скачать книгу бесплатно
Там было довольно много народу, на открытой террасе мест не было. Он заглянул в зал. Там места были, но хотелось сидеть на воздухе.
Ладно, пойду дальше, авось пристроюсь где-то.
Но тут один столик на террасе освободился, и он поспешил занять его, хоть столик был еще не убран. Молоденький парнишка-официант быстренько убрал со стола и сунул ему меню на иврите. Игорь Анатольевич усмехнулся про себя и попросил меню на английском. Но парнишка принес ему меню на русском.
Набор блюд был традиционным для итальянских заведений невысокого ранга. Он заказал спагетти-болоньезе, томатный сок и кофе с мороженым. Сок подали очень быстро. Игорь Анатольевич отпил глоток. За соседним столиком сидела пара. Вальяжный мужчина, примерно его возраста, и женщина. Ее возраст определить было трудно из-за больших солнечных очков и густых каштановых прядей, падавших на лицо. Кого-то она ему напоминала. Но вот женщина сняла очки. Нет, я ее не знаю, но она похожа на Анюту, одноклассницу, в которую я был влюблен классе в девятом. Смешная была девчонка, хорошенькая и веселая, но на меня внимания не обращала. Эта женщина за соседним столиком тоже хорошенькая, но совсем не веселая. Выражение лица недовольное, пожалуй, даже обиженное. Он прислушался. Они говорили по-французски. Тоже олим хадашим. Он уже знал, что так называются недавние репатрианты.
Он был способен к языкам, но у него никогда не было времени, чтобы ими заняться. Английский он освоил еще в ранней юности, а больше и не надо было. Мама мечтала, что он станет переводчиком. Мама… Она умерла в тридцать семь лет от болезни сердца. И сын поклялся себе, что станет врачом. И будет спасать таких больных. Поклялся на маминой могиле, когда пришел туда один, без отца и бабушки. И он сдержал клятву, спас много жизней, а теперь…
Он посмотрел на свои руки. Они дрожали. Черт побери, как я буду есть спагетти? А впрочем, справлюсь как-нибудь. С вилкой, ножом и ложкой, как-нибудь… К тому же, никто тут на меня не смотрит. Кому интересен немолодой дядька в бейсболке, который ест спагетти? Их мало кто умеет правильно есть.
К нему вдруг подошел официант и начал что-то говорить на иврите. Игорь Анатольевич заговорил с ним по-английски. Парнишка растерялся. Но тут женщина, похожая на Анютку, пришла на помощь и сказала по-английски:
– Он говорит, что у них кончились спагетти, предлагает взять пенне с соусом болоньезе, там что-то с поставщиком…
– Пенне? – обрадовался Игорь Анатольевич, – пусть будет пенне, – улыбнулся он официанту, а заодно и женщине. – Спасибо за помощь.
– Ерунда, – без улыбки ответила она.
С пенне он справился без труда. Надо же, какая удача! Чтобы в итальянском заведении кончились спагетти… Невероятно. Невероятно, но факт! А это хороший знак! Как многие хирурги, он был суеверен. Настроение поднялось. Обед в результате доставил ему большое удовольствие. Любезная дама с мужем весь обед просидели, глядя каждый в свой телефон. Игорь Анатольевич ненавидел эту манеру. Если он видел, что кто-то из персонала его отделения пялится в телефон, то подходил и спрашивал тоном, от которого у подчиненных стыла кровь в жилах: «Что, дела уже все переделаны?» Он не орал, но лучше бы орал благим матом, или просто матом… Его боялись как огня, хотя знали, что в сущности он добрый. Пациенты его обожали, коллеги-хирурги побаивались и безмерно уважали. В его отделении не работали молоденькие медсестрички, только опытные тетки лет под пятьдесят, а вот молодые врачи мужского пола были счастливы попасть к нему в обучение.
– Игорь Анатольевич, – говорил кто-то из них, – у меня завтра замена митрального…
– Ты ж уже делал такое…
– Игорь Анатольевич…
– Хочешь, чтобы я пришел?
– Если можно… Мне спокойнее будет, пациенту семьдесят два…
– Ладно, приду, – отвечал он, если самому не предстояло завтра оперировать. И всегда держал слово, приходил.
Неужели все это в прошлом? Но сегодняшняя история со спагетти вселила в него надежду, как ни глупо это звучало. Он расплатился и пошел по бульвару куда глаза глядели. Вышел на неширокую торговую улицу. Посмотрел по навигатору и выяснил, что улица ведет к морю. Отлично! Здесь сплошь были магазины. Но ему ничего не было нужно. Он вспомнил, как липла ко всем витринам его вторая жена Зина, когда ей удалось однажды вытащить его на неделю в Прагу. В конце концов он не выдержал и сказал: «Иди дальше одна. Я не могу! Я просто погуляю. Встретимся в гостинице». Она с радостью согласилась.
Он выпил пива. Съел парек в рогличку[1 - Сосиска в рогалике.], побродил по красивому, но оставившему его равнодушным городу и вернулся в гостиницу. И завалился спать. Через два года он приехал на какой-то конгресс, и город буквально восхитил его, показался удивительно уютным. Смешно, ей богу…
А до Зины была Яна, жгучая брюнетка, очень красивая. Тогда еще был жив отец. Он посмотрел на будущую невестку и сказал, покачав головой:
– Чересчур жгучая, чересчур красивая… Долго с таким типом, как ты, не выдержит.
– Почему?
– Ты весь в своей медицине, ей станет скучно…
И как в воду глядел. Она ждала чего-то другого от этого брака… Но не дождалась и уехала в Англию. Ну и бог с ней!
Какое счастье, что сейчас я свободен от брачных уз! А то приходить домой и видеть или злые, или сочувствующие глаза жены, в сущности, совсем чужой женщины…
Обе жены были совершенно чужими… Не создан я для семейной жизни и детей, слава богу, не завел, куда мне с моим-то характером. А разве у меня плохой характер? В больнице так не считали, а там и был мой дом…
Море сегодня было бурным, купаться запрещали черные флажки на спасательных вышках. Зато было множество серфингистов с парашютами. Игорь Анатольевич не знал, как они называются, но это было красиво.
Как много я в жизни не знаю…
Он медленно шел по набережной. Увидел ребят, которые довольные шли навстречу и лизали мороженое. Ему нестерпимо тоже захотелось мороженое. Он проследил взглядом, откуда ребята шли. Там было какое-то кафе. Он спустился по пандусу.
Ага, вот тут можно съесть вожделенное лакомство, сидя за столиком на песке, а можно купить что-то из стандартного стеклянного ящика и пойти вдоль набережной, облизывая мороженое, как в детстве. Так он и сделал.
Хорошо! Что это я? Я, кажется, наслаждаюсь жизнью?!
Вдруг у него зазвонил телефон. Тетя Роза.
– Игоречек, где ты целый день шляешься? С тобой все в порядке? Я же волнуюсь! Ты небось голодный?
– Что вы, тетя Роза! Докладываю по пунктам: я шляюсь по городу, обедал, сейчас ем мороженое на набережной, купаться сегодня нельзя, я просто наслаждаюсь соленым ветром.
– Тебе хорошо? Ты наслаждаешься? Ничего лучше ты мне сказать не мог! Ну шляйся себе на здоровье. Но не ужинай, приходи домой, я сготовила мясо с черносливом!
– О, это заманчиво! Буду!
– А ты там, часом какую-нибудь барышню не подцепил?
– Ох нет, – рассмеялся он, – пока бог миловал!
– Всему свое время, очевидно, – мудро заметила Розалия Моисеевна. – Ну, гуляй, детка!
Деткой его не называли уже лет тридцать… Вот бы услыхали эту «детку» его прежние подчиненные, то-то смеху было бы…
Он шлялся еще почти три часа, но вдруг ощутил такую усталость, как будто целый день не отходил от операционного стола. Ноги гудели, спину ломило. Вот нагулялся! Он взглянул на свои часы с шагомером. Ничего себе, девятнадцать километров!
Звонить в дверь он не стал, тетка, скорее всего, смотрит телевизор. Открыл своим ключом и сразу услыхал голоса на кухне. Второй голос был тоже женским. Дамы смеялись.
– И что ты сделала? – сквозь смех спросила Розалия Моисеевна.
– Опрокинула ему на башку кастрюлю борща!
– Горячего? – ужаснулась тетка.
– Да нет, холодного. Никакого ущерба здоровью. Только моральный ущерб! Он так визжал! – мелодично рассмеялась собеседница Розалии Моисеевны.
Игорь Анатольевич представил себе эту картину и ему стало смешно. Но подслушивать чужие разговоры нехорошо.
– Тетя Роза! Я пришел! – Он громко хлопнул входной дверью.
– Ох, Игоречек, наконец-то! Мой руки и будем ужинать!
Их кухни послышалось, как отодвинули стул по каменному полу.
– Розочка, я побегу!
– Нет, Оксанка, не уходи! Поужинай с нами, познакомься с моим племянником…
– Да неудобно как-то…
– Что за чепуха, очень даже удобно!.. Вот он, племянник, Игорь, великий хирург. А это Оксана, моя соседка!
Соседка была очень недурна собой. Темные в рыжину густые волосы, очень белая кожа, большие зеленые глаза.
– Очень приятно. – Игорь пожал протянутую руку. – Как вам удалось при здешнем солнце сохранить такую белую кожу?
– Стоит неимоверных усилий! – засмеялась она.
– Господи, Игорек! У тебя такой усталый вид… – ахнула, вглядевшись в него, тетка.
– А я сегодня оттопал девятнадцать километров.
– Господи помилуй! – всплеснула руками она. – Садись скорее, буду кормить! И ты садись, Оксана.
– Нет, Розочка, я ведь не ужинаю! А у вас все так вкусно, что я непременно оскоромлюсь и потом буду себя клясть. Нет уж, побегу! До свидания, рада была познакомиться!
– Ну что с тобой делать! Иди уж. Ох эти мне диеты…
Оксана ушла.
– Как она тебе?
– Красивая. Но в остальном еще не разобрался.
– Мужа недавно прогнала. Художник, говорят, неплохой. Но я в этом не понимаю. Спутался с ортодоксами, стал требовать, чтоб Оксанка приняла гиюр и все в таком роде: чтоб готовила кошерное. Вот она ему на башку кастрюлю с борщом и вылила.
– Он ушел?
– Ушел, слава богу!
– Какие страсти тут кипят… А борщ горячий был?
– Да нет, к счастью, холодный. Но она сняла эту сцену на телефон, умора!
– А она работает?
– А, заинтересовался?
– Да нет, обыкновенное любопытство.
– Ну, вообще-то она музыкантша, преподаватель. Здесь же работает парикмахером. Кстати, классный парикмахер…
– Ааа…
– Ну, рассказывай, где ты сегодня шлялся?
– Да я шел, куда ноги несли, а на одной улочке наблюдал, как владелец кафе-мороженого кормил завтраком целое стадо кошек… Каких там только не было…
– Знаю это кафе, это на Фришман.
– Да-да, именно. Приятная улочка…
– Но ты сегодня не купался, руки в песке не грел, это неправильно!
– Нет, руки немножко погрел, а купаться сегодня было нельзя. Черные флажки… Какое вкусное мясо, с ума сойти… Вы просто волшебно готовите, тетя Роза!
– Да ты неизбалованный мальчик. Твои жены плохо готовили?
– А я уж и не помню, я почти всегда обедал в больнице, по крайней мере, здоровое питание.
– Скажи, детка, а ты не мог остаться в своей больнице каким-нибудь консультантом? С твоим-то опытом?
– Консультантом-инвалидом? Чтобы на меня смотрели с жалостью? Нет уж.
– Но как же…
– Ничего, тетя Роза, найду я себе применение, вот побуду еще недельку-другую у вас, если не прогоните, а потом поеду в Питер, меня звали преподавать…
– Да живи ты здесь, сколько хочешь, мне только в радость.
Как странно, думала Оксана. У него такое приятное доброе лицо, улыбка хорошая, вот не думала, что хирурги могут так выглядеть… Да еще кардиохирурги… Мне казалось, они должны быть суровыми, даже угрюмыми… Оперировать сердце… Бедный, руки и вправду дрожат, не сказать, чтоб сильно, но все-таки… И загорел он хорошо, хоть и рыженький… Да ладно, не желаю я больше думать о мужиках, хватит с меня. Одно расстройство от них… Заведу лучше собачку…
Мужчина, облитый борщом, был вторым ее мужем. Из любви к нему она согласилась переехать в Израиль, куда он вдруг начал рваться с неистовой силой. Ну что ж, решила она, поедем, сейчас ведь в любой момент можно вернуться… Продавать свою квартиру она отказалась категорически, хоть муж и настаивал.
– Что за дурь! Никогда я не вернусь сюда!
– Это твое личное дело, а я, например, не уверена, что приживусь там, такой тяжелый климат…
– Это называется любовь? Что сказано в писании? Жена да прилепится к мужу…
– А вдруг в тамошнем климате я отлеплюсь?
– Эти твои дурацкие шутки! Ты ведь уверяла меня, что любишь без памяти…
– Так ты меня тоже уверял в своей неземной любви, а теперь…
– Что теперь? Я просто хочу уехать из этого слякотного климата, мне необходимо солнце…
И все-таки она настояла на своем, квартиру не продала, а сдала, а поскольку квартира находилась в хорошем районе и была в отличном состоянии, сдать ее удалось очень неплохо, и сей факт примирил мужа ситуацией. Оксана пыталась найти работу по специальности. Но увы, это ей не удалось. Подружка устроила ее на курсы парикмахеров, к великому возмущению мужа. Дело у нее вдруг пошло, она стала лучшей ученицей в «Студии парикмахерского искусства», открытой знаменитым парикмахером, эмигрантом из Франции. Его звали Марсель Бриссар, и он был геем. Бриссар высоко ценил способности ученицы из России и выдавал ей какие-то свои секреты, которыми не делился с другими учениками.
– Я должен кому-то передать эти секреты, но не желаю, чтобы ими пользовались бездарные ремесленники. А ты художник!
– Да ладно, какой я художник, я в парикмахеры с горя пошла, а вовсе не по призванию.
