скачать книгу бесплатно
Потом ещё было много постановочных кадров в разных позах и с разным светом. Лили разошлась не на шутку, затребовала шампанское и, допив вторую бутылку, решилась на большее.
– А ты хоть раз видел настоящее порно? – спросила она.
– Видел, конечно. Когда в Германии был.
– И как, возбуждает?
– Как же возбудиться, когда толпа вокруг. Вот если бы дома, на диванчике, да с бокальчиком «Токайского».., – Иштван мечтательно закатил глаза.
– Ну так давай устроим сами. У тебя есть кинокамера?
Он непонимающе посмотрел на Лили.
– Есть… 8-ми миллиметровая. Я свадьбы ею снимаю… Но можно попросить у операторов телецентра Арифлекс 16-ти миллиметровый…
– Вот и прекрасно! Будешь теперь снимать то, что происходит после свадьбы, – Лили уже без всякого стеснения вплотную подошла к нему. – Я ведь смогу? Смогу сыграть роль любящей невесты?
– А как? Я же снимать должен… А ты с кем… тогда?
– Какая разница, найдём кого-нибудь.
– Интересно получается, – недоуменно произнёс Иштван, – ты что будешь трахаться с другим в моем присутствии?
– А что тут такого? – игриво возмутилась Лили. – Это же кино.
Все эти разговоры не могли не закончиться сексом. Иштван хоть и был обижен, но виду не подавал, тем более обещанный десерт был таким вкусным, что думать хотелось всё меньше и меньше. Ему хотелось зарыться в её пахнущее страстью тело и представлять себя античным героем, стройным, красивым, сильным и ненасытным. Ну с ненасытностью всё было в порядке, а вот всё остальное приходилось дорисовывать в мечтах… И не только ему. Лили тоже изо всех сил старалась не спугнуть хрупкое возбуждение, которое она с таким трудом раскачала внутри себя, фантазирую о предстоящей съёмке. Она даже не открывала глаза, чтобы снова не увидеть этот кривой нос, эти противные колючие усищи, скрывающие два неровных ряда жёлтых зубов и этот волосатый живот с бездонной пропастью пупка. Она однажды опрометчиво засунула туда палец. Боже, как это было противно! Палец вонял несколько дней, не помогали ни дезодоранты, ни мыло. Пришлось его забинтовать, а всем сказать, что порезалась.
– Я нашла партнёра, – услышал Иштван щебечущий голосок Лили в телефонной трубке. – Когда будем снимать?
– До завтра потерпишь? – попытался пошутить он.
– Будет трудно, но я постараюсь.
Глава 4
Нора была учительницей русского языка в местной школе и подрабатывала преподаванием венгерского советским офицерам. К майору Тимофееву она приходила по субботам. Они запирались на кухне и обычно часа полтора не выходили оттуда. В это время никто не имел права зайти к ним, даже чаю нельзя было попить. А ещё: не кричать, не грохотать, телевизор не включать, по телефону не звонить. В квартире вводился режим тишины – папа учил венгерский язык. Смешно, с Викой никто не занимался, но она знала больше, чем погруженный в обучение папа. Не желая нарываться на вопли отца, что все, мол, своей постоянной болтовнёй и непрерывным хождением возле двери мешают ему выполнять приказ начальства совершенствоваться в изучении языка братского народа, домашние расходились кто куда – мама шла по магазинам, а Вика отправлялась гулять во двор.
Так продолжалось почти полгода, пока её мама случайно не обнаружила, что отцовские занятия почему-то переместились из кухни в спальню. Вика хорошо запомнила этот скандал, крики, битье посуды, слезы. Запомнила, как отец сложил чемодан и куда-то с ним убежал, через день вернулся, долго валялся у мамы в ногах, а она плакала, гладила его по голове и обзывала блядуном, как после всего этого до самого утра скрипела их кровать, как они утром снова пили чай и ворковали, словно влюблённые голубки.
– Ну что ты в ней нашёл? – попыталась расставить последние точки жена. – Ты видел, какая у неё жопа? Как мой кулачок. А сиськи? Разве это сиськи…
– Софочка, я же извинился, – обжигая губы горячим чаем, начал оправдываться муж. – Бес попутал. У неё черти какие-то в глазах. Не совладал я, прости…
– Неужели она в постели лучше, чем я? – не унималась она. – Паша, ты мне скажи… Ты же попробовал и её, и меня.
– Софа, остановись, дочка всё слышит.
– Да что она понимает, сопля ещё совсем, – ответила она и, повернувшись, крикнула дочке. – Вика, а ну быстро в свою комнату. Не видишь, мы с папой серьёзно разговариваем.
– Знаю я ваши серьёзные разговоры, – фыркнула дочь, вышла из кухни и уже из коридора громко добавила. – Опять тарелки начнёте бить…
Нет, тарелки они больше не били, но напряжение в доме было такое, что можно было спички поджигать без коробка. Но вся эта вновь вспыхнувшая любовная идиллия была зыбка, как утренний туман. Её мама стала походить на сыщика. Она постоянно проверяла вещи мужа, нюхала их, выворачивала карманы, искала что-то, даже трусы, которые он бросал в стирку, подвергались тщательному исследованию. Почти каждый осмотр заканчивался какой-то находкой: то длинный чёрный волос на кителе, то затёртый красный след от помады на воротнике парадной белой рубашки, то едкий запах французских духов, перебитый «Шипром». Хуже всего было, когда на его трусах обнаруживались странные засохшие пятна. И тут Софа не выдерживала. Помаду, волос и духи ещё можно было как-то объяснить, а вот это не поддавалось никакому объяснению… Муж изворачивался как мог, но запах этих пятен нельзя было спутать ни с чем.
И он снова собрал чемодан и ушёл, а жена утром парадно накрасилась, одела своё лучшее кримпленовое платье и пошла к начальнику политотдела части подполковнику Звереву. Она плакала и жаловалась на упавший моральный облик своего мужа, майора Тимофеева, требовала наказать его, но не сильно, а так, чтобы он перестал ей изменять и вернулся домой, наказать серьёзно нужно разлучницу, у него же есть такая власть. А её муж в это время лежал на широкой кровати той самой разлучницы, пил крепкий кофе и заедал огромным бутербродом с ветчиной. Рядом сидела Нора и смотрела на своего мужчину слезящимися от влюблённости глазами.
Не успел майор Тимофеев появиться в части, как позвонил дежурный и передал приказ начальника политотдела срочно явиться к нему в кабинет.
– Да ты шалун, как я посмотрю, – начал издалека подполковник Зверев. – Давно с берёзками не обнимался?
– Не совсем понял, – бодро ответил майор, вытянув руки по швам.
– А тут понимать нечего, – понизив голос произнёс начальник.
Он подошёл вплотную, намотал на ладонь его галстук, потянул на себя, и уже совсем тихо, почти шёпотом, но очень властно, сказал, глядя прямо в глаза:
– Сегодня же вечером ты возвращаешься в семью. О своей сучке забудь. Узнаю, разжалую и отправлю без партбилета дослуживать в самый дальний гарнизон на любимой родине. Ты понял меня? Второй раз повторять не буду.
– Так точно, товарищ подполковник, всё понял, – бодро ответил майор Тимофеев. – Никогда больше подобное не повторится. Разрешите идти?
– Иди, гуляка. Позвони жене, чтобы не волновалась. И скажи ей спасибо… Павел Андреевич.
Он с трудом досидел до конца рабочего дня, постоянно ёрзая и отвлекая себя какими-то делами от мыслей о предстоящем вечере. А когда стрелки часов приблизились к шести, и сослуживцы бодро разбежались по домам, ему стало вообще страшно. Он долго собирался, перекладывал какие-то бумажки, рылся в столе, а потом медленно брёл по улице, оттягивая тягостный момент признания своей слабости. Что такое любовь в сравнении с благами службы в теплом местечке? Сегодня любовь есть, а завтра растает, как снег, даже следа на асфальте не останется. А служба – это всё! Это нормальная жизнь сейчас и нормальная жизнь потом. Он убеждал себя в прописных истинах, хотя в этом не было смысла, он даже не собирался делать выбор, просто боялся признаться Норе, что предаёт её ради собственного спокойствия.
Приободрившись и похлопав себя по щекам, майор Тимофеев воткнул ключ в замок и вошёл в квартиру, ставшую ему в последнее время почти родной. Из кухни вкусно пахло и было слышно, как на плите что-то громко шкварчит. Нора не услышала, как он вошёл, и даже не оглянулась, когда открылась кухонная дверь. Натянув на лицо улыбку, Павел Андреевич подошёл сзади и крепко обхватил Нору руками.
– Как ты меня напугал, – игриво произнесла она, сделав вид, что испугалась. – Проголодался? Садись, сейчас накормлю.
– Давай потом, – сказал он, и развязал узел на её фартуке. – Пошли…
– Ты что, перегрелся на работе? – Попыталась отшутиться Нора. – Я не готова…
– Пошли, – настойчиво произнёс майор, схватил её за руки и потащил за собой.
– Хорошо-хорошо. Только не тяни меня так и дай, я в ванную схожу сначала… На минутку. Тебе тоже не помешало бы помыться, а то воняешь как солдафон…
За окном ещё было светло, и лучи заходящего солнца предательски освещали спальню, превращая желанную романтику в обыденную реальность. Нора стояла на коленях, уткнувшись лицом в подушку и задрав вверх свой роскошный упругий зад. «Она ещё спрашивает, что я в ней нашёл, – подумал Павел Андреевич, касаясь пальцами её нежной кожи. – Это же совершенство, не то что твоя жопа, которую ты постоянно прячешь под одеялом. Понимаешь, что мне неприятно на неё смотреть. А каково мне тебя трахать, если даже смотреть на тебя не хочется?»… И вдруг его рука замерла, почувствовав что-то не то. Майор опустил взгляд и отчётливо увидел прыщик на левой ягодице Норы, такой созревший, с белой головкой и красным ободком вокруг. Руки сами потянулись выдавить его, но нужно было сосредоточиться на другом. Он и так с трудом заставил подняться свой член, который должен был сыграть прощальный аккорд в его любовном приключении. Тот сопротивлялся, и пока Нора была в ванной, ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы встретить возлюбленную привычной упругостью. Получилось. Приятель решил не подводить и теперь усердно трудился, выполняя последнюю волю хозяина. А нужно было сделать много и как можно дольше, чтобы усталое и изнурённое наслаждением тело любимой обмякло, а её сознание отключилось.
– Ты действительно сегодня перегрелся, – томно прошептала Нора, кончив в очередной раз. – Я больше так не могу, дай мне отдохнуть.
Не прошло и минуты, как она уже спала, уткнувшись любимому в плечо. Полежав ещё немного и убедившись, что Нора крепко спит, майор соскользнул с кровати и, прикрыв дверь, на цыпочках вышел из спальни. На кухне он достал из портфеля тетрадку, выдрал из неё листок и решительно взял в руку карандаш… Но красивая фраза, которую он так долго держал в голове, внезапно растворилась, и, чтобы не терять время, он быстро и по-солдатски тупо написал: «Прости. Ухожу навсегда. Больше не звони. Так надо… Паша». Подсунул листок под любимую кофейную кружку Норы, рядом положил ключи и бесшумно вышел из квартиры.
Глава 5
Толпа детишек во главе с Викой шла по коридору телецентра, выстроившись в неровную шеренгу, и с любопытством глазела по сторонам в надежде как можно быстрее встретить любимых персонажей из программы «В гостях у Монти». Вику распирала гордость не только за папу, но и за себя. Тем более папа вернулся домой, и мама его простила. От этого он стал ещё веселее и заботливее. По крайней мере ей так показалось.
И вот эта галдящая толпа остановилась у двери детской редакции, и створки тут же распахнулись, стучать даже не пришлось. На пороге стоял их любимый колун Монти.
– Я же вам говорила, что папа всё порешает! – восторженно зашептала Вика. – Я же вам говорила!
– Моооонтиии! – в один голос заверещала детвора и облепила клоуна со всех сторон.
Эта эйфория могла продолжаться бесконечно, но из-за спины Монти вышла Лили и громко крикнула:
– Nеma minden!
Детвора не отреагировала на неё, продолжая тискать любимого Монти и скакать вокруг него.
– Молчать всем! – так же громко крикнул Викин папа, вспомнив уроки Норы и поняв, что имела ввиду эта стройная красавица в мини-юбке.
Детишки мгновенно затихли, ведь они все были из семей военных и прекрасно понимали, что такое командный голос, и чем заканчивается неповиновение приказу старшего.
– Майор Тимофеев, – отрапортовал папа, став по стойке смирно перед Лили, и далее произнёс заученную фразу «прибыли на экскурсию». – Ньересег турнен.
– ?n sz?vesen, – приветливо ответила Лили, попытавшись ещё пошутить, сказав, что майор Тимофеев прекрасно говорит по-венгерски, но он из сказанного ничего не понял, лишь улыбался во весь рот и кивал головой.
Экскурсия была удивительной. Ребятишки не только прогулялись по телецентру в сопровождения клоуна Монти, но и поучаствовали в съёмках новой программы. Блистала, конечно же, Вика. Она и в конкурсах участвовала, и отвечала на вопросы викторины, в общем вызвала восторг и умиление у всей съёмочной группы. А в конце она напросилась в гримёрку к Монти. Уж очень ей хотелось посмотреть, кто же скрывается под этой клоунской маской.
Вика сидела в кресле болтая ногами, ела подаренное ей мороженое и следила за каждым движением клоуна. Вот он снял свой яркий костюм и повесил его в шкаф, после этого сел перед зеркалом, стащил с головы рыжий парик и натянул его на банку, которая стояла рядом, взял в руки салфетку, смочил её какой-то жидкостью и начал стирать с лица белую краску. Не прошло и минуты, как на Вику из зеркала вместо клоуна Монти смотрел толстый усатый дядька. Он подмигнул ей и развернулся вместе с креслом.
– Te egy gy?ny?ru lаny, – сказал он, посмотрев на неё с каким-то странным прищуром.
– У меня мама тоже красивая, – ответила Вика по-венгерски, встала и протянула руку, чтобы попрощаться. – Спасибо, вам…
– А меня зовут дядя Иштван, – он пожал её малюсенькую ручку. – Хочешь, поедем со мной, и я тебя красиво сфотографирую.
– Неа. Меня папа ждёт.
– Ну тогда, до встречи, красавица.
– Пока, дядя Иштван. Передавай привет Монти.
– Обязательно передам.
Он долго смотрел вслед Вике, уходящей по коридору, и вдруг поймал себя на мысли, что думает о какой-то пакости, представляя эту милую девчонку голенькой в своих объятиях… Кто-то прикоснулся к его плечу, он дёрнулся от неожиданности, вернувшись из похабных грёз в реальный мир. Рядом стояла Лили.
– Засматриваешься на девочек? – ехидно спросила она.
– Да ну тебя, – отмахнулся Иштван, – я просто провожал её.
– Как дела с камерой, ты договорился?
– Да, всё нормально. С камерой никаких проблем не будет. Проблема в другом…
– Что ещё?
– Непонятно, где проявлять отснятую плёнку. Не на студии же. Как-то я сразу об этом не подумал…
– Пончик, ты же у меня умный, подумай, – Лили обняла его и чмокнула в щеку, ещё пахнущую гримом. – Так хочется сняться в кино.
– Думаешь, мне не хочется его снять? Придётся проявлять самому, процесс тот же самый, что и в фотографии. Кстати, о фотографиях. Я напечатал то, что мы снимали. Ты просто богиня.
– Правда?! А как посмотреть? – возбуждённо произнесла Лили.
– Сегодня вечером у меня. Шампанское уже в холодильнике. Трусики можешь не надевать.
– Ах ты мой шутник ненасытный. Тебе вчерашнего десерта было мало? – игриво прошептала Лили, дыша ему в ухо. – Хорошо, я приду, но только ты не говори, что устал, что спать хочешь. Если мне фотографии понравятся, буду благодарить тебя до самого утра.
Фотографии ей действительно понравились. Особенно те, которые снимались спонтанно, когда она не знала, что идёт съёмка. Нельзя сказать, что Лили не видела себя голой, конечно же видела, но одно дело любоваться собой в отражении зеркала, закреплённого на двери шкафа в спальне, а другое дело видеть себя со стороны, да ещё глазами другого человека. Она перекладывала огромные фотографии, разложенные на столе, и с каждой новой ей становилось понятно, почему мужчины так западают на неё. Здесь есть, на что посмотреть, есть то, ради чего можно рискнуть. Лили нравилась самой себе и, представься такая возможность, она бы с удовольствием закрутила бы романчик с этой развратной красавицей, и от этой мысли щекочущее чувство волнами растекалось по телу. Но когда она добралась до стопки фотографий, на которых все её прелести были откровенно выставлены на показ, Лили просто перестала контролировать себя. Это было так возбуждающе красиво, так аппетитно, так сексуально, что она грешным делом засомневалась в своей принадлежности к отряду любительниц мужской красоты.
– Малыш, ты мастер! – восторженно произнесла она.
– Что я… Я лишь запечатлел твою прелесть.
– Господи, почему мы живём в этом тупом мире? Почему нам нужно прятаться, скрывать свою страсть? – Лили отшвырнула в сторону очередную фотографию. – Почему мы должны снимать эти дурацкие программки для сопливой детворы вместо того, чтобы заниматься тем, что доставляет нам настоящее удовольствие?
– Я смотрю, ты разошлась не на шутку. Просто молнии мечешь, – умиротворяюще сказал Иштван и протянул девушке бокал шампанского, – расслабься, мы ещё перевернём этот мир вверх ногами, снимем с него штанишки и надерём задницу.
– Так всё, пойдём трахаться, – Лили залпом выпила шампанское, – ты заслужил.
Картина со стороны выглядела странной, если не сказать смешной – стройная красавица в объятиях толстого и неуклюжего, но такого ненасытного кавалера. Казалось, что он либо раздавит её, либо раздерёт на части, с таким остервенением он вонзался в это восхитительное тело. Он кряхтел, сопел, хватался за спинку кровати, пытаясь удержать равновесие, но огромный живот всё время нарушал баланс, мешал и раздражал, сильно болели колени, и член из-за этого периодически терял свою силу. Приходилось подключать руки и отключать мозг. Лили, возбуждённая от собственной красоты, ничего этого не замечала, она купалась в наслаждении, которое, невзирая ни на что, заполняло каждый кусочек её тела и каждый уголок её сознания.
Глава 6
Вика была счастлива не только от того, что побывала на телевидении, увидела своего любимого клоуна Монти, но ещё и от того, что узнала секрет, которого никто не знал. Теперь нужно было определиться, кто будет достоин узнать её тайну. Выбор был невелик. Из всех, с кем общалась Вика, только двоих она могла назвать друзьями – Маринку и Вовку. Они втроём съели не один пуд соли, вернее конфет, какая ещё там соль. Вместе искали ответы на сложные жизненные вопросы, вместе играли и вместе познавали непознанное.
Объектом исследований для девчонок стал Вовка, который с радостью согласился побыть пациентом в придуманной ими больнице, которая открывала свои двери, как только родители уходили на работу. Времени на исследования было предостаточно. Особым вниманием у Вики с Маринкой пользовался Вовкин писюнчик. Смешной такой. Если его потеребить, то он становился больше и твёрже, и кожица на нем двигалась, открывая такую розовую штучку с разрезиком. Вовка же, когда ему перепадала роль доктора, а подружки становились пациентками, с нескрываемым интересом искал отличия в их щёлочках, раздвигал их пальчиками и заглядывал внутрь. От этого у них становилось щекотно внизу живота. Они даже пробовали ложиться друг на друга, как это делали родители, но ничего эдакого почему-то не происходило. На этом этапе их исследования зашли в тупик и начали постепенно сходить на нет. Тогда же Вика перестала задавать дурацкие вопросы взрослым. Она ещё не знала, что в скором времени перейдёт на новый этап познания своей сексуальности, и что этому поспособствует развод родителей.
Да, они все-таки развелись. После долгих извинений, стояний на коленях и всяких страшных клятв, Павел Андреевич всё же сорвался, и на следующий день после экскурсии на телевидение был застукан женой выходящим из подъезда Норы. И уже не имело никакого значения, что он даже не сумел нажать на кнопку звонка, а просто постоял немного у двери и ушёл. Главное, что он сделал это после всего сказанного. Вернулся. Пусть ненадолго. Пусть безрезультатно. Но он вернулся туда, куда поклялся никогда не возвращаться.
Чутье Софу не подвело. Уже на следующий день после возвращения Павла она заподозрила неладное, увидев, как он достаёт из коробки свои парадные туфли.
– Далеко собрался? – спросила она, неумело скрывая ехидные нотки.
– Мы с Виталькой договорились вместе футбол посмотреть, – максимально равнодушно ответил Павел, продолжая завязывать шнурки.
– А зачем ты домой этот телевизор притащил? Пусть бы Виталька к нам пришёл, я бы ужин приготовила.
– Мы просто хотим посидеть вдвоём, пивка попить.
– А что мешает попить пивка здесь?
– Софа, ну что ты начинаешь.., – обиженно произнёс он.
– Во-первых, это ты начал. Я же не бегала за кобелями, а ты побежал за первой сучкой, которая хвост задрала.
– Я тебе в сотый раз говорю, что это была ошибка, я извинился. А сейчас я просто хочу посмотреть футбол с другом. Можно?
– Да иди ты, ради бога, – в сердцах ответила Софа, – туфли только не испачкай.
