скачать книгу бесплатно
– Сегодня хорошо. Вообще ничего не снилось, – ответила Рита.
Она отбросила в сторону одеяло и сладко потянулась. Привычка спать голой с годами никуда не делась. Вот уже много лет Валерка каждое утро с вожделением ждал этого момента, наслаждаясь возможностью снова полюбоваться неувядающей красотой своей любимой женщины. Нельзя сказать, что Рита за эти семнадцать лет не изменилась. И морщинки появились, и животик слегка округлился, кое где наросло, кое где поубавилось, вот только седых волос не стало больше, они как были белыми в день их тогдашней встречи, такими и остались.
Как долго она приходила в себя, как долго оттаивала, училась заново жить и любить. Рита вообще не понимала, как умудрилась не сойти с ума, сидя в холодном погребе, не умереть в той зловонной темноте. Она так и не поняла, как и почему оказалась в заточении, кто был тем человеком, решившим, что такой должна быть её жизнь. Известно было только одно – это женщина, и она знала о Рите всё.
Крышка погреба открылась, и вместо, уже привычного пакета с буханкой хлеба и бутылкой воды, которые раз в неделю падали на влажный земляной пол, сверху опустилась лестница. Прошло какое-то время, но крышка погреба продолжала оставалась открытой, и чуть уловимый свет очерчивал контуры ступенек, ведущих к свободе. Рита боялась пошевелиться, потом осторожно выползла из своего угла, в котором на прогнивших досках она устроила для себя лежанку, и схватилась за низ лестницы. Глаза, отвыкшие от света, не видели ничего, кроме белого пятна над головой. Нащупав первую ступеньку, Рита начала взбираться вверх, но руки не слушались, отёкшие ноги подкашивались, и она несколько раз, обессиленная, падала вниз, но тут же вставала и, вцепившись в лестницу разодранными в кровь пальцами, снова ползла вверх. Трудно сказать, сколько продолжалась эта борьба, но в конце концов Рита выбралась из погреба и долго лежала на теплом деревянном полу, не в силах пошевелиться. Она боялась открыть глаза, и не из-за того, что могла обжечь их светом, а из-за страха увидеть себя.
Всё время, проведённое в заточении, Рита жила на ощупь, лишь чувствуя, как отрастают ногти и волосы, как грубеет и покрывается язвами кожа. Первые дни казалось, что вот сейчас откроется крышка, в проёме покажутся знакомые лица и радостно заорут: «Розыгрыш!» Рита пообижается для приличия, пообзывает их всякими грязными словечками, но все-таки простит дураков. Когда через несколько дней погреб открылся, она запрыгала от радости, ожидая, что вот-вот опустится лестница.
– Ну вы и идиоты! – закричала она, задрав вверх голову, стараясь разглядеть шутников. – А ну, быстро шмотки мне дайте. Вылезу, поубиваю всех нахер!
В проёме мелькнул женский силуэт, и к ногам Риты упал бумажный пакет. Она схватила его, будучи уверенной, что там одежда, и моментально разорвала. На влажный земляной пол упала буханка хлеба и пластиковая бутылка с водой. В это же мгновение крышка погреба с грохотом захлопнулась, и всё вокруг снова окутала тьма. Рита ещё долго прыгала, пытаясь дотянуться до крышки, и истошно кричала, пока не сорвала голос, потом отшвырнула в сторону хлеб и, потеряв остатки сил, рухнула на пол.
Первое, что почувствовала Рита, придя в себя, не холод, не страх и даже не обиду, а голод и жажду. До этого она не вспоминала о еде, даже немного радовалась такой вынужденной и экстравагантной диете, но сейчас организм сдался, поняв, что шутки кончились. Рита нащупала бутылку с водой, дрожащими руками открутила крышку и жадно выпила всё до последней капли. Вспомнив, что был ещё и хлеб, она поползла дальше, шаря по полу руками из стороны в сторону, пока не наткнулась на лежащую в углу буханку. Разорвала её пополам и вгрызлась во влажную мякоть, глотая куски даже не разжёвывая их. Уже через минуту не осталось ни крошки. Это было похоже на истерику, но приятное чувство насыщения, наступившее почти моментально, очень быстро сменилось страшной болью в желудке. Рита, скорчившись, лежала на земле и выла, и не столько от боли, сколько от того, что ей невыносимо хотелось в туалет. До этого она только мочилась в ямку, которую вырыла в углу, и запах почти не чувствовался. И вот теперь природа взяла своё. Держаться не было никаких сил, и, обливаясь слезами, Рита доползла до того самого угла с ямкой и уселась на корточки… С этой вонью она проживёт здесь очень-очень долго.
Рита перестала считать дни после десятого пакета, сброшенного сверху. Тогда же перестала орать и посылать проклятия в адрес человека, который открывал крышку погреба, перестала сопротивляться. На смену непониманию и гневу пришло уныние и желание поскорее умереть. Вариантов умертвить себя было немного: разбить голову о дощатый настил, перестать есть и пить или перегрызть вены на руках. Рита перепробовала все варианты, но победило то ли желание жить, то ли слабость, и она окончательно смирилась, постепенно привыкнув к темноте, сырости и вони. Она лишь пыталась сохранять слабые лучи света, которые врывались через открывающуюся крышку погреба в окружающую её темноту, напитывая им почти омертвевшие глаза, и, широко раздвинув ноздри, ловила едва ощутимые запахи прежнего мира. И самым запоминающимся, повторяющимся раз от раза, был аромат её любимых духов… И вот теперь Рита лежала на тёплом дощатом полу и жадно вдыхала свежий воздух, улавливая в нём почти растворившиеся молекулы тех самых духов....
Валерка вышел из вагона и угрюмо побрёл по перрону вокзала в сторону ближайшего киоска. Всё, чего он с таким трудом добивался, рухнуло, любовь снова исчезла. Никаких объяснений, никаких писем, никаких следов. Вика просто растворилась. И только фраза доктора Дереша, невзначай брошенная в присутствии Юдит, расставила точки над "i". Стало понятно, почему она исчезла, и что нет никакого смысла продолжать поиски. Валерка купил билет и уехал домой. Что его ждало здесь, он не знал, да и ему, в принципе, было всё равно, главное, чтобы было на что купить водки. Только её наличие в организме позволяло хоть немного забыться. И в таком забытьи он находился уже несколько недель. Тревожный сон сменялся похмельным утром, кое-как проходил день, а ночь снова приносила забытьё.
Вот и сейчас первым и единственным желанием, которое назойливо точило мозг, было желание как можно скорее выпить хоть что-нибудь, лишь бы перестать хотеть чего-то ещё. Валерка остановился у киоска, порылся в карманах, найдя там несколько долларовых бумажек, немного венгерских форинтов и какую-то нашу мелочь, пересчитал её и сунул в окошко.
– Тут должно хватить на чекушку и бутылку пива.
Продавщица недовольно пересчитала копейки и ладонью сгребла их в кассу.
– Алкашня, – буркнула она, с грохотом поставив на прилавок бутылки.
– Не злитесь, мадам. Откуда вам знать, что у меня на душе? – со вздохом произнёс Валерка, открыв о край решётки пиво.
Он с жадностью выпил половину бутылки, вытер губы рукавом и, открутив крышечку на чекушке, вылил содержимое в пиво. Продавщица всё это время наблюдала за ним, высунувшись в окошко киоска. Вроде симпатичный молодой человек, с виду интеллигентный, но когда она увидела его манипуляции со смешиванием пива и водки, махнула рукой и утратила к нему интерес.
– Алкашня и есть алкашня....
Валерка взболтнул свой коктейль и двумя глотками осушил бутылку. Сладостное тепло моментально растеклось по венам, и окружающее пространство начало обретать яркие краски. С каждым днем скорость перемещения из реальности в мир забвения увеличивалась, а количество выпитого для достижения этого состояния уменьшалось. Раньше, чтобы перестать нормально соображать, Валерке нужно было выпить минимум пятьсот грамм водки, а теперь он набирал кондицию даже от предельно малой дозы.
Постояв минут десять, облокотившись на киоск и выкурив сигаретку, он, наконец, оттолкнулся от него, чтобы придать телу инерцию, и, неуверенно ступая, поплёлся на остановку.
– Мужчина, оставьте бутылку, пожалуйста, – услышал он откуда-то снизу женский голос и оглянулся.
Под стеной на куске картона сидела женщина, одетая во всё чёрное, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы в сердце что-то больно кольнуло. Валерка остановился, неуверенно присел, придерживаясь рукой за асфальт, и пристально посмотрел в лицо женщины. Та опустила голову, прикрыв лицо прядью грязных седых волос, и сделала попытку встать. Он крепко сжал её руку и отбросил в сторону волосы.
– Рита..? – чуть слышно произнёс он, словно боясь, что она утвердительно кивнёт головой в ответ.
– Отпустите меня, – сказала женщина, попытавшись встать. – Вы обознались… Вы пьяный…
– Нет, я не обознался!
– Валер, отстань от меня, пожалуйста, – чуть слышно произнесла она и высвободила руку из разжавшихся вдруг пальцев.
Они одновременно встали и долго смотрели друг другу в глаза, молча, не моргая, словно вчитываясь в мысли. Наконец Валерка не выдержал:
– Ты так сильно изменилась…
– А ты всё такой же… Хотя нет, похудел немного.
– Что с тобой случилось, Рита?
– Не хочу об этом говорить. Я пойду…
– Ты думаешь я тебя так просто отпущу?
– А зачем я тебе нужна такая? Прощай.
Рита развернулась, подняла с асфальта пакет с пустыми бутылками и, шаркая стоптанными кроссовками, пошла в сторону магазина.
– Постой! – крикнул Валерка, но Рита даже не оглянулась.
Он догнал её и снова схватил за руку.
– Ты идёшь со мной, – приказал он, вырвал у неё пакет с бутылками и отшвырнул в сторону.
– Идиот, – возмутилась Рита. – За какие шиши я теперь себе жратву куплю?
– Ты идёшь со мной. Всё.
Валерка втолкнул её в такси и уселся рядом, опасаясь, что Рита выпрыгнет на ходу. Водитель попытался возмутиться, мол, бомжей не вожу, но двадцать долларов моментально охладили его пыл.
Трясущимися руками, практически не чувствуя боль, она обхватила горячую кружку и жадно вдыхала аромат свежесваренного кофе. Валерка сидел напротив и смотрел на Риту, стараясь не придавать значения тому, как она сейчас выглядит. Она навсегда осталась для него недосягаемым божеством. Попробовал бы он несколько лет назад, ничего не объясняя, силой усадить её в такси и привезти к себе домой…
– Рита, я не буду тебя ни о чём расспрашивать. Обещаю. Захочешь, сама расскажешь. Я только об одном тебя прошу, оставайся у меня. Вот ключ от квартиры, вот деньги…
– Я не могу, – ответила Рита.
– Почему?
– Мне стыдно.., – она закрыла лицо руками.
– Разве я упрекнул тебя в чем-то?
Рита качнула головой.
– Я не знаю, что случилось и почему, но я сделаю всё, чтобы ты забыла об этом.
– А как же Вика?
– А её больше нет…
Глава 3
Габи уже была в том возрасте, когда её перестали интересовать визуальные изменения собственного тела, оно более-менее сформировалось, и теперь все помыслы юной девы были нацелены на познание скрытых возможностей, таящихся под привлекательной оболочкой. Недавно ей исполнилось семнадцать, но она, в отличие от своих сверстниц, всё ещё оставалась девственницей, и всё по вине родителей, воспитывавших маленькую Габи в такой строгости, что она только сейчас начала понимать, как сильно отстала от остальных. Нет, не в развитии, а в понимании своей сущности и своего предназначения. Ей, конечно, не составляло труда узнать больше того, что она знала, но Габи не торопилась это делать, и не из-за того, что боялась гнева родителей, просто так была воспитана.
О её красоте ходили легенды. В школе не было ни одного мальчишки хоть тайком не влюблённого в неё, а это порождало у одних девчонок добрую зависть, а у других формировало устойчивую неприязнь, граничащую с ненавистью. В это верилось с трудом, но беды обходили Габи стороной, ей больше везло на хороших людей, а всё плохое отскакивало от её хрупкого тела, как от танковой брони.
Их дом был образцом благочестия и морали. Только правильные книги и фильмы, чистый интернет и классическое телевидение. Ни единого намёка на непристойность. В этих стерильных условиях трудно было сделать неправильный шаг, и Габи его и не старалась делать, её всё устраивало, она была довольна собой и своей жизнью, не задавала глупых вопросов и не ждала, что кто-то из родителей подсядет как-нибудь вечером к ней на край кровати и примется рассказывать о том, что такое секс, и что он значит в жизни каждой женщины, маме и папе было не до этого, им долгие годы приходилось вести двойную жизнь, быть добропорядочными родителями с незыблемыми моральными принципами и одновременно с этим регулярно заниматься доведённым до совершенства развратом, так что задавать вопросы начала повзрослевшая Габи.
День рождения прошёл как всегда весело и пышно. Было много подарков и всяких вкусностей, и когда гости разошлись, и в доме, наконец, воцарилась тишина, Габи подошла к маме, которая мыла посуду на кухне и тихонечко спросила:
– Мама, скажи мне честно, ты папу любишь?
Юдит, протерев влажную тарелку полотенцем, не торопясь, повернулась.
– А с чего ты взяла, что я его не люблю?
– Ма, ты, как всегда, отвечаешь вопросом на вопрос…
– Мне просто не понравился твой вопрос. Я не могу понять, что заставило тебя вообще об этом подумать.
– Например то, что я никогда не видела, как вы целуетесь.
– Ты считаешь это ключевым показателем в определении любви?
– Нет, конечно же, но это важно.
– Важно для кого? – с явным раздражением в голосе спросила Юдит.
– Для меня, – ответила Габи, – мне надоело делать вид, что я ничего не понимаю и ничего не знаю, надоело быть дурой.
– Ну, какая же ты дура?..
– Самая обычная, – перебила её дочь, – надо мной уже смеяться начинают. Ты себе представить не можешь, что стоит мне сдерживать себя и выполнять все ваши идиотские установки. Мне семнадцать! Я взрослая! Мне тоже хочется любви! Настоящей, а не придуманной как у вас.
– И мы мешаем тебе?
– Да, мешаете, – огрызнулась Габи. – Вы мне шагу ступить не даёте. Это не смотри, это не читай, сюда не ходи, с этим не дружи, это не надевай. У меня даже денег никогда не бывает. Клянчу у вас, как побирушка. Сколько можно!
– Я не думала, что ты окажешься такой неблагодарной, – грустно произнесла Юдит, садясь на стул, – мы же ради тебя готовы были в лепёшку разбиться, потакали каждой твоей прихоти, да, требовали, но ничего такого, из-за чего можно выслушивать такие обидные тирады, не сделали.
– А мне, по-твоему, не обидно? Я же посмешище для всех! Чучело! Инопланетянка какая-то!
– Габи, не говори глупости, – Юдит взяла дочь за талию, усадила её к себе на колени и обняла, – ты же у нас красавица, они просто тебе завидуют.
Дочь уткнулась в плечо матери и зарыдала.
– Ну вот… Ещё чего не хватало…
Юдит вдруг вспомнила, как сама вот так сидела на коленях матери и взахлёб ревела, та гладила её слегка округлившийся живот и успокаивала:
– Ты молодец, что решила оставить ребёночка. Он изменит тебя, сделает лучше. И Андрей будет рад.
– Ему то чего радоваться? – утирая нос, попыталась возразить Юдит. – Сделал своё дело, и в сторону.
– Что ты такое говоришь?! Он же, вроде, обещал жениться на тебе. Так ведь?
– Обещал… Мало что может мужик пообещать. Мам, мне так плохо… Тошнит постоянно… И во всём он виноват.
– Глупенькая ты. Всё скоро пройдёт. Ребёночек родится, и ты себя самой счастливой будешь чувствовать.
– Хотелось бы. А то вместо счастья пока только одни проблемы.
Юдит не стала уточнять, пусть думает о своём. А проблемы реальные были куда больше, чем банальный токсикоз и растущий не по дням, а по часам живот. Зачем маме знать, что фильм получился плохим, что инвесторы остались недовольны, и может так случиться, что они потребуют вернуть вложенные деньги.
В тот день Юдит не хотела включать телефон, ей так было спокойнее, если не звонит – значит и проблем никаких нет. Но именно это поведение вызывало раздражение её боссов. Их взвинченные секретарши через каждые тридцать секунд набирали номер Юдит, но в трубке постоянно звучала одна и та же безжизненная металлическая фраза – абонент вне зоны доступа. Эта игра в кошки-мышки продлилась два дня, после чего дверь в квартире Юдит была взломана, а сонная хозяйка доставлена по назначению двумя неразговорчивыми мужчинами.
– Как ты объяснишь своё поведение? – нарочито вежливо поинтересовались инвесторы.
– А что я такого сделала? – прикинулась дурочкой Юдит.
– Ничего не сделала. Ты ни-че-го не сделала! Мы в жопе! Фильм дерьмо! Его никто не берёт!
– Ну разве я виновата, что фильм не получился?
– А кто виноват?!
– Вы же знаете всё… Что Монти мёртв… Что я беременна… Что актриса наша тоже беременна…
– Ты считаешь это аргументом? Видите ли, сучки забеременели… Так не надо было лезть в этот бизнес. Чешется между ног – трахайтесь на стороне!
Юдит едва сдерживалась, чтобы не вцепиться ногтями в их жирные морды, и это трудно было скрыть.
– Что ты пялишься? Ждёшь, что сейчас откроется дверь и тебе спасёт твой придурок? Расслабься, он не придёт. Ему сейчас не до тебя.
– Что вы сделали с Атиллой? – крикнула Юдит, вскочив со стула.
– Сядь на место! Он там, где ему положено быть.
– В тюрьме?
– Ты хорошего о нас мнения, – одновременно заржали боссы.
– Что с ним? Скажите, пожалуйста, – взмолилась Юдит
–– Ему сейчас хорошо… Там где он – тихо и спокойно… Никаких проблем… Полный релакс…
– Вы что, убили его!?
– Ну почему же «мы»? Он сам случайно застрелился. Так бывает, когда совершаешь ошибку. Когда лезешь не в своё дело.
Сами собой по щекам Юдит покатились слёзы.
