Недолюбленность

скачать книгу бесплатно


– Умею.

– Научишь? Мне всегда было любопытно попробовать…

– Хорошо, без проблем, – запинаюсь от удивления.

Платон скользит по мне ищущим взглядом и, словно сделав какие-то выводы, грустно улыбается:

– Собака всегда бежит за хозяином… Я же рискую выйти из этой ситуации с хуем во рту. Пусть там будет хотя бы карандаш.

Мою попытку осмыслить услышанное прерывает силуэт на костылях: этот псих подковылял почти в упор и заорал, все так же смотря на лунный шар, про белую женщину. Скажем так, многие знают это стихотворение Есенина. А если нет, краткий экскурс: лирический герой озвучивает потребность в представительнице прекрасного пола, чтобы прижать ее к дереву и склонить к сексу в той форме, которая выдает его потенциальную латентность.

Видимо, полнолуние провоцирует обострение у поклонников переоцененных поэтов Серебряного века. Ведомые каким-то аномальным импульсом, они выходят на улицы и достают ночных гуляк своими дерьмовыми перформансами.

Этот примечательный субъект подхрамывает все ближе и закидывает, насколько я поняла, свою больную ногу на нашу лавочку. Стоит отметить, делает он это, предварительно извинившись. Культура, епта!

– Девушка, можно, пожелаю вам от всего сердца самого главного? – на секунду замялся. – Чтоб у мужчин, глядя на вас, поднималось настроение… – многозначительная пауза и сальная улыбка на старом лице. – На девяносто градусов.

Платон кривится и закрывает лицо руками:

– У вас настроение еще поднимается?

– Конечно! – улыбка психа становится еще шире. – Исправно!

– Поздравляю, а теперь оставьте нас.

Озабоченный дед в очередной раз извиняется, желает хорошего вечера и ковыляет дальше. Интересно, какая предшествующая жизнь привела его к нам в таком экстравагантном амплуа? И куда он теперь? Где его белая женщина?

– Кстати, – Платон возвращается к привычному тону, будто встретить такого дедка на улицах города – плевое дело. – Раз на то пошло, поговорим об искусстве? Что вообще имеет значение в жизни? Только два момента – кайф и смерть. Если последнее – абсолютное ничто, отсутствие всего. Кайф… Я вот очень боюсь лишиться кайфа. Но даже если мне отрубят член, приспособлюсь. Останется эстетическое наслаждение. Кайф от созерцания искусства, который, на мой взгляд, сильнее секса.

Молчу. Но не потому, что нечего ответить. Я выбрала пассивную роль в нашей коммуникации. Я ученица. Я впитываю.

– Ты задумывалась, что искусством занимаются те, кто недоволен жизнью?

– Стремление создать свою субреальность?

– Типа того. Ага. Кстати, приходи в пятницу на показ, я буду комментировать один занятный фильм в арт-пространстве. «Святая гора» Ходоровски. И у меня закончилось бухло, Варвара.

Встаю:

– Пошли, куплю еще, я продлеваю тебя.

Но после второй бутылки Платон побрел за третьей, которую купил уже самостоятельно, потом была четвертая… В конце концов, наша прогулка свернулась у двери его подъезда.

Садимся на лавку. Достает сигарету и как-то нервно шепчет:

– Произвожу действие. Действие ради действия.

Я совсем не понимаю его.

– Вообще, весь этот наш символический обмен на пиво… Я сам могу купить его себе. Но мне нужна зацепка, стимул побороть брезгливость по отношению к роду человеческому.

– Забавно, что бы ты ни говорил, это не может меня обидеть, – я прикусила губу.

– Это доверие, – заключил Платон.

«Или безразличие» – добавила я про себя.

– Будешь кашку? Давай поднимемся ко мне, поешь и пойдешь домой. У меня есть урбеч и варенье. Это такой маленький предлог не провожать тебя домой с чистой совестью, – предлагает психоаналитик.

– Ничего себе акт гуманизма.

– Ага.

Идея отправиться в гости к пьяному Платону может показаться безрассудной. Но в свете последних событий инстинкт самосохранения упразднен за ненадобностью, его место заняло сумасбродное любопытство и попытки заполнить память любыми новыми воспоминаниями.

Я впервые здесь. Квартира Платона встречает чистотой в какой-то нездоровой для меня пропорции. Впечатления укрепляются, когда я захожу в кухню и вешаю куртку на спинку стула, а хозяин кривится и цедит сквозь зубы:

– Может, лучше на крючок в прихожей, как делают нормальные люди?

Платон быстро организовывает еду, попутно рассказывая о моей дьявольской сущности, заметив которую раньше, он бы сразу сказал Давиду сверкать пятками, лишь бы не угодить в мои сети.

– Знаешь, есть ужасы, расчлененка, порно, какая-то физиологическая поебень, это меня не пугает, даже забавляет. А есть феномен, когда тебе пытаются навязать какую-то хуйню, прописать что-то на подкорке, пока ты об этом не подозреваешь. Есть в тебе что-то такое… Инфернальное. Ты суккуб, ты гребаный суккуб.

Я быстро уплетаю кашу и двигаюсь к выходу.

– Спасибо за кашу.

– Спасибо за пиво.

???

    Запись 2

? Если бы память не стонала о тебе каждый раз, когда я теряю концентрацию! Как вырванные из недр груди строчки.

? Я скучаю. Я так скучаю! Я так сильно скучаю по тебе…

Вышагиваю по улицам, где ты мог бродить. Ловлю в волосах ветер, похожий на твои пальцы. Мне кажется, я буду выть каждую осень, ощущая на коже холод, как в день нашего знакомства.

? Вижу в каждом прохожем твой нежный силуэт. Это как наваждение вопреки здравому смыслу. Вот ты свернул на соседнюю улицу, лишь бы не столкнуться со мной, вот сел в старенькую тойоту, а вот гуляешь с дешевой блондинкой.

?Ты везде и одновременно нигде. Мертвец. Похороненный где-то в глубине моего сердца кусок боли.

? Я уже не жду, что ты появишься на пороге моего дома. Я наверняка знаю, что это не произойдет. Но, как человек в приступе лихорадки, ловлю воздух ладонями, надеясь ухватить что-то давно ускользнувшее.

? Ты был или нет?

Это всё ты

После нашего с Давидом «первого свидания» я с головой погрязла в тревожных мыслях, словно в мутной воде. А теперь как будто боялась вернуться на поверхность в страхе увидеть что-то, что не рассосется само собой. Стоит только подумать, какую власть я вручила Давиду, кокетливо пританцовывая и игриво звеня бубном… На, лови! Я, испуганная, недоверчивая девочка, практически изолированная от мира мужчин, безотцовщина… Сдалась без боя, как Эсмеральда, полюбившая мундир. Оу, в каком смысле сдалась? Меня перестал волновать весь этот гадский мир вне контекста отдельно взятого человека. Я, словно монахиня, опустилась на колени и была готова читать молитвы, между делом облизывая губы.