его карьера химика в научно-исследовательском институте. Работать Костя начал с энтузиазмом, удивив всех. Впрочем, он с самого детства был активным. Увлекшись каким-нибудь делом, работал страстно, с полной отдачей сил, а потом наступало истощение. Душевные порывы гасли, Костик приходил в уныние. Рита, как никто другой, знала особенность своего друга. Сначала взрыв эмоций – потом упадок сил, раздражение и вялость. Он был таким же непостоянным, как и она, с одной лишь разницей: у Костика была страсть – химия, Риту же ничто не привлекало. Отец не преувеличил, когда сказал, что она потеряла мечты. Ей даже не хотелось мечтать, потому что все ее желания осуществлялись мгновенно. Ни трудностей, от которых веет сладостью победы, ни азарта.
– Махов, – она повернулась к Косте и с улыбкой посмотрела в его лицо.
Серые лукавые глаза, тонкие брови, бледная кожа – типичная лабораторная крыса: умная, скрывающая неуверенность в себе за маской наглости и цинизма.
– Войтович, – Костик отодвинулся, – только не говори, что у тебя на почве отравления алкоголем произошли сдвиги в любовной сфере.
– Расслабься, – улыбнулась Рита. – Мои чувства к тебе ограничиваются братской любовью. Кроме того, ты не мой типаж.
– Взаимно, – с облегчением вздохнул Костя и посмотрел на притихшую подругу.
Много лет он не замечал ее внешней привлекательности. Наверное, потому, что смотрел не как на женщину, а как на верного друга неопределенного пола. Потом, когда его друзья стали обращать на Риту внимание, в нем вдруг проснулись интерес и ревность. Конечно, ревность прошла, но с тех пор Рита как была, так и остается самой красивой женщиной в его окружении. Со светлыми, почти белыми волосами, мягкой розовой кожей, темно-серыми глазами, она вызывала благоговейный трепет в душе у каждого, кто смотрел на нее. Нежная и ранимая внешне, Рита Войтович обладала дерзким и ядовитым характером, что не могло не привлекать поклонников, в которых у нее не было недостатка.
Рита позвала официанта, заказала себе кофе и еще чашку чая для Кости. Потом посмотрела на часы.
– У меня есть тридцать минут. Отец рассвирепеет, если я не появлюсь дома вовремя.
– Комендантский час?
– Был выбор: либо полное подчинение, либо клиника. Сто процентов из ста, что это Ирма напела ему определить меня в психушку. Терпеть ее не могу! Железная баба, мать ее! И этот прибалтийский акцент! Как он меня раздражает! «Деффочка, я в твои годы работтала в огромной компаннии. Возглавляла отдел. А ты? Што ты из сэбя прэдставляешь?» – Рита весьма удачно изобразила свою будущую мачеху. – Семь лет разницы, а ведет себя так, будто нас пропасть в полвека разделяет.
– Она многого добилась, а ты в чем преуспела? Кроме зависти к женщине, которой действительно в подметки не годишься.
– Я преуспела только в одном, – без обиды и смущения сказала Рита, – в желании ничего не желать.
– Что хотела, то и получила, – деловито произнес Костик.
– А ты, горе-химик, чем можешь похвастаться? Тем, что вы в своей лаборатории зелье варите, а потом наркотам сдаете?
Костик испуганно заморгал глазами.
– Откуда знаешь?
– Сам вчера рассказал, – сказала Рита. – Не помнишь, как хвастался, что через два года получишь Нобелевскую за ту волшебную формулу, которую придумал?
– Я и об этом говорил? Кто еще слышал?
